Дорога – мой дом

Глава 8

8

Интерлюдия

— Механик пропал!

Ворвавшийся в дом председателя колхоза, мастер механического участка, был очень взволнован. Председатель, еще не отошедший от праздника, с трудом поднял на него свой взгляд, схватился обеими руками за больную голову, и едва сдерживая стон произнес.

— Какой еще, механик, Палыч? Тут голова как чугунный котел, не поднять, не пошевелиться, а ты какого-то механика поминаешь.

С этими словами, мужчина трясущейся рукой постукивая горлышком бутылки о стакан, налил полстакана мутноватой жидкости, с трудом поднял его со стола, выпил мелкими глотками, приподнял левую руку, и сунув себе под мышку, свой несколько длинноватый нос, сделал глубокий вдох, и наконец, слегка придя в себя спросил.

— Так, что там у тебя с Михалычем? Преставился, что ли с перепоя?

— При чем тут, Михалыч? Новый механик, тот который молодой, ну которого на день революции в колхоз приняли. У него еще жинка на почте работала.

— И чё с ним?

Все еще не въезжая в ситуацию спросил председатель.

— Исчез, говорю!

— Как, исчез? Он, что призрак что ли⁈

— А вот так. Нет не его самого, ни его жены, и даже квартира, что им выделили абсолютно пуста.

— Совсем? А койка? Я же им блин, койку выделил, от души оторвал.

— Ну, железная койка осталась на месте. И помойное ведро тоже. А больше и нет ничего.

— И куда он мог деться?

— А, хрен его знает. В деревне его точно нет. В Маклаково, вряд ли. Оно же рядом, вернуть его оттуда, раз плюнуть.

— Енисейск?

— А там, что делать. Да и не выбраться оттуда до весны, единственный выход Красноярск. Там хоть чугунка есть, может собирался на поезде куда смыться.

— А деньги на билет. Ну, да у него же супружница почтальонка. Ну пошли нашего участкового за ним вдогон, пару пацанов отряди в помощь. Куда он на хрен денется. Пусть вернут.

— Так послал уже. Думаю, догонят. Ну не по Ангаре же он побежал, явная смерть, либо замерзнет где, либо волки сожрут. Тем более все наши лошади на месте. Наверное, к какому-то обозу приткнулся, а обозы щас только на Красноярск и ходят.

— А, мне тогда, чего голову морочишь.

— Так ты же председатель, чтобы типа в курсах был значица.

— Все. В курсах я. Иди-иди, не мешай мне думать о… короче думать. — Произнес председатель, вновь, со стоном, хватаясь за голову и наливая очередной стакан самогонки.

Продрых я, почти до полудня. Александра уже и приготовила обед, и немного подремала, и почитала сохранившийся у меня еще с тех пор как я плыл к заимке, найденный Новый Завет, не найдя в нем для себя ничего нового, в общем хорошо, и пользой провела время. Проснувшись, я привел себя в относительный порядок, перекусил, и решил на всякий случай проверить наш буер. Конструкция его прямо скажем была не самой надежной, потому и требовала постоянного присмотра. Благо, что все нужные инструменты, у меня были с собой. Взял, так сказать во временное пользование. А почему бы и нет? Меня без моего согласия записали в колхоз, следовательно, я, как член колхоза, имею право пользоваться всеми его благами. А то, что я нахожусь не на его территории, будем считать это работой на выезде. Типа командировка.

На заднем правом коньке ослаб болт. Уже второй раз, покопавшись в инструментах, нашел похожую гайку и хорошенько затянув болт, законтрогаил его. Надеюсь, на этот раз, все будет нормально. Хуже было с носовой стойкой. Она держалась на просверленном киле, на четырех болтах и стремянке. Похоже, этого оказалось недостаточно, что, впрочем, и следовало ожидать, ведь на нее действует немалая нагрузка. Хорошенько подумав, решил, что лучше всего вилку будет посадить враспор, и слегка отклонить назад. Так и рулить удобнее, да нагрузка будет идти не под прямым углом, а значит несколько ослабнет.

Попросил Саньку вооружиться, на всякий случай, сам подхватил пилу и топор, после чего мы перешли через русло реки и в ближайшем лесочке, я спилил березку, которую тут же утащил обратно к саням. Выпилив из нее нужный мне кусок, вырубил на одном конце паз и уперев этим пазом в рулевую стойку, а другой стороной в носовую часть лодки вбил бревнышко, слегка отклонив рулевую стойку назад. С помощью коловорота просверлил пару отверстий в лодке и укрепил эту конструкцию стремянкой. Немного подумав, добавил к этому еще и поперечину, прижав распертое бревнышко другим, положенным поверх него и концами оперев о борта лодки. Стремянка оставалась всего одна в запасе, поэтому, просто прибил эту конструкцию гвоздями. Получилось вполне прилично.

