Товарищ капитан. Часть 1. Блондинка с розой в сердце

Глава 20

Спинка водительского кресла вздрогнула. Серый рывком приблизился к Васильеву, сидение под ним скрипнуло. Арбузов замер, словно обнюхивал лицо своего собеседника. Он не выпускал из руки рукоять ножа, прижимал её к груди рыжеволосого депутата.

Васильев выгнул спину, широко распахнул глаза. Примерно десять секунд он пристально смотрел Арбузову в лицо. Молчал. Не шевелился. Затем Александр Гаврилович вдруг обмяк, уронил голову себе на грудь. Он не закрыл глаза, но его взгляд потускнел.

Серый повернулся ко мне и спросил:

— Ты услышал всё, что хотел, легавый. По-моему, Александр Гаврилович чётко раскололся. По самые помидоры. Тут уж иного толкования быть не может. Полная доказуха, как ты и просил. Я выполнил свою часть сделки?

На лобовое стекло автомобиля упали первые капли дождя. Они оставили на запылённом стекле мокрые росчерки, будто заштриховали его. Капли барабанили по крыше «Москвича»; пешеходы за окнами машины ускорили шаг.

— Выполнил, — ответил я.

Посмотрел на торчавшую из груди Александра Гавриловича Васильева рукоять ножа, украшенную розой. Подумал, что книга с подобным сюжетом называлась бы «Депутат с розой в сердце» — сюжет такого романа «попахивал» бы ненавистной мне политикой.

— Зачем ты его убил? — спросил я.

Пистолетом указал на Васильева.

— Ты гонишь, мент? — спросил Арбузов. — Из-за тебя, конечно. Александр Гаврилович бы меня не простил. Век воли не видать. Я ж его тебе с потрохами выдал. Так лучше уж я его… сейчас. Чем буду в каждом встречном бродяге видеть торпеду.

Серый оскалил зубы, перевёл свой взгляд с лица Васильева на моё лицо.

— Ты не переживай, легавый, — сказал он. — Этот подгон я тебе забесплатно сделал. По доброте душевной, так сказать. Тебе и папаше этой белобрысой грудастой журналистки. Так ему и передай, когда обо мне расскажешь. Может, и пойдёт мне это… в зачёт.

Серый опустил взгляд на мой пистолет.

— Да спрячь ты уже пукалку, — произнёс он. — Мы ж с тобой теперь подельники. Цельного депутата Ленсовета совместно завалили. Помнишь наш уговор, мент? Я свою часть выполнил: депутата расколол. И даже проколол.

Арбузов вновь оскалился — сделал он это скорее нервно, чем весело.

Я заметил, как дважды дрогнуло у него под правым глазом веко.

— Проваливай, Серый, — сказал я. — Прямо сейчас. Беги хоть на юга, хоть к чёрту на кулички. На всё про всё у тебя есть время до полуночи. Это хорошая фора. Как я и обещал. Генерал Корецкий о тебе узнает ровно в полночь. И спустит на тебя всех собак.

Ствол моего пистолета посмотрел на лобовое стекло. Арбузов приподнял руки, показал мне свои пустые ладони. Я заметил, что кончики его пальцев чуть покачивались.

— Проваливаю, — сказал Арбузов. — Как скажешь, легавый. Передай мой привет генералу и его дочурке. Ты пальчиком-то на волыне не дёргай. Не нервничай. Щас я в портфельчик Васильева загляну. Аккуратно. Деньжата свои возьму. Как мы и договаривались.

Серый медленно опустил руки, забрал у депутата портфель. Я отметил, что постукивание дождевых капель по крыше автомобиля превратилось в гул. Арбузов щёлкнул замками и тут же присвистнул.

Он посмотрел на неподвижно замершего Васильева, затем повернул лицо в мою сторону.

— Пистолетик-то Александр Гаврилович с собой принёс, — сообщил Серый. — Макарыча. Такого же, как у тебя. Ай да молодец Александр Гаврилович! Может, он, и правда, вальнуть меня собирался? Как думаешь, мент? Вальнул бы меня депутат?

Я указал на подбородок Арбузова стволом ПМ.

Сказал:

— Не дёргайся, Серый. Медленно достань пистолет. Двумя пальцами. За рукоять. Подними его над собой. Протяни его мне. Без фокусов. Я человек нервный и мнительный. Не провоцируй меня. Целее будешь. Я тебя валить не собирался. Но вальну, если вынудишь.

— Спокойно, легавый. Спокойно.

Серый выполнил моё распоряжение: протянул мне найденный в портфеле ПМ со звездой на рукояти. Я переложил свой пистолет в левую руку. Правой рукой проверил на ПМ Васильева положение флажка предохранителя. Сунул чужой пистолет себе за пояс.

