Идите к черту

Глава 9 Ненормальный или герой?

Болезни двадцатого и двадцать первого веков, а может быть, и всех последующих, о которых я не имел ни малейшего понятия, мало чем удивляли своих современников. Насколько я знаю, это всегда являлось задачей прививок и вакцин, которые становились все более универсальными, а вирусы — более экзотическими. Зараза долго не жила без носителя. Но могли ли какие-то бактерии сохранять болезни столь долгое время в замурованных помещениях?

Я не слышал, чтобы в руинах моего времени кто-то находил страшные инфекции, даже если цивилизация, оставившая после себя след, страдала от чумы. А вот во льдах исследователи обнаруживали останки паразитов, угрожающих пандемией современному обществу. И для средневековых технологий мира, в котором я оказался, это грозило вымиранием всего человечества.

Подозреваю, такие сюрпризы становились серьезной проблемой для тех, кто пытался обчистить руины. Но о чем могли знать люди без образования? Видимо, со временем, узнав, что причиной гибели многих людей являются старые захоронения, их оставили в покое, а затем и вовсе замуровали по мере возможности. И только бетонные строения остались открытыми? Была ли хранящаяся там опасность причиной, по которой из такого материала строились только канализации? Возможно ли, что мой способ питания и регенерации имел что-то общее с секретом сохранения этих подземных сетей? Но пока я не замечал, чтобы кто-то умирал возле меня, во время восстановления моих сил.

Имея под рукой необходимые лекарства, проникший в захоронения мог избежать проказы, а для меня это вообще не могло быть проблемой, поскольку ничто не жило при такой температуре. Хотя единственный случай на моей памяти была информация в одной из статей про случайно замеченные бактерии, умирающие при обычных температурах. Существа, которых удалось определить только в виде останков при изучении остывших пород. Скорее всего, я не мог быть переносчиком болезни. Но что если, открыв проход в канализацию, я заставил их распространиться по воздуху? Как вариант, это могло быть не только источником местных проблем, но и причиной оставившей от городов только руины и леса.

Опасения Олафа наверняка не позволяли ему вернуться в безопасный город, если таковые вообще остались на этой земле. Возвращение в общество сулило распространением вируса. Сколько было историй о прекрасно живущих затворниках далеко в лесах, умирающих после контакта с современным обществом из-за болезней, на которые мы давно перестали обращать внимание. А теперь весь мир стал горсткой отшельников? Единственный, кто мог и не боялся мне ответить на все возникающие вопросы, не хотел со мной говорить.

Я не знал, чем им помочь, тем более, если на самом деле никакой проблемы не было. Они отказались принимать мои подачки в виде пойманных животных и рыбы, боясь заразиться от меня. Хотя и подозревали, что им уже ничего терять. Вопрос времени, от чего они умрут: от болезни или от голода. Поскольку я здесь считался бесполезным, мне оставалось только уйти, предварительно завалив проходы, которые я открыл. Во всяком случае, пока их собственные припасы не закончились, я мог заняться другими делами.

Угроза преследователей существовала независимо от меня и с каждым часом только больше угнетала своим возможным проявлением. Я не знал, что это за люди, была ли война или так безобразничали местные разборки, но компания Олафа мне казалась ближе, чем те, кто выпотрошил меня, не спрашивая моего имени. Это в некотором роде подстегивало меня, давая возможность отомстить, если не своим изначальным похитителям, то хотя бы их возможным собратьям по разуму. Однако имелась другая дилемма: драться я совсем не умел. Раньше я мог сказать, что не хочу причинять вред людям просто из принципа и религиозных соображений. А теперь оставалось надеяться только на острые когти, зубы, горячие объятия и… крылья?

До некоторого момента я даже не подозревал, что ношу у себя на спине целый арсенал, волочащийся за мной мертвым грузом. Заглянуть в этот рюкзак, так же как и разглядеть вросший прибор на голове не представлялось возможным. Крыльями, оказалось, легко управлять, пусть и пришлось немного потренироваться, разбивая камни в процессе баррикадирования проходов. Теперь, когда последняя оставшаяся дыра была заделана, мне приходилось больше передвигаться по снегу, что заставляло искать место для ночлега. На ум приходила уже готовая расплавленная землянка в первом убежище, она находилась ближе к оставленному форпосту, что позволяло одним марш-броском добраться до него и обратно.

