Два часа до конца света. Том II

Глава XIV Благими намерениями

11 сентября 2019, Зона 400, Челябинск, 7:45

Многие обыватели, узнающие о существовании Фонда или иных СвОров, представляют себе их сотрудников как мрачных гениев, вершащих судьбы мира и погибающих во тьме, чтобы простой люд существовал при свете дня. Однако реальность такова, что во тьме ночи, чаще всего, происходят не битвы достойные былин, а банальный сбор огромного массива данных, с целью выудить из них крупицу актуальной информации, подходящей под конкретный случай.

Так и в случае с Николаем Мирных, который, протрезвев после звонка Маргариты, пустился собирать сведения относительно таинственного Общества ядов. Небывалую сложность в этом деле добавляла фамилия Могилевича. Подразделение внештатной агентуры, вшитое в экосистему Фонда, охватывало весь мир, однако, только на территории постсоветских стран это движение обладало столь мрачной и таинственной репутацией. Бывшие чиновники Отдела «П» ГРУ, составлявшие костяк агентства, — именно они решали, какие тайны канувшего в лету СССР будут доступны в общем Реестре Фонда, и под каким уровнем секретности. Они являлись своего рода новой инкарнацией Чрезвычайного Комитета: даже грозный Рогволд Верховцев, принимая в своём кабинете детективов из столицы, становился строже и бледнее обычного.

Вмешательство в дела агентов каралось по всей строгости, поэтому Мирных, проводя сбор информации, старался не оставлять лишних следов. Его высокая должность в этическом Комитете позволяла ему посещать статьи Реестра, не отчитываясь перед множеством служебных структур, однако многая часть статей оставалась для него закрытой множеством плашек и деструктивных мемагентов.

В момент, когда часы на мониторе показали восемь утра, дверь в кабинет отворилась. Александр Дементьев, такой же небритый и уставший, как и специалист Комитета по этике, вошёл в помещение с двумя стаканами в руках и папкой подмышкой.

— Доброе, — буркнул инженер, вручая Николаю напиток.

Пробормотав приветствие, Мирных снял со стакана крышечку и втянул носом аромат свежайшего кофе.

— О-о-о, да-а-а, — протянул Николай, с хлюпаньем прихлёбывая бодрящий кипяток. — Дементьев, как же я тебя обожаю.

— Пошёл к чёрту, — с усмешкой отозвался Александр, усаживаясь на кушетку.

Откинувшись на кресле, спец по этике перевёл взгляд с монитора на папку, которую инженер небрежно кинул на столик перед собой.

— Что у тебя там?

— Причина моей бессонницы, — ответил Александр, по-хозяйски закидывая ноги на угол столика.

Тот огромный массив текста, полученный от Беты, был значительно сложнее, чем утверждал Николай двумя днями ранее. Сканируя «Рост», исследователи получили изложение в несколько тысяч текстовых блоков, написанное нелогичным, запутанным и просто скучнейшем канцеляритом. Денис Одинцов, направляя администраторам Челябинска послание Маргариты, даже не мог представить, на какой геморрой он обрекает своих коллег из Зоны 400.

— Когда меня вернули в проект, — поделился Дементьев, распивая кофе, — мне сказали, что моя работа заключается в корректировке алгоритмов, а не в разборе гигатонны бумажек.

— Что, такая дикая графомания?

— Да кошмар! У нас целый отдел лингвистов отрёкся от этого проекта. Мол, мы заняты. Я к Верховцеву уже ходил, а этот старый пердун твердит своё — секретность высокая, пишите обращение в столицу. Пидорас, одним словом!

— Да, уж, — посмеялся Мирных, — мне тут твоя подопечная тоже работы подкинула. Всю ночь реестр разгребал.

— А у тебя что?

— Могилевича знаешь?

— Ну, не прям знаю. В курсе, что он детектив, причём опытный и весьма уважаемый в нашем филиале.

— Вот, короче, он просил Марго связаться со мной, чтобы я связался с каким-то И. В. по поводу какого-то Общества ядов.

С Антоном Могилевичем Николай разговаривал всего раз в жизни. Десять лет назад, когда его назначили присматривать за ходом строительства Беты Центавра, Антон зашёл к нему в кабинет, чтобы взять кипу досье: перечень специалистов, работающих в проекте.

— Вы и молодняк берёте? — Нахмурившись спросил он, рассматривая записи о Маргарите и Наталье Резник.

— Наше учреждение заинтересовано в подготовке высококвалифицированных специалистов. — Отрапортовал Мирных.

Посмотрев на Николая исподлобья, детектив закрыл папку и быстрым шагом покинул кабинет не прощаясь.

— Подожди, — прервал Александр, — а чего детективы забыли на Бете? Это же проект Челябинска.

— Верно, но он основан на чертежах, полученных из Камеры-81. Всё, что в ней появляется, проходит через спецагенство Фонда.

— А ты-то здесь причём?

— Понятия не имею, — признался Николай, — я перекопал весь реестр, но так и не выяснил ни кто этот И. В., ни что такое Общество ядов.

