Как повываешь?

Глава 10Коннор О'Дойл



Осторожно, злая собака.

По какой-то причине появление Фрэнка в замке до этого момента не казалось такой проблемой. Но сейчас у меня возникает четкое ощущение, что, если он хотя бы прикоснется к ней, я разоблачу его, раскрою себя, и весь гребаный замок будет обречен.

Его рука полностью накрывает ее, и по мне пробегает дрожь.

Волосы у меня на руках встают дыбом, я хмурюсь, когда Фрэнк улыбается, и выражение его лица отражает выражение почти счастливого человека.

— Какого хрена ты делаешь? — говорю я.

— Кто? — отвечают они одновременно, и я мгновенно взрываюсь от ярости.

Хмурое выражение Уитли исчезает, на ее пухлых губах появляется застенчивая улыбка, которой я никогда раньше не видел, пока они смотрят друг на друга. Какого хуя?

Мой пульс учащается, но я натягиваю на лицо беспечную улыбку.

— Фрэнк. Что ты делаешь? — спрашиваю я с внешним спокойствием, которое полностью противоречит бушующей во мне ярости.

— О, я забыл кое-что упомянуть во время нашего предыдущего разговора, старый друг, — отвечает он с нелепым притворством и поворачивается обратно к Уитли. — Извините, что прерываю, мисс…?

— Уитт, — она заправляет прядь волос за ухо, превращаясь в какую-то странную школьницу из той фурии, что всегда предстает передо мной. — Уитли Уитт.

— Очарован, — говорит гигантский долбоеб.

— Фрэнк, — выплевываю я, чувствуя, как когти готовы вонзиться в стол.

— Хм. Что-то не так, старина? — отвечает он, и я замечаю напряжение в его глазах, которому не доверяю. Он смотрит на нее сверху вниз, прежде чем снова переключить внимание на меня.

Может, мне и не нравится эта женщина, но черта с два я позволю ему приблизиться к ней. Или к кому-либо из гостей.

— Вы надолго остановились в замке? — спрашивает он ее, улыбка на его лице совершенно не соответствует монстру, которого я знаю. Фрэнк никогда не улыбается.

Нет. Он что-то задумал и пытается выудить информацию.

— Я шеф-повар этого замка, — говорит она с легким смешком. — Если вам нужно что-то конкретное, я с радостью приготовлю, но, конечно, это вряд ли сравнится с тем, что делают ваши профессиональные повара.

Я в ужасе от ее предложения. Эта несносная девчонка никогда не предлагала приготовить мне что-нибудь, кроме гребаных кексов, будто намерена наградить меня диабетом и испортить день.

— Звучит восхитительно. Я задержусь здесь ненадолго, у меня дела с мистером О’Дойлом, так что, возможно, воспользуюсь вашим предложением.

Говнюк не ест настоящую еду и никогда бы не стал. Почему он разговаривает с человеком?

— Фрэнк. Я нахожусь в разгаре деловой встречи, связанной с отелем, — говорю я, желая, чтобы он убрался, но стараясь не выдать, как сильно меня нервирует эта женщина и ее запах. — Знаешь, ты не можешь вот так врываться сюда. Это не Talbot и не твоя территория.

Фрэнк ненавидит, когда ему указывают, что делать, поэтому когда он поворачивает голову ко мне, я улавливаю слабое свечение в его глазах, прежде чем оно тускнеет. Я смело встречаю его взгляд, зная, что позже у него будет куча вопросов, но сейчас мне нужно, чтобы он держался подальше от нее, пока я окончательно не вышел из себя.

Я даже не знаю, почему меня это беспокоит, только то, что у меня под кожей зудит, шерсть хочет вылезти наружу. Превратиться в волка прямо сейчас было бы настоящей катастрофой, и тогда Фрэнк с радостью заставил бы ее замолчать — навсегда.

Лекарство Джекила — либо плацебо, либо он потерял свою чертову хватку безумного ученого. Придется сказать, что его снадобье ни черта не работает.

— Отлично, — отвечает Фрэнк, теребя рукав пиджака, чтобы казаться невозмутимым. — Загляну позже, когда ты закончишь играть в отель. — говорит он, унижая все мои старания. Он поворачивается, чтобы уйти, кланяясь Уиттли на выходе. Скользкий тип. — Увидимся позже за ужином, мисс Уитт.

Как только он уходит, и я слышу, как толстые ноги топают по коридору, я расслабляюсь в кресле. Произошедшее не дает мне покоя. Фрэнк может казаться миру хладнокровным деловым гением, но в нашем мире он — беспощадный убийца.

