Как повываешь?

Глава 30Коннор О'Дойл



Вой по полной!

Экран телефона ярко светится, и мне практически приходится щуриться от ослепляющего света, пока я набираю каждую букву.

Я:

Что ты делаешь, когда у Обри месячные?

Я отправляю сообщение и наблюдаю, как оно доставляется, мгновенно задаваясь вопросом, не совершаю ли я огромную ошибку. Но он единственный из моих знакомых, у кого есть пара. Мой уровень тревожности достиг новых и интересных высот за последние два дня, и с той ночи, как я обратил Уитли, я уклоняюсь от большинства обязанностей, чтобы быть рядом с ней.

Я смотрю в темное окно, замечая, как солнце заходит за горизонт, и тяжело вздыхаю, расслабляясь впервые за несколько дней.

Игнорировать телефон было довольно легко, так как я перенаправлял все свои звонки на Аллана, но это не останавливает Влада. Количество присылаемых им видеороликов, на которых он загорает с каплями солнцезащитного крема на носу, растет с каждым днем. Его волосатая грудь такая бледная, что похожа на отражающую доску на фоне песка, и даже через экран его сияние режет глаза. Кто вообще решил, что для вампира отличная идея — полежать на солнышке, как ящерица? Тупица. Это же может выдать его нечеловеческую сущность.

Джекилл подарил Владу отвратительную смесь из солнцезащитных средств, возможно, это была плохая идея. Но возможно, у этого идиота Влада есть какая-то полезная информация, и, между прочим, он единственный, кого я могу спросить.

Влад:

Что?

Я:

Что заставляет ее чувствовать себя более комфортно, когда у нее месячные?

У меня нет времени трахаться с объяснениями, старик.

И какие фильмы она любит смотреть?

Влад:

Какое значение это имеет? Какого хрена ты вообще об этом спрашиваешь?

Я:

Просто ответь на гребаный вопрос, старый хрыч.

Я наблюдаю, как всплывает маленький пузырек с текстом, сообщающий, что он печатает. Он так чертовски медлителен, только недавно освоил технологии, и проходит целых тридцать минут, прежде чем я, наконец, получаю ответ.

Влад:

Обри захотела шоколад, а потом, раз уж ты спросил, мы посмотрели «Бестолковых»⁷⁶, после них «10 причин моей ненависти»⁷⁷. Потом она плакала, как ни странно, но на четвертый день после начала «мероприятия» пришла в норму. Что вообще происходит с женщинами? Тампоны — это вообще безумное человеческое изобретение. Я никогда не знаю, брать левый или правый.

Я хмурюсь. Левый и правый? Это… бессмысленно.

Влад:

Почему ты спрашиваешь?

Беглый поиск в Google показывал почти то же самое. Упоминались массаж спины, шоколад, объятия и даже расслабляющие фильмы, но Влад — единственное существо, у которого действительно есть пара.

Меня переполняет волнение при мысли, что я могу помочь. Также упоминались обезболивающие и грелки. Я смотрю на стол в кабинете, где лежат все возможные средства для помощи при месячных, испытывая не только волнение, но и печаль. Вид того, как ее лоб морщится от боли, заставляет меня пожалеть, что невозможно забрать всю ее боль себе, и все дамы с Reddit⁷⁸, кажется, согласны по крайней мере в одном:

Месячные — полный пиздец.

И моя женщина вот-вот впервые обратится в оборотня. Я тяжело вдыхаю через нос и выдыхаю ртом. Я готов помочь Уитли любым возможным способом. Одна мысль о том, чтобы утешить ее, приносит умиротворение и спокойствие, которых я никогда раньше не испытывал.

Влад:

Эй? Почему ты спрашиваешь? <злой смайлик>

Да блядь, он теперь использует смайлы? Я ухмыляюсь и переключаюсь на приложение браузера, чтобы найти информацию о подходящей дозировке обезболивающих для таких, как мы.

Телефон снова подает звуковой сигнал.

Влад:

ОМГГГГГГ кто это? Это Уитли? ОМГ⁷⁹, я так и знала!!!

Я хмурюсь на мгновение, а потом понимаю, что, скорее всего, Обри отобрала у него телефон, прервав мою попытку еще немного поиздеваться над ним. Улыбаясь, я представляю, что Влад сейчас дуется, как ребенок. Это заставляет губы дернуться в усмешке. Я быстро отправляю сообщение на его мобильный.

Я:

Привет, Обри.

Влад:

Привет, Дойл! <эмодзи обнимашек> С Уитли все в порядке? Боже, мужчины — безнадежны. Кстати П — 5 капель, а Л — 3.⁸⁰ <фейспалм⁸¹-смайлик>

Я усмехаюсь, глядя на экран. Я еще не задумывался о последствиях спаривания Влада и Обри, но внутреннее чутье подсказывает, что я уже принял ее как своего рода товарища по стае или что-то еще, что имело бы такое же значение, полагаю.

Я:

Она в порядке. Мы спарились.

Влад:

Что??! <возбужденный gif>

Телефон звонит в тот же момент, когда пронзительный вой заставляет мой позвоночник похолодеть. Уитли.

Слава богам, что никто в замке этого не услышал. Одетт хоть и ведьма, но сверхъестественный слух ей недоступен, а остальные — люди. Я благодарю судьбу за то, что Уитли в нашем крыле, а не внизу. Черт, я уже думаю об этом как о нашем крыле, а не только о моем.

