Книга пяти колец. Том 9

Глава 12

Они молча стояли и смотрели на меня, а я ощущал их силу и мощь. Такую разную и такую похожую. Но хуже всего было, то что я ощущал с каждым из них родство и они чувствовали это по отношению ко мне. Для них я был ключом к победе, той самой соломинкой, что переломит хребет верблюду и дарует им безграничную власть над кругом огня. Вот только я не хочу тут править, я хочу пройти его насквозь.

Молчаливая тишина была громче тревожного набата. Воздух стал настолько густым, что для дыхания приходилось прикладывать усилия. Стало душно, как перед надвигающейся грозой. Я ощущал как капли пота медленно скатываются по моим вискам, а эти трое стояли и смотрели на меня.

Три стража.

Три стороны света.

Три бездны ярости.

Само их присутствие давило на меня заставляя пробудиться моей внутренней сути, которая скрывалась за маской воспитания, правил и законов. Темное пламя, что было родственным этим созданиям опалило мою душу и имя ему было ярость.

И в пламя этой ярости, что всегда жило во мне очистило мой взгляд от всех иллюзий и я увидел стражей такими какие они есть на самом деле. От каждого из них тянулись невидимые жгуты силы прямо в мое ядро. Каждый из них был частью меня ставшей независимой силой и теперь мне предстоит понять как мне пройти этот круг.

В центре моего сознания взорвалась яркая вспышка. Я ощущал суть каждого из них. Они транслировали мне свою сущность, чтобы я осознал и присоединился к одному из них. Стал их генералом, который поведет войска к окончательной и бесповоротной победе. Каждый посылал мне видения своей сути и силы.

Страж Востока имя которому Разрушение. Его багровые очи, как раскаленные угли в лике обугленной скалы, прожигали меня насквозь. Доспех из сгоревших черепов скрежетал при малейшем движении, черное золото скрепляло их в жуткую мозаику страданий и боли. Я знал как зовут его жуткий двуручный клинок — Черный Дракон Раздора. Это было не просто оружие, это было частью его сути воплощенное его волей.

По лезвию, окованному железными письменами, ползли тени. Они шептали и этот шепот звучал не словами или посылами. Это были взрывы пороховых ракет, горными лавинами с треском ломающие кости солдат врага. Это было жуткое шипение огнеметных машин сжигающих до тла вражеские полки.

Шепот впивался в виски, бил молотом по наковальне черепа, и в ответ глухо отзывалась моя собственная, сокрытая сила. Сила, что звала меня сносить врата цитаделей, ломать хребты тиранам. Разрушать… Освобождать через уничтожение… Стать острием очищения через боль… Я слышал эту песнь войны и часть моей души была готова присоединиться к этому жестокому походу.

Страж Запада, Месть. Его костяная броня, выточенная из ребер и черепов, дышала холодом могилы. Знаки жертвоприношений — капли застывшей крови, выжженные клейма — пульсировали тусклым багрянцем. Он не двигался. Замер. Два тяжелых солдатских дао в его руках были продолжением этой ледяной стати, острием вечности, нацеленным в мое сердце. Его взгляд — узкий, как лезвие, лишенный белого, лишь две черные бездны — видел сквозь. Видел старые шрамы на душе, лица павших, предательство, что жгло как кислота. Точность его ненависти была математична. Каждый его незримый шаг отмерял такт моего собственного, давно выношенного гнева. Око за око… Зуб за зуб… Весы, где на чаше — твоя боль, на другой — их гибель… Жажда возмездия, холодная и острая, как его дао, зашевелилась в глубине, шепча имена. Он показывал мне картины как я убиваю Аллигатора, как мщу своим врагам. Его мощь звала меня отомстить за всех тех кто не мог отомстить за себя сам. Месть во имя справедливости….

Страж Юга, Безумие. Он вибрировал в воздухе, как мираж над раскаленными песками. Многоглазая маска — паутина из сотни зрачков, каждый — иной: одни сузились в безумной догадке, другие вращались бешено, третьи плакали кровавой смолой. Он был слеп и всевидящ. Его одеяния — клубящиеся сумерки, пробиваемые вспышками инфернального пламени и провалами чистой тьмы. Оружия не было, ибо он сам был оружием.

