Червь-3

Глава 18

ДОБРОЕ УТРО, ВЬЕТНАМ!

Снова это ебанное утро, полное жгучего и ослепительного солнца! Вонь коровников. Запах кислого пота. Чудо — это то, что я еще весь пол не заблевал, когда в комнату приполз на коленях.

Петушиный крик вырывает меня из сна как оглушительная работа утренней арты. Я с трудом отрываюсь от мокрой подушки. Глаза болят. Сквозь узкие щёлки отёкших век пробую оглядеть комнату в поисках водички, но всё что я нахожу — стоящего в дверях Бориса. И как долго он там стоял? Плевать…

— Проснулась? — спрашивает он, суетливо двигая в мою сторону через всю комнату.

Модник хренов, разоделся как на парад. Чистые кожаные штаны, белая рубаха, широкий ремень с ножнами, из которых к руке Бориса тянется окоченевшая ладонь какого-то бедняги. Несмотря на жару, Борис напялил высокие ботинки. Круто, конечно, но можно было и почистить обувь! С каждым шагом за мужчина остаются тонкие блинчики грязи.

В коем-то веке он начинает общение без ругани и без криков. Удивительно! Вместе пить — друзьями быть!

— Собирайся, — говорит он. — Скоро в дорогу.

— Можно хотя бы умыться? — спрашиваю я.

— Можно.

— А отлить?

— Можно.

— А наедине?

На полпути от меня он замирает. Хмурится. Я прекрасно понимаю, что он привык к мужскому общению и моё присутствие, точнее, присутствие женского пола дело для него непривычное. Видит ли во мне он женщину? А может дочь? Или сестру?

Не важно. Важно, что он видит на что я так страстно уставился. Он протягивает мне со стола графин воды, а когда я его полностью выпиваю, ставит обратно. Руки тряслись, я захлёбывался, но справился. Борис еще раз на меня взглянул и смущённо сгинул из комнаты. И что ты там увидел? Ага. Понятно. Моя ночнушка была залита водой так, что наружу проступили мои розовые сосочки.

И зачем вообще заходил?

Я догадываюсь. Всё, что ему нужно было — убедиться, что я в целости и сохранности. Теперь трястись за меня будет. А самое приятное — та власть, что сосредоточена в моих руках, ну никак не получиться у меня отобрать. Всё, ребята, ваши яйца у меня в руках, кручу как хочу. Разбиваю, как бильярдные шары. Бесценный дар можно использовать для собственной выгоды, но в таких скользких делах главное — это палку не перегнуть.

Хотелось бы еще поспать. Я даже начал проваливаться в сон, но хрен там! Борис начал стучать в дверь. Начал долбить, пока я ему не ответил, что еще не готова! Всем всегда от меня что-то надо. Задолбали…

Умывшись тёплой водой из тазика, услужливо принесённым мне одни из фермеров, я оделся. Натянул кожаные штаны, стираную рубаху. Повязал ремень с ножнами. Меч на месте. Сухая рукоять смотрела на меня застывшей пятернёй, прося пожать её. Кем был её владелец? Последний подонок? Убийца? Наверно, это останется для меня загадкой.

Надевая жилет без рукавов, я наслаждался шуршанием кожи. Вещи сидели на мне словно шитые по моим меркам. Давно мне не было так комфортно и уютно. Иллюзия защиты работает. Но всё же, кожа, используемая для создания моего образа, — была обычной и мягкой, снятой с бедного животного, пущенного под нож. Между моими доспехами и теми, что мы мастерили с Алом не было ничего общего. Мой доспех — легкий набор для прогулок на свежем воздухе. А вот тот, что мы ковали в кузнице здания «Швеи» — набор для войны. И боюсь, что скоро он нам пригодиться.

После того, как мы всем отрядом плотно позавтракали (волки не остались в сторонке) мы двинули в путь. Но не в сторону деревни, как я подумал. Проведя полдня в лошадином седле, остановившись на один привал, где мы плотно пообедали (волки не остались в сторонке), мы прискакали на ту самую базу «Кожагонов» из которой я совсем недавно удачно откинулся.

И вот снова: Здрасьте!

Снова эта высокая арка из переплетённых между собой ветвей дуба. Снова эти деревянные бараки, внутри которых оборудованы газовые камеры, находясь в которых вас вывернет наизнанку. И как оказалось, мне предстояло через всё это пройти, бля!

