Как повываешь?

Глава 32Коннор О'Дойл



Влюбленный до кончика хвоста.⁹⁰

— Наверное, уже достаточно заварился, — бормочу я, глядя на маленький поднос с чаем и закусками, которые собрал для нее.

На этой неделе больше не было ни слез, ни истерик, никаких ужасающих историй из интернета о эмоциональных всплесках во время месячных. Правда, было несколько эпизодов так называемого «волчьего превращения». Я был на гребаном взводе, кажется, целую вечность, пытаясь понять, нужен ли я ей.

Гостиница за последние дни начала постепенно пустеть, так как наше небольшое мероприятие подошло к концу. Хотя стало немного тише, дел по-прежнему хватает. Большинство номеров нужно подготовить к следующему этапу ремонта, и все это превращает отель в проходной двор — гости уезжают, инструменты прибывают.

У меня почти не было времени повидаться с Уитли — мы оба по уши заняты работой — она с балами и другими мероприятиями, а я со всем остальным. Последние несколько дней были настоящим сладким ужасом. Каждую ночь я обязательно массирую ей спину и бедра, чтобы помочь расслабиться перед сном, а потом начинается пытка. Пытка — из-за того, как она прижимается ко мне во сне, как стонет мое имя и трется о меня своим телом, сама того не осознавая. Это сводит меня с ума.

К счастью, мой член ведет себя относительно пристойно — какое-то внутреннее чувство подсказывает, что ей сейчас больше нужен комфорт, а не похотливый зверь, преследующий ее по пятам.

Если раньше при одном упоминании ее имени шерсть вставала дыбом, то теперь она стала воплощением всех моих надежд и фантазий. На самом деле, глупо, насколько я был слеп.

Я балансирую с подносом в одной руке, поднимаясь по лестнице для прислуги в северное крыло, и тихо стучу в ее дверь. Мне кажется, что мы целую вечность не проводили время вместе — кроме этих пыток в постели, конечно — и меня уже раздражает, как редко мы видимся днем. Как будто она меня избегает. Но это вряд ли.

Я улыбаюсь, надеясь, что она проголодалась, так как сейчас перерыв между готовкой обеда и ужина.

— Я принес вкусняшки…

Не дожидаясь ответа, я толкаю дверь и вижу ее в кровати, закутанную в одеяло до подбородка. Я напрягаюсь, замирая на пороге, не зная, стоит ли входить, учитывая ее выражение лица.

Лицо Уитли заливается ярко-вишневым румянцем, а взгляд становится ошарашенным, когда она поворачивается ко мне с удивленным визгом. И тут до меня доносится приглушенное «вжж-вжж» вибратора.

Запах возбуждения, самый сильный из тех, что я когда-либо чувствовал, накрывает меня с головой. Член мгновенно напрягается, и я низко рычу, закрывая за собой дверь.

Когда я ставлю поднос, вибратор, наконец, умолкает.

— Какого черта, Уитли? — спрашиваю я, пытаясь понять, что произошло за те пару часов, что я оставил ее читать, и почему она не позвала меня.

Мы не трахались с того самого раза в коридоре, так что это маленькое предательство…

— Я не виновата, клянусь! — выглядывает она из-под одеяла. — Я читала книгу, и там было про узлы. Но я не уверена, что готова быть завязанной прямо сейчас… — она запинается, покосившись на мою очевидную эрекцию, будто та вот-вот прыгнет на нее и укусит.

— В книге, которую ты читаешь, есть сцены с узлами? — переспрашиваю я, искренне заинтригованный тем, что могло вызвать у нее такую реакцию.

— Эм, ну да. Там даже есть главы про брачные узы. Раньше я находила это чертовски возбуждающим, но теперь — просто вау, — ее взгляд становится затуманенным, глаза затягиваются дымкой.

— Почему ты не позвала меня, когда это началось? — я дергаю за шелковый галстук на шее, пытаясь как можно быстрее от него избавиться.

Она в таком состоянии, нуждается, а я все это время сдерживал себя, думая, что именно этого она и хочет! Пуговицы с треском разлетаются, пока я в спешке стягиваю рубашку. Пьянящий запах ее желания усиливает мое возбуждение до предела.

Блядь. Моя пара возбуждена, а я внизу заваривал гребаный чай. Чай!

