Два часа до конца света. Том II

Глава V Человек, придумавший добро

Выдержка из Большого Справочника Фонда SCP (ред. от 2016 г.), раздел терминов:

Метафизический реализм, метареализм, реже: метареалистика — понятие, введённое физиком Э. Д. Брумом в 1958 году. Обозначает течение, сформировавшееся в 1925–1940 годах, среди учёных и исследователей, изучающих аномалии, которые влияют на реальность, либо на восприятие реальности.

История термина: Изначально Эдвард Дафф Брум не планировал использовать его в качестве столь широкого определения, и привёл термин лишь несколько раз в очерке про Святую инквизицию Соединённого Королевства во времена средних веков. Однако, после публикации статьи, на учёного обрушился шквал критики от именитых учёных. Горячие споры возникали вокруг главного вывода Брума: необходимости предоставить всем этическим течениям организаций больше прав, в том числе юридических.

Так, Йозеф Гойль (французский физик-теоретик еврейского происхождения) в своём письме в редакцию научных материалов Фонда (прообраз Главного реестра Фонда SCP) не отрицал важность Комитета по этике, но подвергал сомнению квалифицированность сотрудников которые «ни разу в жизни не имели дела с аномалиями».

С позицией Гойля соглашался также и советский физик-ядерщик Павел Самойлов. В докладе отделу по Связанным Организациям он отметил, что не видит смысла в том, чтобы «перекладывать свою совесть на специально созданный для этого комитет».

Индийский математик Бхавин Тхакур назвал позицию Брума полумерой:

«…я уверен, что мы достигнем невообразимых высот, если покончим с милитаризмом, но сомневаюсь, что мы сможем в этом случае защитить человечество. До тех пор, пока организациям мира необходимо оружие в этой борьбе, такие этические полумеры и двойные стандарты приведут нас скорее к моральному разложению.»

В течение следующих двадцати лет в учёных кругах мира вёлся спор относительно этики и её места в различных организациях. Русский историк Аркадий Леонов в 1985 году описал его следующим образом:

…Многие специалисты аргументировали свои позиции, апеллируя к сторонним организациям, где этических течений не было вовсе, либо к самому Фонду, указывая на «малополезную статью расходов» в виде Комитета по этике.

Спор, заключавшийся в отсутствии чётких понятий о добре и зле, привёл к появлению лиц, озабоченных вопросами морали, поэтому сегодня мы имеем целое поколение людей, называющих себя метареалистами: учёными, изучающие реальность и наше восприятие оной, а также добро и зло между ними. Занимательно также и то, что обозначенный выше Комитет по этике, согласно статистическим данным взятых из трудов самого Брума, чаще всего вербует именно людей из этого течения.

Не берусь занимать чью-либо сторону, но не могу не отметить того факта, что спор о морали привёл к появлению целого ряда течений, которые в свою очередь пополняют штат Комитета по этике. Не удивлюсь, если узнаю, что изначально так и было задумано.

9 сентября 2019, 8:30

Зона 400, Челябинская область

Николай Мирных, высокопоставленный чиновник Комитета по этике, сидел в своём кабинете, ожидая прихода Маргариты Шихобаловой — старшего научного сотрудника в сфере метареализма. Обкурившись марихуаной в хлам, он смотрел покрасневшими глазами на монитор своего компьютера и пытался сообразить, как преподнести печальные вещи, чтобы не разозлить и не обидеть сотрудницу.

Его белый халат был небрежно брошен на кушетку. Водник, стоявший на столике рядом, готов был принять на себя основной удар. Поэтому, когда дверь открылась, и рыжеволосая сотрудница бодро впорхнула в кабинет, Николай уже набивал травой колпачок, размером со стакан.

— Добхейшего утхеца, коллега! — Картавила Маргарита, намеренно утрируя свою дикцию. — Пхоснулись-напаснулись, как говохится. А ну-ка дай пять!

Пройдя несколько шагов от двери, сотрудница оказалось у столика. Улыбнувшись через силу, Николай хлопнул ладонью о ладонь сотрудницы, которая уже припала к бутылке. Вдохнув полные лёгкие дыма, метареалистка промычала:

— Представляешь, сегодня мне снился медведь в горящей машине. Как в анекдоте. А ты чё кислый такой?

— Тебя отстранили от проекта.