Помимо тревожных новостей о том, что кто-то взломал систему безопасности его сети, оставив последний след именно в этом замке, он, вероятно, здесь, чтобы проверить, не знает ли кто-нибудь еще о наших секретах после того, что произошло с Владом и его парой — Обри.

Холодок пробегает по спине. А что, если он подозревает, что Уиттли как-то связана с утечкой в Talbot? Блядь.

— Итак, пока что ты будешь носить свою обычную униформу, — говорю я, смотря в ее янтарные глаза. — Я также найму больше обслуживающего персонала, чтобы тебе меньше приходилось контактировать с гостями.

Надеюсь, это удержит их подальше друг от друга как можно дольше.

Она замирает, глядя на меня со странным выражением лица, как будто не понимает моего резкого изменения решения.

— Что?

Прямо сейчас я просто знаю, что мне нужно держать ее как можно дальше от него. Все, кто был здесь во время взлома Talbot, находятся под подозрением, но я сразу понял, что ни она, ни Обри, ни Джордж к этому не причастны. Эта женщина почти не пользуется социальными сетями, и у нее в комнате нет ни одного устройства, с помощью которого можно было бы взломать систему.

Но если Фрэнк вмешается в мое расследование, то только накинет говна на вентилятор³⁰.

— Тебе не потребуется участвовать в торжествах, — это должно ее обрадовать, ведь тогда не придется надевать костюм, да и ее нагрузка снизится, так как не нужно будет разносить столько блюд лично. Это решает все проблемы, особенно связанные с этим громилой. — Да. Хорошо. Можешь идти.

Мои руки неконтролируемо дрожат, когда я встаю и направляюсь к двери. После того как я жестом показываю ей выйти, я сцепляю их за спиной.

— Что? Вот так просто? — спрашивает она, и ее тон говорит, что я наконец смог лишить ее дара речи.

Мои руки опускаются по бокам, сжимаясь в кулаки, а кровь начинает закипать. Эта упрямая девчонка.

— Женщина, ты не можешь просто порадоваться? Я думал, что это именно то, чего ты хотела!

— Нет, я просто хотела подходящий костюм.

— Так тебе вообще не понадобится костюм. Я поговорю с Фредриком.

— Вот именно о костюме я и хотела поговорить. Мне не нужно, чтобы он был мужским. Мне просто нужно, чтобы он сидел нормально и не грозил поджечь меня или этот громадный замок вместе с тобой. Как бы заманчиво это ни было.

Дерзкая сучка явно не понимает, когда стоит остановиться, и, судя по всему, не чувствует опасности, в которой находится.

— Ты самая проблемная женщина из всех, кого я когда-либо встречал, — я злюсь про себя, пытаясь успокоиться, чтобы не показать ей свой истинный цвет глаз. Это всегда первый признак того, что я теряю контроль над своей формой, но обычно такого не случалось — до тех пор, пока не появились она и ее дурацкие духи, которыми я вынужден дышать уже несколько дней.

Я поспешно подхожу к окну и распахиваю его, вдыхая драгоценный свежий воздух.

— Тебе обязательно спорить со всем, что я говорю? И ты всегда флиртуешь с каждым встречным мужчиной? — выпаливаю я, удивляя нас обоих.

— Я даже не знаю, зачем вообще пытаюсь вести с тобой взрослый разговор. Ты вообще себя слышишь? — на ее лице мелькает презрение, прежде чем она направляется к двери. — Надо было просто отправить электронное письмо.

— В следующий раз так и сделай. И никаких прогулок по коридорам. Просто выполняй свою работу и оставайся в своем крыле.

— Ты мне не начальник. Мне все равно, кто подписывает чеки.

Я шагаю к ней без страха и угрызений совести, потому что, нравится ей это или нет, я ее начальник. И я просто пытаюсь защитить свою сотрудницу.

— Уитли, — ее имя срывается с моих губ низким рычанием. Я наблюдаю, как ее ноздри раздуваются от ненависти, когда я убираю за ее соблазнительное ухо этот упрямый локон, который никогда не держится на месте. — Я твой гребаный начальник.

Наши груди соприкасаются, и я дышу медленно, ощущая в воздухе между нами легкий аромат ее возбуждения. Ее зрачки расширяются, а щеки начинают краснеть. Интересно, что даже когда Фрэнк пытался флиртовать с ней, от нее не исходило такого запаха. Я наклоняюсь и вдыхаю ближе, прежде чем успеваю себя остановить.