Спросил:

— Что там с деньгами, Серый? Он их принёс?

— Принёс, — ответил Арбузов. — Деньги мои? Так ведь, мент? Наш уговор в силе?

Он показал мне три пачки банковских банкнот.

— Забирай, — согласился я. — Мне они не нужны. Только верни серьги журналистки. Это подотчётный предмет. Я их заберу. А вальнуть тебя, Серый — это превосходная идея. Для Васильева, разумеется. Один выстрел, и проблем у него стало бы заметно меньше.

— Только у него?

Я дёрнул плечами.

— Для меня ты не проблема, Серый. Даже не помеха. Убивать тебя мне без надобности. Так я считаю. Моя цель — безопасность генеральской дочки. Понимаешь? Ты орудие, Серый. Как мой пистолет. Без руки заказчика ты не опасен. Поэтому живи.

Я развернул руку ладонью вверх, скомандовал:

— Верни серьги. Живо.

Наблюдал за тем, как Серый шарил в кармане теперь уже покойного депутата Ленсовета Васильева.

Я взял у Арбузова Сашины серьги с сапфирами. Выглянул за окно, где шумел дождь.

Небо и фасады домов потемнели, будто наступили сумерки. Горожане спрятались под зонты. Многочисленные углубления в асфальте на улице Гончарная наполнились дождевой водой.

— Расходимся, Серый, — скомандовал я. — Помни: у тебя есть время до полуночи. Ни минутой больше. Воспользуйся моей добротой, Серый. Беги, не оглядывайся. Надеюсь, что мы с тобой больше никогда не увидимся.

Арбузов хмыкнул.

— Я тоже на это надеюсь, — ответил он. — Знакомство с тобой, легавый, меня не порадовало. От тебя одни проблемы. Удачи тебе я не желаю, мент. Тут уж без обид. Сам понимаешь: мне такие пожелания не по масти.

Весь вечер вторника шестнадцатого июля в Ленинграде шёл дождь. Он то усиливался, превращался в ливень; то едва моросил, почти растворяясь в воздухе. Поначалу я поглядывал на него из автомобиля Серого. Затем смотрел, как дождевые капли колотили по оконному стеклу машины, подвозившей меня к дому Лебедевой.

Северная столица будто бы рыдала в предчувствии нашего с ней скорого расставания.

Остаток вечера я наблюдал за дождём из окон Сашиной квартиры.

Я смотрел на дождь из кухни, из гостиной, из спальни. Из Сашиной кровати открывался неплохой вид на крышу соседнего дома и на серое Ленинградское небо. Капли барабанили по стеклу, создавали ритм вечера. Их стук служил фоном для поскрипывания кровати, для Сашиных вскриков и для Сашиного мурлыкающего голоса.

В полночь я настоял, чтобы Александра позвонила своему отцу. К тому времени я уже упаковал рюкзак, поставил его в прихожей у стены. Спрятал в нём оба пистолета. Пояснил Саше, что не останусь у неё даже до утра. Сообщил ей о причине нашего очередного расставания. Заверил её, что мы расстанемся не навсегда. Пообещал, что скоро позвоню.

Лебедева выполнила мою просьбу.

— … Папа, ты просто выслушай его, — сказала она. — Поклянись, что сделаешь это. Поклянись!

Я не слышал, что ответил дочери генерал-майор КГБ Корецкий. Увидел, как Саша улыбнулась.

Александра протянула мне трубку и тихо сообщила:

— Это папа. Расскажи ему всё.

Я поднёс динамик телефонной трубки к уху, услышал в ней звуки чужого дыхания.

Сказал:

— Здравствуйте, Виталий Максимович. Я Дмитрий, Сашин друг.

— …

— Вы меня не знаете, Виталий Максимович. Я вас тоже не знаю. Но я точно знаю, что депутат Ленсовета Александр Гаврилович Васильев заказал киллеру убийство вашей дочери.

— …

— Нет, Виталий Максимович, это не шутка.

— …

— Разумеется, Виталий Максимович, проверить правдивость моих слов несложно. Тем более, вам. Я оставил Саше паспорта людей, причастных к несостоявшемуся заказному убийству. Найдите этих граждан и расспросите. Один из них — тот самый киллер.

— …

— Источник этой информации я вам сейчас не раскрою. Опасность, я считаю, уже позади. Александр Гаврилович Васильев сегодня умер. Его убили. Зарезали в автомобиле, припаркованном в начале улицы Гончарная.

— …

— Нет, это не шутка.

