Книга пяти колец. Том 9

Глава 10

Мир исчез. Вокруг меня была абсолютная тишина. Не та, что бывает ночью на вершине горы. Не та, что царит в храме во время медитации. Это — тишина, которая глохнет внутри тебя, как будто кровь перестала шуметь в венах. Тишина, от которой в груди разрастается что-то холодное, липкое, и ты понимаешь: ты не жив, но и не мертв. И лишь осознание, что я все еще чувствую голодных духов, говорило мне о том, что я жив.

Я стоял на поверхности, которая напоминала тонкую пленку, брошенную на бескрайнюю глубину вод. Здесь не было света, но я видел, насколько темная и глубокая вода была прямо подо мной. Там не было ни ряби, ни отражения. Абсолютная пустота, которая старается поглотить все.

Чем дольше я тут находился, тем сильнее создавалось ощущение, что я начинаю исчезать. Руки начали терять очертания. Грудь сжимает изнутри, как будто в легких не воздух, а пар. Густой, вязкий, забивающий мысли.

Место было абсолютно чуждым, и в то же время до странного знакомым. Как старое воспоминание, которое всплыло в запахе, во сне или в голосе мимо проходящего. И только потом до меня дошло, что это — зеркало. Вот только в нем показывается не внешнее, а внутреннее. Похоже, именно для этого у входа в этот проклятый город и висело зеркало Багуа. Здесь вытаскивают наружу то, что ты прятал даже от себя самого. Ох, зря вы это делаете. Кто бы вы ни были. Внутри Ву Яна находится еще более злой Ву Ян, который хочет кому-нибудь проломить башку.

Ярость, разгоревшаяся внутри, словно очистила мой разум. Я ощущал, как с каждой секундой мысли становятся все четче. Но следом я начал ощущать и все остальное. Слова, которые никогда не были сказаны. Желания, в которых себе не признавался. Вину, которую я подавил в себе. Но эта дрянь начала шевелиться именно тут, когда я должен буду сражаться не на своем поле боя. Я уже осознал, что бой здесь будет такой же дурной, как и все в этом круге. Сплошная метафизика, приправленная хорошей дозой психотерапии и прочей мути, с которой мне придется разобраться, чтобы понять, как победить местных стражей.

Если стоять и думать, то нихрена не произойдет. Сколько я себя помню, я был человеком действия, и менять свои привычки я не собираюсь даже в аду. Стоило мне сделать шаг, как из-под моих ног начал клубиться пар, который медленно стелился по воде. Он клубился до самого горизонта, если, конечно, ту белесую муть можно назвать горизонтом.

С каждым новым шагом у меня все сильнее появлялось ощущение, что вокруг меня стены. Просто я их не вижу. Как будто пространство закрывается, сжимается в кольцо, и кольцо это не из камня, не из стали — из страсти. Не той, что поэты описывают. Настоящей. Грязной, голой, когда хочешь — и не можешь остановиться. Когда жаждешь — и все, что не оно, становится серым. Когда удерживаешь — не из любви, а потому что не можешь отпустить.

Каждый новый шаг заставлял меня гореть изнутри. Я ощущал, что скоро появится страж. Сначала пришел звук. Не шаги. Не дыхание. Не голос. Звук, который не должен существовать в этом мире: как будто кто-то режет струну, натянутую между сердцем и позвоночником. Резкий, будто обрыв связи. Сразу после — тишина, в которой эхо не задерживается. Она глухая, как в утробе.

Вода трепещет. Не от ветра — здесь нет ветра. Поверхность расступается, как ткань, под чьим-то незримым взглядом. Из глубины поднимается контур — не отражение и не тело. Словно сама тьма обретает черты.

И тогда я увидел первую фигуру.

Она появляется из пара, как будто не вышла из глубин, а всегда была здесь. Просто по какой-то причине ее нельзя было разглядеть. Мозг автоматом начал оценивать моего противника. Высокий, выше меня на пару голов. Лицо скрыто маской из кости, гладкой, с вертикальным разрезом вместо глаз. Там нет зрачков — только ослепляющий и холодный свет. Его руки обнажены до локтей, и мне прекрасно видно, как под его белесой, как у трупа, кожей перекатываются тугие комки мышц. А еще он двигается слишком быстро. Он идет, не касаясь воды. Под ногами — не волны, а круги, идеально ровные, будто его присутствие само по себе выжигает след в реальности. И я чувствую его имя, оно возникло где-то внизу моего живота. Его зовут Желание.

Тот, кто тянет к себе. Тот, чья суть — притяжение. В нем нет любви. Только голод. Красота без тепла. Взгляд без сочувствия. Вся суть страсти, что выжгла тысячи сердец и уничтожит еще больше.

Стоило мне моргнуть, как появляется еще одна фигура. Она медленно поднимается прямо из воды. Словно в каком-то хорроре. Лицо — почти идеальная копия моего. Им еще не надоело воровать мое обличье? Скольких призраков-двойников еще мне надо уничтожить? Или, как говорится в разных трактатах, ад внутри тебя, а все эти выродки — лишь отражение моего личного ада? К демонам!