Посмотрев на то, что у меня получилось, понял, что не хватает, только своего рода, капота, который бы прикрыл нос, а заодно добавил бы тепла, за счет того, что туда не задувал бы встречный ветер. Где-то у меня имелся кусок парусины. Отыскав его, натянул на носовую часть лодки, и пришпилил его несколькими гвоздиками. Получилось вполне добротно, подруге точно понравилось.

Заглянув под днище, понял, что нужно поправить передний конек, который из-за того, что рулевая колонка отклонилась назад, стоял почти на уголке. Ну, да это несложно, вооружившись ключами, слегка отпустил болты, а когда конек лег под весом лодки в правильное положение вновь их затянул. Остатки, срубленной березы, пошли на дрова. Уже через час-два после моего пробуждения, можно было отправляться в путь. Да и ветерок, тоже явно намекал на то, что хватит уже прохлаждаться.

Стоило поднять и закрепить парус, как наши толи сани, толи лодка, скрипнула всеми своими сочленениями, и покатила, с каждым пройденным метром, все более набирая скорость. Пока было светло, казалось, что мы буквально плетемся, по льду, не выжимая и половины той скорости, что была ночью. Но как бы то ни было, мы все-таки двигались, и на мой взгляд, гораздо быстрее, чем это происходило на воде. В какой-то момент, я попытался сравнить нашу скорость с теми ощущениями, что были при езде на автомобиле. По всему выходило, что как минимум двадцать пять, а то и тридцать километров в час, наш буер все-таки выжимал из ветра.

Сейчас мы, с Санькой, находились уже рядом. Это было и теплее, и удобнее. Ради интереса, дал ей подержаться за руль. Но эксперимент можно сказать провалился на корню. Уже через пару минут, Санька попросила меня забрать управление в свои руки, а когда я забрал у нее руль, сказала, что держать руль в руках, который так и норовил вырваться из рук и свернуть налево, для нее очень тяжело.

— У твоего руля, чисто мужской характер, — пояснила подруга. — Так и норовит уйти налево.

— Ничего не поделаешь. На лезвия пришлось брать металл от отвала лемеха, и если на задних опорах коньки поставлены так, что смотрят в разные стороны, компенсируя друг друга, то впереди он один единственный, поэтому приходится его контролировать, чтобы он не уводил конструкцию в сторону. Просто ничего более ровного не нашлось. Я конечно попытался его выпрямить насколько мог, но похоже толку от этого оказалось немного. До Иркутска думаю домчим, а там все равно на поезд пересаживаться так что потерплю.

— А мне нравится.

— Да и мне тоже, но поездом, все же удобнее, да и эта конструкция, по снегу точно не пойдет. Она двигается, только за счет низкого трения, коньков об лед. Видела бы ты, как я ее от мастерской на лед стаскивал, много новых слов бы узнала.

— Это каких?

— Рано тебе еще об этом.

Следующая ночь, оказалась темной. Луна спряталась за тучами, и если вначале еще как-то различались берега, то позже, все погрузилось в полную темноту. Приспустив парус, я постарался причалить к какой-то скале, и остановил нашу лодку. И мы стали устраиваться на ночлег. Правда на этот раз, я предложил подруге, разделить ночь на две части. И спать по очереди. Все-таки лодка — это не дом, и большой защищенности, она не дает. А волки, могут появиться в любой момент, и даже если мы прикроемся парусиной, это нас не убережет.

Александра, даже не стала спорить, прекрасно понимая, что я во всем прав. Поэтому решили разделить ночь на две части. К тому же, отдыхая по очереди, мы сможем поддерживать и контролировать огонь в нашей походной печке, что даст дополнительное тепло не только спящему, но и тому, кто будет бодрствовать. Прекрасно понимая, что такое собачья смена, и как хочется спать перед самым рассветом, я предложил подруге, чтобы она отдыхала после двух часов пополуночи. Часы, кстати у нас, точнее у Александры имелись. Это была довольно тяжелая карманная луковица, доставшаяся ей от отца. Она очень берегла эту вещь и никогда не расставалась с нею, самостоятельно заводя ее в точно определенное время, и никому, даже мне, не доверяя. В итоге, растопили печку, я залез под шкурный-плед, и почти сразу же уснул, а подруга, осталась на часах, приготовив на всякий случай обе винтовки, и контролируя окрестности.