Резко изменившись в лице, Маргарита принялась выкашливать лёгкие. Подскочив к кулеру, Николай налил холодной воды.

— В каком, кха-ть, смысле⁉ — Воскликнула сотрудница, залпом выпив всю воду, и чудом не проглотив пластиковый стаканчик.

— Да погоди, — оборвал Мирных, — это ещё не всё.

— Что ещё? — Севшим голосом протянула Марго.

Обойдя стол, мужчина уселся на своё место. Красноречиво вздохнув, он предложил Маргарите сделать ещё несколько затяжек. Спустя две минуты, метареалистка уже сидела на диване с отсутствующим взглядом. Николай, высыпав на стол импортный табак, произнёс:

— Тебя также отстраняют от кафедры. Ты больше не сможешь читать лекции.

Запрокинув голову, Маргарита простонала:

— Да бля…

Скрутив себе сигарету, Николай сунул её в рот.

— Не хочешь узнать причину? — Поинтересовался он, делая затяжку.

— Да я знаю, — лениво отмахнулась сотрудница, опуская веки, — отсутствие мозгов у этих тупых бюрократов, вот в чём причина.

Сделав ещё затяжку, Мирных перевёл взгляд серых глаз на монитор и начал читать вслух.

Сообщение от Совета администраторов Зоны 400:

Доброе утро, уважаемые коллеги.

В первую очередь, хотелось бы поблагодарить кураторов проекта β-Центавра за добросовестную службу: наблюдатель от Комитета по этике Николай Мирных, инженер Александр Дементьев, статистка Дарья Реутова и метареалистка Маргарита Шихобалова проделали титаническую работу по настройке и модифицированию машины.

Благодаря вам, Фонду удалось заполучить мощнейший инструмент для работы с реальностью. Мы получили великолепную возможность читать мысли всего разумного, а Комитет по этике проследил, чтобы мы снизили количество неизбежных жертв к минимуму.

Совет администраторов Зоны 400 присваивает вам звание работников десятилетия, а также единоразовую премию, размером в 3000% от вашей зарплаты.

С ув. Администрация Зоны 400

Николай перевёл взгляд на Маргариту, которая уже дочитывала последние строки.

— Неплохо, да? Тридцать зарплат одним махом!

Взгляд Марго на секунду затуманился.

— Да… — Протянула сотрудница, почесав затылок. — хватит на каделак, как у Могилевича.

— У кого? — Подпрыгнув на месте, переспросил Мирных. — У Могилевича⁈ Антона Могилевича?

Маргарита изогнула брови:

— Ты знаешь его?

— Я удивлён, что ты знаешь его.

— Я встретила его в Самаре, и… Погоди-ка! — Возмутилась Марго. — Ты же сказал, что меня вышвырнули.

— А? — Крякнул Николай, потеряв уверенное выражение лица. — А, точно. Тут второе письмо есть.

И он круто повернулся в своём кресле, чтобы отобразить на мониторе следующий текст:

Кому: Николай Мирных, Комитет по этике

От: Рогволд Верховцев, администрация Зоны 400

Это сообщение должно остаться между нами!

Уважаемый Николай,

в силу того, что д-р Дементьев был отозван с проекта несколькими годами ранее, а мною был принят редактор воспоминаний, я не смог поздравить вас с повышением до звания куратора. Так вот, я поздравляю вас, и, пользуясь случаем, хочу попросить об одной услуге.

Вам необходимо донести до сотрудницы Шихобаловой, что её отстраняют с проекта и лишают полномочий лектора.

Педагогический состав Зоны 400 обеспокоен её религиозным рвением. Её басни о сознании и комичные потуги в философию сеят крамолу в студенческой среде.

Также, мы приняли решение о расширении штата проекта. Мы надеемся, что вам удастся привлечь в наши ряды больше талантливых людей.

Удачи.

— Религиозным⁈ — Прорычала Марго, сжимая руки в кулаки, — ах он сука. Я подожгу его машину и буду плясать на её крыше, пока она горит!

— Давай, шибани ещё, — Настойчиво предложил Николай, который внезапно оказался возле стола.

— Сука! Падла! Тварь! Гнида! — Восклицала сотрудница, шагая через кабинет к большой двадцатилитровой бутылке, наполненной плотным дымом. — Скотина такая!