У этой копии не было ни капли жизни в глазах. Слишком большие зрачки, внутри которых крутится отражение меня самого, но искаженное, словно я смотрю на себя через бесконечную серию разбитых зеркал. Он не двигается. Просто стоит. И каждое мое движение он повторяет с мизерной задержкой, будто насмешка. И его имя известно всем — Зависть.

Он — проверка на прочность моего «я». Он не хочет иметь. Он хочет, чтобы у других не было. Он питается сравнением. Он тот голос внутри, который шепчет: почему не ты, почему не тебе, почему не сейчас?

Два стража из трех разом. Какая удача, но я понимал, что их не может быть два. Либо один, либо три. Другого не дано.

И третий появился. Не сразу. Вначале него пришел холод. Он превратил пар в туман, а воду в лед. И только когда вода начала окончательно замерзать под ногами, когда дыхание стало превращаться в пар, а пальцы неметь, я его почувствовал. Он медленно вышел из темноты, как тень, которая вдруг обрела форму. Обнаженный, худой до аскезы, с лицом, которое не выражает ничего. Ни боли. Ни радости. Ни сомнения. Только пустота. И его имя было Отказ.

Последний из троих. Тот, кто отвернулся от мира. Кто сжег чувства, чтобы не страдать. Он — финал пути страсти. Пепел после пожара. Безразличие, возведенное в культ.

Я начал смеяться. Ведь эти трое есть одно, просто разные агрегатные состояния воды.

Пар. Вода. Лед.

Желание. Зависть. Отказ.

Начало, путь и конец.

Они не нападали, всего лишь смотрели на меня. Но я чувствовал, что бой уже начался…

— Ву Ян, — сказало Желание. Голос этого Стража был теплым, почти чарующим, с переливами, как у музыки, что звучит в мечтах перед пробуждением. — Ты искал силу, не так ли? Хотел быть достойным. Хотел, чтобы мир видел тебя. Ощутил твое пламя, твою уникальность, твою необходимость. Я — та рука, что ведет. Я — шаг, с которого все начинается. Смотри на меня и признай: ты жаждал быть.

Когда он говорил, слова вились, как шелк, искажая реальность вокруг. Лед на воде начал таять. Запах воска и ладана заполнил воздух. От его босых ног в воду протянулась нить — алого света, как вытянутая жила сердца. Она дрожала, словно в ней билось что-то живое.

— Тьфу. — Второй заговорил резко, глухо, будто сквозь завязанный рот. Его голос звучал, как хрип умирающего. — Хотел быть, да. Но не один. Хотел быть выше. Лучше. Особым. Только не потому, что ты есть. А потому, что другие — нет.

Его лицо искажалось с каждой фразой, сливаясь с чертами, которые Ян видел когда-то — друзей, врагов, учителей. Мимолетные, болезненные отражения. — Я — та дрожь, что следует за взглядом. Я — сравнение, что точит. Я — голос, шепчущий: «Они не заслужили».

И когда он замолчал, от его груди, черной, как запекшаяся смола, в сторону Первого потянулась цепь. Звенящая, тугая, из звеньев, вырезанных словно из кривых зеркал. Они соединились. Алую жилу и черную цепь встретились, и от соприкосновения пошел жар.

— Суета. — Третий говорил тихо. Как ветер в заброшенном храме. Не голос — тень от звука. — Все это — суета. Желание жжет, Зависть гложет. Ты ешь себя и называешь это жизнью. Я — избавление. Я — тишина. Я — отказ.

Он не двигался. Но земля под ним покрылась инеем. С волос свисали сосульки. Каждый его вдох превращался в снежную пыль, оседающую на плечах Ян. — Откажись, Ян. Пока еще не поздно. Перестань.

И от его груди в сторону Зависти протянулась третья нить — не цепь, не жила. Просто обрывок мертвого света. Серый, тусклый, как зола, переливающаяся в сумерках.

Трое, что есть один.

Желание — что дает импульс.

Зависть — что искажает его.

Отказ — что завершает цикл.

Они все не нападали, а ждали моего действия. И я его дал.

Рывок вперед — и туман вокруг сгустился, превращая все это в импровизированную арену. Я чувствовал, как вода под ногами начинает вибрировать, будто вся гладь этого проклятого круга превратилась в натянутую струну, готовую сорваться. Три силуэта не двигались — но все вокруг них уже кричало о надвигающемся хаосе. Воздух сгустился, стал вязким, как старое масло. Шаг — и можно утонуть не в воде, а в собственной решимости.

И первым мне навстречу ринулся Желание. Его движение было неуловимым, как у закаленного мастера. Ни единого лишнего жеста, ни звука. Скользящий шаг — и он уже рядом, слишком близко, и я попросту не успеваю. В глазах его плескались амбиции, в руках — пустота, но именно этой пустотой он бил.

