Дорога – мой дом

Глава 18

18

Все оставшееся время до самой темноты, я стаскивал к берегу свое имущество. Казалось бы, что там таскать, однако же, пришлось немало потрудиться. Тем более я заранее представлял, что придется ночевать на берегу, поэтому вначале перетаскивал все из корзины на берег, а после, когда максимально облегчил саму корзину, приволок и ее. Как быто ни было, а у нее имелись хоть и матерчатые, но стенки, а это значило, что хотя бы сбоку, ко мне никто не подберется. Хотя из всех, кто это мог сделать тут и видел, только нескольких крокодилов и одного бегемота где-то шагах в пятидесяти. Бегемот вроде бы не особенно агрессивный, а крокодилы думаю, пока тоже не смогут разорвать парусину. Во всяком случае сразу, а я к тому времени буду уже на ногах. Оставшееся до темноты время, занимался шлюпкой. Развернул каркас, обтянул его парусиной, бросил на дно необходимые решетки, и приготовил весла.

Задумался и о парусе. Уж очень мне понравилось тогда в Сибири ходить под парусом. Все лучше, чем грести. Хотя здесь течение было все же довольно сильным, да и плыть мне нужно было все время вниз. Так что в принципе, он не особенно был и необходим. Да и по большому счету не из чего его было соорудить. Теоретически разобрав корзину на запчасти можно было из алюминиевых стоек собрать кое-какой каркас, наподобие мачты, но что-то сомневаюсь, что они выдержали бы вес обшивки. Поэтому, даже не стал пытаться.

Утром перенес в лодку все свои вещи, и несколько пожалел о том, что у спасательной лодки отсутствует руль на корме. Вначале хотел было соорудить его из трубок, которые пошли на каркас корзины, но понял, что просто не смогу его никуда прилепить. У лодки хоть и имелись сидения на обеих концах, но транец, отсутствовал напрочь, а прикручивать руль каркасу, был риск повредить как сам каркас, так и ткань, пошедшую на корпус. В итоге плюнул на это дело. Взял в руки одно из весел, устроился на корме, и поплыл так.

Течение оказалось довольно быстрым, по моим ощущениям, я сейчас двигался примерно со скоростью парусника, на котором когда-то плыли с Санькой, по сибирским рекам. Лодка управлялась достаточно хорошо, во всяком случае весла, в качестве руля, для ее управления, оказалось вполне достаточно. Крокодилы, встречающиеся на моем путь сами, старались сдвинуться в сторону, бегемота, уже я постарался обогнуть по большой дуге, хотя ему похоже было на меня наплевать, он даже не пошевелился, когда я проплывал мимо.

Только успел порадоваться глубокой и быстрой реке, как выскочил на мелководье. Скорость в принципе осталась почти той же, а вот глубина сошла почти в ноль. Впрочем, для моей лодочки сойдет и такая. У нее осадка-то не больше десяти сантиметров, хотя это так, наверное, только потому, что предназначена она человек на шесть-восемь, а в ней сейчас я один, ну пасть еще небольшой груз, который тянет самое многое на пару человек, и на этом все. Поэтому хоть слегка и чувствовалось, что порой скребет по камням, но это никак не отражалось на ее скорости.

Минут через сорок моему взгляду, открылся довольно большой городок. Я, даже заметил на прилегающих к реке улочках, пару грузовиков, и вполне приличный легковой «Ситроен», поэтому не стал выдумывать, а стоило только обнаружиться пристани, сразу же пристал к ней, а принявший у меня конец веревки, какой-то молодой негр, заговорил со мною, на приличном французском.

Оказалось, что этот городок, носит название Конголо, население занимается в основном сельским хозяйством, в большей части выращиванием риса. В городе имеется большая железнодорожная станция, которая обеспечивает перевозку грузов, на восток, до озера Танганьика. На запад, в центральную часть Бельгийского Конго и на север до города Кинду, потому что река, на которой я сейчас нахожусь, следующие четыреста километров, считается не судоходной, из-за большого количества порогов, и мелководья. Все это было вывалено на меня, одним пакетом, стоило мне только поинтересоваться, что это за городок и как здесь обстоят дела с транспортом.

Кстати оказалось, что здесь имеется и аэропорт, с одним единственным аэропланом, который в основном возит почту, но при необходимости может перевезти и пассажира. Но сейчас его нет, потому как, еще вчера он улетел в Родезию, а когда вернется неизвестно.

— Но если вы хотите отправиться дальше на север, то можно воспользоваться поездом, который отправляется в Кинду каждый день.

— А дальше, — непроизвольно спросил я.