Ночь прошла спокойно, подруга к моменту моего пробуждения вскипятила чайник, и даже умудрилась сообразить что-то вроде жареной картошки на свином сале. Правда картошка была слегка подморожена, но тут уж ничего не поделаешь, главное, что она была, остальное мелочи жизни. Предупредив Сашеньку, не волноваться, если вдруг почувствует движение, я собирался с рассвета продолжить наше путешествие, чтобы не терять времени, я принялся за ранний завтрак, а девушка, влезла в нагретую мною норку и тут же уснула. Похоже местным волкам было не до нас, и это радовало. Оставшуюся часть ночи, я либо сидел на борту возле печи, подкидывая время от времени полешки, либо прогуливался вокруг лодки, с трубкой в зубах.

Едва начал различать проступающие из темноты берега, решил, что пора готовиться к выходу. Дождавшись, когда прогорят последние полешки, аккуратненько выгреб из печи всю золу, убедившись, что никакая искра не попадет, куда не надо, еще раз оглядел и подоткнул под подругу одеяло, чтобы она не замерзла, и перебравшись вперед поднял парус, трогаясь с места.

Что хорошо, так это то, что ветер здесь практически не прекращался. Может на какое-то время и стихал, но тем не менее, его вполне хватало на то, чтобы наша лодка продолжала движение, пусть не так споро, как бы того хотелось, но тем не менее, она двигалась вперед и это радовало. И уже на восьмой день путешествия мы прибыли в Иркутск. Вокзал, на том самом атласе, что имелся у нас, был обозначен по левому берегу Ангары, и находился почти на набережной. Поэтому притулившись к берегу, я остался сторожить вещи, а подруга, взяв все наши финансы и ту справку, где говорилось о том, что нас направили во Владивосток, для работы в школе, отправилась на вокзал, узнать, что там с билетами, и когда ожидается нужный нам поезд.

Отсутствовала она довольно долго, и я уже начал беспокоиться за нее. Наконец, она появился на горизонте, с плотно набитым мешком за плечами, одновременно радостная и расстроенная. Как можно выразить на своем лице, одновременно два совершенно противоположных чувства, я просто не понимаю. Но у нее это получалось с легкостью. Стоило мне только взглянуть на нее и сразу становилось понятно, что-то пошло не так, и в тоже время, какая-то радость все же имеется.

Радость обозначилась тем, что Александре, удалось отоварить наши продовольственные карточки. Причем, буквально все. То есть ей удалось купить килограмма три перловой купы, столько же пшена, отоварить карточки на сахар, и табак. В качестве табака, она взяла для меня десять пачек папирос «Девиз» в жестяной упаковке, и даже умудрилась запастись почти пятьюдесятью коробками спичек, которые тоже были немалым дефицитом. Последнее время, чаще всего пользовались огнивом, экономя каждую спичку. А самым радостным для нее оказалось то, что она смогла взять целых восемь буханок хлеба, половина из которых оказались чисто пшеничным.

— Откуда такое богатство? — Воскликнул я. Последний раз такой хлеб мы покупали еще в Тобольске. Все остальное время довольствуясь либо ржаным хлебом, либо лепешками, которые пекла Саша.

— Ты представляешь, оказывается наши талоны, что выдали в Стрелковске, точная копия талонов первой категории, которые выдают здесь. В печать естественно никто всматриваться не стал, ну а я, видя, что мне выкладывают такую кучу всяких продуктов, даже и не подумала отказываться. Вот и, набрала. Ну и потратила, почти все деньги.

— А что с билетами?

— А вот с билетами, все гораздо хуже.

Оказалось, что после того, как Саша, отстояла длиннющую очередь, и спросила о билетах на Владивосток с нее тут же потребовали заверенную телеграмму. А чуть позже, объяснили в чем суть. Оказалось, что для того, чтобы отправиться во Владивосток, даже имея то направление, что было нарисовано мною, нужна еще заверенная телеграмма, в которой будет сказано о том, что Владивосток, подтверждает наше направление, и готов принять нас в городе.

— И как ее можно получить? — тут же спросила Саня.