— …

— Нет, его убил не я.

— …

— Конечно же, расскажу, Виталий Максимович.

— …

— И об этом тоже.

— …

— Никаких тайн, Виталий Максимович. Я познакомился с вашей дочерью десятого июля этого года. В поезде.

— …

— Разумеется, я оказался там неслучайно…

— … Я отпустил его. Поймал машину и поехал к вашей дочери.

— …

— Не спешите, Виталий Максимович. Всё равно не успеете. Я уже ухожу.

— …

— С удовольствием познакомлюсь с вами. Но не сегодня. До свидания, Виталий Максимович.

— … !

Из динамика трубки доносился голос генерал-майора КГБ Корецкого.

Я положил трубку на рычаг — голос Сашиного отца стих, лишь шумели колотившие по оконным стёклам дождевые капли.

— Папа ругался? — спросила Александра.

Я улыбнулся, кивнул. Вынул из кармана жилета сложенный вчетверо лист бумаги, протянул его Лебедевой.

— Что это? — спросила Саша.

Она взяла у меня бумагу, но не развернула её. Смотрела мне в глаза.

— Я записал там дату, когда твой отец покончит с собой и убьёт твою маму. Помнишь, я говорил тебе об этом событии? Я не шутил тогда. Отнесись к моему предупреждению серьёзно, Саша. Терять близких людей очень больно. Я это точно знаю.

Лебедева кивнула.

— Позвоню тебе, когда появится такая возможность, — сказал я. — До свидания, Саша.

Заметил, что в Сашиных глазах блеснула влага. Поцеловал Александру в губы. Поднял с пола рюкзак и направился к выходу из квартиры.

Услышал:

— До свидания, Дима.

Я распахнул дверь. Шагнул за порог.

Не обернулся.

От Сашиной парадной я направился к машине (к тому самому автомобилю ВАЗ-2105 белого цвета, в котором я беседовал с Павлом Битковым). Спрятался от дождя в её салон. Ещё вечером я проверил наличие в баке этой машины бензина, на пробу завёл её взятым у Серого ключом. Арбузов говорил, что владелец этой «пятёрки» сейчас грелся под солнцем на морском побережье. Он утверждал, что розыск автомобиля начнут не раньше августа. Я сунул в ящик для перчаток свой пистолет, бросил рюкзак на пассажирское сиденье.

Взглянул на часы — стрелки показали, что сейчас начало первого ночи. Семнадцатое июля. Я подумал о том, что совершу задуманное ещё сегодня. Если не подведёт автомобиль, и если не возникнут в пути другие форс-мажорные обстоятельства. Завёл двигатель. Дворниками очистил пространство на лобовом стекле от воды. Запрокинул голову, взглянул на Сашины окна. В них по-прежнему горел свет. «Пятёрка» послушно откликнулась на мои действия: плавно тронулась с места. Я совершил круг почёта по двору и заехал под арку.

С улицы Плеханова я свернул на Невский проспект. Проехал мимо гостиницы «Москва», пересёк реку через мост Александра Невского (Саша мне сказала, что Володарский мост всё ещё закрыт на реконструкцию). Полюбовался из окна автомобиля на водную гладь Невы. Добрался по Октябрьской набережной до улицы Народная. Оттуда поехал к Мурманскому шоссе.

«Пятёрка» не взбрыкивала, вела себя послушно; разбрасывала из-под колёс скопившуюся в лужах дождевую воду. Я промчался по улицам Ленинграда с ветерком, без остановок (этой ночью ни разу не стоял в пробках). Повинуясь подсказкам дорожных указателей, двинулся по дороге М-18 (ещё не получившей название «Кола») в направлении берега Ладожского озера.

За окнами автомобиля уже рассвело, когда я пересёк границу Ленинградской области и Карельской АССР. Хотя стрелки на моих наручных часах показывали только пять часов утра. Ландшафт вдоль обочин шоссе на протяжении всего моего пути от Ленинграда до Карели почти не менялся: тайга (состоявшая в основном из елей, сосен и берёз) изредка сменялась домами мелких посёлков и зеркальными поверхностями озёр. Дождь остался в Ленинградской области. Уже на её краю капли лишь изредка падали на лобовое стекло машины. Я не останавливался ни в рабочем посёлке Сясьстрой, ни в городе Лодейное Поле. Карельская АССР встретила меня затянутым облаками небом и сухим асфальтом на дороге. У поворота на Олонец я вышел из машины, размял ноги.