— Вероятно, инфа содержится в «теневой» сети Фонда, — предположил Дементьев. — У тебя же должен быть к ней доступ.

Сделав ещё один глоток кофе, Николай поёрзал в кресле.

— Если я начну копать глубже, мною могут заинтересоваться вышестоящие службы. Подозреваю, что Могилевич обратился к Марго потому что не хотел огласки внутри Фонда.

Из данных в реестре Николай выяснил, что Могилевичем был схвачен самарский диссидент, при участии некоего Марша, которому, как ни странно, даже премию не выдали. При этом, сразу после помещения шпиона в закрытое учреждение, наименование которого было вымарано из всех причастных статей, Антон был отписан Зоне 112.

— Одного из самых эффективных сотрудников Фонда отписывают в крохотный узел в Самаре, — это звучит как внутренний саботаж. — Тихо проговорил Николай, откинувшись в кресле.

— Почему? — Возразил Дементьев. — У них, по слухам, возник целый отделовский Таумиэль. Могилевич вполне может там пригодится.

Мирных обратился к компьютеру за информацией. Отыскав по тегам нужный отчёт, он задумчиво покачал головой.

— Комплекс «Рост» находится под юрисдикцией Участка 77, — прочитал этист вслух, — специально отстроенного под нужды этого объекта. Туда же выписали и некоего Риггера — немецкого солдафона в чине капитана. А руководит учреждением бывший спец по содержанию, — судя по досье, весьма опытный. Тоже инженер, кстати, прям как ты.

— Допустим, — размышлял Александр, допивая кофе, — что Могилевич наткнулся на что-то важное, и настолько секретное, что решил «залечь на дно», и теперь просит тебя найти его связного. А Комитет по этике тут причём?

— Комитет имеет достаточно высокое влияние Фонда, в том числе международное. Чекисты из спецагенства могут влиять разве что на учреждения стран СНГ. Маргарите не удалось бы перевестись в Самару, останься она метареалисткой. Зато с Комитетом спорить никто не стал.

— Лихо вы, — присвистнул инженер, — а что она вообще забыла в Самаре?

Николай пожал плечами.

— Ну, с одной стороны её прогнал Верховцев. С другой стороны, ей лучше работать на крупных проектах, пусть даже и косвенно, чем ошиваться во «второсортных» зонах филиала. Она уже взрослая девочка, как никак.

Дементьев усмехнулся, предавшись ностальгии:

— Да уж, она тогда-то орала на администрацию, а теперь может и весь совет О5 заткнуть за пояс.

Запрокинув голову, Николай рассмеялся:

— Ты прикинь, чё она выдала! Говорит, к концу года наберёт тридцать тысяч рейтинга.

— Серьёзно? Ей придется этот Таумиэль на своём горбу вывезти.

— Я обещал ей водник поставить в этом случае.

— Кстати, — воскликнул Александр, поставив на столик опустевший стакан. — Может куранём?

— Может и куранём, — отозвался Мирных, вставая из-за стола. — А чё за бумажки ты мне принёс?

Подойдя к столику, Николай взял в руки папку, принесённую инженером.

— Наша статистка, Реутова, выдумала алгоритм, упрощающий графоманию Беты. Я сегодня разбирал техническую составляющую, а ты, как куратор проекта, должен всё это утвердить и подписать.

Достав ручку из нагрудного кармана, Николай размашистым движением руки поставил подпись. Затем он вдруг изменился в лице и приблизив один из листов к самому носу, произнёс:

— Походу, Могилевич как раз-таки хочет огласки… причём, международной.

Приняв из рук сотрудника бумаги, Дементьев всмотрелся в указанное место.

— Отчёт составлен под надзором старшего статиста Зоны 400 Иеронима Дмитриевича Вечного! — Прочитал он вслух, после чего поднял глаза на Николая. — Вот чёрт.

Схватив со стоящей у входа вешалки пальто, Мирных принялся одеваться.

— Так, накурка отменяется. Дарья на месте?

— Нет, я отпустил её домой.

— Жёванный крот, — прорычал Николай, дрожащими руками застёгивая пуговицы, — тогда придётся прямо к Верховцеву идти.

— Зачем? — Вскрикнул Александр, потрясая бумажками. — Он же тебя к статистам на пушечный выстрел не подпустит!

— Да, нужен серьёзный повод. Буду импровизировать.

С этими словами, специалист по Этике Николай Мирных пулей вылетел из кабинета, оставив взволнованного инженера в полной растерянности.

Административный корпус Зоны 400, кабинет Верховцева, 8:30

Девятый заместитель старшего Администратора Зоны 400 Рогволд Верховцев пребывал в состоянии тихой ярости, впрочем, как и всегда. На этот раз причиной тому были неряшливо составленные документы, присланные студентами, проходящими практику на нижних этажах.

— Имбецилы! — Ворчал заместитель себе под нос, раскладывая бумажки на длинном мраморном столе. — Ничему их не учат, совершенно. Вот что это такое⁈

Вдруг раздался стук. Подняв голову, Рогволд гневно взглянул на чёрную дверь, и пророкотал:

— Войдите!