Эта женщина понятия не имеет, как сильно я сдерживался. Немного крови между ее бедер? Меня, бессмертного, убивающего веками, это бы нисколько не смутило. Но я держал себя и свою эрекцию в узде ради ее комфорта. А теперь выясняется, что она читала про спаривание и узлы в какой-то книге, когда у меня есть настоящий узел, который я могу вогнать прямо в рай ее сладкой киски.

Оскорбление — вот что это такое. Узнать, что она возбуждена, вот так, а затем услышать, что она пыталась лишить меня удовольствия удовлетворить ее, удовольствия приласкать свою пару. И все потому, что у нее месячные? Это не останавливает мое желание.

— Ты был занят, — бормочет она, опустив глаза.

— Уитли, я настолько сильно люблю твою киску, что никогда не дам ей больше, чем она способна принять, особенно если это приносит тебе удовольствие. Непослушная женщина, ты с самого начала должна была сказать мне, как сильно тебе нужно облегчение, — я вскакиваю на кровать и притягиваю ее в свои объятия.

— Я просто новичок во всем этом, — ее темные брови сдвигаются на переносице. — И я уже рассказывала тебе, каким был мой прошлый парень. Я не хотела тебя утруждать.

Ее печальный взгляд выдает, что она что-то скрывает, но, возможно, я просто себя накручиваю. Неужели я заставил ее чувствовать, что она может быть для меня обузой?

— Я не твой бывший, Уитли. Я хочу знать все, что тебя тревожит и беспокоит — все, — мой взгляд становится жестче, а челюсть сжимается от раздражения. — Я хочу, чтобы ты говорила, когда ты испытываешь боль из-за месячных, когда тебе нужен массаж или даже мой твердый член, чтобы почувствовать себя лучше. Я хочу трахнуть тебя, Уитли, и ты никогда не будешь мне в тягость.

Я накрываю ее губы своими и целую до тех пор, пока она не превращается в стонущее, тяжело дышащее месиво в моих объятиях, такая раскрепощенная, как мне нравится. Желтый отблеск заливает мои глаза, раздражение взбирается по позвоночнику из-за того, что она скрыла от меня свою нужду, когда я могу обеспечить ей комфорт.

— Если ты не начнешь говорить, когда тебе нужен член, будешь скрывать от меня подобное — ты пожалеешь, — поскольку она лежит на боку, я подкрепляю свои слова хлопком по ее упругой попе, в то время как другой рукой удерживаю ее голову. — Я могу связываться с тобой сутками напролет, в каждую твою дырочку, пока ты не поймешь, что нет такой жидкости или вещества, которое могло бы помешать мне хотеть тебя. Для этого тебе не нужна гребаная книга. Ты поняла?

Я снова шлепаю ее по заднице, затем крепко сжимаю, прижимая ее бедра к своему твердому члену.

— Поняла, — выпаливает она с широко раскрытыми глазами и придвигается еще ближе.

— Отлично. А теперь я собираюсь тебя трахнуть, нет возражений?

Вдруг она кусает губу, нахмурившись, и выражение ее лица совершенно не совпадает с тем, как когда она секунду назад тянулась ко мне.

— Может, нам не стоит?

Я отстраняюсь, давая ей пространство для решения, чувствуя себя придурком за то, что позволил зверю взять верх.

— Уитли, я никогда не буду заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь.

— Именно поэтому я хочу тебя еще больше.

Я опускаюсь к ее губам и нежно целую, затем перехожу к легким укусам на шее. На вкус она чертовски сладкая — просто божественная.

Я снова возвращаюсь к ее губам, проникаю языком между ними и притягиваю ее к себе, наслаждаясь тем, как она тает в моих руках, за исключением крепкой хватки на затылке.

Мы целуемся долгие мгновения, пока ее стоны и тихие всхлипы не заставляют мой стесненный член пульсировать от желания удовлетворить ее.

Она удерживает мой взгляд, пока я помогаю ей сесть и снять рубашку, ожидая, чтобы она подняла руки. Я стягиваю ткань через ее голову и бросаю на пол, резко втягивая воздух при виде тяжелых сисек, подпрыгивающих, когда она падает на спину.

— Ты прекрасна, — шепчу я, склоняя голову и целуя ее. — Просто невероятно прекрасна.