Удар пришелся мне в грудь — не кулаком, не ногой. Это была мысль, воплощенная в импульс. Уверенность, что я слаб. Что я не готов. Сердце пропустило удар. Ребра свело. Я сделал полушаг назад и перешел в низкую стойку, левую руку вытянул вперед, правая — у паха, ладонь вверх. Дыхание сжалось. Центр тяжести — ниже.

Ответом мне был шквал быстрых, прямых ударов. Вот только я уже поймал его ритм, и моя защита очень быстро превратилась в атаку. Он уворачивался, не пятясь — ввинчивался между моими ударами, каждый раз оставляя на коже фантомы не касания, а желания коснуться. Он бил не по телу — он бил по намерениям.

— Ты не хочешь победить, — шептал он, скользя по касательной. — Ты хочешь, чтобы тебя признали победителем. Это не одно и то же.

Я зарычал и ударил правой ногой с проносом — таким ударом, наполненным энергией воды, можно было бы перебить бетонный столб. Он поднырнул под удар, ткнул два пальца мне под сердце — и отступил. На груди остался след — не синяк, не ссадина, а пульсирующее клеймо — знак вожделения силы. От него исходило жуткое довольство, но, несмотря на то что я пропустил этот удар, я был доволен. В его технике хватало слабых мест.

Желание сместился, а его место занял Зависть. Он просто шагнул вперед — и тут же удар. Простая, грубая техника, но от этого не менее эффективная. Удары сыпались постоянно. Первый кулак летел в печень, а второй уже в висок. Это напоминало стиль ребят из фавел. Грубо, прямолинейно и очень жестоко.

Я сумел уйти от каждого из этих ударов. И ответил серией своих. Хочешь грубости? Легко.

Правый кулак летит в лицо. Левый локоть рубит, как меч, чтобы тут же вернуться назад и задать инерцию для проламывающего удара коленом.

Скрут. Выдох — и пошел в разворот с локтем. Попал. Неважно куда. Главное — вернул ему привет. Он не остановился, продолжая атаковать. Он бил, будто хотел вбить в меня гвоздь: почему ты, а не я? почему у тебя, а не у меня?

Он был намного слабее моего первого противника, возможно, потому что я не любил завидовать. Я просто шел и делал.

Когда я отбросил его в сторону, воздух заискрился. Между ним и Желанием звенела цепь — теперь пульсирующая. Каждое их движение отдавало волной в третьего.

Отказ не шевелился. Но стоило мне сделать шаг — он взмахнул рукой.

И все прекратилось. Даже пульс в моих венах.

— Не смей, — прошептал он. — Здесь конец. Здесь тишина. Здесь никто не нужен. Даже ты.

— Иди ко мне, выродок. — Я улыбался, глядя на этого аскета. Отказ силен, но не против меня. Ворон не отказывается. Ворон контролирует.

Я улыбался, надвигаясь на него, и он отступил. Я почувствовал его страх, и этот запах сделал меня сильнее. Он еще не понял, что уже проиграл.

Плевать, что кровь капает из носа, а капилляры в глазах полопались. Главное — я сделал, переломил его власть.

— Вы все — лишь жалкие пародии на меня. Мое имя — Ву Ян, чемпион великого клана Воронов, и тот, кто стоит у меня на дороге, — умрет. Убирайтесь с пути или примите свою судьбу.

Я смотрел на Отказ.

— Ты не видишь шанс на победу, ты не чувствуешь наслаждение боем. Ты абсолютно пассивен. Нам с тобой не по пути. — Каждое слово было подобно выстрелу из дробовика. Я чувствовал, как его аура истончается. Простым поединком все не закончится.

— Ты мечтаешь не о собственном величии, а лишь о том, чтобы у других этого не было. Но я не ты, я иду за тем, что мне надо, и это моя суть. Воля чемпиона сильнее зависти. Я вырвал клановый алтарь, когда у меня не было шансов, и ты бы мне помог. Убирайся. — Моя вера и воля были подобны тарану, ломающему городские ворота.

— А как же я? — Стоило его спутникам стать слабее, как Желание поглотил их силы. — Ты же такой же, как и я.

— Почти такой же. В отличие от тебя, у меня есть цель и самое главное — контроль. — Ответом мне был лишь смех. Желание шагнуло вперед, вставая в свою боевую стойку, вот только я не собирался в это играть.

— Ты так жаждешь побед, силы, пройти этот круг. И каждое твое желание делает меня сильнее. — Я чувствовал, как он улыбается под этой дурацкой маской.

— Ты еще не понял? — Я смотрел прямо в его жуткие глаза. — Всегда будут те, кто желает больше меня. Поэтому пора тебе встретиться с теми, кто жаждет еще сильнее.

Я смеялся, словно демон, наблюдая, как голодные духи пожирают моих искаженных двойников. Круг Воды научил меня главному: эмоции и страсть — это важно, но еще важнее цель и контроль.

Глубоко вздохнув воздух, я почувствовал в нем пепел. Меня ждал круг Огня, где мне придется справиться с моим самым главным пороком — гневом…