Книга 15. Пожиратель Богов. Часть 3

Глава 65

Кровь заливала левый глаз, но я не мог позволить себе даже моргнуть. Гипнос отступал, его пальцы судорожно сжимали разорванную мантию на груди — там, где мой удар пробил защиту и разворотил плоть до кости. Его дыхание стало хриплым, неровным, а глаза, обычно холодные и расчетливые, расширились от боли.

Он попытался сделать шаг назад, но споткнулся о собственный подол. Алые брызги осели на его подбородке. Он поднял руку, пытаясь что-то сказать, но вместо слов из горла вырвался лишь пузырящийся звук. Его колени подкосились.

Я рванулся вперед, игнорируя жгучую боль в ребрах. Гипнос инстинктивно прикрыл рану, но его защита была дырявой, как решето. Мой кулак вонзился в уже раздробленные кости, и на этот раз он рухнул навзничь, захлебываясь собственной кровью.

Десять секунд до исчезновения Ока Бури. Махалис уже исчез, не собираясь продолжать этот провальный бой. Умса был на грани бегства. Хотя он и продолжал атаковать, но делал это явно чисто для проформы, все увеличивая и увеличивая дистанцию между нами.

После отключения Ока Бури меня настигнет отдача и даже в одиночку Умса сможет меня прижать, несмотря на Душу Бойца. Но он этого не знал.

А я, оставив Гипноса на грани смерти, рванул за Умсой, из-за той же Души Бойца не собираясь упускать противника несмотря ни на что. И этого оказалось достаточно, чтобы Байгу развернулся и дал деру, а вскоре и вовсе вынырнул в реальный мир, продолжив убегать уже в нем.

Я мог бы продолжить преследовать его, но остатком рациональности все-таки заставил себя выйти из Души Бойца. В конце концов мне нужен был не Умса, а Гипнос. И я должен был разобраться с ним до того, как ублюдок отбросит коньки и до того как ему на помощь явятся другие гегемоны.

От Души Бойца не было такой же жесткой отдачи, как от Ока Бури. Но после возвращения в нормальное состояние все мое естество будто бы ощутило жесточайшую ломку.

Это было не реальное ощущение, скорее что-то вроде фантомной боли или даже некоего подобия тоски по совершенно иному восприятию мира. Но от того не было ни капельки лучше.

Так что к Гипносу я подходил в состоянии, ненамного лучшем, чем у него самого. Разве что моя боль должна была со временем пройти без особых последствий, а вот его развороченные ребра сами собой уже не исцелятся.

Мудрец лежал на спине, его рот был залит кровью, а глаза, обычно холодные и насмешливые, теперь расширились от боли. Его грудь едва поднималась, каждое дыхание давалось с хрипом. Я опустился на колено рядом с ним, чувствуя, как мои суставы хрустят от напряжения после боя.

— Где Мо? — спросил я, и мой голос прозвучал спокойнее, чем я ожидал.

Гипнос попытался ухмыльнуться, но вместо этого закашлялся, и алые брызги оставили на его губах липкий блеск.

— Ты… никогда… не найдешь ее… — прошептал он.

Я сжал его запястье и медленно, методично начал ломать кости пальцев. Хруст был приглушенным, но Гипнос застонал, его тело дернулось, пытаясь вырваться.

— Где. Мо? — повторил я, наклоняясь ближе.

— Ты… думаешь… я скажу? — Он задохнулся, когда я перешел к следующему пальцу.

Я не торопился. Раздавил сустав за суставом, наблюдая, как его лицо искажается от боли. Он кричал, но звук был хриплым, слабым — его силы таяли.

— Ты умрешь здесь, — сказал я. — Но можешь умереть быстро.

Гипнос закашлялся, его тело содрогнулось.

— Иди… к черту… — прошипел он.

Я опустил руку на его ребра, почувствовал, как они прогибаются под давлением.

— Последний шанс.

Он попытался плюнуть мне в лицо, но слюна смешалась с кровью и лишь капнула на его подбородок.

— Я умру… с мыслью… что ты проиграл… — прошептал он.

Его зрачки расширились. Дыхание остановилось.

Смысла продолжать пытки уже не было.

Гипнос умер. А я так ничего и не узнал.

Я поднялся, чувствуя, как кровь стекает по моим рукам.

— Черт.

Это было все, что я мог сказать.