Спустя несколько минут, два взрослых образованных человека уже сидели на диване, укуренные в сопли.

— Ох, — простонала сотрудница, — блядский понедельник!

— И не говори, — отозвался Мирных, навалившись всем весом на подлокотник.

— Это всё из-за того, что я на него наорала.

— На кого?

— На Греджева.

— На этого хрена? Да забудь о нём. Он уже лет шесть как в Москву перевёлся. Да, летит время, конечно.

— Греджев свалил, а вот Верховцев всё ещё тут. По-любому, этот старый хрыч мне мстит.

— Да не гони, мать, — Николай шутливо пихнул локтём коллегу. — Я знаю, чё у них.

Повернув голову, Маргарита постаралась придать растекающемуся лицу серьёзный вид.

— Чё?

Наклонившись к сотруднице, доктор Мирных вкрадчиво проговорил в самое её ухо:

— Хуй через плечо.

— ПАСКУДА!

Схватив с дивана халат Николая, Шихобалова принялась бегать за ним вокруг дивана.

— Стой, блять! — Верещала метареалистка, стегая коллегу одеждой на манер кнута, — Стой, сказала.

Дементьев, задыхаясь от смеха, тщетно пытался увернуться.

— Да погоди! — Умолял сотрудник, убегая от метареалистки. — Я ща сдохну. Стой, стой, стой!

Выбежав в коридор, сотрудник Комитета по этике резко захлопнул за собой дверь, заставив Маргариту впечататься в неё на полном ходу.

— Открой, сука! — Доносилось из кабинета.

Хохоча, Мирных сползал по стене. Сев на пол, он отдышался, ожидая, пока Марго не успокоится. Несколько мимо проходящих сотрудников косо посмотрели на него.

— Доброе утро, — сказал им доктор, сидя на полу.

Дверь медленно открылась, и в коридоре показалась Маргарита. Усевшись рядом с коллегой, она показала бейдж:

— Забыла, что у меня тоже есть ключ. Так чё там у них?

— От своих из Комитета я знаю, что ты направила админам письмо с какими-то рекомендациями. Касательно Беты.

— Да, — кивнула Маргарита, заставив огненно-рыжие пряди плясать по её лицу, — там какой-то Таумиэль. Была вероятность, что он разумен.

— Ну, вот, походу они последовали твоим рекомендациям.

В момент протрезвев, метареалистка схватила Николая за плечо.

— Что там?

— Точно никто не знает. Я видел лишь мельком: это огромный документ.

— Мыслеграфия обычно занимает достаточно много текстовых блоков. — Поделилась Марго, понизив голос. — Мы исследовали более двух тысяч SCP, обладающих разумом. Но ни одного Таумиэля.

— Так вот там этих, как ты выразилась, текстовых блоков более пяти тысяч! По слухам, это просто гора труднопостижимого текста.

— В смысле, оно наносит вред разуму? Или его осмысление за пределами человеческого разума?

Николай покачал головой:

— Ни то, ни другое. Если совместить сведение Комитета и сведения Статистов, в том числе, нашей многоуважаемой Дарьи Реутовой, можно сделать вывод, что цирк управляется клоуном.

— Че-го?

— Суть в том, что любое предложение в этом нескучном трактате тянется через сотни страниц. Источник послания называет себя первородным, и имеет вполне себе человеческий склад ума, согласно анализу текста. Проблема в том, что вместо того, чтобы написать… э… например, стол. Вот, вместо того, чтобы написать «стол», этот придурок пишет «гранённая, отражающая лучи восхода утренней звезды, поверхность из итальянского высокопрочного стекла на которой стоял монументальный аппарат вентиляции лёгких формата "Чих-пых»…

Маргарита вдруг разразилась смехом. Проходящая мимо уборщица посмотрела на неё как на сумасшедшую, и ускорила шаг. Помахав уборщице левой рукой, правой Николай взял коллегу под локоть.

— Ладно, подруга, давай встанем.

Кряхтя и задыхаясь от смеха, дергаясь как вобла, выброшенная на берег, Шихобалова вползла в кабинет.

Устроившись на диване, сотрудники возобновили разговор.

— Вообще охренели мы с тобою, да? — Глубокомысленно проговорил Николай, набивая колпак травой. — Раньше ты по кустам пряталась, чтобы покурить, а теперь мы на потеху Нижним этажам сидим в коридоре обдолбанные.