Я надеялся повторить прошлый инцидент, чтобы попытаться обуздать скрывающуюся во мне силу. Отбросив страхи и вспомнив все те умиротворяющие чувства, которые я испытывал от проходящего через меня тепла, я быстро добился желаемого. Однако я вспомнил, что здесь еще было полно припасов, которые могли быстро испортиться от моего присутствия, поэтому мне пришлось прекратить медитацию и попробовать найти способ заняться их переноской.

— Олаф! Мы знаем, что ты здесь! Не думай с нами шутить, сдавайся! — случилось то, чего я боялся: ко мне пришли гости. Те, кого я ждал, не торопились встретиться со мной. Да, они хотели увидеть командира и совсем не ожидали увидеть меня.

— Меня зовут Иден, и я не леди! — когда я выходил из укрытия, от рук и тела начал валить пар еще до того как я успел дотронуться до снега. Большинство из них при виде такого зрелища уже отступали и даже пытались, спотыкаясь, бежать, но среди них мелькали знакомые мне лица, и их было меньше по сравнению с первым знакомством. Возможно, Олаф оставил кого-то в живых, заперев в форте, или они просто сбежали; теперь это не имело значения. Они ничего не боялись и показывали пример остальным.

— Ребята, берите цепи и железные копья, с этой тварью легко справиться! — всего их насчитывалось в два раза больше чем при первой встрече, и я подозревал о засаде, но они не знали, чего можно ожидать от меня. Паникующие, услышав его приказ, быстро встали наизготовку, сменяя свое вооружение. Те, у кого не хватало орудий, старались отойти на задний план. Ждать, когда они будут готовы к нападению, я не собирался.

В первую очередь нужно было сосредоточиться на тех троих, кто знал мои слабые места, и стоил моего гнева. Мои ноги достаточно окрепли от постоянных спринтов по снегу, либо я просто начал привыкать к своему новому строению. Одним прыжком я оказался возле выкрикивающего приказы засранца и проткнул ему грудь от ключицы до нижнего позвонка правым лезвием своих крыльев, минуя его железный доспех, забрызгав снег кровью, словно от хлопушки конфетти.

Не задерживаясь, я выхватил из его рук цепь и рывком притянул второго, воткнув в него когтистую ладонь. Даже без усилия она прошла сквозь горло, легко отделяя его голову от тела. Еще не успев понять, откуда брызгала кровь третий уже пытался воткнуть в меня копье, которое запуталось в моем левом крыле. Остальные не проявляли такой решимости, но тоже подступили с вытянутым оружием.

Закаленный воин, оказавшись на их месте, не побоялся бы происходящего и только больше рвался в бой, глядя на облепленного со всех сторон врага получая преимущество в бою. Так и поступали первые ряды, понимая, что мне будет все сложнее освободиться. Среди смельчаков всегда находились те, кому еще предстояло вырасти как воину и при виде луж внутренностей быстро сдавались, впадали в панику, или лишались завтрака. Все это я и сделал при виде неожиданного и превзошедшего все ожидания результата своей деятельности.

Да, я ничего не ел, и выходить, как мне казалось было нечему. Но загадки моей физиологии все еще оставались неразгаданными и то, что из меня вышло, напоминало больше огненное дыхание с брызгами раскаленной лавы. Третий нападавший и еще двое солдат, подходившие сзади, попали под струю моего внутреннего содержимого, пока я старался отвернуться от мясного фарша и сбросить с крыла расчлененное тело брезгливыми движениями. Продолжать бой дальше стало сложно, но все шло своим чередом, так как мои позывы не прекращались. Я только мог временно прикрывать тыльной стороны ладони рот между схватками в груди. Но жидкость или ее подобие лилась отовсюду, из носа и казалось глаз.

