Два часа до конца света. Том II

Глава XXXII Акселерация безумия

22 сентября 2019 года, Комплекс «Рост», 13:43

Ноги машинально продолжали обход, несмотря на суровые погодные условия: чёрные ботинки то утопали в луже, то чавкали, продавливая подошвами размокшую землю. Задрав рукав насквозь промокшей куртки, Девятый взглянул на часы.

«Уже почти два, а ливень всё продолжается», — подумал оперативник.

Казалось, гудящий днём и ночью Комплекс производил в своих недрах собственную погоду. Отдел безопасности, приписанный к Участку, был проинформирован о том, что ливень идёт лишь на территориях, прилегающих к заводу. Но тревожить начальство, у которых, по словам заведующего, и так хватало забот, видимо не решились.

Нечто подобное заведующий ответил и на просьбу застелить асфальтом маршрут по периметру «Роста». Этот запрос Девятый составил ещё в конце лета, но, увы, был проигнорирован.

— Чёрт бы побрал этих бюрократов! — Выругался солдат, доставая из кармана ириски.

Сладкое было самым стандартным способом справиться с ментальным влиянием Комплекса. Поэтому, глубоко вздохнув со смирением, Девятый закинул в рот конфету и продолжил движение, насколько позволяли пять килограммов земли, прилипших к его ботинкам.

— Заря, это Девятый, — фраза, которая уже порядком набила ему оскомину, — всё чисто.

— Девятый, это Заря, — по голосу собеседника, боец понял, что на том конце провода такой же уставший мужик, как и он сам, — вас поняли, продолжайте обход.

«Продолжайте, обход, — подумал про себя Девятый, обрывая связь, —ты-то, гандон, в тепле сидишь».

И всё сочувствие к коллегам, сидящим в тепле, моментально испарилось из ума солдата.

Месяцем ранее боец подавал прошение о корректировке сменного графика, чтобы можно было ходить парами. Свою позицию Девятый подкреплял фактами о ментальных влияниях Комплекса.

— Ничего не знаем, сосите конфеты, — ответил заведующий.

Девятый мечтал о том, что однажды он каким-то образом проникнет в офис Участка, и, представ перед Оганяном лично, донесёт важность предлагаемых реформ.

«Мы полгода назад вместе работали», — вот был его контрольный аргумент.

Проблема в том, что административная часть Участка (то есть, почти всё учреждение полностью) являлось территорией особого назначения. И потому туда пускали далеко не всех.

Девятый двигался по намеченному маршруту уже в тысячный раз, будучи погружён в собственные мысли, что в его работе являлось самым настоящим нарушением. Звучит, конечно, абсурдно, но оперативник МОГ всегда должен быть в текущем моменте.

Так что он не сразу заметил, как навстречу ему, откуда ни возьмись, выбежал прозрачный пожилой человек, оказавшийся Петром Семёновичем Зелёным. Увидев его, солдат несколько встревожился, но не потому, что увидел призрака. Прозрачный дед-партиец, конечно, докучал бойцам своей железной гражданской позицией, но тем не менее, как и любой призрак, был безвреден. Девятый встревожился, потому что шёл по южной стороне маршрута. Это означало, что старик убежал от кладбища с деревней слишком далеко, чего ещё ни разу не случалось.

Известно, что оставшийся образ человека будет пытаться покинуть кладбище, но Пётр Семёнович имел рядом с кладбищем дом, который рьяно защищал от любого вторжения, раскидываясь камнями и землёй по тем, кто подходил ближе, чем на сто метров. Эту область дед пытался было очертить сам, но так и не совладать прозрачными руками с мотыгой. Тем не менее, обычно он и сам не отходил от дома дальше обозначенного радиуса.

Стараясь отлепить языком прилипшую к зубам ириску, Девятый некоторое время размышлял, стоит ли перейти на бег. Зелёный явно был чем-то очень напуган: кричал, размахивая руками и подпрыгивая на бегу. Вглядываясь вдаль, оперативник отметил про себя, что призрачные ноги совершенно не тонут в грязи, а струи дождя, кажется, даже не касаются тела.