— Да, — протянула Шихобалова, лицо которой стало вдруг заметно грустнее, — на лавочке было здорово.

— Давай, кури, — пригласил Мирных, положив руку на плечо коллеге.

Сделав несколько затяжек, сотрудница выпрямилась.

— Я знаю, что я сделаю!

— Канистру с бензином дать? — Подмигнул специалист по этике.

— Не, — под красными глазами Марго расцвела улыбка, — Я поеду в Зону 112. И выясню, что это за Таумиэль.

Затянувшись дымом, Николай подержал его в лёгких.

— Тебя не пустят, — констатировал он на выдохе.

— С чего это? — Нахмурились метареалистка, следуя примеру коллеги.

Сделав глубокий вдох, Маргарита вытянулась по стойке смирно.

— Видишь ли, — пояснил Мирных, — ты уже причастна к Зоне 112 как амбассадор тамошнего Отдела метареалистики. Плюс, твой прошлый проект связан с этим Таумиэлем, пусть и косвенно. Из соображений секретности, тебя не допустят. Слышишь, Марго? Выдыхай, ты бледнеешь.

Шумно выдохнув, Маргарита рухнула на диван. Подперев голову рукой, она повисла на подлокотнике.

— Завербуй меня.

— Куда?

— В Комитет.

Вытянув остатки дыма, сотрудник упал на диван рядом с ней.

— С чего это? — Передразнил он коллегу.

— В Комитет охотно берут метареалистов, так?

— Допустим, — ухмыльнулся Николай, начиная догадываться.

— Ты завербуешь меня в Комитет, а после отпишешь Зоне 112. Администраторы не рискнут спорить с Комитетом, а Рогволд соснёт хуйцов.

— Жестокая ты. Я понимаю, Верховцев — мудак, но Комитет…

— Принеси, пожалуйста, телефон.

— Я что, единственный обладатель обеих ног здесь?

— Я в сопли, отец. Повреждения тотальны, восстановлению не подлежит.

— Подушки безопасности хоть раскрылись? — Острил сотрудник, вставая с дивана.

— Раскрылся пока только твой ебальник, а подушки сработали. — Средний палец поднялся в воздух.

Передав телефон Маргарите, Николай вернулся на место. Достав из внутреннего кармана куртки блокнот, он принялась его листать в поисках номера.

— Да где же оно? А, вот.

Набрав номер, Сотрудница вслушилась в гудки.

— Алло. — Уставший мужской голос отозвался с другого конца провода.

— Доктор Одинцов, здравствуйте, — бодрый голос Шихобаловой, казалось, существовал отдельно от висевшего на подлокотнике тела.

— О, это вы, — без энтузиазма отозвался Смотритель, — чем обязан?

— Я прилечу к вам на днях. — Радостно отрапортовала метареалистка. — В качестве ревизора от Комитета по этике.

— По этике⁈ — Голос вдруг стал взволнованным. — Я не получил никакого извещения.

— А вот тут как раз один из сотрудников вас известит. Он, кстати, работник десятилетия!

С этими словами Марго сунула трубку Николаю. Если бы её лицо не было приклеено гравитацией к кожаной поверхности подлокотника, она бы увидела, как Мирных беззвучно матерится на неё, прежде чем произнести в трубку:

— Алло, доброе утро. — С удивлением Николай обнаружил, что его голос автоматически принял рабочий тон. — Какой у вас вопрос?

— Эм… Мне тут сказали, что ко мне на днях приедут из Комитета по этике.

— Всё верно. — Пробасил Николай. — Какой у вас вопрос?

— Так… Когда вас ждать?

— На днях.

Красноречивый вздох раздался с динамика телефона.

— Хорошо, — сдался Смотритель. — Приезжайте.

Связь оборвалась, и Мирных, отложив трубку в сторону стал думать, как теперь сообщить всё это своему начальнику.

— Меня четвертуют за такую многоходовочку, — логично предположил он.

— Нет, мы работники десятилетия. Пусть теперь только попробуют отказать нам в чём-либо. Соберёмся всей пожилой ватагой и отпиздим их.

— Обещаешь? — Спросил Николай, тепло глядя на теряющую сознание коллегу.

— Обещаю, — ответила сотрудница, проваливаясь в сон.