В первую же ночь Борис запер меня в одном из бараков вместе с мужиками. Но всё не так и плохо; мне выделили отдельную комнату. Без окон. Лишь кровать и висевшая на стене голова оленя — высушенная, покрытая коркой гноя. Отличный декор, вид которого портил дизайн комнаты. Но она висела далеко не для красоты. Источаемая этой головой вонь была невыносима.

В первую же ночь начался сущий ад. Пытаюсь использовать подушку как фильтр, прижимаю её к лицу. Сижу и слушаю мирный храп двадцати мужиков, спящих за дверью. Мои глаза бесконечно слезятся, а весь пол уже давно был заблёван завтраком, обедом и недавним ужином. Предупреждали же меня не налегать на мучное! Но что поделать, после долгой дороги жрать хотелось как потерявшейся собаке в лесу.

Во время второй ночи-спазма я реально испугался за свою жизнь. Не за Ингу, а именно за себя! Спазмы были настолько сильными, что меня чуть не втянуло обратно в желудок. Да и в любой момент кишки могло скрутить в узел — и тогда вылечу я со свистом, как не пристёгнутый водитель в лобовое стекло.

Борис успокоил меня, сказав, что нужно пять ночей. Пять дней — и ты ко всему привыкнешь. Не будешь ощущать вонь. Начнёшь спать.

Третья ночь-спазма. Глаза залиты слезами, пол — рвотой. Хоть не жри. Но как не жрать? В пустых кишках долго не протянуть, скажу я вам. На еду было тяжко смотреть, но приходилось запихивать.

Само по себе испытание мне понравилось. Желания сбежать не было. Наоборот! Хотелось познать свой организм. Окрепнуть. В той пещере с волками, я ощутил свою слабость. Свою никчёмность. Да, нам повезло, мы добились цели. Но результат меня не впечатлил. Мы были на волосок от жизни! Еще чуть-чуть и всё, тела наши забрал бы себе лес. Мы могли бы стать самым жирным подарок для паразитов. Но уцелели назло природе!

Мне льстит мысль, что мы сумели Пича вырвали из загребущих лап матушки природы, тупо обманув её. Собачка жила себе как ни в чём небывало, изменения пошли Пичу на пользу. Хотелось этого засранца забрать с собой, в комнату, но Борис был против, да и пёс не особо рвался. В его голове я не чувствовал чужого влияния — Альфа держал в ежовых рукавицах свою стаю, больше ему никто не нужен. Но мой верный пёс по ночам предпочитал делить кров с себе похожими. Половину конюшни выделили под комфортное проживание волкам, заручившись гарантией, что ни с одной кобылки не только не упадёт ни единый волос, но и не будет отгрызано ни грамма мяса. Рисковая сделка, но что поделать, мы должны доверять друг другу.

Пятая ночь-спазма прошла совсем иначе. Мужской коллективчик так и ждал, когда я сдамся, обрыдаюсь и убегу прочь, в лес, к своим ручным хомячкам. Но не смотря на такие же едкие в мой адрес шутки как моя рвота, не смотря на колкие замечания и указывания на мою половую принадлежность и последующую слабость моего организма, мои сожители оказались неправы.

Я справился.

Я заснул.

Да. Зашёл в комнату, плюхнулся на кровать. Живот привычно скрутило, к горлу пошёл комок кислятины. И вот когда он уже был готов извергнуться, я его проглотил. Загнал обратно в желудок и всё как будто рукой сняло. Всё прошло. Лишь вкус кислятина на языке напоминал мучительные ночи.

Я вдыхал пропитанный скисшим мужским потом воздух полной грудью и даже не обращал внимания на всю ту вонь, что буквально пару дней назад выворачивала меня наизнанку.

Моя маленькая победа. И как оказалось — не последняя. Борис сказал, что для встречи с «Труперсами» крепкого желудка будет маловато. Вы думаете газовая камера — худшее испытание? Нет!

Солнце не успевало полностью накрыть верхушки деревьев, а я уже на ногах. Вот что было самым сложным! Этот кудрявый псих будил меня ни свет ни заря! Петух не успевал клюв разинуть, а мы уже в деле.

Там, в самом центре тренировочного лагеря, в окружении деревянных бараков, по щиколотку в песке мы с Борисом махали мечами. Седовласый мужчина, обнажённый по пояс размахивал своим мечом, заставляя в точности повторять все его движения. Пинал меня сапогом в живот, несильно, заставляя уворачиваться. Бил плоской стороной меча по рукам, заставляя вовремя ставить блок. Пот заливал ему глаза, а он как будто этого и не чувствовал. Мои голые ступни проваливались в горячий песок, я с трудом стоял на ногах. А Борис словно святой, ходил по песку, как Иисус по воде.