Дверь отворилась, впуская изрядно запыхавшегося Николая.

— Доброе утро, — пропыхтел Мирных, проходя к столу.

Вальяжно откинувшись в кресле, Верховцев смерил гостя взглядом.

— Вы как раз вовремя, — вкрадчиво молвил он, хмурясь изо всех сил, — уже думал писать жалобу в Комитет на ваше имя.

На какое-то время в помещении воцарилась тишина, прерываемая шумным дыханием Николая. По лицу его можно было догадаться, что тот мысленно помещает задницу заместителя на раскалённую сковороду.

— Жалобу, значит? — Переспросил этист. — А за что?

Поставив локти на белый мрамор, Верховцев свёл кончики пальцев вместе.

«Сейчас он будет читать мне лекцию» — Пронеслось в голове у сотрудника.

— Речь о ваших кадровых перестановках, — пояснил Рогволд, — которые происходят почему-то без моего ведома.

Скорчив недовольную гримасу, Николай небрежно выдал:

— Я думаю, этическому Комитету виднее, где, как и когда набирать своих сотрудников.

— Н-да-с, — цокнул Верховцев, — Комитет по этике остаётся единственной причиной по которой я всё ещё не способен остановить всё это безобразие и крючкотворство, происходящее за моей спиной. Вы лидер весьма важного проекта, и кроме того, имеете немалый вес в нашем филиале, но вы должны понимать всю серьёзность нашей организации.

Подняв одну из бровей, Мирных уже набирал воздух в лёгкие, но Рогволд снова прервал его:

— Я подам на ваше имя жалобу, но не для того, чтобы очернить вашу репутацию, поймите меня правильно. Я лишь хочу поддержать порядок. Понимаете?

Прикусив губу, Николай взглянул на тяжёлый керамический горшок с комнатным растением, стоящий в углу комнаты, и представил, как он врезается в стариковскую рожу заместителя.

«Сука, ну и как тут не курить⁈» — Возопил про себя сотрудник.

Усилием воли, Мирных заставил себя вернуться в реальность.

— Я вас понял.

Кивнув, Верховцев убрал руки со стола, и поправив очки, произнёс уже более мягким тоном:

— Чем я могу вам помочь?

— Мне нужно связаться с Иеронимом Вечным.

На минуту в кабинете повисла тишина. Девятый заместитель несколько раз смерил этиста взглядом.

— Это будет непросто, учитывая его пост, — заметил Рогволд, поправляя галстук, — не так много людей могут добиться с ним беседы. Даже мне нужно подавать заявление старшему администратору, чего уж говорить о более низких чинах. А в чём ваш вопрос?

Мирных замешкался, предполагая, в какую степень ярости войдёт заместитель, если узнает о Могилевиче. Верховцев не боялся никого, кроме, пожалуй, своего начальства и чекистов из спецотдела.

— Моя статистка консультировалась с ним о нашем проекте. Есть несколько вещей, которые стоит уточнить.

— Например?

— Мы сейчас изучаем данные, полученные от самарского Таумиэля через Бету. Расшифровка почти закончена, наш инженер даже разработал алгоритм, позволяющий упростить послание до более-менее внятного текста. Однако, у меня есть опасения относительно…

Николай запнулся, в спешке перебирая аргументы в голове.

«Относительно чего, блять? Что я несу, это же просто кусок таумиэлевской графомании!»

— … относительно этического содержания документа.

По лицу Рогволда было ясно, что он не понял ни слова.

— Поясните, пожалуйста.

Вспомнив аргументацию заместителя в письме о Маргарите, Мирных ответил:

— Я подозреваю, что послание несёт в себе крамолу, которая может повлиять на восприятие сотрудников. Своего рода пропаганда, точно. Поэтому мне нужен Вечный, чтобы проконсультироваться с ним от лица Комитета по этике. Учитывая обстоятельства секретности и важность вопроса, я настаиваю на личной встрече с ним.

— Почему именно личной?

Ответ на этот вопрос Николай продумал ещё по пути в кабинет чиновника:

— Чертежи Беты были получены из Камеры-81, созданной Отделом «П». В данный момент мы изучаем послание Таумиэля, созданного той же организацией. Единственный сотрудник в Зоне 400, широко осведомлённый об Отделе — старший статист Вечный.

Сняв очки, Верховцев устало потёр глаза.

— Что ж, звучит разумно. Передайте мне письменное обращение, и я отправлю его на рассмотрение наверх. Думаю, завтра мы уже получим ответ.

Поблагодарив заместителя, Николай покинул кабинет. Позже, двигаясь по коридору, он вытащил из кармана телефон и набрал номер инженера:

— Алло, Саш. Слушай, ну всё получилось. Не в службу, а в дружбу, свяжись с Реутовой, попроси её обращение составить на аудиенцию с этим Папой Римским. Что? Какие ещё пончики? Злодей, ты там чё, без меня обдолбался⁈ Ладно, хрен с тобой, возьму.