— Вы же отправляетесь для работы в школу. Следовательно, нужно обратиться местный Наркомат Образования. Он находится на Пешестрелецкой улице. Там вам должны будут заверить ваше направление, на основании которого вы сможете отправить во Владивосток телеграмму, с просьбой разрешить переезд в этот город. После того, как дождетесь ответа с разрешением, придете сюда с полученной телеграммой, и вам продадут билеты на поезд.

— Почему, такие сложности?

— Все просто, единственная железная дорога туда, проходит через китайскую территрию с остановкой в Харбине. Это другое государство. Поэтому на станции Отпор, поселке, который находится на границе с Китаем, при отсутствии подобного приглашения, вас просто высадят из поезда. Именно поэтому, билеты, с некоторых пор, без наличия, подобной бумаги, нам продавать запрещено.

— Ну я и подумала. Раз уж, поезд нам не светит, то хоть продуктов набрать побольше, а ты, уж что-нибудь придумаешь.

— Ну, в общем-то идеи конечно у меня есть, вот только не знаю, как ты на это посмотришь.

— Сереж. Мы ведь уже все решили, не так ли. Пока ничего не изменилось, да и выбора по сути не остается. Если твое предложение действительно окажется выполнимым, то почему бы и нет?

Первым делом, после этого разговора, поинтересовался остатками денег. Из всего что было оставалось рублей двадцать, плюс к ним, я еще нашел пару десяток. Разумеется, кроме советских рублей, у нас еще оставались и николаевские золотые монеты, немного, но все же, и целая куча американских денег. Но все это на будущее, пока же мне нужны были именно рубли. Взяв у Александры оставшуюся двадцатку, все, что выгреб из своих карманов, и мешок, отправился в депо, которое находилось тут же неподалеку. Нужно было попытаться обзавестись некоторыми железяками. Путь в связи с последними новостями, предстоял дальний, а чтобы все сложилось как нужно, надо было приобрести кое-какие запчасти, для нашего транспорта.

Стоило в депо обозначить мои хотелки, и объявить, что готов профинансировать магарыч, как одного из молодых тут же отправили к бабе Дусе, а мне показали все, что могли предложить. В итоге я обзавелся еще одним лезвием для переднего конька, которому прямо по моих глазах придали нужную форму, затем бросили в прокалочную печь, и кузнец тут же проковал его, и заострил кромку. После чего лезвие слегка поправили на точиле, и кузнец закалил его, сказав, что все будет держаться, как надо. Здесь же нашлось для меня полтора десятка болтов с гайками, и четыре стремянки. Вначале хотел взять еще и пружину, чтобы хоть немного снять вибрацию на руле, но показанные мне образцы от вагонов, оказались уж слишком мощными, поэтому пришлось отказаться. И в этот момент я услышал другое предложение.

— Слушай, паря, а прожектор тебе не нужен?

— Какой-прожектор, — удивленно переспросил я.

— Да, завалялся у нас тут один, от маневрового паровозика, не знаем куда пристроить.

— Я я бы и не против. — Задумчиво произнес я. — Да только у меня же нет никакого не мотора, ни магнето, ни даже аккумулятора.

— Да прожектор не электрический! Тетеленовый. Тьфу, не выговоришь.

— Какой-какой? — переспросил я. — Ацетиленовый может?

— Во точно. Именно он. Пойдем покажу.

Прожектором оказалась медная примерно трехлитровая кастрюлька, к которой была приклепана довольно толстая, но короткая трубка, с круглой площадкой и имеющимися на ней отверстиями.

— Для крепления, — как сказал мужичок.

Сама кастрюля закрывалась довольно толстым стеклом, со специальным зажимом, а внутри находился зеркальный отражатель и горелка. К корпусу прожектора шла медная трубка, с гибким шлангом, которая соединялась внутри с горелкой, а с другой стороны, примерно в пятидесяти сантиметрах от прожектора, находилась емкость с проушинами крепления завинчивающаяся специальной крышкой на резьбе. Под крышечкой, находилась довольно большая емкость, разделенная на три части. В среднюю часть закладывались куски карбида кальция. А в верхнюю заливалась вода, которая поступала капельным путем в нижнюю часть. Для чего имелся специальный вентиль, увеличивающий или уменьшающий поток воды. И, следовательно, выработку ацетилена для горелки. Когда весь карбид прореагирует, в бачке оставался влажный пастообразный гидроксид кальция, то есть гашеная известь, которая выпадала на самое дно. После очистки и промывки бачка его можно вновь заправить карбидом и водой.

