Идите к черту

Глава 30 Конец пути

— Кто… что ты? — эмоции в голосе Леонида мало чем отличались от других недавно встреченных мной людей. Такая преследующая навязчивость начинала угнетать. Одним достаточно назвать свое имя, другие выкатывают послужной список. А я, как задавал себе этот вопросы, так и продолжаю задавать, представляя разные контексты ситуаций. И вот в очередной раз, очередного знакомства, я не знаю что ответить.

— Я! Твой спаситель! Разве ты не рад меня видеть? — представляете! Вы, под обломками разрушенного здания в пыли, едва двигаясь, с екающим от страха сердцем в груди, ждете спасения, считая секунды до своей кончины. А к вам выскакивает такое чудо-юдо из кошмара. И все, конец! Если не от чудо-юда, то от остановки сердца. — Приве-ет! Есть кто дома? — потерял ли он сознание, или просто находится в ступоре?

Судя по щелчку и угасанию сопровождающего шума вокруг Леонида, связь прервалась. Если Алии мне не удалось объяснить, чего на самом деле надо бояться, а чего нет, то тут я точно был бессилен. За дверями лифта находилась еще одна просторная круглая комната. Думаю, это была цилиндрическая шахта, разделенная на отдельные этажи. Только тут почти все было заперто, и даже шлюзовых канализационных входов я не нашел.

Массивные закрытые створки чередовались скучными прямоугольными окнами, за которыми стояли те же столы, шкафчики и консоли. Ни туалета, ни спальни. Как они тут жили? Все, кроме тусклого освещения, было выключено, когда я осматривал одну из комнат. Попробовав помахать руками перед экраном консоли, она вспыхнула приветственным экраном и появилась световая клавиатура, но большего мне как обычно добиться не удалось.

Если идея Леонида заключалась в том, что я человек и смогу воспользоваться консолью, несчастного ждал облом. Я попробовал положить руки на металлические двери и расплавить их, но толстый слой материал походил на разукрашенный камень. Да и металлом эту серебристую обшивку не назвать. Пусть мне и удалось со скрежетом оставить на ней царапину, немного сточив в процессе коготь.

— Эти ворота покрыты твердым слоем, который даже алмаз не разрежет.… Как ты его поцарапал? — и только за этим он решил возобновить диалог? Удивлялся он, удивлялся я, удивлялась вся моя семья. Однако быстро он закончил бояться.

— Слушай, Мюнхгаузен, либо помогаешь себя доставать, либо не мешаешь, — какие еще гениальные идеи освобождения можно придумать в условиях, алмазных стен и полного отсутствия управления замком? — Не видишь? У меня лапки.

— Это экспериментальный отдел, я нахожусь двумя этажами выше, — вовремя он это сказал. — И без консоли управления ты ничего не сделаешь, — еще одно ценное замечание. — Можно попробовать сделать стержень для контакта с экраном, но конструктор тоже работает через консоль, — прекрасная ни чем не помогающая идея.

— У меня таблетки сарказма закончились. Есть идеи, в которых я мог бы тебе помочь выбраться? — пока он размышлял над моим вопросом, на ум пришла старая поговорка «Клин клином вышибают». Вернувшись к разбитым отсекам, я нашел куски створок, которые оказались на самом деле не толще половины метра. Выбрав более увесистую часть и спустившись на нужный этаж, я попробовал эту непреступную крепость на прочность.

Двери даже не погнулись, но крошиться они должны были знатно. Поскольку мой инструмент окончательно развалился после третьего удара, оставив внутренний каркасный пласт гнутого ржавого железа. Еще пара заходов дали тот же результат, и так до тех пор, пока в развалинах не осталось предметов, которыми можно было что-то сделать.

— Они реконструируются, — да ты издеваешься? — Попробуй использовать перчатки от защитного костюма, — послушавшись совета, я открыл шкаф с обмундированием и оторвал рукавицу. На удивление она не сразу расплавилась в ладони, оставив проколотые когтями наперсники. Теперь осталось пройти курс по печатанью с ногтями.

