Как повываешь?

Глава 22Уитли Уитт



Отчаянные времена требуют отчаянных мер.

— Черт возьми, Коннор, — шепчу я себе под нос, уставившись на вызывающе яркий букет алых роз, стоящий на буфете в столовой.

За моей спиной раздаются умиленные вздохи, лицо заливается таким же румянцем, как и эти проклятые цветы. Прошедшие дни были похожи на чертовски приторную романтическую комедию от Hallmark⁵⁰.

— Это выходит из-под контроля.

Каждую ночь он укладывает меня спать, обнимая, и каждое утро будит нежными поцелуями, прежде чем затащить в душ. К тому времени, как я выхожу из ванной, он протягивает мне кофе, именно такой, какой я люблю. А теперь вот еще и розы повсюду.

Проблема в том, что он так и не прикоснулся ко мне снова с той ночи, когда сказал, что хочет поиграть. Дойл твердит, что сначала собирается искупить свою вину, но, клянусь, он просто издевается над моей киской. Это вызывает у меня желание залезть на него, как на дерево, и заставить его крикнуть «Бойся»⁵¹!

— Боже, какие красивые, — восторгается Мария, хихикая, как и подобает двадцатилетней девушке. В костюме она выглядит просто очаровательно.

— Очень красивые, — соглашается Антон, сидящий рядом с ней за столом в униформе официанта.

Он наклоняется, чтобы нежно поцеловать ее в плечо, и она лучезарно улыбается в ответ. Ах, юная любовь. Такая сладкая, что меня чуть не выворачивает. Конечно, они хотят, чтобы я была так же счастлива, как и они, как и любой другой безумно влюбленный человек.

У меня сжимается сердце. У нас с Коннором все совсем не так. Честно говоря, я вообще не знаю, что у нас. Я должна уехать, когда закончится контракт, а он так и не дал понять, чего хочет. Я знаю, что ему нравится моя компания — достаточно, чтобы засыпать рядом каждую ночь, — но отсутствие секса все усложняет.

Если бы он просто хотел дружбы с привилегиями, мне было бы проще. Но теперь я почти уверена, что хочу гораздо большего.

Может, поэтому он так себя ведет.

Нервозность пробегает по позвоночнику, и сердце делает сальто. Если после того, что я задумала на вечер, он назовет меня другом, я, возможно, действительно отравлю капкейк и заставлю его подавиться.

Мне надоело играть в эту игру.

Я встаю из-за стола, чтобы начать собирать тарелки с недоеденной едой, оставшейся после после дневного чаепития.

— Вы с мистером О’Дойлом встречаетесь? — шепотом спрашивает Мария.

Делая глубокий вдох, я ощущаю запах весны, когда ветерок проносится по столовой. Все окна открыты, и я могу только разобрать звуки щебетания птиц из сочного зеленого сада. Сад, где его губы касались моих… черт.

— Да ничего такого, ребята. Он просто ведет себя мило.

Антон хмыкает.

— Мисс Уитт, мужчины не дарят женщине дюжину алых роз просто так.

— Точно! — радостно подхватывает Мария, широко улыбаясь.

Мне едва удается не закатить глаза от ее энтузиазма.

Я строго указываю на них обоих.

— Разве у вас нет работы?

Мария пожимает плечами.

— Нет. Мы просто направляемся в бальный зал, чтобы дождаться начала шоу.

— Ладно, увидимся там, — отвечаю я, проводя рукой по переду рубашки.

Сегодня начинается главное событие — то самое, которое Коннор хочет провести идеально. Весь персонал репетировал танцы для ужина целыми днями. Сначала я скептически отнеслась к этой идее, но теперь, увидев это в действии, уверена, что всем понравится.

Надеюсь, все пройдет гладко, потому что мне нужно, чтобы он был в приподнятом настроении ночью.

Мой «друг» находит возможность коснуться меня в самые неожиданные моменты уже несколько дней, и я готова наброситься на него, чтобы он наконец дал мне то, чего я так хочу. К черту уговоры — если он продолжит свои мучительные дразнилки, я возьму свое силой.