Хотелось ли мне всё это терпеть?

Да!

В коем-то веке я победил лень. Сложно было признаться самому себе, но я был нытиком. Был. Сейчас я хотел сражаться. Хотел уделать Бориса, показав ему своё превосходство! Эти сражения, эти тренировка… эта игра возбуждала меня…

Уже через неделю руки покрылись узловатыми узорами окрепших мышц. Песок стал мягким ковром, а раскалённый воздух — свежим ветром, обдувающим моё тело в разгар сражения.

Каждый день я изучал что-то новое. Как-то Борис притащил с собой кожаный ремень с подсумками. Внутри лежали глиняные колбы, на подобие тех, что мы взрывали в пещере с волками. Когда по приказу Бориса я достал одну, мне показалось, что сейчас мы будем громко бахать, но оказалось не так.

— В правой рукой ты держишь меч, — говорит Борис, — а в левой — колбу.

Как гранату. Как бейсбольный мяч. Как камень, который хочешь кинуть в окно вредной училки. И швыряешь.

Мне нужно было попасть точно в манекен, стоявший в паре метров от меня. Я кидал и кидал.

Швырял их левой рукой, и не попадал. Всё мимо. Всё в молоко. И только после сотого броска, я попал. Сейчас в колбах ничего нет. Пустые. Но вот когда пойдём на дело, они будут наполнены жидкостью, которая смягчает кожу «Труперсов».

Правой рукой махаю мечом, а левой швыряю колбы, стараясь попасть точно в грудь врагу. Ничего сложного, главное с пылу битвы не промазать.

Всё это хорошо, но я терял время. Каждый новый день увеличивал расстоянием между мною и Роже. Между мною и той сукой, обозвавшей меня паразитом! Я тебя достану, родная, никуда ты не денешься от меня. Поверь. Даже и не надейся! И в тот день, когда мы встретимся, я буду не тем мелким пацаном. И я буду не один. Во всяком случае, я на это ОЧЕНЬ надеюсь. А то что же, Пич тренируется рядом со мной просто так? Эта облезлая дворняжка теперь от меня никуда не денется!

Верный пёс, ввергающий всех в ужас своим видом, тусовался со мной каждый день. Пока я махал мечом — он лежал в тени дерева, внимательно наблюдая за нами. Прохлаждался засранец. Но я ему быстро всё обломал. У меня была хорошая идея. Озвучив её Борису, я и не ожидал другой реакции. Всегда… Всегда приходится всё объяснять дважды, бля.

— Ты наденешь кожаную куртку, наручи, желательно две пары, — объясняю я Борису идею, — встаёшь как медведь, и начинаешь махать руками.

— Я не могу понять, для чего все эти ухищрения? Что это даст твоей псине?

— Опыт. Ты же учишь меня. Давай и его обучим новым приёмам.

Борис неохотно переоделся. Надел одну пару наручей. Встал в паре метров от меня и принялся махать руками.

— Пич! Взять!

Бляяя… что было дальше — это пиздец.

Собака сорвалась с места, и даже песок его нисколько не притормозил. Оттолкнувшись тремя лапами, туша взлетела в воздух. И вместо того, чтобы схватить мужчину за руку, уебала ему мордой в грудь. Борис — мужик здоровый, но после такого удара мало кто устоит на ногах.

— Пич! — кричу я. — Фу! Нет, неправильно!

Не вовремя я отвлёк собаку. Борис грубо хватает Пича за голову и со всей злостью откидывает в сторону. Встаёт. Смотрит на меня таким глазами, что у меня сейчас начнёт плавиться лицо от жара его взгляда.

— Инга, ты так собираешься его учить?

Пот заливает мне глаза, а я даже и не моргнул.

— Надо попробовать ещё раз.

— Инга! Ты…

— Борис, разве у меня получилось с первого раза выбить меч у тебя из рук? А тот приём, с разворотом, я его сделала с первого раза?

— Но ты и не калечила меня… — Борис закашлялся. Старая рана дала о себе знать.

— Доверься мне. Пич всё уяснил.

Сжав губы, Борис глянул на Пича. Собака подходит ко мне, стряхивая песок с тела. Он не злится на Бориса, наоборот, для него всё происходящее — игра. Весёлая и задорная. Пич садится у моих ног, культя задней лапы упирается мне в ступню.

— Хорошо, — говорит Борис, — попробуем еще раз.

Челюсти хватают кожаный наручь. Тело Борис наклоняется, утягиваемое в сторону собакой. Хорошо. Теперь собака умеет хватать руку. Теперь Пич умеет хватать руку с мечом, делая соперника беспомощным, открытым для удара.