Оставшаяся половина отряда была напугана развернувшейся картиной. В центре, среди хлюпающих криков боли и страдания, напавших на меня воинов, сидело нечто. Я рухнул на землю и завыл, как мать одиночка, лишившаяся своего дитя. Многие получили только небольшие ожоги благодаря своему снаряжению и поспешно пытались избавиться от раскаленной субстанции, которая, попадая в снег, брызгала паром. Семеро скончались на месте, еще четверо приближались к этому или вышли из боя из-за серьезных ран.

В чем был смысл? Что привело сюда этих людей в зимнюю погоду с оружием в руках и намереньем убить? Почему этим людям не сидится дома со своей семьей возле камина? Насколько нужно быть больными, гнилыми уродами, чтобы идти и убивать просто из-за какой-то дури в голове? Как еще назвать все те мотивы, которые заставляли их делать это? Неужели им мало животных, на которых они охотятся? Или у них опухоль в голове, которая говорит им, что делать? Что вы за твари?

— Суки!!! — для меня это был выход эмоций. Но для оставшихся, громогласный рев на непонятном языке дал основательный повод для бегства. Возможно, им следовало перегруппироваться и выстроить оборону, но мало кто из них мог об этом подумать после мгновенной потери одиннадцати человек, включая их ведущего командира. В кошмаре каждого я выглядел монстром, следующим по их пятам. Страх даже не позволял им оглядываться, но мне было не до них,… совсем не до них. Стало так тяжело, что сил не хватало подняться, но я совсем не устал.

Все равно, что будет с Олафом и что предпримет оставшаяся команда. Хватило бы одного человека, чтобы привести сюда армию. Как и безвозвратная пропажа целого отряда породила бы множество вопросов, но я был разбит до глубины души. Героические подвиги в воображении выглядят совсем не так, как на самом деле. Одно дело смотреть на мертвую курицу, упакованную в магазине, и совсем другое — на вывернутого наизнанку человека. Бесформенные куски мяса не вызывают такого отвращения, как кто-то, с кем ты только что разговаривал, и превратил его в месиво. Ярость туманит разум, но что остается после?

На следующий день я нашел себя в остывшей и затвердевшей земле. Было невозможно пошевелиться. Немного расшатав верхний слой, я постепенно освободился из плена. Поодаль лежали два трупа, от остальных торчали лишь отдельные части тел на затвердевшей поверхности. Видимо я опять уснул и растопил все вокруг. Теперь это перешло на какой-то другой уровень? И буду ли я каждый раз, когда сплю, превращать свое окружение в это?

— Ты долго спишь! — было неожиданно услышать чей-то голос. За это время мог прийти другой отряд, который точно не собирался со мной разговаривать. Но что здесь делал Олаф? Он стоял около входа, с правой стороны приближались еще несколько людей, и кто-то копошился внутри на лестнице. Что-то изменилось, или я действительно долго спал? — Я был несправедлив, — это все? Весь его ответ на мой немой вопрос? Или он что-то опять задумал? — Думаю, ты мог нас заразить, также как и сгоревшие трупы, поэтому я посчитал, что… неважно, — проблемы с извинениями? Да, руки он мне не подаст. Мне оставалось только удивленно поднять бровь.

— Что теперь? — мне были интересны его планы на ближайшие пару дней. Поскольку другая сторона просто так ни его, ни меня в покое оставлять не собиралась. А теперь на это могли выделить достаточно сил, чтобы заняться нами серьезно. С нашей стороны основная часть людей были женщины и подростки, остальные рабочие, из них реальных солдат не больше шестерых. Неудивительно, что за ним послали только чуть больше двадцати человек, но я мог изменить баланс сил.

— Ничего, мы уходим,… не мог бы ты отойти? — он вроде отвернулся, чтобы чем-то заняться, но вспомнив в чем проблема, напомнил мне главное. Основная процессия столпилась здесь, потому что боялась пройти мимо меня, так как я лежал слишком близко к входу. Именно поэтому он ждал, когда я проснусь?

— Проблемы, да? — на это он ничего не ответил, только раздраженно вздохнул. — К тебе идти они, я говорил, мое имя не Олаф, я не леди, — этим я привлек внимание всех, кто стоял поблизости. Все они и так смотрели на меня как на тусклую свечу в кромешной тьме, но теперь их глаза были особенно выразительными. То ли из-за торчащих трупов, на которые я показывал, то ли из-за последних слов. — Десять и… столько идти, туда, — я указал в направлении еще оставшихся следов отступления и, чувствуя, что он чего-то ждет медленно отошел, освободив место для передвижения.