Эта мысль заставляет меня застонать.

Я раздраженно вздыхаю и перекидываю каштановые волосы через плечо, затем прикусываю губу и поднимаю телефон над головой. Молюсь, чтобы не выглядеть в кадре, как перетянутая колбаса, и делаю несколько селфи. Если ничего не сработает, я закидаю его нюдсами до смерти.

Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Коннор находил любую возможность потрогать мою грудь или приласкать любую часть меня, какую только мог, и я стыжусь того, сколько времени мне понадобилось, чтобы это понять. Он делает это так незаметно, заставая меня врасплох, и обычно в окружении других людей.

Снимаю перчатки, мистер Коннор О’Дойл.

Я спешу наверх, чтобы переодеться в костюм, чувствуя себя одновременно решительно и нелепо, поднимая тяжелое платье и втискиваясь в него. Заставляя грудь почти вываливаться из хитроумного корсета, я впервые радуюсь тому, насколько сильно он утягивает талию.

Я собираю волосы в простой свободный пучок, ровно настолько тугой, чтобы маленькая шляпка держалась на месте, и наношу соответствующее количество макияжа, которое подходит к кремовому платью и крошечным вышитым цветочкам, что украшают его. Нижняя юбка заставляет меня чувствовать себя раздувшейся принцессой.

После того как я разобралась с нарядом, оказалось, что все не так уж плохо, ведь носить костюмы нужно всего один-два раза в неделю. Фредерик был в восторге от того, что ему не пришлось менять дизайн полностью, только сделать более удобный корсет. Единственное, что меня смешит, — это маленькая белая шапочка, которую я окрестила «шапочкой миссис Поттс»⁵².

После переодеваний я спускаюсь на нижний этаж и вхожу в столовую, быстро осматривая стол, покрытый закусками, готовыми к подаче в начале шоу. Я смотрю на телефон, чтобы проверить время, и замечаю, что до начала осталось всего несколько минут. Упс, я почти опоздала.

Похоже, Коннор нанял всех мужчин из деревни, потому что Антон стоит в углу с группой джентльменов. Ну, по крайней мере, они выглядят как джентльмены. Смокинги до самого горла и одинаковые темно-красные галстуки.

Антон машет мне рукой, когда наши взгляды встречаются, и я поворачиваюсь к Марии.

— Кексы готовы? — спрашивает она.

Я киваю и улыбаюсь.

После первой недели Коннор быстро понял, что он не сможет справиться со всем меню. Мне удалось припрятать несколько сюрпризов на десерт.

Весь ужин расписан по минутам. Мы исполняем танец, подаем закуски гостям и затем, как горничные и официанты, ждем у стены, пока не прозвенит следующий звонок.

Это буквально как сцена из какого-то исторического романа, который я читала когда-то, и мне интересно, как они все придумали. Я представляю «Будь нашим гостем»⁵³ из «Красавицы и Чудовища», только с живыми официантами, и мне нравится, насколько это банально.

— Все готовы? — ведущий организатор обращается к залу. Он улыбается, и его глаза сияют от волнения, когда все отвечают, что готовы начать шествие.

Когда я вхожу по сигналу, я не могу не заметить, как оформлен бальный зал.

Туман, густой и тяжелый, стелется по широкому пространству, делая невозможным разглядеть черно-белый мраморный пол. Люди начинают восхищенно ахать, когда официанты и горничные выходят из плотного тумана, выглядя как персонажи из жуткой викторианской пьесы. По краю комнаты движется аниматронный скелет, и очевидный механический смех раздается из динамика, вызывая испуганные крики гостей.

Еще один пластиковый скелет, привязанный к веревке и системе блоков, падает с потолка, а световое шоу окрашивает его черный плащ в зловещий красный. Я кусаю губу, чтобы сдержать улыбку, когда замечаю, как Джордж откидывается на спинку обеденного стула, пытаясь увернуться, когда скелет скользит мимо него.