Мой трюк сработал. Но тут вдруг все захотели себе по такому питомцу. Все захотели ручного пса, который может и не только схватить за руку, но и отгрызть яйца, стоит только подумать об этом.

Борис начал уговаривать меня, чтобы мы обучили этому приёму волков. И мы даже попробовали. Но ничего не вышло. Не то, чтобы Альфа был против, просто дикого зверя было поздно учить, да и хватались они не за руки, как нам хотелось бы, а целили сразу в лицо или шею. Желающих быть мишенью не нашлось. С этим не прокатило, зато нашли кое-что другое!

Волки охотно разбивались на пары. Человек и волк — пара. И эти пары тренировались, сражаясь между собой. Забавное зрелище, но мы быстро получили результат. Разучили короткие команды. Волки с удовольствием — под управлением Альфы — пинали друг друга головами, валили на землю, а потом пытались сбить с ног соперника-человека. И всё это в песке, с мечами, в окружении густого леса, внутри которого построили этот лагерь.

Мы сидели с Борисом в тени огромного дуба. Всё тело чесалось от песка, смешавшегося с каплями пота и всё что мне сейчас хотелось — ускользнуть прочь, побыстрее помыться, залезть в деревянный таз и драить своё тело жесткой мочалкой, обливаясь тёплой водой. Но Борис быстро научился меня задерживать, не применяя грубую силу. И вот мы продолжаем сидеть в тени дуба, курим и наблюдаем за результатом нашей общей работы. Он был доволен. Он искренне улыбался, а я мог только догадываться, что в его голове происходило, и какие победы он уже себе там нафантазировал.

Война войной, а обед по расписанию.

Ежедневно с фермы приезжали обозы. Снабжали нас пищей, водой. Фермеры были безмерно рады нашему союзу со зверями. Коровки и козочки теперь могли безбоязненно постись на зелёных лугах, не боясь быть сожранными волками. Полностью моя заслуга, но разве мне кто скажет: Спасибо!

Нет, конечно! Я — диковинный персонаж. Девчонка, на которую глядят с опаской. Но ко всему привыкаешь. Становишься сильнее. На окружающих смотришь свысока.

Всё хорошо!

Жизнь прям налаживалась. Хотелось мира. Мне захотелось жить обычной жизнь. Радоваться каждому утру. Улыбаться миске с едой, стакану с водой. Я был нужен. Я стал полезен обществу.

Но через неделю обыденность начала меня сжирать. Я почувствовал, как меня быстро сжирает бытовуха. Я начал привыкать. Начал расслабляться. Во мне вдруг проснулся какой-то иной голод.

Вернулись кошмары. Снова начала сниться та тварь. Та баба, что была закована в кровавый доспех. Надо же, еще чуть-чуть и я совсем бы по неё забыл. Ну уж нет. Эту суку, что тыкала в меня пальцем и называла паразитом я никогда не забуду!

Ночи стали резиновыми. Казалось, что уже прошли сутки, а солнца так и не выглянуло. Всё бесило. Я стал злым. И мне это мешало.

В один из дней, когда я рассёк воздух своим мечом, из меня вырвался громкий крик. Этот порыв был не подконтролен мне. Просто мой организм решил сбросить накопившуюся злость. Так бывает. Нельзя копить негатив. Нужно выплёскивать, иначе само выйдет, и как правило — в самый неподходящий момент.

Борис тогда испугался. Спросил у меня:

— Что с тобой? Мы только начали, а ты уже устала?

— Я устала здесь находиться! Я теряю время!

— Я тебя не держу. Иди.

Сколько раз я это слышал. Я знаю-знаю, он меня не гонит. Он хочет помочь. Научить всему, что он знает. Подготовить меня. Но я так не могу!

Борис сказал:

— Ты можешь уйти в любой момент, но куда? Куда ты отправишься?

— Я не собираюсь никуда уходить. Но очень хочу. Пока мы тут… тренируемся, — меня заебал этот меч! Шершавый, трущий кожу до красноты. Бесит.

Швыряю меч к хуям подольше! Пинаю песок, топчу.

— Инга, оружие не обязательно выбрасывать.

Борис поднимает мой меч, хватает мою руку. Подтягивает к себя мою ладонь, вкладывает в неё рукоять меча. От злости у меня плотно стискиваются губы.

— Сколько раз он уже выручил тебя? — спрашивает Борис.

— Много…

— Не смей его бросать на землю. На нём крови больше, чем течёт в твоём теле.