Пётр Семёнович уже был достаточно близко, чтобы солдат смог услышать обрывки его речи сквозь шум дождя, как вдруг, призрак просто исчез. Девятый также не удивился и этому: образы теряют плотность, когда отходят от кладбища слишком далеко, и пропадают, чтобы через пару дней возникнуть у своей могилы. Однако, интуиция, накрывшая душу мрачным предчувствием, заставила его ускорить шаг.

Деревня с кладбищем находились буквально за углом. Там, где высокий гофрированный забор поворачивал налево. С каждым шагом волнение в Девятом усиливалось. Он поймал себя на мысли, что очень хочет, чтобы единственной причиной паники у деда, был один из его сменщиков, зашедший в его дом. Правда, у бойцов не могло быть никаких причин для вторжения, кроме отлова бродячих грибников.

«Было бы неплохо закурить», — подумал Девятый, сворачивая за угол.

Не пройдёт и двадцати минут, когда он поравняется с деревней. Глаза солдата будут тщательно всматриваться в чёрные провалы окон. Шесть ветхих домиков будут хранить гробовое молчание, как и подобает вещам, которые умирают вместе с их владельцами.

А спустя ещё секунду, краем глаза Девятый заметит движение на кладбище. Машинально взявшись за рацию, он решит подойти поближе, несмотря на то, что земля в том направлении совершенно размокла. С трудом переставляя ноги, он в последний раз уйдет в свои мысли.

«Твою дивизию, из-за дождя ни черта не видно!».

После чего, преодолев порог видимости, вдруг скажет, надавив кнопку связи на рации, висевшей на груди:

— Заря, это Девятый. На территории кладбища замечен посторонний в форме Отдела «П». Повторяю: в форме Отдела «П»!

В своё время Оганян лично распорядился, чтобы персонал тщательно изучил историю Отдела, по крайней мере ту часть, что доступна по уровню секретности. Это было нужно, чтобы у всех было чёткое понимание того, с чем они имеют дело. Поэтому оперативники внутреннего периметра очень сильно не хотели заходить внутрь Комплекса.

Ответа от часового почему-то не последовало. Возможно, реакция на сообщение была настолько выраженной, что часовой передал информацию заведующему, напрочь забыв об ответе.

«Либо связь не работает, — ужасная мысль впилась в голову бойца, словно загнанный в череп топор. — Сука, что же делать?»

Ноги тем временем и не думали останавливаться. Краешком сознания Девятый ощущал, как его собственная воля подавляется. Он понял, что это происходит, потому что в институте Фонда на эту тему отводился целый месяц ежедневных лекций, по четыре-шесть часов каждая. Подавление воли было одной из страшнейших вещей в работе МОГ. Кто-то забирает у тебя штурвал управления телом, — что может быть ужаснее⁈

Лишь когда Девятый подошёл к человеку вплотную, он понял, что узнал его.

В девяносто девятом году, когда он был совсем ещё юным практикантом из Магнитогорска, точнее, из Зоны 600, мир казался радостнее, а трава — зеленее. Шестисотая студия, как её называли местные, официально являлась фабрикой обработки железа, но только Фонд знал, что из железного здесь только нервы студентов! Помимо постоянных лекций, их бросали в жар контролируемых аномалий каждые двое суток — график тактических испытаний. Количество лекторов в институте исчислялось тремя сотнями, — по количеству изучаемых направлений). Лекции об антимемах, например, проводились следующим образом.

Вы приходили на урок физики, согласно установленному расписанию. Заняв привычное место в аудитории, вы ожидаете прихода лектора. Внезапно, заходят два крепких типа, и запирают на ключ единственную дверь. Вместо ожидаемого куратора, перед учениками появляется совершенно незнакомый человек, в совершенно нелепом костюме. Всем своим видом он является, скорее пародией на мотивационного коуча, чем на лектора. Встав перед огромной доской, он, не представляясь и не приветствуя, чётко и прямо, объявляет всем присутствующим тоном Маяковского:

— На сегодняшний день, это наша одиннадцатая лекция. Есть вопросы?

Студенты лишь недоумённо переглядываются. Тогда лектор подходит к кому-то из учеников и напоминает, называя того по имени:

— В прошлый раз вы задавали неплохие вопросы. Ну же.