После стольких репетиций с этими штуковинами трудно их бояться, особенно после того, как я видела их при дневном свете — выглядят как дешевые декорации на Хэллоуин, катающиеся на роботе-пылесосе.

Звон металла разносится по залу, когда мы все ставим блюда с закусками на столы и снимаем тяжелые крышки, в то время как аниматроники возвращаются в исходное положение.

Мужчины выносят большие подносы, за ними следуют горничные с гарнирами и супами. Все шоу проходит довольно быстро, новые элементы появляются всего на несколько минут в течение каждого блюда, но движений много. Благодаря репетициями я крепко держу поднос, расставляя небольшие тарелки с брускеттой перед теми, кто их заказал. Но после этого я не присоединяюсь к другим. Нет. Я выхожу за дверь, когда остальные выстраиваются в очередь за следующим блюдом, ожидая своей очереди войти в бальный зал. Сейчас время моего шоу.

Я скольжу рукой в фартук, достаю телефон и отправляю первое сообщение: фото обтянутой кружевами задницы и выпирающей груди, почти вываливающейся из корсета.

В животе трепещет от радости при осознании того, что он ничего не сможет с этим поделать.

Я молюсь, чтобы Коннор был не слишком занят и проверил телефон, как обычно. Он никогда не пропускает сообщения или звонки, на случай если это что-то важное.

Я уже слышу, как он драматично восклицает сверхъестественным голосом Дракулы, выступая перед гостями. По памяти, его наряд — черный костюм, ниспадающий плащ с высоким воротником и фальшивые вампирские клыки, из-за которых он выглядит как нелепый вампир на Хэллоуин.

Теперь, когда я приступила к своему хитроумному плану, я подхожу к своим тарелкам и заполняю поднос для подачи. Когда я, наконец, занимаю свое место в ожидании следующего выхода, сердце колотится где-то в горле от того, насколько я нервничаю и взволнована тем, что отправила Коннору.

От запаха картофеля по-деревенски в сочетании со сметаной слюнки текут. Хотя я не повар, так как для мероприятия наняли команду кейтеринга, я попробовала все заранее и знаю, что все это очень вкусно. Ревность к еде буквально меня съедает, но вкусовые рецепторы все же довольны отведанными образцами.

Громкий голос Коннора доносится из зала, призывая всех насладиться ужином. Это сигнал для парней выйти с большими подносами, я буду следующей.

— Вперед, вперед, вперед, — шепчет Мария, и мужчины начинают выходить парами.

Из бального зала слышится оживленный разговор, и мое сердце замирает.

Думаю, это действительно круто.

— Готовы, мисс Уитт? — спрашивает кто-то.

С предвкушением, скручивающим желудок, я поправляю тяжелый поднос в руках и вхожу в комнату, подавляя охватившую меня нервозность. Я делаю реверанс в такт остальным дамам, и струнный квартет начинает играть легкую мелодию для ужина. Затем мужчины кланяются и размахивают подносами над головами, вращаясь при этом.

Весь персонал движется как одно целое, кружась и отходя в сторону, наклоняясь и петляя по залу, обслуживая гостей на ходу, прежде чем забрать пустые тарелки. Мы совершаем обмен аккуратно и слаженно, и, наверное, все втайне благодарны за то, что пока никто не уронил ни одной тарелки.

Я ловлю взгляд Марии с другого конца бального зала, и ее широкая улыбка становится еще ярче.

Два звонка колокольчика — сигнал для нас освободить помещение. Мы все кланяемся и приседаем в реверансе одновременно. Гости начинают аплодировать, а мы, как и репетировали, отступаем к выходу.

Я совершаю ошибку, украдкой взглянув на Коннора из-под ресниц, и сердце замирает. Пока гости отвлечены и не смотрят на нас, он быстро проверяет телефон в кармане костюма Дракулы. Выражение его лица бесценно — оно тут же становится жестким.

О да, он это увидел.