Кровь Гипноса еще не успела остыть на моих руках, а я уже рванул через развороченный зал резиденции. Стены, украшенные фресками, трещали под ударами моих кулаков — не для красоты, а чтобы проверить, нет ли за ними скрытых помещений. Каждый удар оставлял в камне паутину трещин, но пустоты за ними не было.

Я прошел через спальни, раздирая шелковые занавеси, опрокидывая шкафы с коллекцией древних масок. Никаких потайных дверей, никаких следов удержания заложницы.

Где-то снаружи уже тревожно завыли сирены. Умса и Махалис донесли о вторжении в резиденцию. Время кончалось.

Я вылетел во двор, где статуи стражей оживали под тревожные заклинания. Первую разнес ударом локтя — каменные осколки брызнули в сторону часовых. Вторая успела поднять меч, но я прошел сквозь нее, как сквозь дым, оставив за спиной груду щебня.

Главный корпус резиденции был последней надеждой. Я ворвался внутрь, снеся дверь с петель. Кабинет Гипноса оказался пуст, если не считать хрустальный шар на столе. Раздавил его — внутри лишь туман, без намёка на портал или заклинание.

Сквозь окно увидел, как к воротам уже подтягиваются стражи в доспехах с рунами подавления. Медлить было нельзя.

Я ринулся к заднему выходу, на ходу снося перегородки. Один из охранников попытался преградить путь — получил удар в живот и рухнул, захлебываясь кровью.

Другие даже не пытались догнать. И никого из гегемонов на горизонте.

Странно. Но размышлять было некогда.

Я вырвался за ограду, оставив за спиной дымящиеся руины. Мо здесь не было. Значит, искать нужно в другом месте.

Городские улицы мелькали, как кадры в разбитом зеркале. Я мчался, не замедляясь, сквозь барьеры и заставы, прочь с финальной арены фестиваля, а потом и прочь из этого мира. Никто не преследовал. Что-то здесь было не так. Но пока это не имело значения.

Теперь главное — выбраться, чтобы получить возможность продолжить поиски потом.

Пустота встретила меня ледяным безмолвием. Я шагнул сквозь разлом, ощущая, как границы мира фестиваля рвутся за спиной, словно старая ткань.

В условленной точке духовного мира уже мерцали силуэты — Алистер, Эллиса, Кримзон и остальные, включая Ризеллу и Шиито. Значит, провалился сегодня только я один.

— Мо? — спросил Алистер, хотя уже должен был понять ответ.

— Ни следа, — покачал я головой.

Сжал кулаки, ощущая, как под кожей пульсирует не потраченная в бою ярость. Пустота вокруг нас колыхалась, как живая, но здесь, в этой точке, законы скоплений теряли силу. Безопасность иллюзорная, временная.

— Что с Арианией? — резко перевёл тему.

Алистер мотнул головой в сторону: эльфийка лежала на импровизированных носилках из свёрнутого плаща. Глаза закрыты, губы синие. Моя атака пробила её насквозь, хоть и не предназначалась ей.

— Живёт. Пока. — Алистер щёлкнул пальцами, и над её грудью вспыхнул слабый свет аспекта разума. — Но ты жахнул такой мощью, что никакое обычное исцеление не сработает. Если не найдём целителя уровня гегемона…

— Найдём, — я перебил его.

Тишина. Даже Пустота будто затаила дыхание.

Подошла Руби, прижалась к моему плечу, её хвосты дрожали. Я провёл рукой по её спине.

— Ладно, — я выдохнул. — Обсуждать будем позже. Сейчас нужно…

Голос сорвался. Планов не было. Только пустота в голове и ярость в груди.

Алистер кивнул, понял.

— Тогда двигаемся. Пока они не выследили нас по следам в Пустоте.

Я лишь стиснул зубы.

###

Тусклый свет кристалла, подвешенного к потолку пещеры, дрожал, отражаясь в лужах подтаявшего льда. Мы забрались в один из заброшенных миров, где не осталось никого, кроме монстров, которым не суждено было стать Майигу.

Ариания лежала в углу, ее кожа отливала синевой, словно мороз проник глубже плоти. Дыхание — поверхностное, прерывистое. Каждый вдох давался ей с трудом, будто легкие наполнялись не воздухом, а свинцом.

Алистер сидел рядом, его пальцы сжимали запястье эльфийки, а по лицу стекали капли пота, несмотря на холод. Его аспект разума работал на пределе — тонкие нити энергии обвивали ее тело, сшивая разорванные ткани, но рана, оставленная моим Шквалом, не поддавалась.