— Если вы собираетесь добраться до Стенливилля, то это самый удобный маршрут. Поезд идет сутки до Кинду, оттуда налажена перевозка речным транспортом до Понтервилля, а от него опять же поездом, около одного дня до места.

Не знаю, что делает столь осведомленный человек на пристани, свои десять франков он заработал полностью. А после того, как увидел, чем именно я заплатил ему, так сразу же расцвел, как майская роза и предложил любую помощь, в доставке меня и моих вещей до местного вокзала. Я подумал и согласился. Ну действительно, зачем мне переться по реке, распугивая крокодилов и бегемотов, и ночуя неизвестно где и как, когда мне предлагают вполне приличное путешествие, в нормальные условия на поезде, затем на пароходике, с ночевкой в отеле, и в итоге, я попаду в столицу штата, откуда наверняка имеется транспорт в сторону порта.

( Десять Конго-франков 1930гг)

— Лодка? Разумеется, мсье ее можно продать. Она конечно не совсем подходит для наших условий, но скажем сотню конго-франков… — Негр назвал цену и чуть склонив голову, внимательно глянул на меня, видимо проверяя знаю ли я местные цены.

— Пятьсот. — ляпнул я наугад, решив, что меня проверяют.

Парнишка сразу же сдулся, видимо я попал в точку. И пожав плечами объявил, что у него нет таких денег. Потом вдруг встрепенулся и осмотревшись кругом произнес. Мсье, а вам не нужны камешки.

— Какие камешки? — Удивленно переспросил я.

Парень сунул руку в карман и достал оттуда пригоршню мелких, размером от ногтя мизинца, до фаланги указательного пальца белесо-прозрачных камешков, похожих на необработанные алмазы. Камни имели форму многогранников, а один из них вообще не имел никакой формы походя на кусок камня размером в половинку грецкого ореха. Я, взял один из них, с его руки, и ради интереса провел им по стеклу компаса. Сразу же послышался характерный скрип, а на стекле осталась тонкая царапина. Я не великий знаток камней, но то, что алмазы царапают стекло, знал наверняка.

— Где ты, это нашел?

— Простите, мсье, здесь есть много мест, где эти камешки можно свободно отыскать. Раньше их использовали для обработки жерновов, и никто не знал, что они имеют хоть какую-то ценность.

— И сколько ты за них хочешь получить?

— За любой из них нам дают от ста до двухсот конго-франков, мсье, но я слышал, что они стоят гораздо дороже.

Я прикинул сколько у меня имеется найденных франков, и помня, как он обрадовался десятифранковой купюре, предложил ему все четыреста, что у меня были в наличии, добавив к ним еще и свою лодку, и часть консервов, которые не уместились в мой рюкзак. Судя по выражению лица парня, сегодня он совершил самую выгодную сделку в своей жизни. Я же пересыпал все взятые у парня камешки в свой карман, и пока парнишка бегал, разыскивая для меня подходящий транспорт, подхватил свою винтовку, кейс с крупнокалиберным ружьем, и свой рюкзак закинув его за спину, и вскоре, уже устраивался на древней пролетке запряженной старым мерином, который кряхтя, поскрипывая и попердывая время от времени, довез меня до местного вокзала.

Здесь я впервые встретился с представителем власти, в виде толстого негра-полицейского, в форменной сильно выцветшей серо-голубой рубашке с короткими рукавами и огромными мокрыми пятнами в районе подмышек, и крохотными черными погончиками с одной единственной поперечной лычкой. На шее у него находился синий широкий галстук с желтой пятиконечной звездой в районе узла, своей расцветкой, видимо символизируя флаг Бельгийского Конго. На поясе, если конечно это выпирающее далеко вперед пузо, можно было назвать поясом, находился ремень с подвешенной к нему кобурой с револьвером. А внизу имелись короткие, чуть ниже колен, весьма потертые голубые штаны. Весь его вид, особенно учитывая то, что он ходил босиком, вызывал скорее улыбку, если не сказать большего.

Однако же, он вполне по форме представился, и спросил меня, откуда я прибыл и куда направляюсь. Я решил, что хуже, от разговора с представителем власти мне точно не будет, в нескольких словах, рассказал о том, что со мною произошло. Как оказалось, здесь уже были в курсе произошедшего. Поэтому первым делом, сразу же попросили меня немного задержаться, для того, чтобы прояснить некоторые моменты аварии. Причем мужчина говорил со мною со всем возможным почтением, сразу же предложил мне место в местном отеле, чтобы я мог передохнуть и привести себя в порядок, перед встречей с мэром города. И я подумав конечно же согласился. Торопиться в общем было некуда, да и такой теплый прием, меня вполне устраивал. Поселили меня в гостевом доме над входом в который, были расположены пять огромных букв вырезанных из тонкой жести, и раскрашенных под местный калорит «OASIS». Это было, вполне приличное двухэтажное здание с несколькими номерами, правда удобства располагались в конце коридора, но для местных условий, это было уже огромным прогрессом. Я спокойно расположился в номере, принял душ, горничная вычистила и отгладила мои брюки, рубашку, после чего, я посетил местное кафе, где у меня без каких-либо проблем, приняли фунты, сдав сдачу в конго-франках, я прекрасно пообедал, и только встал из-за стола, и закурил, как к отелю, тут же подъехал тот самый «Ситроен», который я видел еще с реки, подплывая к городу.