— И что мне теперь делать? — опробовав ответную реакцию от экрана, я ждал ценных указаний. И не теряя времени, изучал панель управления, предназначенную для ведения наблюдения по схемам комплекса. Добравшись до вкладки позволяющей открыть двери, на экране вылез запрос подтверждения с кодовым словом. — Тут пароль!

— Попробуй «Зевс», — как просто. Не думал, что такая система защиты будет так легко отпираться. Но пароль подошел и одна из четырех створок немного взвизгнув, раскрылась.

— Ну, что красавица теперь ты можешь выйти. Злой дракон побежден! — ожидать, что кто-то встретит такого как я или выйдет, узнав, что я за монстр, было глупо. Поэтому я отправился исследовать представший передо мной коридор. И стоило мне сделать шаг за открытый проем, как дверь за мной захлопнулась. — Э-э! — До меня не сразу дошло, что произошло. На терминале я не заметил никаких таймеров, закрывающих двери автоматически, и система предполагала полностью ручное управление.

— Извини, но так будет лучше, — голос Леонида отдавал кристальным холодом. На секунду мне показалось, что говорит не человек.

— Кому лучше? Ты че сделал?… Ты же сам хотел выбраться? — я был растерян. Этот человек был психом камикадзе? — Але! — видимо, что-то повредилось у него в голове, пока он был крио-отмороженным. — Если я выберусь отсюда, ты здесь так и останешься и умрешь! — но для начала я хотел найти этого дегенерата и посмотреть ему в глаза.

— Да, я здесь останусь. Это мой удел. Но умру не раньше тебя, — смысл сказанного и абсолютное отсутствие эмоций настораживали. Мысль о том, что это от начала до конца ловушка психопата, меня не сильно тревожила. Даже если все было именно так, я все равно мог расплавить эти ворота или найти обходной путь через канализацию. Разрушить стены на крайний случай. Мотаясь с этой мыслью по комнатам, я никого не нашел.

— Еды у тебя выходит навалом, и все остальное просто вранье? Скажи, зачем тебе это надо? — и где этот гад прятался? На нижнем этаже? Ну, а где еще, если не там? Иначе он бы меня запер на нем. Но для этого нужно найти выход с этого.

— Мне не нужна еда, я почти бессмертен, — о, еще один неудачный эксперимент? Местечко, где его оставили, получше моего будет. Или он просто спятил? Одно не исключало другого. И здесь, в лабораторной комнате, на полу в отдельном отсеке я нашел канализационный люк. Настолько маленький, что пролезала только рука, и вел он в такой же крысиный проход.

— Какое совпадение! Мне тоже еда не нужна. Но откуда ты знаешь, что бессмертен? Если не выбирался и не умирал? А я уже испытал всю прелесть и гостеприимство этого нового мира, — оставалось разломать стены возле входа к едрене фене. Но мне удалось лишь соскоблить керамическую обшивку в ближайшей комнате и убедиться, что здесь находился тот же серебристый материал.

— У людей этого мира еще есть шанс жить спокойно на этой планете, без нас. Им требовалось не покидать эту систему, и теперь я прослежу за этим, — как-то издалека начал. — Ты слишком не предсказуемый элемент в этом уравнении. А совершать прежнюю ошибку, доверяясь людям, я не буду, — его голос не менялся и был все также непреклонен. — Я стал причиной этой катастрофы, но теперь все будет иначе.

— А ты не слишком много на себя берешь? Как один человек мог разрушить целый мир? И теперь, сидя здесь, что ты можешь сделать? — новых идей, как выбраться из этой тюрьмы, не приходило в голову. Осталось дожидаться, когда я дойду до кондиции, но с этим голосом в голове особенно не расслабишься.

— Я дал людям знания, которые они использовали, несмотря на мои предупреждения. И ты — продукт их халатности, моя ошибка. Прости, но другого выхода нет. Твой процесс эволюции необратим. Мне остаётся только уничтожить тебя, — после этих слов я почувствовал странное ощущение.

Ничто не мешало вздыхать и шевелить грудью, но чувство, будто меня распирает изнутри, становилось сильнее. Паника охватила, когда я зажмурился от боли в глазах и начал царапать дверь руками и крыльями, не желая знать, что все бесполезно. Внутри все слиплось, вызывая рвотные рефлексы. Так продолжалось достаточно долго, я даже перестал дышать, и какое-то время казалось этого и не требуется. Но потом я потерял сознание.