Я сжал кулаки. Ощущение — будто в груди разлился расплавленный металл. Мо нет. Ариания умирает. Месть ублюдкам сорвалась. Ситуация была не худшей, но близком к тому.

— Значит, ищем гегемона-целителя. — Эллиса стояла у входа, ее плащ еще пах гарью от взрывов на фестивале. — Но где? После сегодняшнего ни один из них не станет нам помогать.

— Есть варианты. — Кримзон скрестил руки, его драконьи глаза сузились. — В Коалиции есть Реликторы, которые сделают что угодно за достаточно мощный артефакт. А такого добра у нас накопилось немало за время подготовки.

— И потратят еще месяц на торги, пока Ариания не умрет. — Алистер резко встал, тень от кристалла скользнула по его лицу, подчеркивая резкие скулы. — Нужен кто-то, кто сделает это сейчас.

Руби прижала уши. Ее голос прозвучал тише обычного:

— Маала.

Тишина. Даже ледяные капли, падающие с потолка, замерли в воздухе.

— Ты предлагаешь договориться с пожирательницей миров? — Кримзон усмехнулся, но в его тоне не было насмешки. Только усталость.

— Она ведь предлагала отцу и Алистеру помощь. — Руби не отводила взгляда. — В мире разума.

— Нет. — Алистер шагнул вперед. — Мы не знаем, что она хочет взамен.

— Согласна, но какие тогда альтернативы? — Эллиса недовольно нахмурилась. — Гипнос мертв. Мо исчезла. Мы сожгли все мосты, и теперь даже Содружество нам не союзник, хотя ты и заявил, что действуешь ради его блага.

Я взглянул на Арианию. Ее пальцы дрожали, будто она пыталась что-то ухватить во сне.

— Тогда делимся, — ответил я после недолгих раздумий. — Алистер, Руби и Тарканд ищут целителя. Где угодно, хоть в Прекрасную Невозможность залезьте, но достаньте того, кто сможет ее спасти. Герта, Шиито и Кримзон — выясняют, куда могли увезти Мо с фестиваля. Ты со мной.

— Куда? — Эллиса подняла бровь.

— К Понтифику. — Я поймал ее взгляд. — Так или иначе, он — главный в их шайке-лейке. Если кто-то и знает, где Мо, то это он.

— Ты не сможешь подобраться к нему после сегодняшнего, — покачал головой Шиито.

— Смогу, — отрезал я.

###

Однако вернуться в мир фестиваля и сделать хоть что-то я не успел. Аватар Кримзона, оставшийся на главной арене, передал не то, чтобы шокирующие, но очень многе меняющие новости.

Гипнос был мертв, но его смерть почти сразу перестала быть просто фактом — она превратилась в инструмент, в рычаг, который Великие Души использовали, чтобы перевернуть весь баланс сил.

Содружество обвиняли в некомпетентности, в неспособности защитить гостей фестиваля. Это был идеальный предлог — если скопление не могло обеспечить безопасность, значит оно не заслуживало самостоятельности.

На последний день фестиваля назначили «празднование» — красивую ширму, за которой скрывался акт капитуляции. Половина миров Содружества должна была перейти под управление других скоплений.

Я сжал кулаки, ощущая, как в груди разгорается холодный огонь. Мы вели свою игру, но оказались всего лишь пешками в чужой. Убийство Гипноса стало не нашей победой, а их возможностью.

Но в этом был и шанс. Если все внимание теперь будет приковано к дележу добычи, значит, бдительность врагов ослабнет. Пока они будут заняты перекраиванием границ, у нас появится пространство для маневра.

Потому план по атаке Понтифика я решил отложить до того самого «празднования», когда гегемоны будут максимально расслаблены и преисполнены чувством собственного величия.

###

Город пылал фальшивым весельем.

Перед трибуной, где выстроились гегемоны иных скоплений был установлен «почетный» пьедестал для Байгу Содружества. Катрион, Семургдалион, Воффалин стояли, глядя в толпу с очевидным неудовольствием во взглядах (ну, по крайней мере в тех взглядах, что я мог считать).

А вот победители блистали.

— Сегодня мы празднуем новую эру сотрудничества, — голос Понтифика загремел, усиленный магией.

Ложь, очевидно.

Каждое слово было ударом по Содружеству. Половина миров — отдана. Не завоевана, не проиграна в честном бою, а подарена за столом переговоров.

