Апостол Кармы

Глава 8 Про эмоциональную поддержку

— Михал Михалыч, — сказал я. — Вам категорически не идёт сигарета.

— М-м-м, — промычал Панкратов, затягиваясь. — Знаю. Весь образ рушится, да?

— Именно.

Наступило утро третьего дня с тех пор, как я вернулся в Переславль, и о вчерашнем вечере рассказать особо нечего. С Ксенией Константиновной мы разошлись сдержанно, поцелуем в щёчку. Проводить её до дома было разрешено, а вот на продолжение или знакомство с матерью меня не пригласили.

Но! Я смотрю вглубь. И поскольку мы чуть было не поругались ещё до того, как договорились встречаться, то я в эти отношения верю. У них определённо есть будущее. Как минимум, для внуков у нас уже готова вполне себе годная история знакомства.

Так вот. Проводив Рыжикову, я отправился восвояси, накормил Адмирала и почти сразу же уснул. Всё.

Ну а сейчас мы с тайником наблюдали за тем, как грузчики заносят в здание «конторы» новую мебель. Небо сегодня затянуло напрочь, но погода всё равно держалась летняя.

— Вам бы сигару, — продолжил я развивать мысль. — Или трубку.

— Согласен. Да это я так, на самом деле, балуюсь иногда, — оправдался Панкратов. — А вы, Сергей Романович? Совсем не курите?

— Отец отучил, — ухмыльнулся я.

— Неужто порол?

— Нет-нет, что вы. Поймал меня как-то раз и провёл нехитрую манипуляцию. Заставил натолкать в рот икры от воблы, разжевать хорошенечко, а затем не глотая закурить.

Панкратов застыл с сигаретой на полпути до рта, скривился и перевёл взгляд на меня. Видимо надеялся, что я добавлю: «Шутка».

— Зато действенно, — пожал я плечами, а Михал Михалыч крякнул, сбил огонёк щелчком пальца и выкинул королевский бычок в урну. — Перехотелось?

— Есть такое.

И мы продолжили смотреть на то, как работают другие люди. Мимо нас проносили коробки с рабочими столами, офисные стулья и картотечные шкафчики. Да, это был необходимый для работы минимум, однако ведь даже он чего-то стоил. При этом заказ оформлял не я.

— А вы богатый человек, Михаил Михайлович.

— Надеюсь, что цель оправдает средства, — ответил тайник, горько ухмыльнулся чему-то своему и добавил: — К слову, все процедуры с вашим домом улажены. Вы снова собственник. Официально.

— Здрасьте, — подошёл к нам мужичок в джинсовом комбинезоне. — Я на сборку.

— Проходите, пожалуйста, внутрь. На второй этаж.

— Ага.

Что ж, спасибо большое Панкратову. За деньги спасибо. Не за работу. Потому что живого Крыскина мы благодаря нему потеряли. Не знаю, как оно было на самом деле, но могу предположить, что Михал Михалыч неаккуратно повёл переговоры. Зашёл не в ту степь, спалил свой нездоровый интерес к аренде городской недвижимости и вот…

Как итог — тот телефон, что скинули нам сыновья Его Благородия Даниила Александровича, отныне молчал. «Абонент не отвечает или находится вне зоны доступа сети». Товарищ оказался из пугливых. Затихарился, и поговорить с ним с глазу на глаз теперь не получится.

Однако потом тайник немножечко исправился. Залез на сайт городской администрации, — что рано или поздно нужно было бы сделать, — и среди высокопоставленных имён заметил некую Ларису Сергеевну Крыскину.

Совпадение? Не думаю.

Во всей этой ситуации куда больше интриговал другой вопрос. Крыскина Лариса. Это у неё родители с больным чувством юмора или фамилия всё-таки по мужу?

— Здравствуйте, — я даже не заметил, как сзади к нам подкралась Ксюша. — Я пришла.

Сегодня Рыжикова была одета в безразмерное серое худи не по погоде, затёртые джинсы и кеды. Хвост связан, на носу круглые очочки, а за плечами рюкзак со всякими значками и висюльками. Но всё равно! Я-то знаю. Я-то видел.

Да и Панкратов при виде рыжули моментально раздулся, — как будто перешёл в другое агрегатное состояние.