Мэром городка оказался бельгиец, мсье Меланже. Мы обменялись приветствиями, вновь заняли столик на террасе кафе, хозяин тут же, накрыл нам стол, и мы, выпив по бокалу вина разговорились. Оказалось, что спасатели прибыли на место аварии спустя несколько часов, как раз в день моего отлета. И кстати добираясь до места, заметили пролетающий над ними собранный мною монгольфьер, правда никак не могли подумать, что это был один из потерпевших крушение. Тем более, что за пару дней до этого момента встретили спасшихся людей, которые к тому времени добрались до одного из притоков, реки Замбези. Причем добрались довольно плохо. Оказалось, что в пути, в одну из ночей он подверглись нападению носорога, из-за чего один из них, техник связи господин Вебер, получил сильные ранения. Да и по сути всем им пришлось спасаться бегством, оставив на берегу, на месте временной стоянки, большую часть собственных вещей. Поэтому оставшиеся три дня, до того момента, как встретили людей, они вели полуголодное существование.

Я же рассказал о своих приключениях, показал на карте примерное место, где находится собранная мною корзина, от монгольфьера, и сказал, что отдал лодку местному мальчишке, только потому, что мне она оказалась не нужна, а он рассказал мне о городке, и помог добраться до вокзала. Мсье Меланже спросил, нужна ли мне какая-нибудь помощь. Я ответил, что в общем то у меня все есть,деньги и документы, я смог сохранить, а здесь как я успел удостовериться, фунты принимают без особенных проблем, разве что, уточнил свой возможный маршрут. До Стенливилля, и спросил смогу ли я оттуда добраться до порта или столицы Конго.

— Несомненно мсье дю Пре. — произнес мэр, явно обрадовавшийся, что не нужно будет раскошеливаться, чтобы оказать мне помощь. — Там организованно прямое сообщение по реке до Леопольдвиля — столичного города республики, или же можно воспользоваться аэропортом, и добраться хоть в Леопольдвиль, или же в Матади, где находится главный морской порт страны, и откуда можно отправиться куда угодно.

Мы приятно пообщались, а вскоре и раскланялись. Я же, отправился в снятый номер, и прекрасно выспался в свежей посели, чтобы уже на следующее утро, сесть на местный поезд отправляющийся в Кинду.

Я даже не предполагал, что где-то в мире, еще сохранились подобные паровозики. С огромной расширяющейся к верхней части трубой, открыток кабиной машиниста, и небольшой прицепленной позади него платформой с углем. Кроме этого позади имелись; пассажирский вагон весьма яркой канареечно-зеленой расцветки, суровый синий с надписью «Post Kongo» и толстыми решетками на крохотних окнах и парочка товарных вагонов, которые в данный момент загружали какими-то ящиками. Все эти прицепные вагоны были чуть ли не вдвое короче тех, что применялись сейчас в Европе, а по виду казалось, что я попал в прошлый век, в самое начало железнодорожных сообщений. Чем-то, они напоминали те вагоны, что везли кадетский корпус в эвакуацию в 1920 году. А такой паровозик, я, последний раз видел в Шанхае примерно в то же время.

Как оказалось, пассажирский вагон был разделен надвое перегородкой посередине вагона. И если задняя часть была заполнена пассажирами почти до отказа, то в передней ехал лишь я один, не считая кондуктора или проводника, не знаю, как правильно его назвать. Никаких вагон-ресторанов в поезде предусмотрено не было, разве что кондуктор, что сопровождал этот перегон по первому требованию мог принести мне кружку горячего кофе, и громко объявлял остановки, на этом его обязанности завершались. Ехать же предстояло почти сутки, правда с несколькими остановками в Касонго, Кипаку и Кандеке, то есть почти через каждые сто километров. Как сказал проводник, во всех этих поселках имеются хорошие станционные буфеты, где можно спокойно пообедать. В каждом из них поезд стоит как минимум минут сорок, и никогда не уедет, даже если мсье, немного задержится.