Я наклоняюсь и накрываю ртом ее сосок, а ее руки зарываются в мои волосы, удерживая крепко, пока я дразню и посасываю. Она тянет за пряди, когда я слегка кусаю, и резкий выдох, который вырывается из ее груди, заставляет мой член пульсировать в брюках, а хватка на ее талии становиться крепче. Я переключаюсь на другой сосок, обводя его языком, и из ее груди вырывается низкое мурлыканье, которое пробуждает во мне желание взять ее прямо сейчас.

Желание перевернуть ее и трахать до бесчувствия, чтобы эта киска чувствовала меня еще несколько дней, охватывает меня, но вместо этого я слегка щипаю ее сосок. Ее резкий крик приносит мне огромное удовлетворение, пока я отодвигаю первобытное желание овладеть ею грубо, потому что хочу сдержать свое обещание.

Я не причиню ей боль. Не могу. Но я могу заставить ее почувствовать это.

Мои руки блуждают по ее телу, сжимая и разминая каждую часть, пока я не добираюсь до бедер и медленно стягиваю трусики. Она чуть приподнимается, чтобы помочь мне снять их, и как только остается обнаженной, я тут же пользуюсь моментом, проводя пальцами по влажной щели.

— Ты уже такая мокрая, — дразню я, надавливая на ее клитор.

— Мне очень, очень нужно кончить, — стонет она, поднимаясь на локти, дрожащие бедра широко раздвинуты.

Когда я ввожу глубоко в нее два пальца, она выглядит как воплощение влажной фантазии — рот приоткрыт в тихом крике, а спина выгибается дугой. Ее горячие и тесные стенки мгновенно сжимаются вокруг моих пальцев.

— О… Боже… — она падает обратно на матрас, когда я начинаю жестко трахать ее пальцами.

Раздражение вспыхивает при мысли о том, что она могла бы отказать мне в этом, отказать мне в себе, даже когда ее пальцы вцепляются в мое предплечье. Даже когда ее взгляд становится раскаленным от возбуждения, а губы размыкаются в прерывистом дыхании.

— Тогда кончи для меня.

Я довожу ее до безумия своими пальцами, и звуки, с которыми ее тело жадно втягивает их, эхом раздаются по комнате.

— О боже, Коннор. Да! — эти слова слетают с ее губ, как мантра, проникая прямо в мой член.

Каштановые локоны подпрыгивают, когда она откидывает голову на подушку, сжимая простыни в побелевших от напряжения пальцах, пока кончает на моей руке.

— Твоей киске было приятно? — спрашиваю я, не давая ей времени прийти в себя.

Я хватаю ее за бедра, опускаюсь на живот и раздвигаю языком нижние губы, смакуя сладкую киску. Она вздрагивает и издает испуганный вскрик, пытаясь подняться и отползти, но безуспешно. Ни за что на свете я не откажусь от своей награды.

Она хватается за мои волосы и шепчет:

— Подожди. Я только что кончила.

— Лежи смирно, — говорю я, нежно целуя ее мягкое, соблазнительное бедро.

Уитли все еще дрожит от оргазма, а я продолжаю массировать податливую, нежную плоть, что неизменно разжигает во мне желание сжать ее покрепче и трахнуть сильнее. Она расслабляется, когда я покрываю поцелуями тазовую кость, медленно готовя ее тело к новому удовольствию.

Я собираюсь заставить ее кончить мне в рот и на член, чтобы она знала, что принадлежит мне, и больше даже не думала устраивать такие фокусы. Войти и застать ее играющей с тем, что принадлежит мне, когда в ее распоряжении есть я, а не только игрушки, — задело меня так, как я даже описать не могу.

Это заставляет меня хотеть вколотить в нее член так глубоко, чтобы она превратилась в связанный узлом, пускающий слюни беспомощный комок, насаженный на меня, и повторять это снова и снова, пока она не сможет ходить.

Ее тихий стон — все, что я получаю в ответ, когда снова возвращаюсь к клитору, нежно покусывая его, а затем облизывая сладкую дырочку. Бедра сжимаются вокруг моей головы, когда я добавляю пальцы и начинаю медленно и глубоко ласкать ее изнутри.

Я поднимаю взгляд и любуюсь ее лицом — опухшими губами после наших жарких поцелуев, покрасневшей кожей на шее от прикосновения моей щетины и следами на груди, оставленными моими укусами и дразнящими ласками. Она выглядит как богиня. И она моя.