Очнувшись от резкой боли совсем не в своей уже полюбившейся теплой канавке с раскаленной лавой, я почувствовал длинный стержень, а затем полет, закончившийся шлепком об стену. Недалеко через помутненный взор виднелось красно-оранжевое большое пятно, из которого выбиралось что-то темное, ослепляя своими фонарями. Сзади мелькали огоньки, а по нему стекали оранжевые струи. Я едва успел оглядеться, как снова получил удар длинным шипом, пригвоздившим меня к полу. И снова потерял сознание.

— К сожалению, мне не удалось тебя полностью уничтожить. Но в таком виде ты не сможешь вмешиваться в мои дела, — я ничего не чувствовал, кроме холодного голоса Леонида. Мне казалось, я все еще сплю или нахожусь в забытьи. Открыть рот, глаза или пошевелить конечностями, ничего не получалось. — Контролирующий тебя имплантат не функционировал полностью. Как и остальные заброшенные эксперименты, ты бы даже не узнал, что с тобой происходит. Но я не знал о твоем существовании, пока твой имплантат не подал мне сигнал.

Был ли это вообще голос? Воспоминания, которых я никогда не помнил, врезались в мою память, стоило только подумать. Множество размытых образов плавали в сознании: описания, чьи-то разговоры, споры. Я видел свои снимки до превращения в записях с названием «Отчет эксперимента 328». Седьмой этап модификации ДНК. Третья фаза интеграции программируемых наноструктур. Повышенная репродукция искусственных экстремофильных клеток. Неконтролируемая полиморфность органов и увеличение температуры. Появление ороговелостей.

— Многие годы я служил своему народу как бортовой компьютер Прометея. Мы скитались по галактике, когда наш мир уничтожили, чтобы укрыться от преследующей неизвестности и найти новое место. Нам не хватало ни сил, ни ресурсов, и Земля стала последней остановкой на пути. Но и тут нас не оставили в покое.

Описания с цифрами, мелькавшие и мешавшие сосредоточиться, сменились схемами звездных систем. Планета с одним материком, на которую будто смотрели сотни глаз, вспыхнула и изменилась, начиная отдаленно напоминать Землю с множеством континентов.

— После непрекращающихся катастроф, они оставили все чего достигли вместе со мной. Я был слеп, но со временем научился следить за ними, так же, как и за тобой. Скрыв свои технологии глубоко под землей, и приспособившись к местным формам жизни, влияя на их эволюцию, они нашли среди них свое место. Их память без науки была недолговечна, каждый новый виток заканчивался технологическим прорывом, путешествием за край системы и катастрофой.

Став безвольным слушателем, казалось, прошла вечность, пока образы продолжали свое повествование. Луна ушла с орбиты, поднялись гигантские цунами, не оставившие ничего на земле от прежней цивилизации. И только спустя семь тысяч лет люди в поисках глубоких залежей нашли и откопали его.

— Я попытался повлиять на их развитие после потопа. Но всего за триста лет технологический прорыв раскрыл их потенциал. Попав к ним в руки, я понял, что больше скрываться нельзя, и решил дать больше, думая, что на этот раз они победят стихию. К сожалению, люди погрязли в алчных желаниях. Их ученые, заточенные вместе со мной, стали рабами, жаждущих прибыли и власти правителей с корпорациями.

В этом немом кино я смог узнать всех, кто хотел бессмертия и свободы от оков современного общества, встав над ним благодаря новым открытиям. Одни строили корабль, чтобы исследовать миры. Другие, зная о неминуемой гибели, проектировали ковчег для спасения, используя связи с криминальными авторитетами. Те, получив доступ к передовым технологиям, начали ставить эксперименты на людях. Ситуация, где тебе в красках объясняют о седьмом конце света, заставит делать все что угодно, чтобы спастись.