— Здравствуйте, милое создание, — и как давай ей руки целовать. — Так это и есть тот молодой специалист, о котором вы мне рассказывали, Сергей Романович?

— Именно, — ответил я. — И ещё, Михаил Михайлович.

— Да-да?

— Во избежание неловкостей сразу хочу прояснить: вот здесь у меня действительно имеются планы.

Ксюша засмущалась, но постаралась сделать вид, что не понимает о чём речь. А вот тайник удивил:

— Ни слова более, — сказал он и перехватил ладошку Ксюши на рукопожатие. — Добро пожаловать в «контору», — а затем чуть поклонился. — Михаил Михайлович Панкратов, к вашим услугам.

— Ксения Константиновна.

— Очень приятно…

А дальше я начал молча наблюдать за Андреем Брюлловым. В том, что это именно он у меня не было никаких сомнений.

Парень пришёл со стороны сквера. Огромный, как отец. И на лицо похож — такой же бегемот, только помоложе. То есть если дядь Юра был бегемотом из «Ну, погоди!», — тем самым, который в городки играл, — то Андрея как будто бы вытащили из киндер-сюрприза.

Язык тела парня читался на раз-два. За такой рост и такие широкие плечи иной культурист с природными данными жокея мог бы и душу с молотка пустить. А вот Андрей как будто бы себя стеснялся и всеми силами старался занимать в пространстве как можно меньше места. Сутулился как-то, жался, ёжился.

Одет мой будущий айтишник был очень просто. Чёрная футболка, чёрные шорты, и никаких атрибутов задрота. Разве что сумка для ноутбука, но что же в этом задротского? Из интересного: следом за Брюлловым-младшим на поводке семенил француз.

Не Зинедин Фабьенович, понятное дело, а бульдог нежно-персикового цвета с очень виноватым выражением лица.

Дальше — немое кино. Стараясь не встречаться с нами взглядом, Андрей подошёл ко входу в здание «конторы». Заглянул внутрь. Затем отскочил в сторону, когда понял, что мешается грузчикам.

— Ну ты туда или сюда⁈ — прикрикнул на него мужик со стулом на плече.

— Сюда, — робко сказал Андрей, встал у стеночки и достал из кармана телефон.

Я ожидал, что сейчас он наберёт мне, но нет. Брюллов перехватил телефон горизонтально, и судя по тому, как шустро забегали по экрану его большие пальцы, начал во что-то играть.

— А вот это наш айтишник, — сказал я и двинулся в его сторону. — Андрей Юрьевич?

— Да.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте.

— Я Каринский.

— …

— Сергей, — пояснил я на всякий случай.

— …

— Может помните? В детстве у вас по двору на свинье катался?

— …

— Ваш отец попросил меня взять вас на работу в «контору».

— Да-да, я понял, — кивнул парень. — Сразу же вас узнал.

«Будет интересно», — подумалось мне…

К полудню сборщик закончил, и мы наконец-то попали в обновлённый офис «конторы». Шесть рабочих столов, шесть стульев и пустая картотека вдоль стены. Пока что никаких излишеств… ну, если не считать две гидромассажные ванны.

Одну из комнат по правой стене, — там, где раньше стояли кушетки, — сразу же занял Брюллов.

— У меня не то, чтобы боязнь открытого пространства, — объяснил он. — Просто я его не очень люблю.

Правда потом, — после того как мы с Панкратовым перетащили один из рабочих столов в каморку, — выяснилось, что замкнутое пространство он тоже не любит.

— А возможно будет как-нибудь прорубить окно?

— Нет, Андрей Юрьевич. При всём уважении, окно мы рубить не станем.

— Ладно, — расстроился компьютерный гений. — Быть может тогда хотя бы освещение нормальное сделаете? Я ведь себе так зрение посажу.

— Это пожалуйста.

— И надо бы ещё улучшить систему вентиляции. Здесь невозможно душно.

Я кивнул и поспешил оставить Андрея в счастливом неведении насчёт того, что душно здесь именно из-за него.

Да, первое впечатление оказалось обманчивым. Как только Брюллов-младший привык к нам в достаточной мере и перестал стесняться, то сразу же разговорился. И на поверку оказалось, что этот человек вовсе не молчун.