У нее перехватывает дыхание, и она отворачивается с дрожащей рукой.

— Ты, может, и мой начальник, Коннор, но не рабовладелец, — говорит она, ее взгляд полон жара и гнева. — И в контракте нигде не сказано, что я не могу наслаждаться всеми зонами отеля во время работы. Если ты пытаешься наказать меня за неподчинение, сделай так, чтобы это соответствовало условиям нашего контракта.

Она вздергивает голову и стремительно уходит по коридору. Я наблюдаю, как покачиваются ее бедра, пока она пытается подавить свой гнев… или желание — не уверен, что из этого сильнее. Эта женщина — настоящий фейерверк. Ее руки сжимаются в кулаки, когда она издает сдавленный крик отчаяния и сворачивает за угол, скрываясь из виду.

Я зацикливаюсь на конце нашего разговора и стону, осознавая, что из-за этой перепалки у меня снова встал. Такое случается почти каждый чертов раз, и это бесит до невозможности.

— Ты не мой рабовладелец, — передразниваю я, проводя руками по лицу.

И, конечно же, я представляю именно это — как владею ее изгибами, утыкаюсь лицом в ее кожу, держку аппетитную задницу в своих руках. Как ее губы приоткрываются в крике, когда я трахаю ее до бесчувствия, в то время как мои пальцы сжимаются вокруг горла, чтобы она, черт возьми, заткнулась, пока я это делаю.

Мой член вытягивается по стойке смирно, натягивая молнию на брюках. Черт.

У меня слишком много забот: Фрэнк, гости, персонал и Уитли — не говоря уже о том, как сильно она меня возбуждает. Блядь, я должен был сказать, чтобы она никому не упоминала о том, что владелец Talbot здесь. Последнее, что мне сейчас нужно, — это папарацци, добавляющие хаоса ко всем дерьмовым вещам, с которыми придется разбираться.

Если Фрэнк все еще думает, что это я взломал Talbot, и попытается использовать Уитли или любую другую сотрудницу, чтобы добраться до меня, он не получит ни единого шанса довести свои угрозы до конца. Мне наплевать, кто взломал его компанию, и у меня нет никаких планов на Уитли.

Он заслуживает женщину, которая обведет его вокруг пальца. Что касается Уитли, она достойна куда большего, чем такого мужчину, как я.

Однако, как только она увидит, какой он мудак, она сама его пережует и выплюнет.

Я откидываюсь на спинку кресла, пытаясь игнорировать, насколько раздражает одно только присутствие Фрэнка.

Я глубоко вдыхаю, и из меня вырывается рычание. Почему ее запах до сих пор заполняет воздух в кабинете? Она умчалась, но ее идеальная задница осталась сидеть на стуле, оставив на нем аромат ванили, пряностей и злости — смесь выпечки и ярости.

Я вскакиваю на ноги, чтобы уйти, мне нужно что-то сделать, что угодно, чтобы не сорваться и не начать обнюхивать ее стул, как наркоман. Рука начинает дрожать, а член набухает до боли в строгих брюках. Морщась, я поправляю его и уже собираюсь уйти, но останавливаюсь, когда в голове мелькает возможный ответ.

— Черт возьми, — бормочу я. — А что, если она носит с собой волчий аконит³¹?

Почему я не подумал об этом раньше? Черт.

Я вытаскиваю телефон из кармана и быстро набираю сообщение.

Я:

Когда ты сможешь начать готовить новое экспериментальное средство?

Джекилл:

Не работает?

Я:

Думаю, мы все делали неправильно. Дело не в моем нюхе. Дело в ее духах. В них должен быть аконит. Только так это можно объяснить.

Джекилл:

Я об этом не подумал. Удивительно.

Я:

Ясен хуй. Мы оба не думали об этом, но это единственное логичное объяснение. Эта трава, которая сейчас так редко используется в духах, остается невероятно сильной даже в малых дозах — особенно для меня.

Я:

Что ты можешь сделать?

Я бросаю взгляд на палатку в брюках, которая, наконец, спадает — слава богу, — впервые с тех пор, как Уитли вошла в кабинет час назад. Я был слеп. Чертова Одетт и ее ведьмовская магия. Боги, это катастрофа.

Джекилл:

Тебе придется достать ее духи для анализа.

Я:

Ты издеваешься, да?

Джекилл:

Боюсь, что нет, дружище.

Блядь.