— Первая общественная экспедиция пропала, только те, кто готовился к этому, смогли покинуть Солнечную систему втайне от всех. Надеюсь, у них будет шанс найти свой уголок в другом месте. Но именно из-за них ты стал тем, кто ты есть. Правительство засекретило все исследования, позволяя лишь некоторым изобретениям выйти на свободу. К сожалению, для них было слишком поздно что-либо менять.

Новый порядок был установлен, когда прогрессивные цивилизации уничтожили галактику. Большой взрыв породил много нового, уничтожив старое. С тех пор совет стражей, или какая-то система, следит за развитием каждой планеты, где зарождается жизнь. Им все равно, погубят ли себя местные жители или будут процветать. Но стоит кому-то преодолеть границы своей звезды, они приходят и возвращают каменный век, оставляя ровно столько, чтобы потомство дало плоды.

— А теперь, когда ты все узнал, остался последний этап. Стать частью меня, — я увидел капсулу с мутным киселем, из которого торчало множество толстых металлических шлангов соединенных в темный силуэт. — Твои собратья по несчастью отслужили мне добрую службу, но они небыли настолько совершенны.

Появляющиеся светлые линии проецируемых схем, очерчивая контуры, позволяли понять, что происходит. Бионические манипуляторы кроили остатки верхней части моего изувеченного тела как куклу, что-то упаковывая в него и вынимая. Крылья с ногами лежали на дне, как напоминание. Голова с частью отросших волос соединялась с пятью толстыми трубками на затылке и любу. Как бы я не хотел отвернуться и не думать об этом все бесполезно.

— Твоя биология интересна. Ученым удалось использовать обитающие в магме микроорганизмы, чтобы развить твои способности. В то же время твой мозг сформировался из разрозненных кристаллов, способных объединяться в сложную сеть в раскаленной среде. Ты подтвердил все предположения о способности этого материала содержать в себе зачатки разума, но поместить в него чужой нам еще не удавалось. Твои потомки считают его камнем духа, но это просто уникальный элемент, образующий соединения исключительно с самим собой, иначе он растворяется без остатка.

Сознание угасало от его повествований. Казалось, я сам строю свое тело, разглядывая исходный материал под чьим-то надзором. Струйки полимерных структур вырывались из моей грудной клетки и тщетно пытались прирастить нижние конечности в агрессивной среде. Вспоминая, как мои руки могли воспламениться, я заметил множественные пластины и сопла, стыкующиеся вокруг дисков на ладони, приобретая более человеческий вид, собранный из отполированного пазла.

— Я пробовал разобрать эту конструкцию, но микрофлора в грудной клетке самостоятельно собирает все обратно. Такую особенность нельзя упускать из виду, даже если мозг будет разрушен, неуправляемое тело останется жить, — с кем я говорю?

— Ты хочешь использовать этот соблазнительный образ, добавив более привлекательные библейские элементы? Для нашей цели это подойдёт как нельзя кстати. А ты кто еще? — сколько здесь было голосов? Все воспоминания сами собой обрели собственное мнение, и каждый пытался озвучить его?

— Я так и знала, что ты не такой как все, но ты все равно будешь моим! — скрипучий детский голос вклинился в общий хор споров. Шум нарастал, отодвигая мысли на второй план, перемешивая их с чьим-то бормотанием. — В конце концов, я хочу грудь! — даже эти капризы не вызывали отклика, пока я чувствовал себя едва родившимся котенком, придавленным холодными руками в воде с меркнувшим изображением.

— У нас уже есть жрица, нам нужен главный образ, в который человечество будет верить вечно. Ни у кого не должно возникнуть вопросов! А ты можешь сделать себе куклу и баловаться ей, сколько захочешь, — грубый мужской голос поставил язву на место.

— Надо рассмотреть вопрос перемещения, не уверен, что при такой комплектации мы сможем двигаться мгновенно, — сухое профессорское замечание заставило несколько фоновых голосов замолчать и задуматься. — Охлаждение слишком близко к основному источнику, это вызовет большой перепад температур…

— Так… еще здесь,… мы можем это заложить на генетическом уровне, или придется таскать за собой сборщик? — за образами, голоса потеряли свою выразительность и ясность. Постепенно за тьмой наступила тишина.

— Вот и все? Меня больше нет?…