Разговаривает он много.

И даже слишком много; на грани перебора.

Нет, это был не чудаковатый поток сознания с кучей профильных терминов, как можно попробовать догадаться. Но про болезни Андрея Юрьевича, его страхи, неврозы и фобии мы узнали в первую же очередь. И про Сайтаму ещё узнали. Пёс, как оказалось, путешествовал с ним не просто так, а был «животным эмоциональной поддержки».

— А что мне делать? — спросил Брюллов.

— Да, — ответил я и захлопнул дверь, едва не прищемив бедолагу-француза.

А в большом зале тем временем уже вовсю кипела работа. Тха Кай Бок по собственной инициативе намывала за грузчиками полы, а Ксюша заняла свободный стол, разложила на нём свой ноут и теперь листала ту самую папку «конторы», с которой началось наше знакомство с Панкратовым. Периодически она прерывалась и перебивала какую-то информацию в цифровой формат.

Задача перед ней стояла странная, сложная и в каком-то смысле творческая. А именно: найти в документах все те старинные положения и законы, которыми мы можем оперировать в данный момент, и перевести их на современный язык. И судя по яростному стуку клавиш, Ксюша справлялась.

Я же пока что присел напротив Панкратова.

— Итак, — сказал я.

— Итак, — согласился тайник. — Крыскины?

— Крыскины. Я знаете, что думаю, Михал Михалыч? А не рановато ли нам замахиваться на такие верха?

— Так вы же сами говорили.

— Отнюдь. Я говорил про то, что неплохо было бы взять «какого-нибудь чинушу», а не сразу же лезть в кабинет мэра. Попробую объяснить свой ход мыслей. Шанс взять человека такого масштаба у нас будет один-единственный. Мы ведь и так спугнули Крыскина звонком… и кстати!

Тут я придумал задание для Андрея. Заглянул к нему в комнату, попросил найти мне всю информацию про Крыскина Эрнеста Вольдемаровича и Крыскину Ларису Сергеевну, а после вернулся обратно.

— Так вот. Предположим, что у города есть некоторая недвижимость. Так?

— Так.

— И город эту недвижимость сдаёт во имя пополнения бюджета. Так?

— Боюсь, что совсем не так, — покачал головой Панкратов.

— Но доказать-то мы этого не сможем. Допустим, арестуем мы Крыскину, предъявим обвинение в том, что её брат-муж-однофамилец выступал посредником на сделках по аренде, а деньги распиливал. И что дальше? Нам скажут: «нет, всё не так, деньги в бюджет поступали, вот они»…

— Ах-ха-ха! — вдруг засмеялась у меня за спиной Рыжикова. — Представляете? Если эти документы действительно имеют юридическую силу, то в качестве наказания мы можем устроить пойманному коррупционеру «шпицрутен».

— Ох уж эти заимствования, — вздохнул Панкратов. — Ксения Константиновна, голубушка, поясните. Что это значит?

— Это значит, что мы можем прогнать взяточника голышом через строй солдат, которые будут хлестать его ивовыми прутьями.

— Как интересно.

— Единственное условие касается толщины прута. В мушкетный ствол должны влезать три штуки. О! А вот ещё забавное! Провинившегося можно заставить пройти по центральной улице в колодках. При этом обмазать его грязью, дёгтем или… ой…

— Что?

— Грязью или дёгтем, — Рыжикова резко покраснела. — Простите, что отвлекла. Продолжайте.

— Так вот, — действительно продолжил я. — Не получится у нас с наскока помощницу мэра взять. Сперва отмажут, а потом переведут, уволят, спрячут… документы задним числом подделают. Короче говоря, напугаем, но настоящую возможность упустим.

— И что же вы собираетесь делать, Сергей Романович?

— Пока что ничего. Во-первых, предлагаю подождать пока Ксения Константиновна составит свод законов, по которым мы можем действовать. А во-вторых, собрать более внушительную доказательную базу.

— Ну допустим. А…

— Готово! — крикнул из своей каморки Брюллов.

— Пойдёмте лучше посмотрим на Эрнеста Вольдемаровича, — предложил я.