Теперь здесь маячило много народу, больше чем раньше. С повозками и тачками они расчищали снег и выносили остатки припасов. Позади вереницы людей виднелся отряд из двадцати человек. Мне только оставалось догадываться, как Олаф уговорил их не набрасываться на меня или не разбегаться в разные стороны, но было приятно думать, что теперь они в безопасности. Я снова почувствовал приятное тепло внутри груди, как будто меня окутало теплое одеяло, и неожиданно ладони вспыхнули пламенем.

Это заставило занятых неподалеку людей насторожиться. Я не старался им мешать, и мне следовало чем-то заняться, но других дел, кроме как наблюдать за работающими, я не нашел. Возможно, Олафу следовало посадить меня в очередной раз в клетку для морального благополучия своих подчиненных. Вместо этого он просто стоял неподалеку, давая ценные указания и успокаивая особенно впечатлительных. День был солнечным и ярким, и я все-таки решил прогуляться, не создавая лишних проблем. Помахав рукой издалека, когда в меня очередной раз начали тыкать пальцем, я нырнул в сугроб, оставив за собой бурю эмоций.

Я не знал точного направления из-за отсутствующих следов, но на всякий случай старался держаться подальше, когда решил проследить за убежавшими солдатами и направиться в сторону форта. Это казалось глупой идеей, догонять их с фонтаном на голове и давно простывшим следом. Но стоило выяснить, сколько еще народу бросится за нами в этот раз. Форт оказался недалеко, или может мне так казалось. Выйдя на дорогу, я заметил струйки поднимающегося дыма, и даже не сразу понял, что это. Их численность превосходила сотню, или больше того, а учитывая, сколько еще может находиться внутри выстроившихся укреплений, все триста. Может быть, Олаф не являлся их основной целью? Поскольку они все еще не пустились за ним в погоню, или им просто трудно передвигаться всем вместе, но все их скопище точно было проблемой.

А еще я с такой легкостью избавился от десятка человек, что это могло значительно напугать их, чтобы просто так двинуться с места. Вспоминая вчерашние события, невольно подступила горечь в горле. Могли ли они заметить разведчика с такого расстояния, я не знал, в любом случае следовало вернуться. Прошло две или три недели с тех пор как меня оставили лысым, и волосы совсем не торопились расти, учитывая мои способности по восстановлению. Или требовалось больше золота?

— Их много! — я подошел в самое время, когда караван уже начал уходить и остался только один Олаф. — Их много, они стоять, десять по десять и еще…

— Я понял, — видя, как я тороплюсь, он успокоил меня, хотя сам старался держаться подальше. Ему все равно или он все знал? С другой стороны, нас еще нужно догнать. — Я не могу гарантировать, что там, куда мы направляемся, к тебе отнесутся подобающе, поэтому нам придется запереть тебя, — он говорил так, как будто я все понимаю. — Эм,… идти, за мной, решетка, безопасность, идти сам, свобода, понятно? — решетки пока нигде не видел, и увезти меня не на чем. Видимо теперь чтобы идти за ним, мне нужен был поводок. — Ладно, мы еще вернемся к этому вопросу. А пока не пугай никого… и вот еще что.

Он подошел к оставшейся повозке и достал какую-то металлическую миску, накрытую крышкой. Оставив ее на снегу, он запрыгнул в повозку и велел кучеру двигаться. В ней я нашел пряди затвердевших золотых волокон. Кушать волосы — странно, и какой в этом толк, но что еще мне с ними делать, не открывать же счет в банке, и сумки у меня не было. Как и раньше, металл во рту постепенно становился вязким и тягучим, а затем и вовсе исчезал, как леденец, не оставляя за собой особенных ощущений. Закончив свою трапезу, я догнал караван, который медленно двигался вдаль, и вернул посуду хозяину, оставив ее в повозке. Пусть она и накалилась, ничего страшного не произошло.