Спальных мест в вагоне не наблюдалось. Просто достаточно мягкие диваны с высокими спинками, впрочем. Никто не запрещал и использовать из для того, чтобы лечь и отдохнуть. Правда мне больше нравилось смотреть, что происходит за окнами. Очень жалел, о том, что еще находясь в полете израсходовал единственную пленку, для купленного фотоаппарата, а здесь не было возможности приобрести ничего подобного. Поэтому приходилось довольствоваться только тем что видишь.

В какой-то момент пути, поезд вдруг дал длинный гудок, потом разразился целой серией коротких, и вдруг встал как вкопанный, замерев без движения и время от времени подавая гудки. На мой вопрос, проводник, нисколько не смущаясь ответил.

— Ничего страшного мсье, видимо на путях расположился бегемот или носорог, они делают это довольно часто. Видимо что-то их привлекает. Если это бегемот, то он скоро уйдет в реку, становится жарко, а днем они предпочитают отдыхать в воде. С носорогом хуже. Но и они обычно залеживаются не надолго.

— И что теперь делать?

— Ждать.

— И сколько. Иногда часов до четырех, по тот не встанет и не уйдет.

— А как-то отогнать, или пристрелить?

— Понимаете, мсье, если бегемота еще как-то можно отогнать, то с носорогом все гораздо печальнее. Мало того, что они упрямы до невозможности, так еще и мстительны. Вы представляете, что может произойти, если ему вдруг покажется, что паровоз проявляет по отношению к нему агрессию. А ведь некоторые особи весят больше двух с половиною тонн, а с разгона, могут просто сбросить с рельсов любой вагон. Поэтому приходится просто ждать. Так безопаснее. Да и что делать потом с убитым животным. Здесь довольно жарко, и если не разделать эту тушу сразу, к вечеру она уже завоняет, а к ночи сюда сбегутся падальщики, и уже на следующий день здесь будут такие ароматы, что будет просто нечем дышать. Поэтому лучше просто подождать.

Как оказалось, это был бегемот. Стоило солнышку подняться чуть повыше, и он поднявшись со своей лежанки, между рельсов, оставил за собой, довольно большую кучу дерьма, похоже выразив паровозу свое презрение мол: «Ездят тут всякие…» и отправился к реке. А наш паровозик, спокойно попыхтел дальше.

Честно говоря, один только вид местных поселков, в которых останавливался поезд, отбил всякое желание сходить с него и столоваться в местных заведениях общепита. Мысленно поблагодарив мсье Меланже, за его совет, запастись в дорогу едой, я попросил проводника приготовить мне кофе, и вскрыв банку консервированного мяса, съел его с купленной еще в Конголо, лепешкой. Весь оставшийся день смотрел в окно, любуясь проплывающими мимо пейзажами. Конечно было немного скучновато вот так сидеть на одном месте, но с другой стороны, это было гораздо лучше, чем если бы я плыл на лодке, продолжая свое путешествие самостоятельно.

Оказывается, диван, на котором я расположился, легко трансформировался в довольно широкое и удобное ложе. Проводник к вечеру разложил его, и я спокойно расположившись на нем уснул, проспав всю дорогу почти до самого Кинду. Утром, проснувшись, увидел, как проводник устанавливает на табурет тазик, и предлагает мне утренние процедуры. Я с удовольствием умылся, затем выпил приготовленный проводником кофе, а вскоре показались и пригороды городка, в который мы направлялись. Один фунт стерлингов, выданный проводнику, явно обрадовал этого человека. Во всяком случае, он буквально облизывал меня, и стряхивал пылинки с моего костюма, провожая на выход.

Как и предполагалось ранее, дольше последовал пароходик, двигающийся по реке с довольно приличной скоростью, из-за чего буквально за двенадцать часов, он преодолел более трехсот километров и прибыл в Понтервиль. Честно говоря, мне просто не верилось при посадке, что какой-то допотопный пароходик, способен развивать такую скорость. Оказалось, что скорость течения реки в этом месте приближается к пятнадцати километрам в час.

— Вверх по реке он идет с куда меньшей скоростью, мсье. Обратный путь занимает почти двое суток.

Следующие сто пятьдесят километров до Стенливиля по железной дороге, так и вообще, можно назвать легкой прогулкой, за которой последовал переезд на местный аэродром, откуда самолетом «Юнкерс» я вылетел в Бома. Город который до недавнего времени считался столицей Бельгийского Конго, и в котором имелся довольно приличный морской порт, где как мне объяснили очень легко сесть на любое судно, отправляющееся в Европу или Латинскую Америку.

А уже через два дня после прибытия, я обживал каюту судна, идущего в Буэнос-Айрес, столицу Аргентины.

Так завершилось, мое Африканское приключение.