— Но… — Отвечает растерянный студент, — я вас впервые вижу.

— Вот! — Громко произносит человек, многозначительно подняв указательный палец.

Затем мужчина объявлял, что на самом деле, он явился как лектор Отдела антимеметики.

— Почему же этой дисциплины нет в расписании? — Поинтересовался Девятый, вытянув руку.

— Потому что этот костюм, — преподаватель указал на тёмно-красный переливающийся бархат пиджака, — прошивает вам мозги, когда находится в поле вашего зрения. Не пытайтесь закрывать глаза.

Последнюю фразу лектор произнёс с некоторой торжественностью. Сам факт упоминания этих действий заставил всю аудиторию обратить внимание на то, что учитель не исчезает даже на обратной стороне век. Эхо, гуляющее под потолком аудитории, усилило громкость десятков поражённых возгласов и взволнованных вздохов.

— Непривычное ощущение, не правда ли? — спросил лектор, явно наслаждаясь произведённым эффектом. — В добавок к этому, позвольте напомнить вам, что мы с вами встречаемся в одиннадцатый раз. И, клянусь, каждый раз вы реагируете по разному.

Дав ученикам время переварить момент осознания, преподаватель продолжил:

— Моё имя вы всё равно не запомните. Как и эту лекцию.

Чья-то рука взметнулась вверх. Человек в костюме кивнул ему, и молодой девичий голос раздался с пятого ряда:

— Это значит, что мы можем говорить всё, что захотим?

Лектор засмеялся:

— Хорошая смекалка. Однако, я вам это уже говорил.

— Где вы раздобыли такой костюм? — Громко спросил с задних рядов Девятый, забыв поднять руку. Несколько смешков прокатилось по аудитории.

— Изучая действие многих аномалий. В особенности ту, что известна как мистер Грей.

Пододвинув к себе планшет, что лежал на длинном полукруглом столе перед ним, Алексей открыл поиск в базе Реестра. Планшеты тогда были чертовски громоздкие, зато имели кнопочную клавиатуру. С удивлением студент обнаружил, что нужный SCP уже был обозначен как прочитанный.

— Какой смысл проводить лекции, если мы их не запомним? — Спросила черноволосая девушка в синей блузке.

— В этих лекциях никакого смысла. Я просто отвечаю на ваши вопросы. Однако, среди вас есть люди, у которых могут оказаться сильные лобные доли. Кто-то из вас на этой, или на следующей, или на двадцать второй встрече вспомнит меня, когда я снова войду в эту аудиторию. Вы меня помните, Диана?

Девушка в синей блузке покачала головой.

— Ну, ничего страшного. — Пожал плечами лектор. — Я привык.

— И как часто проводят эти лекции? — Спросила Диана.

— Каждый месяц. Чаще не позволяет Международная Служба Здравоохранения, учреждённая Фондом в 1975 году.

Всё это Девятый забыл едва выйдя из аудитории. Конкретно этот случай он видел на записи: после выпуска студента ставят в известность о проходящих лекциях (опять же, в соответствии со Службой Здравоохранения Фонда). Также метка о них выделена жирным шрифтом в личном деле студента. Из тех же записей можно увидеть, как меняется выражение лица студентки в синей блузке, когда она узнает этот нелепый костюм на четырнадцатой лекции.

— О, Господи, — восклицает она, начиная трясти руками, — вы же этот… как его…

Лектор, глядя на неё, преображается:

— Ну? Давай! — Подзадоривает преподаватель. — Давай–же, вспоминай!

— Ох… ну этот… на языке вертится…

К этому моменту лектор уже подошёл к студентке и протянул руку:

— Поздравляю. Вы приняты в ряды студентов Отдела антимеметики.

Радость на лице девушки, по поводу неожиданного поздравления, исчезла спустя секунду:

— Но, я же учусь на факультете Защиты связи…

— Теперь нет! — С широкой белоснежной улыбкой констатировал лектор.

Что касается Девятого, то он так и не узнал преподавателя. И потому смотрел записи сорока восьми лекций как сериал про самого себя: затаив дыхание. В сорок второй серии персонаж Девятого задал вопрос:

— Что конкретно делает этот костюм? В чём… — студент припомнил нужный термин, — … ядро аномалии?