Я улыбаюсь и выхожу из зала как раз в тот момент, когда наши глаза встречаются. Его темный, прищуренный взгляд, заставляющий прикусить губу, ясно дает понять — у меня будут неприятности.

Я не могу удержаться от смеха, направляясь обратно на кухню.

Я подношу телефон к лицу и нажимаю «отправить», запуская вторую часть плана, как раз когда официанты хватают бутылки, чтобы долить напитки гостям. Я ухмыляюсь, глядя на еще более откровенное фото — губа зажата между зубами, соски озорливо выглядывают. Но, судя по звукам его голоса, доносящегося из динамиков, у него вряд ли будет время взглянуть на это прямо сейчас.

Мария радостно визжит, заставляя меня вздрогнуть, когда Антон обнимает ее и уводит готовиться к следующему блюду. Я тихо вздыхаю и начинаю наводить порядок на кухне, сотрудники кейтеринга уже ушли. Скоро нас снова вызовут, но я слишком возбуждена, чтобы просто сидеть и ждать — между мыслями о работе, которую еще нужно сделать, и волнением из-за сообщений Коннору.

Кожу покалывает от трепета при мысли о том, какой будет его реакция позже. Когда кажется, что прошло слишком много времени, и я беспокоюсь, что он уже видел последнюю непристойную фотографию без моего ведома, я отправляю третью, просто чтобы по-настоящему донести суть.

Вскоре мы все снова входим в столовую как раз в тот момент, когда Коннор надрывным вампирским голосом рассказывает о происхождении Дракулы. Он улыбается, и я счастлива заметить, что пластиковые клыки исчезли из его рта.

— Знаете ли вы, почему у Дракулы нет друзей? — спрашивает он у публики, и в зале раздаются тихие перешептывания. — Потому что люди теряют от него голову!

Все слегка смеются над очевидным каламбуром, а я сдерживаю смешок, раскладывая основные блюда на столы. Закончив, я тут же выхожу из зала, прикидывая, сколько времени осталось до подачи десерта.

Наши взгляды встречаются, и я намеренно наклоняюсь вперед, чтобы лучше продемонстрировать грудь, несмотря на то, что корсет, врезающийся в ребра, угрожает сломать меня. Я нарочито облизываю покрытые блеском губы и подмигиваю ему.

В ответ, прямо перед тем как дверь закрывается, он тянется к внутреннему карману пиджака, но я не успеваю увидеть его реакцию.

— Дамы и господа, прошу меня извинить, я отойду на минутку, — раздается его вежливый голос.

Я хмурюсь и вздрагиваю, наблюдая, как он почти выбегает в коридор. Куда это он? Может, он забыл свою трость или что-то еще? Ведь он не должен покидать бальный зал так рано.

Я вздыхаю, когда захожу на кухню, вспоминая часы готовки, выпечки и руководства временным персоналом, — именно этим я в основном и занималась в рамках подготовки к мероприятию. Я провела на ногах весь день и с нетерпением жду, когда все закончится.

Я вскрикиваю, когда кто-то резко хватает меня за локоть сзади и разворачивает.

— Какого хуя ты делаешь?

Коннор гневно раздувает ноздри, а его взгляд тверд, как камень. Как раньше, когда он ненавидел меня.

О черт. Что я наделала?



Коннор О'Дойл

Один взгляд на изображение Уитли, наклонившейся с поднятой вверх роскошной задницей в белых подвязках, обрамляющих именно то место, куда мне хочется прижаться губами, привел меня в бешеный восторг. А те два других фото, которые она отправила, чтобы подразнить меня? Я едва сдерживался, чтобы не перепрыгнуть через весь бальный зал и не наброситься на нее. Желание овладеть ею, уложить и трахнуть до потери сознания терзает меня уже несколько дней.

Теперь, когда она в пределах досягаемости, я хватаю ее за запястье и тащу за собой, не обращая внимания на стопку белой посуды и сложенные салфетки.

