Дочь врага Российской империи. Гимназистка

Глава 67

Обморок — роскошь, в которой мне было отказано. И глаза, как назло, привыкли к темноте. И полная луна вполне прилично освещала место драки.

Полагаю, полковник Нестеров дал бы Матвею достойный отпор, но Карамелька, вцепившаяся в затылок неудачливому насильнику, изменила расстановку сил. Полковник Нестеров, оглушенный и дезориентированный, почти не сопротивлялся, и Матвей скрутил ему руки, ловко стянув их за спиной своим ремнем.

Мысленно я приказала Карамельке спрятаться, и она послушалась, уселась на заборе, в тени, недовольно ворча.

Лицо полковника Нестерова заливала кровь, но ругался он забористо, с огоньком, проклиная Матвея и обещая ему все кары земные и небесные. Наблюдение за мной, похоже, сняли, потому что из-за забора так никто и не появился. Зато на шум прибежали со стороны жилых корпусов: дежурный офицер, а с ним двое кадетов.

Матвей только и успел спросить, как я. А я — ответить, что со мной все в порядке. Дальнейшее напоминало кошмарный сон.

Полковник Нестеров обвинил Матвея в нападении. По его версии, кадет пригласил девушку на свидание, полковник вмешался, за что кадет его избил. Меня не то, чтобы не слушали, но, в первую очередь, Матвея отправили под замок, и меня заперли в учебном классе, сообщив, что о происшествии доложат начальству, а потом уже выслушают и мою версию событий.

Около двух часов я провела в неведении относительно происходящего. Зато было время прийти в себя и подумать о том, кто все это устроил. Собственно, вариантов два: Клава или Ольга. Возможно, они объединились, чтобы мне отомстить. Я поверила записке от Матвея, но я никогда не видела его почерка. Интерес ко мне полковника Нестерова сыграл мстительницам на руку. Нас обоих заманили в ловушку.

А Матвея, скорее всего, позвала Карамелька. Не думаю, что планировалась драка. Скорее всего, только изнасилование.

Я беспокоилась о Карамельке, но позвать ее не решалась. Будет трудно объяснить появление кошки в запертой комнате.

И, получается, чудесному спасению я обязана химере, а Матвея втянули в эту грязь по моей вине. «У любого выбора есть последствия», — вспомнила я слова дедушки.

Ничего, я добьюсь справедливости. Если понадобится, потребую эспера, чтобы подтвердил мою правоту. В конце концов, Матвей — княжич Шереметев, его не осудят по ложному обвинению. А с организаторами потом сама разберусь. Записку я сохранила: вот она, в кармане лежит.

После одиннадцати вечера ко мне пришел военный следователь, представился капитаном Капустиным. Я подробно рассказала ему обо всем, что произошло, только о Карамельке умолчала. Мало ли, кто там вцепился в полковника? Он кошку не видел. Капитан Капустин составил протокол, я его внимательно прочла и подписала.

В первом часу ночи меня отпустили, не ответив ни на один вопрос. Собственно, меня интересовало одно, что с Матвеем. От провожатого я отказалась, и правильно сделала. Едва отошла от ворот училища, как мигнула фарами припаркованная у дороги машина. Я остановилась, раздумывая, в какую сторону бежать — к ней или от нее. Не хотелось снова попасться в ловушку.

— Твою мать, Яра! — рявкнул Александр Иванович, приоткрыв заднюю дверь.

Ага, все же свои. Я села рядом с ним, не поздоровавшись.

— Химера где? — хмуро спросил он.

«Карамелька, ко мне!» — позвала я.

И она появилась на коленях, дрожа от холода. Я сунула ее под пальто, прижала к себе.

Я молчала, Александр Иванович — тоже. Может, он не хотел разговаривать при шофере?

— А мы куда? — все же спросила я, заметив, что машина выехала на шоссе и движется в сторону города.

— Переночуешь у меня, — ответил Александр Иванович. — Хозяйке я позвонил, сказал, что ты проведешь выходные в гостях у друзей твоих опекунов.

— У меня завтра зачет, — дернулась я. — И тренировка.

— Вот и готовилась бы к зачету, — пробурчал Александр Иванович и отвернулся.

Я поняла, что спорить бесполезно.

Жил Александр Иванович в небольшой холостяцкой квартире. Я сперва решила, что он привез меня не домой, а в одну из тех квартир, что используются для тайных встреч, но в прихожую выскочила маленькая обезьянка. Увидев меня, она замерла, а Карамелька под пальто, наоборот, зашевелилась и высунула наружу мордочку.

— Ваша химера? — догадалась я.

— Саня, — представил ее Александр Иванович. — Выпусти свою, пусть знакомятся. Они не конфликтуют друг с другом.

Карамелька соскочила на пол во всей красе, не таясь, расправив крылья. Саня привстал на задние лапы, определенно стараясь казаться шире в плечах.

— Раздевайся, проходи, — сказал мне Александр Иванович. — Ванная там. Не стесняйся, если надо принять душ. В шкафу чистые полотенца, халат тоже чистый.

— Душ? — Я посмотрела на него с удивлением.

— Яра, тебя чуть не изнасиловали. Я не знаю, чего тебе хочется, но чувствую, что тебя вот-вот накроет откатом. Горячий душ, сладкий чай, спокойный сон — все, что я могу тебе сейчас предложить.

Я неуверенно кивнула и поспешила в ванную комнату, рассудив, что с химерами он разберется сам. И, пожалуй, вымыться мне хотелось. Я загоняла это желание в глубины подсознания, не рассчитывая на такую роскошь, как горячий душ.

Меня накрыло, едва струи воды ударили по телу. Затрясло, как в лихорадке, и внутренности скрутило болью, а горло будто кто-то сжал невидимой рукой. Отпускало постепенно, со слезами и тошнотой. Но к Александру Ивановичу я вернулась с сухими глазами и полным контролем над собственным телом. Он взглянул на меня, и потянулся к чайнику, налил в чашку что-то темное, пахнущее травами, и от души плеснул туда же коньяку из пузатой бутылки.

Питье было ядреным, согревающим. И после него меня окончательно отпустило.

— Химеру твою я накормил, — сказал Александр Иванович. — Ты сама голодна?

— Нет. — Я отрицательно качнула головой.

— Тогда иди спать. Я постелил…

— Что с Матвеем? Его отпустили? — перебила я его.

— Следствие не закончено. Он под стражей, в училище.

— Но он ни в чем не виноват!

— Я знаю. Все не так просто.

— Куда уж проще! Я разрешу ментальный допрос.

— Яра… Матвей — мой племянник. Поверь, я хочу, чтобы для него все закончилось наилучшим образом. И его дед, глава рода, тоже этого хочет.

— Я тоже хочу. Я не позволю… чтобы его…

Глаза слипались, язык заплетался.

— Поговорим обо всем завтра.

Голос Александра Ивановича звучал приглушенно. Голова стала совсем тяжелой. И, кажется, в постель меня отнесли на руках.