По лицу лектора было видно, что вопрос ему понравился.

— Подавление воли, в основном. — Честно ответил преподаватель.

После выпуска в 2005 году, Девятый отправился на практику в Самару, поближе к родному дому. Там ему поручили патрулировать кладбище на краю области. Обход нужно было совершать ночью. Ему сказали, что бояться нечего и все могилы пусты. При свете луны кресты из палок выглядели весьма сюрреалистично, в количестве двух тысяч штук, торчащих из земли, но не то, чтобы пугали. Так что Девятый, приступил к делу сразу, как только его утвердили на должность.

Уже на смене он выяснил, что у объекта имеется особенность, о которой не сказано в резюме. На кладбище, где-то вдалеке, круглосуточно присутствует фигура человека, одетого по форме Отдела «П» ГРУ. Подходить к нему было не нужно. Опыты, проведённые ранее, говорили, что фигура не идёт на контакт, и что основная задача МОГ, — следить за тем, чтобы на объекте не возникли гражданские. Нести вахту было проще простого, так как ближайший населенный пункт находился за три сотни вёрст. Тем не менее, однажды Девятый крупно облажался.

В одну из ночей он свалился в свежевырытую могилу. Выкрикнув несколько ругательств, Девятый связался с полевым штабом, и запросил поддержку.

— Ну ты дурак, Девятый, — раздалось в эфире, — сиди тихо, я выхожу.

Когда наверху раздался звук приближающихся шагов, Девятый поднял голову и им овладел страх. На него смотрел труп, одетый в форму Отдела «П». Это был зомби. Но не тот, каким их изображают в фильмах, — ходячие разложившиеся скелеты. Это был обычный с виду, может, немного бледный, человек средних лет, но глядя в его лицо, вы со стопроцентной вероятностью понимали, что это самый настоящий труп, действующий по воле чего-то по-настоящему ужасного.

Институт Магнитогорска провёл сотни тактических учений, противопоставляя молодых и горячих студентов десяткам контролируемых аномалий. Многие из этих «чудес студии» были настолько хорошо изучены, что их можно было переводить в раздел обоснованных объектов. Поэтому, глядя в мёртвое лицо на фоне звёздного неба, Девятый был готов с радостью оказаться на самых сложных учениях, лишь бы не быть в этой яме.

— Почему кричишь? — Спросил Могильщик, склонившись над провалом в земле.

Голос, тем не менее, был несколько более человечным, нежели визуальный образ. И Девятый смог даже что-то ответить, хоть в горле его пересохло напрочь.

Что именно он ответил, оперативник уже не помнил. Могильщик лишь пожал на это плечами и куда-то ушёл. На секунду солдату показалось, что стены глубокой прямоугольной ямы вот-вот сомкнуться, похоронив Девятого заживо. В этот момент пришёл старший смены, и помог ему вылезти.

Получив свой первый выговор, и метку в личном деле, Девятый стал относиться к патрулированию значительно строже. Так что вскоре его завербовали в Зону 112, как бойца группы «Штиль».

Все последующие воспоминания, возникающие в разуме Девятого, падали друг на друга, подобно костяшкам домино. Как и четырнадцать лет назад, он находился в яме, из которой не мог выбраться, с той лишь разницей, что могила теперь была ментальной.

А Могильщик, облокотившись на гнилые доски забора, что окружал кладбище, растерянно смотрел вдаль. Туда, где огромные трубы, высотой, казалось, достигающие небес, источали чёрный дым.

— Я вспомнил. — Обречённо произнёс он. — Я здесь работал.

Девятый более не мог произнести ни слова. Собрав остатки воли, он поднял руку, и отключил свою рацию, обрывая себя от всех возможных коммуникаций. Подобное поведение считалось в Службе безопасности знаком предупреждения. Если боец перестал выходить на связь, это означало либо смерть оного, либо то, что аномалия может распространить себя через средства связи. И в том и в другом случае, в штабе должны были подорваться секунду назад.

Тем временем, Могильщик продолжал:

— Я усыпил свою жену, и привёз своего ещё не родившегося ребёнка в лапы к мясникам.