— Эй, еще же десерт, — протестует она, пока я затаскиваю ее в кладовую.

Я поворачиваюсь к ней, как только массивные юбки проходят через дверь.

— Думаешь, это весело? — голос срывается с моих губ, пока я пытаюсь отказать себе в поцелуе, чтобы не испортить ее красивый макияж. Схватив ее руку, я прижимаю ее к своему члену через брюки и двигаю ей.

Она сжимает меня крепче и улыбается. Я тянусь, обхватывая ее за затылок и прижимая к себе, но это не стирает радость с ее лица. Она прекрасно знает, что делает.

Я обхватываю ладонью ее за зад, удерживаюсь там на мгновение, затем опускаю руку вниз и поднимаю ее ногу, чтобы втиснуться по центру между ее бедрами, но из-за множества юбок мне не удается добраться туда, куда я хочу. Ее спина касается большой деревянной полки. Я провожу пальцами по шее Уитли и сжимаю в руке ткань ее платья.

— Ты заставляешь меня так сильно хотеть дать этой сладкой киске то, чего она жаждет.

Я залезаю ей под юбку. Член дергается, когда я нахожу ее щель уже влажной. Она ахает и выгибается навстречу прикосновениям.

— Без трусиков? — напеваю я ей в ухо, наблюдая, как по ее коже пробегают мурашки, словно огонь по сухой траве. — Ты непослушная девчонка.

Она вскрикивает, когда я погружаюсь в нее двумя пальцами, двигаясь быстро и резко. Я закрываю ладонью ее рот и не могу сдержать стон, когда ее зубы впиваются в руку. Ее глаза сверкают гневом, но я продолжаю держать ее рот закрытым одной рукой, в то время как другой трахаю пальцами. Один грубый щипок за клитор, и она разжимает зубы.

Уитли приближается к разрядке, ее тело двигается само по себе. Я чувствую, как сильно она этого хочет, по тому, как жадно толкается в мою ладонь, пытаясь загнать мои пальцы еще глубже. Ее тугая киска начинает сжиматься, а приглушенный стон, заставляющий мой член напрячься, нарастает.

Я отдергиваю руку от ее рта и резко убираю пальцы, лишая ее оргазма в ответ на дразнящие фотографии, которые она прислала.

— Будь ты проклят. Я тебя ненавижу! — кричит она, ее лицо покраснело от ярости из-за сорванного удовольствия.

Она прислоняется спиной к одной из деревянных полок, ее губы опухли, а волосы растрепались. Я ухмыляюсь и засовываю пальцы в рот, пробуя ее вкус, зная, как долго дразнил ее с той ночи.

Я даже играл с ее сладкой киской, пока Уитли спала, убирая руку, как только она начинала просыпаться. Сегодня я хочу, чтобы она была растеряна и возбуждена, потому что я больше не собираюсь сдерживаться. Если вселенная сочла нужным даровать мне пару, да еще такую совершенную, я не собираюсь пренебрегать этим.

Она моя, и я завоюю ее.

— Нет, ты не ненавидишь меня, хотя точно хотела бы этого, — схватив ее запястья, я целую место пульса сначала на одной руке, потом на другой. — Уитли, ты пойдешь со мной на свидание?

Как бы глупо это ни звучало, это единственные слова, которые я могу сказать. Я хочу ее любым способом, каким только смогу заполучить, но мне нужно знать, что она тоже этого хочет. Я жажду чего-то более постоянного, чем то, что, возможно, сейчас у нее на уме, прежде чем, наконец, взять ее. Мне нужно, чтобы она знала — для меня это что-то значимое, а не просто похоть.

Уголок ее рта приподнимается, и она прикусывает мягкую нижнюю губу милыми маленькими человеческими зубами. Я вдруг осознаю, что понятия не имею, ответит ли она «да» или «нет», и это предвкушение опьяняет. То, как она бросает мне вызов — ее дерзкий рот — моя слабость. А ее запах действует на член, как зов сирены.

— Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой на свидание? — голос Уитли звучит застенчиво, словно она совсем не ожидала, что я задам этот вопрос именно сейчас. — Да. Хорошо.

Ее глаза становятся большими и мягкими, как у лани.

Тихий вздох срывается с ее губ через секунду, а затем она набрасывается на меня с поцелуем. Наши зубы соприкасаются, и она стонет, издавая низкий хныкающий звук, от которого мне хочется выть от возбуждения.

Рука дрожит, когда я обхватываю ее шею и прерываю поцелуй.

— Мой член невыносимо твердый, и тебе придется это исправить.

Удовлетворение светится в глазах цвета карамели. Губы Уитли припухшие и тяжелые — вызывают у меня желание просунуть член между ними.

— Как мне это исправить? — спрашивает она, облизывая губы.

Я достаю коробочку из кармана пиджака и протягиваю ей, затем крепко хватаю ее за талию, пока она открывает ее. Бровь Уитли взлетает вверх, когда она замечает устройство, которое я забрал из комнаты, когда вышел из бального зала. Я знаю, что у меня есть всего несколько минут, прежде чем нужно будет вернуться к гостям, хотя я вообще не должен был уходить.

— Сегодня вечером ты ясно дала мне все понять. Я сделаю то, чего мы оба хотим, и буду трахать тебя всю ночь.

Она фыркает, но снова бросает взгляд на устройство.

— О, так тебе это не нужно? — я отступаю, давая ей возможность сказать то, что она хочет.

Ее роскошные губы сжимаются в тонкую линию, а брови хмурятся.

— Я этого не говорила, — любопытство окрашивает ее лицо, пока она разглядывает штуковину. — Оно выглядит большим.

С силиконовым шнурком, прикрепленным к нему, розовое яйцевидное устройство около двух дюймов (прим. ​​5 см) в ширину предназначено для стимуляции точки G.

— Оно гораздо меньше моего члена, Уитли.

И многих ее других игрушек.

Она чуть не захлебывается от смеха. По щекам, а затем и по ключицам разливается румянец, окрашивая в розовый цвет даже ее пышные груди.

Я внимательно осматриваю ее, наслаждаясь пышными изгибами бедер, которые еще сильнее подчеркивает корсет, утягивающий талию. Я вытаскиваю яйцо из коробочки, а затем хватаюсь за многочисленные юбки ее платья и поднимаю их.

— Ты действительно выглядишь в этом прекрасно, — шепчу я ей на ухо, снова опуская руку под юбки и пробегаясь пальцами по скользким, влажным складочкам. — Боги, да ты вся мокрая.

Она внимательно изучает меня, и я бы многое отдал, чтобы узнать, что у нее на уме.

— После этого мы уже не будем просто друзьями, Коннор, — говорит она, как будто это что-то значит, учитывая, что я только что пригласил ее на свидание.

Я хмурюсь от уязвимости, которую вижу в ее глазах.

— Нет, не просто, — отвечаю я, целуя ее, пока ввожу один палец в киску и провожу большим пальцем по клитору. — Я никогда не мог держаться от тебя подальше, а теперь… ты моя.

Я целую ее так, как ей нравится, позволяя пальцам играть с шелковистыми складками, прежде чем прижимаю розовое устройство к нижним губкам. Она дергается, вероятно, от того, какое оно холодное у входа, но я знаю, что она быстро его согреет. Я отрываюсь от ее губ и наблюдаю, как глаза Уитли распахиваются, а пухлые губы приоткрываются в мягком вздохе, когда я вставляю игрушку глубоко внутрь.

Устройство еще не включено, но я показываю ей телефон с уже синхронизированным приложением. Ее взгляд разгорается, а румянец на щеках становится еще ярче, пока она поправляет юбки и собирается выйти из кладовой, открыв рот, чтобы что-то сказать — наверняка какую-нибудь слегка раздражающую колкость.

Резко шлепнув ее по упругой заднице, чтобы заткнуть, я рычу:

— Не смей кончать, пока я тебе не разрешу.