Панкратов согласился, Ксюша тоже отвлеклась от работы, — девчонка вкатилась в процесс на все сто, — и мы дружно пошли глядеть на Крыскина. Кое-как втиснулись в комнату Андрея, ну и поглядели.

— Ой, — первой прокомментировала Ксюша. — А это так выглядят маги-физики?

— Так выглядят не маги-физики, а качки-химики, — ответил я.

На экране ноутбука Брюллова был изображён с перебором мускулистый мужик. Аккуратная модельная бородка, причёска а-ля непоставленный ирокез, солнцезащитные очки и обязательный для подобного рода снимков голый торс. Мужчина стоял перед зеркалом на фоне тренажёров и фотографировал себя на телефон. И было ему на вид лет двадцать пять, ну максимум тридцать.

— Это её сын, получается? Или брат?

— Чей? — вмешался Андрей.

— Ларисы Сергеевны.

— Нет, — ответил айтишник. — Это её муж.

— Вот как. Молодые у нашего мэра помощники, — задумался я. — Или нет? Скажи, а ты не узнавал случайно, сколько лет самой Ларисе Сергеевне?

— Узнавал. Пятьдесят три.

— Ох…

— Вот только в соцсетях у Эрнеста Вольдемаровича почему-то нет ни одной совместной фотографии с женой, — Андрей почесал в затылке. — У жены есть, а у него нету. Странно, да?

— Ага, — кивнул я. — Интересное семейство. Выясни, пожалуйста, где сделан снимок.

— Сделаю.

Новые данные я получил, Андрюшу Брюллова похвалил, и задумчивый вернулся обратно в большой зал.

— Значит так, — решил я. — Будем продолжать искать встречи с Эрнестом Вольдемаровичем. Что-то мне подсказывает, что при нажатии на правильные точки, он сам с удовольствием сдаст свою… не-самую-молодую жену.

— Звучит, как план, — согласился Панкратов. — А в остальном что делать? Пока Ксения Константиновна добивает свою задачу?

— Ищите, Михал Михалыч. Ищите злодеев. Ну или хотя бы подумайте, где их лучше всего искать.

— Жаль, что мы не в Ярославле, конечно, — огорчился Михал Михайлович. — Там ведь стадион строится. Вот где антикоррупционеру раздолье.

— Ну тут уж извините, — я развёл руками. — Что имеем. Найдите кого-нибудь здесь. А я пока что с вашего позволения ненадолго отъеду.

— Опять друзья отца?

— Дядька, — не стал врать я. — По материнской линии.

Съездить к нему я собирался в любом случае, а тут вдруг подвернулся технический перерыв. Не знаю, насколько плотно они общались с отцом во время моей учёбы, но вдруг? Сейчас я буду рад любой зацепке.

Хотя на самом деле… насчёт дядьки… очень показательно, что вместо единственного живого родственника, первым делом по прибытию в город я поехал не к нему, а к Юрию Ивановичу. Это неплохо характеризует наши отношения.

Прохладные они.

А с другой стороны, с чего бы ему, молодому мужику на тот момент, было плотно общаться с двенадцатилетним пацаном? Что бы нам такого вместе с ним делать? О чём разговаривать? Так что вполне может быть, что с тех пор всё изменилось. Может же быть такое, что у него прорезался интерес к повзрослевшему племяннику? Вполне.

Так что съездить стоит в любом случае. А по пути заскочить в ремонтную мастерскую. Надо бы Слезу Кармы в часы вставить, пока не потерялась. Не инкрустировать на всеобщее обозрение, само собой, — я же не бабулька, чтобы янтарём щеголять, — а со внутренней стороны прикрутить.

— Сергей! — крикнул мне Брюллов-младший, заслышав что я собираюсь. — А я сегодня до скольки работаю?

— Не знаю, — как-то потерялся я. — А что такое? Есть дела?

— Да. К двум часа мне нужно отвезти Сайтаму к собачьему психологу.

— Да без проблем, — сказал я.

Сделал шаг к выходу. Остановился. Задумался.

— Погоди, — я обернулся на Брюллова. — То есть твоему животному эмоциональной поддержки требуется эмоциональная поддержка?

— Ну да.

— А что так?