Дождь продолжал идти. Не в силах пошевелиться, Девятый будто врос в землю. Краем сознания, он понимал, что это не более, чем влияние аномалии, но сердце грозило вот-вот остановиться от перенапряжения. В груди его медленно разрывались бомбы осознания тяжести грехов, которые он не совершал.

— Нет, — взмолился солдат, — пожалуйста!

Но Могильщик уже не слышал его.

— Как же я мог сотворить такое?

Если бы Девятый не видел движения губ мужчины, то мог бы поклясться, что эти слова произносил он сам. Из последних сил, как тонущий хватается за соломинку, боец попытался защититься, забыв, что он ни в чём не виноват:

— Это не я. Это влияние Комплекса!

— Нет, — покачал головой Могильщик, будто был до крайности разочарован в собственных словах, — я это сделал не по приказу Исполнителя. Комплекс тогда ещё даже не ввели в эксплуатацию. Я это сделал по приказу Ольги Орловой.

Девятый зажмурил глаза, и через черноту под веками увидел смутные очертания альтернативного развития событий, казавшихся некогда такими реальными. В этих видениях он являлся уважаемым человеком, и даже занимал кресло на пятом этаже Административного корпуса.

— Она обещала мне, что это будет самое лёгкое повышение в моей жизни. Всего-то нужно, — пустяк! Войти в близкий контакт с незарегистрированным носителем.

Голос бывшей Смотрительницы вдруг загремел в голове Девятого. Хоть он никогда прежде его не слышал, он почему-то точно знал, что это она. Как и то, что этот разговор был на самом деле:

— Два года, — произнесла Ольга, своим самым уверенным голосом, — максимум, два с половиной. Хорошо, может, три. И ты уже наверху! Не какой-то там «принеси-подай», а целый председатель Совета безопасности. Но мне нужен материал, понимаешь? Отделу нужен материал.

— Ну, не знаю… — неуверенно произнёс кто-то, кто в этом видении стоял на месте Могильщика. — А что скажет Измайлов, если узнает?

Девятый открыл глаза, но вместо привычной обстановки, увидел широчайшую улыбку Орловой:

— Измайлов в курсе. Он уже составил приказ. И тебе осталось его только выполнить.

Приблизившись вплотную, Орлова тихо произнесла:

— Вся ответственность на мне, слышишь?

И эта фраза окончательно усыпила принципиальность сотрудника. Следующие две недели он изучал добытые разведкой данные. Составил примерную карту, где можно пересечься с двумя симпатичными, всё ещё молодыми ведьмами.

— Вещь, которую они пытались понять, — тихо поведал Могильщик, — это причина, по которой некоторые носители не стареют. Оказывается, всё дело в стрессе. Когда мы заперли Полночь, её сестра состарилась за несколько дней.

Полдень явилась за ним прямо в его новый кабинет. Подавив волю Могильщика одним единственным взглядом, она положила ему на шею свою холодную ладонь.

С трудом повернув голову, Девятый увидел, как за плечом мужчины материализовалась та, о которой он говорил. Высокая женщина в ярко-жёлтом платье. Теперь она сама была мёртвой.

— Она вывернула мои мысли наизнанку, вырвала из меня жизнь, сожгла мою волю и стёрла все хорошие воспоминания, оставив лишь муки совести. И заставила копать могилы.

Тело оперативника, казалось, окаменело. Теперь он не мог даже закрыть глаза, наблюдая, как Полдень извивается, треща костями. Её руки вдруг разделились, а кожа стала расходится по швам. Спустя секунду, их уже было четверо: Девятый, Могильщик и две точные копии сестры Полдень.

— Беги! — Твёрдо произнёс мужчина, и тело Девятого вдруг оттаяло.

Развернувшись, он пулей рванул с места. Правый ботинок, прилипнув намертво к кладбищенскому дёрну, так и остался на месте в грязи. Девятый бежал вдоль забора, забыв про всё на свете. Над его головой уже кричали сирены, и если бы оперативник обернулся в этот момент, он бы увидел, как Полдень продолжает распадаться на собственные копии, число которых уже достигло сотни, и как тысячи тел образуют плотную, растущую ввысь и вширь вращающуюся колонну.