Толпа вокруг бубнила.

— Говорят, Кровавая Пасть сбежал после гибели Гипноса…

— А Махалис вообще не появился…

— Содружество теперь рабы других скоплений…

Шепотки, смешки. Люди, которые еще вчера дрожали при виде Байгу, теперь обсуждали их, как списанные доспехи.

На трибуне Понтифик поднял руку, и в небе вспыхнули тысячи символы миров — тех самых, что теперь принадлежали другим.

— В знак доброй воли…

Я чуть не засмеялся. Добрая воля? Это был раздел добычи.

Толпа зааплодировала. Вынужденно. А я смотрел на Понтифика.

Содружество проиграло. Но фестиваль еще не закончился.

Я сжал кулаки. Кожа на костяшках натянулась, шрамы от старых драк побелели. Всё, что нужно было сделать — шагнуть вперёд, раздвинуть эту толпу и сказать: «Вызываю тебя на бой». Просто. Чисто.

Я глубоко вдохнул.

Сейчас.

Толпа вдруг замерла. Что-то было не так.

Я инстинктивно обернулся, сканируя площадь.

Тишина. Слишком тихо. И тогда я почувствовал ЭТО.

Давление. Как будто небо опустилось на плечи. Как будто кто-то гигантский вдохнул — и вот-вот выдохнет.

Я успел подумать только одно. Это не мои планы идут наперекосяк. Это что-то большее.

И тогда вспыхнул свет.

Я даже не успел моргнуть — сияние ударило по глазам, выжигая сетчатку, и я инстинктивно прикрыл лицо рукой.

Но боль оказалась не главной проблемой.

Вокруг меня люди начали падать. Сначала один, потом десяток, потом сотни. Их тела дергались в неестественных конвульсиях, словно по ним пропускали ток.

Кожа наливалась жутким сиянием, будто под ней зажгли лампы. Эльфийка в расшитом серебром платье схватилась за горло, ее рот открылся в беззвучном крике, а из глаз хлынули потоки света.

Я шагнул назад, натыкаясь на какого-то демона. Его массивное тело уже светилось изнутри, трескаясь по швам, как перегретый котел. Энергия копилась в нем, пульсируя под кожей, готовясь к чему-то большему.

Взрыву.

Где-то слева рвануло первым. Человека разорвало на куски, но вместо крови и костей — ослепительная вспышка. Волна ударила по толпе, и еще десятки тел вспыхнули, как фитили.

Так, дерьмо.

Я окинул взглядом площадь. Гегемоны на возвышении тоже заметили неладное — Понтифик резко поднял голову, его пальцы сжали рукоять меча. Но было уже поздно.

Свет заполнил все.

Я прыгнул в духовный мир в последний момент, когда первый настоящий взрыв разорвал воздух. Даже здесь, в ином слое реальности, отголоски ударили по мне, как кувалдой.

Но это было ничто по сравнению с тем, что творилось снаружи.

Город горел. Не огнем — чистым светом, пожирающим камень, металл и плоть.

Я не успел даже закончить мысль, как следующий взрыв накрыл все. Энергия взрыва прорвалась сквозь границы, выжигая всё на своем пути. Я видел, как гегемоны вокруг — те, что не успели нырнуть за мной в духовный мир, — вспыхивали, как бумажные фонарики.

Одни рассыпались в пепел мгновенно, другие кричали, пытаясь удержать распадающиеся тела. Кожа трескалась, аура кипела, и даже те, кто выжил, теперь больше походили на изувеченные статуи, чем на владык миров.

Перед глазами плыли осколки реальности. Город — нет, то, что от него осталось — теперь напоминал раскаленную пустыню. Камни плавились, воздух дрожал от перегрева, и где-то вдалеке рушилась гора, не выдержав удара.

Я чувствовал, как духовный слой трещит подо мной, не выдерживая нагрузки. Казалось, еще пара секунд — и он схлопнется, вышвырнув меня обратно в этот ад.

Где-то рядом, сквозь хаос, мелькнула фигура в золотых доспехах, но её тут же смыло волной искаженного пространства. Духовный мир горел. Настоящий мир горел. Всё горело.

Я сжал зубы, заставляя ауру сконцентрироваться в броне. Надо перетерпеть этот свет, переждать. Подобная мощь не способна держаться долго…

Еще немного, еще чуть-чуть…

Еще…