Член пульсирует в штанах, напоминая, как сильно я хочу оказаться внутри нее, и я продолжаю свои ласки. Я уже не смог бы остановиться, даже если бы она этого захотела, но я твердо держу себя в руках.

— Если эти маленькие книжки будут доводить тебя до такого состояния каждый раз, тебе стоит позволить мне ласкать твою киску языком, пока их читаешь, — говорю я, не ожидая ответа, продолжая трахать ее пальцами и наблюдая, как ее великолепное тело извивается и дрожит.

Ее рот открывается, голова мотается из стороны в сторону по подушке, пока я поворачиваю и сгибаю пальцы, чтобы коснуться точки G. Не вынимая их, я тянусь за маленьким вибратором, который она оставила на прикроватной тумбочке.

Улыбка появляется на моем лице, когда ее большие карие глаза расширяются, но она облизывает губы, и я знаю, что она еще не потерялась в реальности.

Ее тело содрогается, руки хватаются за мои волосы, а стоны становятся громче, когда я прижимаю вибратор к клитору. Я игнорирую истекающий член в штанах и полностью сосредотачиваюсь на том, чтобы заставить ее визжать.

— Ну как, красавица? Тебе нравится? — спрашиваю я, ее томные глаза почти закрываются, когда я держку игрушку на маленьком бугорке.

— Черт, Коннор. Да! — ее брови сходятся, рот открывается, и из него вырывается бессвязный звук.

Самые тихие вздохи, те, которые она даже не осознает, делают меня еще более одержимым этой женщиной. Они заставляют меня хотеть обладать ею, удовлетворять и радовать ее всеми возможными способами.

В этом мире нет ничего приятнее, чем слышать, как Уитли выкрикивает моё имя, за чем следуют милые, высокие стоны, за упоминание которых в разговоре она, вероятно, попыталась бы ударить меня. Это заставляет меня хотеть бить себя в грудь, как пещерный человек, гордясь тем, что она поет для меня так сладко.

Я выключаю маленькое устройство и встаю, чтобы расстегнуть штаны, не пропуская ее реакции — как она кусает нижнюю губу, увидев мой член, выступающий над поясом трусов, с капелькой смазки на кончике. Через мгновение он выскальзывает наружу, когда я снимаю нижнее белье, позволяя ей рассмотреть меня.

Большой и тяжелый член торчит между ног, напряженный от желания. Зрачки Уитли расширяются, когда я провожу рукой вверх-вниз по стволу, но она удивляет меня своей смелостью. Она зажимает сосок между пальцами одной рукой, другой устремляется к влажной киске.

Я торопливо возвращаюсь на кровать, отбрасываю ее руку и устраиваюсь в своем любимом месте — между ее мягкими, податливыми бедрами. Медленно раскачиваясь, я прижимаюсь к ее входу, и руки Уитли сжимаются на моей спине, пытаясь притянуть ближе. Она уже говорила, что принимает таблетки, и мысль о том, что мне не нужно надевать презерватив, наполняет меня радостью. Я могу просто чувствовать, как она обхватывает меня.

— Скажи, что хочешь мой член, — говорю я, проводя головкой по ее влажной щели, раздвигая губки длиной своего ствола, пока она не вздрагивает.

— Я хочу твой член, — отвечает она.

Я начинаю дразнить ее еще больше, но ее рука каким-то образом пробирается между нами и обхватывает мой член, явно не желая нежности. Хриплый стон срывается с моих губ, когда она наклоняет бедра и насаживается на головку, погружая ствол в тугую, горячую, влажную киску.

— Блядь, — выдыхаю я, не в силах удержаться от того, чтобы вонзиться глубже и ощутить, как плотно она обхватывает меня. — Женщина, ты могла бы свести с ума даже святого.

Ее довольная улыбка на мгновение заставляет появиться ямочки на щеках, но они исчезают, как только я прижимаю вибратор между нами, включая его, пока все еще нахожусь в ней.

Уитли ахает, ее брови взлетают вверх, когда я надавливаю сильнее, проникая глубже и заполняя ее, все еще удерживая маленькое устройство на клиторе. Балансируя на коленях и одной выпрямленной руке, я двигаюсь медленно и глубоко.