Я вылетаю из кабинета и несусь по коридору к фойе, прыгая в воздухе, когда адреналин захлестывает вены, в тот момент, как раздается новый крик.

Аллан занял гостей в библиотеке внизу игрой в шарады и «Cluedo»⁸², так что вероятность, что я с кем-то столкнусь, минимальна.

Когти выдвигаются, когда я хватаюсь за деревянные перила двумя этажами выше и подтягиваюсь еще на один этаж, стараясь быть как можно тише. Перелетев через последний барьер, я приземляюсь в коридоре северного крыла, бросаясь к ее двери, уже не заботясь о том, что внизу кто-то может что-то услышать.

— Что случилось? — кричу я, когда очередной протяжный стон из ее комнаты заставляет живот сжаться от беспокойства. Я понятия не имею, почему она вдруг так страдает, и это будит во мне звериный защитный инстинкт.

Я нахожу Уитли в ванной, едва не сорвав дверь с петель, чтобы добраться до нее.

— Уитли?

— Я не могу есть шоколад! Я не могу пить кофе! Эти долбаные обезболивающие ни черта не помогают, а ощущения такие, будто меня разрывают изнутри! — ее голос наполовину жалобный, наполовину яростный рев, и я моргаю, не зная, что делать. — Угх! Это просто пытка.

Я осматриваю ванную комнату, которую оформил в тех же приглушенных тонах, что и свою, с мягкими оттенками синего и серого, — только здесь нет огромной ванны, которую я установил под свои габариты.

Волосы Уитли торчат в разные стороны, словно она засунула палец в розетку, а по ее рукам растет мех, видно, что она сдерживает превращение. Глаза у нее опухшие и покрасневшие. Она опирается на раковину, вытирая лицо салфеткой.

— Ты можешь есть кексы и шоколад, просто потом придется пробежаться, если это то, чего ты хочешь, — говорю я, заходя в комнату медленно, с опущенными руками, чтобы не выглядеть угрожающе, не зная, как ей помочь.

— У меня никогда в жизни не было таких судорог, — рычит она, и ее глаза вспыхивают желтым. — Вообще, в основном я даже не чувствовала боль. Это все твоя вина!

Я бы хотел быть полезным, но, будучи мужчиной и нестандартным оборотнем, в этой ситуации я ничего не могу сделать. Я не знаю, как остановить ее неконтролируемые превращения, облегчить боль или усмирить вспышки гнева.

Кроме того, она имеет полное право винить меня, хотя я никогда не хотел, чтобы все произошло так.

Она оседает на пол, и я подхватываю ее в свои объятия, мое сердце начинает биться быстрее от того, как крепко она вцепляется в мои плечи.

— Это отстой, — всхлипывает она, и я начинаю медленно водить ладонью по ее спине, успокаивая.

Мозг лихорадочно пытается найти решение, чтобы облегчить ее состояние, и я начинаю массировать спину сильнее, когда она снова завывает, содрогаясь в моих объятиях. Возможно, ей не понравится эта идея, но мне ясно, что ей нужно выбросить энергию. У оборотней ее избыток может привести к негативным последствиям. А поздний час — идеальное время: большинство гостей уже, скорее всего, в постелях.

Я сжимаю ее талию.

— Давай переоденемся в удобную одежду и устроим пикник. Есть кое-что, что я хочу тебе показать, — говорю я, сожалея, что не захватил с собой припасы заранее.

— Пикник в темноте? Ты с ума сошел?

— Ты видишь в полной темноте, — напоминаю я.

Это единственная причина, по которой я вообще предлагаю выйти наружу, ведь она пока не может полностью контролировать превращения. Мне кажется, что свежий воздух пойдет ей на пользу и поможет отвлечься.

Я знаю, что последние два дня для нее были тяжелыми. Черт, эта ситуация с самого начала была непростой. Я даже не подозревал, что самки нашего вида проходят такие изменения во время первой трансформации. Я думал, что моя собственная была сложной, но меня утешает то, что у нее есть на кого опереться.

Лучшее, что было у меня, — это Влад, а я бы предпочел жестокую медсестру Рэтчед, чем его сварливую физиономию.

Я обхватываю шею Уитли, надеясь, что прохлада от моей ладони принесет ей облегчение.

Должно быть, со стороны это сильный контраст — моя агрессия, когда она только приехала, и сейчас, когда я готов сделать для этой женщины все, что угодно — все.

— Извини, что я был идиотом и не понял, что ты моя пара, как только ты переступила порог замка, — я нежно касаюсь ее щеки, вглядываясь в янтарные глубины глаз, замечая, как желтый цвет обрамляет радужку, когда выражение становится уязвимым. — Позволь мне загладить свою вину? Обещаю, никто нас не увидит.

— Хорошо, — шепчет она мне в шею, заставляя мурашки пробежать по коже.

Мои губы растягиваются в улыбке, и я целую ее в висок, а затем в маленький носик-пуговку.

— Переоденься, а я соберу нам закуски.

Она отшатывается, ее глаза расширяются, а волнение становится таким явным, словно я произнес волшебное слово, заставив ее спрятанные уши встать торчком, как у щенка.

— Закуски?