К повороту в деревню Мягрека трасса привела меня в половине шестого утра. По главной улице деревни я ехал неторопливо. Меня сопровождал собачий лай, в лобовое стекло то и дело врезалась мошкара. Я ехал около самой обочины. Рассматривал деревянные заборы и фасады домов. «Улица Ленина» — гласили адресные таблички в карельской деревушке. Номера на табличках встречались нечасто. Но цифру «двадцать восемь» я всё же рассмотрел на не окрашенной деревянной стене. Увидел бесновавшуюся на цепи во дворе двадцать восьмого дома крупную рыжую лайку и уже пробудившихся голубей на крыше. Людей в этом дворе я не заметил. Но разглядел свет в окнах дома. Хорошо рассмотрел и припаркованный во дворе дома жёлтый автомобиль ВАЗ-2102.

— Утро красит нежным светом стены древнего Кремля… — пробормотал я.

Поприветствовал взмахом руки всё не умолкавшую лайку, прибавил газу. Я выехал из деревни на трассу, но уже через четверть часа снова свернул: на этот раз на едва приметную колею, что вела к берегу небольшого озера. Проехал десяток метров по кочкам, остановил машину за стеной из кустарника и за зарослями цветущего иван-чая. Заглушил двигатель. Достал из рюкзака пистолет Макарова, который принёс на встречу с Серым депутат Ленсовета Васильев. Убедился, что тот в хорошем состоянии (депутат неплохо подготовил его к «работе»). Проверил, что магазин полон. Дослал патрон в патронник. Выбрался из салона, сунул ПМ за пояс. Отмахнулся от бросившейся ко мне со всех сторон мошкары. Взглянул на часы и вразвалочку по влажному мху пошёл к дороге.

Я почти полчаса сражался на пригорке в зарослях иван-чая с мошками и комарами. Посматривал на проезжавшие по трассе автомобили. Выжидал в засаде, пока на трассе не показался желтый автомобиль ВАЗ-2102. Он не спеша ехал со стороны деревни Мягрека в направлении Петрозаводска. Лучи выглянувшего из-за туч солнца отразились на его лобовом стекле. Я выдернул из-за пояса пистолет, сунул руку в карман жилета и ринулся к дороге, сбивая ногами росу с трав и разрывая соединявшую стебли иван-чая паутину. Сидевшая на верхушке сосны ворона наклонила голову, проводила меня бодрым карканьем.

Я выбрался на асфальт шоссе, достал по пути к нему из кармана удостоверение «МВД СССР». Ступил на дорогу, сделал по ней два шага — преградил путь приближавшемуся ко мне жёлтому автомобилю. Поднял на уровень плеч открытое удостоверение. Взял наизготовку пистолет, нажал на флажок предохранителя. Смотрел на отражавшее солнечные лучи лобовое стекло приближавшейся ко мне машины — не видел за ним лицо водителя. Машина сбавила скорость. Остановилась в десятке шагов от меня. Я сместился ближе к правой полосе шоссе. С удостоверением и с пистолетом в руках пошёл к неподвижному автомобилю.

Видел, как опустилось стекло в окне рядом с водителем машины. Отметил, что в салоне автомобиля лишь один человек: круглолицый мужчина средних лет. Он смотрел на меня с недоумением, нервно покусывал пухлые губы.

— Капитан Нестеров, — представился я, — оперуполномоченный, уголовный розыск.

Остановился в двух шагах от машины. Целил из пистолета в подбородок водителя. Смотревший на меня из салона круглолицый мужчина судорожно сглотнул, шмыгнул носом, заглянул в дуло моего пистолета.

— План «Перехват», — сказал я. — Ловим беглых заключённых. Гражданин, предъявите документы.

Мне почудилось, что водитель автомобиля выдохнул с облегчением. Я заметил, как его губы изогнулись в улыбке. Мужчина наклонился к ящику для перчаток, вынул оттуда свои права, протянул их мне через окно.

— Откуда здесь зэки? — спросил он. — Из Петрозаводска, что ли? Давно они сбежали?

Я отметил, что у мужчины приятный бархатистый голос (почувствовал, как вздыбились у меня на руках волоски). Сунул своё удостоверение в карман. Взял документ из рук водителя жёлтого автомобиля ВАЗ-2102.

— Зайчик, Леонид Леонидович, — прочёл я.

Опустил руку с водительским удостоверением. Посмотрел водителю в глаза.

— Зайчик, — повторил круглолицый мужчина. — Это моя фамилия. Я поваром работаю. В Петрозаводске. Я каждое утро тут проезжаю. Из своей деревни. В ресторан еду. На работу.

— Повар Леонид Зайчик, — сказал я. — Из деревни Мягрека. Прекрасно.

Я чуть приподнял ствол пистолета и трижды выстрелил мужчине в голову.