Она начинает поднимать бедра, встречая толчки, ее тело обволакивает меня туго и горячо, как расплавленный металл. Я беру ее размеренно, подстраивая угол, чтобы каждый толчок бил по точке G. Вибратор дрожит у таза, но я игнорирую это, сосредоточившись на том, как ее тесная киска сжимает мой твердый член.

Те же милые, эротичные звуки, что она издавала раньше, снова вырываются из ее губ, и я ускоряюсь, скользя внутрь и наружу, пока она не начинает приближаться к оргазму.

— О боже, — шипит она сквозь стиснутые зубы, ее глаза закатываются и закрываются, ногти впиваются в мою кожу.

— Открой глаза. Смотри на меня, когда будешь кончать на мой член, — приказываю я, желая, чтобы она осознала этот момент, запомнила его.

В следующий раз, когда она будет мокрой и жаждущей, она, черт возьми, должна будет сказать мне об этом. Я толкаюсь сильнее, вбиваясь в нее, уже не заботясь о том, причиняю ли боль, когда ее ногти превращаются в острые когти, впиваясь в мою спину и руку.

— Еще, — требует она.

Рычание вырывается из моего горла, и хватка на ней усиливается. Я отбрасываю вибратор на матрас, чтобы наконец-то отпустить контроль и трахнуть ее с дикой, безрассудной интенсивностью, заставляя кровать стучаться о стену, пока она не закричит мое имя.

Когда из губ Уитли вырывается удовлетворенное мурлыканье, я наклоняюсь и яростно целую ее, прикусывая набухшую нижнюю губу. Затем прижимаюсь лбом к ее, продолжая медленно двигаться, чувствуя, как ее киска сжимается и пульсирует вокруг меня.

— Черт, мой член словно в раю. Как будто ты высасываешь из него мою гребаную душу, — говорю я с благоговейным, мучительным стоном. — Никогда больше не скрывай от меня свои желания. Ты создана для меня.

Ее тугая киска сжимается еще сильнее, заставляя вспышки света танцевать перед глазами, когда я сдерживаю порыв перейти за край.

Воздух между нами искрит, взгляды встречаются, и связь становится почти осязаемой. Уитли пытается спрятать лицо у меня на шее, когда я вбиваюсь в нее до конца, ощущая каждое сокращение внутренних мышц.

Ее мягкие, сочные губы касаются моего горла, и у меня перехватывает дыхание.

— Кончи для меня. Свяжи меня узлом, Коннор, — шепчет она мне на ухо.

Ее зубы нежно прикусывают мою шею, и мурашки бегут по коже, когда желтый свет вспыхивает в глазах. Я резко вдыхаю от ее слов, и мое тело безудержно дергается. Я теряю контроль, когда потребность доминировать захлестывает меня.

Наши бедра снова встречаются, и Уитли вскрикивает, когда основание члена утолщается и раздувается, даря ей то, что она просила. Мой член становится еще тяжелее, когда я прижимаю ее к себе, вбиваясь так глубоко, как только могу, в то время как мы смотрим друг другу в глаза.

— Помни, что сама этого хотела, — предупреждаю я, когда на ее лице мелькает тень беспокойства.

Желтые искры вспыхивают в теплых карих глазах — так, как я и ожидал. Она действительно этого просила. Но, что еще важнее, Уитли никогда не могла устоять перед вызовом. Я предпочел бы, чтобы она злилась на меня, чем сожалела или страдала позже из-за того, насколько я разжег ее желание.

Она облизывает губы, когда узел распухает и запирает нас вместе, заставляя ее снова кончить, пока я прижимаюсь к точке G. Слезы струятся по ее щекам, когда она мечется по кровати, содрогаясь от удовольствия. Мое тело дрожит в ответ, когда ее спазмы охватывают чувствительный узел, заставляя меня вспыхнуть от экстаза.

— Вот она, моя девочка, — шепчу я.

— Боже, как же я… как же я это люблю, — стонет она. Ее глаза резко закрываются, а тело выгибается подо мной, натянутое, как струна.

Эти слова шокируют меня — проникают глубоко внутрь, в то место, о существовании которого я даже не подозревал, пока я смотрю вниз на раскрасневшееся от экстаза лицо.

— Я люблю тебя, — шепчу я.

Я крепко прижимаю ее к себе и целую со всей страстью, теряясь в ощущениях. Теряясь в ней. И когда я заполняю ее, чувство правильности переполняет меня.