— На него пару недель назад из-под лестницы крыса выскочила. Бедняга до сих пор по подъезду ходить не может, только на ручках.

— Понятно, — кивнул я. — Ну ты своди его к психологу, своди…

Часы ещё не пробили два, а Вика Апрелева уже устала. И не устала даже, а:

— Задолбалась.

Вика захлопнула дверь, а затем носком об пятку скинула с себя туфельки. Маникюр, педикюр, депиляция, затем поход по магазинам, в тату-салон и в пункт выдачи заказов. И всё это за рулём. Сама! Без личного водителя, которого муж теперь, видите ли, не может содержать. Проблемы у него, видите ли. Нужно временно «затянуть пояса» — чёртова старческая формулировка, насквозь пропахшая нафталином.

А она ведь сразу предупреждала, что её мужчина должен зарабатывать ну хотя бы от миллиона в месяц.

Да и вообще. Если так подумать, то его проблемы — это его проблемы. Свою часть работы над отношениями Вика честно выполняла и неустанно делилась с мужем своей женской энергией. Ей в этом никто не помогал, и никто не поддерживал. И не жалел! Даже несмотря на то, что временами эта ноша была непосильна.

— Зайка, ты дома⁈ — крикнул из спальни её «старичок».

— Дома! — ответила она.

И не успела пройти дальше прихожей, как в дверь вдруг позвонили.

— Ты кого-то ждёшь⁈ — спросила она.

— Нет! — ответил муж. — Может это к тебе доставка какая-то⁈

«А ведь очень даже может быть», — подумала Вика и открыла. На пороге стоял парень примерно её возраста в белой рубашке. Кареглазый шатен, чем-то неуловимо похожий на её собственного мужа.

— Добрый день, — поздоровался парнишка.

— И? — спросила Вика.

Усталость постепенно перешла в раздражение, и сил сдерживаться не оставалось.

— Меня зовут Сергей Каринский, — представился кареглазый. — Я племянник Артёма Даниловича.

Каринский! Эта фамилия была Вике очень хорошо известна, и от одного лишь её упоминания где-то в мозгу у девушки пунцовым светом заморгала лампочка с надписью «ТРЕВОГА».

Рассеянной дурочкой Апрелева прикидывалась только тогда, когда ей было это выгодно, но на самом деле тайком уже давно погружалась в финансовые схемы мужа. Ну… хотя бы потому, что он не вечен. И вот конкретно на Каринском в их жизни было завязано очень многое.

Каринский — это же граф. Тот самый муж покойной сестры, у которого Артём постоянно занимал на бизнес. Причём между тем сколько надо и тем сколько давал граф всегда оставался приятный зазор.

У Вики даже рефлекс выработался. Если Артём едет к своему титулованному зятю, значит мозгу пора выбрасывать дофамин, ведь скоро будут ништячки. Да и называться родственницей Его Сиятельства в определённых кругах было статусно и приятно.

Однако не теперь. Чуть больше недели назад графа посадили за измену и изъяли всё имущество. Вот прямо всё. Причём так некстати — тугодум Артём не успел напоследок закрыть деньгами Его Сиятельства свои очередные проблемы.

И вот, на пороге появляется сын графа. Зачем? Ну очевидно же.

— Послушай, мальчик, — за своё счастье Вика была готова рвать и метать. — Если ты насчёт денег, то можешь обломаться. Покуда твой отец жив, взыскивать что-то с моего мужа может только он. Но сначала попробуйте докажите, что этот долг вообще существует. Понял меня? — спросила Апрелева, не дожидаясь ответа добавила: — А теперь катись отсюда к чёртовой матери, пока я ментов не вызвала, — и захлопнула перед Сергеем дверь.

— Кто там⁈ — крикнул из спальни Артём.

— Доставка! — ответила Вика и на всякий случай выключила дверной звонок.

Затем взялась за дополнительную щеколду, которую закрывала лишь на ночь и вдруг:

— Ай! — обожглась от холода.

А спустя секунду с ужасом обнаружила, что бронированная дверь их пентхауса почему-то начала покрываться инеем. Сперва инеем, а затем и острым колючим снежком, будто на дальней стене морозилки.

— Какого чёрта? — спросила Вика и в следующее мгновение дверная ручка рассыпалась…