Система, работала по следующему принципу. Заложенный в средней части карбид, вступал в реакцию с водой, поступающей из верхнего бачка, в результате чего начинал выделяться ацетилен. С помощью небольшого насоса создавалось давление, и ацетилен по трубке поступал к горелке, возле емкости имелся специальный вентиль, регулирующий подачу газа. После того как реакция начиналась, следовало открыть стеклянное окно, и поджечь горелку, затем окно закрывалось, насосом создавалось давление и газ подпитывал пламя горелки, и специальным вентилем, регулировалась подача газа и соответственно яркость самой горелки.

По словам механика, прожектор уверенно все освещал на пятнадцать метров вперед.

— А расход, карбида?

Тот немного помялся, и в итоге неуверенно произнес.

— Одной закладки, хватает на час-полтора работы. Вмещается туда около килограмма карбида, и полведра воды. Но ведро карбида я обеспечу.

Мысленно прикинув все плюсы и минусы этой установки, я решил согласиться, даже если мужичок немного и соврал, все равно получалось довольно выгодно. Пусть даже в итоге, у меня выйдет четыре-пять часов света, вместо обещанных десяти, но учитывая то, что мне придется пересекать границу скорее всего ночью и неизвестно при какой погоде, это давало огромный плюс. Все же одно дело ехать почти вслепую, и другое дело освещать себе путь пусть и единственной, но вполне реально фарой. Дающей достаточно приличный свет, на целых десять-пятнадцать метров вперед. То, что свет будет таким, я не сомневался, потому как еще живя во Франции видел автомобили с подобными фарами, которые вполне сносно освещали дорогу. А тут мне предлагают паровозный прожектор. Думаю, что он будет нисколько не хуже. Правда за него пришлось отдать целый четвертной, но оно того стоило. Тут же было проведено короткое испытание. Никаких дефектов я не обнаружил, вдобавок ко всему, мужик вместе со мною дошел до нашей лодки, помог укрепить прожектор на носу, и установить ацетиленовый бачок у борта шлюпки, так, что все оказывалось под рукой, и вполне удобно. Провозились с этим конечно довольно долго, но зато, теперь мы обзавелись фарой, которая поможет нам в дальнейшем пути.

Загрузив полученные железяки на лодку, и бросив под ноги полмешка карбида, в котором оказалось даже больше того, что было обещано, попрощался с мужиками, залез на свое место у руля, и подняв парус, приготовился отправляться дальше. И едва парус поймал ветер, как наш буер сразу же пошел вперед. Мужики, стоявшие неподалеку от саней, как мне показалось просто очумели от увиденного. Впрочем, долго любоваться ими было недосуг, ветерок с каждой минутой становился все сильнее, что разгоняло нашу лодку еще больше. В итоге, уже через каких-то два с половиной часа, мы вылетели на просторы Байкала, преодолев, почти семьдесят километров. Останавливаться никакого резона не было, поэтому решили «лететь» дальше, нам нужно было преодолеть больше сотни километров, для того, чтобы добраться до устья Селенги. А учитывая, что оно хоть и было обозначено на карте, и по прямой до него было не больше сотни верст, но не я, ни Саня здесь никогда не бывали, решили, что лучше всего, будет не искать этот исток гадая на кофейной гуще, а пересечь озеро строго на юг, а уж потом, вдоль берега, свернув налево, добраться до нужного места. Это разумеется почти на треть удлиняло путь, но с другой стороны, появлялась хоть какая-то надежда, не промахнуться и выйти к нужному месту.

К устью, мы попали уже к позднему вечеру, прислонившись на берегу к какому-то пирсу, возле небольшой деревеньки, и решили заночевать прямо здесь. Решили устроиться немного по-новому. Слегка приподняв парус, перехлестнули нижнюю часть полотна, через рейку, спустив ее до борта с другой стороны, и закрепив, а переднее полотно, просто свернули и привязали к самой рейке, чтобы его на полоскало по ветру. В итоге, получилось, что-то вреде палатки, со стенками, опирающимися на борта шлюпки. Торцевую часть, занавесили каким-то ковриком, и получилась вполне приличная походная палатка. Во весь рост, в ней конечно не встанешь, но вполне можно и сидеть, и лежать, да и стало, как будто сразу теплее и уютнее. У кормы, стояла наша походная печка, на которой подруга сейчас готовила, какое-то блюдо, возле меня керосиновая лампа, в общем было вполне по-домашнему. Поужинав, расстелили наше ложе, затем распределив вахты я отправился спать, а Санька осталась на страже, до двух часов по полуночи.