— Пока мы тут упражняемся, «Кровокожи» уже ускакали далеко-далеко! Может они вообще сгинули прочь. А с ними и Роже…

— Ты думаешь не о том…

— А о чём я должна думать?

Мужская ладонь упала мне на плечо, по-доброму затрясла меня.

— С твоей подругой всё будет хорошо. Они не людоеды. Им нужен её дар, и пока она им обладает — ей не грозит опасность.

— Куда они её везут?

— Сейчас это не имеет значение, — говорит Борис. — Ты не готова с ними встретиться. Ты даже не готова к встрече с «Труперсами».

— Нет! Я ко всему гото…

Та самая мужская ладонь, что так по-отечески меня подбадривала, резко надавила мне на плечо. Я шагнул назад. Под ногой что-то возникло, на что я тат же наступил, и сразу же оступился. Я упал на спину, и меня даже никто не попытался схватить за руку! Упал в песок. А Борис принялся громко ржать, убирая свою ногу.

Зараза! Ну я тебе сейчас устрою!

Накопившиеся эмоции необходимо всегда выплёскивать. Нужно дать им выход, в любой форме, всё зависит от вашего воображения! Но копить их ни в коем случае нельзя. Иначе они выйдут сами, в самый неподходящий момент.

Успокоившись, я всё проанализировал. Борис прав. Он чертовски прав. Я не готов. Еще не готов. Мечом махать — не гайки крутить неподходящим по размеру ключом. Но в отличии от салаг, приехавших на неделе, я быстро учился. Борис ставил меня в пример крупным парням, демонстрирующие всем своим жалким видом как им хочется вернуться к мамкиной сиське. Их нежные ладони брезгливо хватались за сухую рукоять меча, сделанную из человеческой кисти. Их пятки быстро стирались грубый песок, словно ребятки бегали по наждачке. А когда они по ночам заблёвывали пол барака, я смотрел на корчившиеся тела на койках и широко улыбался.

Мой вид — лучшая мотивация против слабости.

Улыбающаяся девка со сложенными руками на груди, смотрящая на всё свысока — мотивация взять свои яйца в кулак и попытаться хоть что-то доказать самому себе.

Справедливости ради, моя мотивация куда сильнее. Эти пацаны, эти ребятки привыкшие думать только о себе, прям как и я, но вот сейчас я ловлю себя на мысли, что, возможно, я всё это делаю не ради себя. Не ради той боли, что так ловко ломает моё эмоциональное состояние.

Этим бедолагам, этим парням с неокрепшей психикой плевать на всех. Им плевать на деревню. Плевать на будущее. Плева на «Труперсов».

А мне нет. Странное чувство. Мне не плевать.

Может, это всего лишь любопытство.

Возможно, это и вовсе глубокие чувства Инги, с которыми мне с каждым днём всё сложнее и сложнее бороться. И в этой борьбе я не собираюсь выигрывать. Мне хочется сдаться.

Мне хочется стать нормальным.

Я наконец-то стал ячейкой группы, объединённой благородной идеей. Я стал частью сокрушительного меча, несущего мир в этот мир.

Что-то я расчувствовался. Мне всего лишь то надо добраться до той суки. А получиться ли спасти Роже — мне плевать.

Сейчас я жду встречи не только с «Кровокожами». Лидер «Труперсов» меня волнует не меньше. Его голова… лицо…

Это точно он.

Но как?

Получится ли при встрече расспросить его? Я так и вижу, как он замахивается мечом, а я спрашиваю его: Привет! Это ты?

А что дальше?

Этот вопрос еще долго витал у меня в голове, выстраивая тысячи различных путей развития событий. Будь что будет.

Когда я и еще две дюжины окрепших новобранцев, уверенно стоят в раскалённом песке, произносят вызубренную молитву, Борис со всей гордостью оповещает нас, что мы готовы.

Дух наш окреп.

Руки стали частью наших мечей.

А ноги без страха понесут нас на врага.

Борис набрал полную грудь воздуха. Его лицо перекосило, он хотел кашлянуть, но сдержался. Глаза смерили каждого бойца. Остановились на мне. Он громко крикнул:

— Вы готовы!

Даже Пич радостно забегал у него в ногах. Прильнул к ботинкам и принялся чесать спину. Даже завыл от удовольствия.

Добрый смех разлетелся в толпе вояк, готовых выдвигаться в смертельный поход.

Волки, во Главе с Альфой стояли в стороне. Стояли вместе с бывалыми воинами, разделившись на пары: человек — волк. Звери были готовы. Они всегда были готовы, ожидая пока мы — люди — станем готовы.

И вот наконец настал тот день.