Его мощь была во всем. В искрах, выжигающих узоры на камне, в тенях, лижущих мои пятки с обещанием бездны, в хаотичном гуле, рвущемся из самой ткани реальности. Он пел беззвучную песню распада, и она находила отзвук в той трещине, что шла через мое сознание с тех пор, как я заглянул в Бездну. Сбросить оковы разума… Плыть по реке Хаоса… Видеть истину в бреду… Стать пламенем, что сжигает сам себя? Искра безумия, крошечная и чудовищная, замигала, маня освобождением от боли — через потерю себя. Стать истинным владыкой чей танец смерти освобождает всех и любой кто посмеет меня остановить должен быть уничтожен.

— Сделай выбор! Стань частью силы и правь вечно! — Три голоса, три силы ударили в меня одновременно, каждый из них пытался повлиять на меня. Сделать так, чтобы я выбрал именно его сторону.

Восток ревел как горный обвал, его клич звучал как звон стали об сталь. Он звал меня с собой и целью его было — Разрушение!

В голосе запада было слышно шипение точильного камня о затачиваемый клинок. Тихий стук падающей головы врага по земле и целью его была — Месть!

Хохот юга отдавал безумием силы, в нем сплелись древние мантры и стоны тысяч умирающих, хаос горящих городов и тишина вырезанных храмов. Его целью была — Свобода!

Им было мало этих слов и каждый пытался поместить в мое сознание свой образ мощи и победы.

Я — титан, шагающий по руинам империй. Мой клинок — гром, сносящий горы. Моя воля — ураган, очищающий землю дотла. Сила! Абсолютная, не знающая преград. Стать Генералом Пустоты, в чьем следе лишь пепел и ветер. Так видел нашу силу Восток.

Я — тень в переулке ночного города, точный удар дао в горло предателя. Я — судья без лица, весы которого неумолимы. Справедливость, выкованная из холода и ненависти. Стать Невидимым Палачом, чье имя — ужас для виновных. К этому призывал меня Запад.

Я — пламя, танцующее на краю мира. Реальность — гибкое стекло, я ломаю его узоры. Я вижу музыку цвета, слышу шепот камней. Боль растворяется в калейдоскопе безумных откровений. Стать Вечным Пламенем Хаоса, пожирающим правила и смыслы. Юг не звал, он говорил, что я и есть он.

С каждой секундой их давление нарастало. Кости стонали будто на меня обрушилась бетонная плита. Земля под ногами теряла твердость, превращаясь в зыбучий песок Ада. Они чувствовали родственные искры во мне! Чувствовали и требовали — предать одну из них, возвысив другую. Стать Чемпионом. Генералом их бесконечной, пожирающей себя войны. Присоединиться к одному из углов этого проклятого треугольника силы.

— Выбрать? — мысль прорвалась сквозь гул, хриплая, как воронье карканье. Голос мой сорвался в тишине, став реальным звуком в этом кошмаре:

— Вы предлагаете мне стать еще одним винтиком в вашей мельнице, что перемалывает души? Еще одним генералом в вашей бесконечной, бессмысленной бойне?

Воздух содрогнулся. От Разрушения пахнуло гарью и гневом. Месть замер еще неподвижне, его дао чуть дрогнули. Безумие захихикало сотней голосов в моей голове.

— СИЛА! — грохнуло с Востока, обжигая легкие.

— СПРАВЕДЛИВОСТЬ! — прошипело с Запада, леденя кровь.

— СВОБОДА! — завизжало с Юга, сводя с ума.

— Сила? — я плюнул кровью на трещащую землю. — Сила, что лишь рушит, не созидая? Справедливость, что лишь карает, не исцеляя? Свобода, что лишь бежит от себя в безумии? — Я впился взглядом в багровые угли Разрушения, в черные бездны Мести, в безумный калейдоскоп Безумия.

— Это не сила. Не справедливость. Не свобода. Это — тупик. Вечный круг Ада, где вы — и палачи, и жертвы, и тюремщики! — Тишина стала звенящей. Давление достигло пика, грозя раздавить череп, расплющить душу. Они ждали. Ждали слома. Ждали выбора. Ждали, чтобы вплести еще одну нить страдания в свою бесконечную ткань.

Но в этой немой пытке, под грузом трех бездн, среди клокочущих родственных искр, родилось не смирение, а ясность. Острая, как клинок, холодная, как взгляд Мести. Я не был чист. Я нес в себе и разрушительную мощь, и жажду возмездия, и трещину безумия. Но они были моими. Моими демонами, моими драконами. Не их рабами.

— ВЫБИРАЙ! СЕЙЧАС! — проскрежетал тройной приказ, вбивая в сознание колья боли.

Я медленно, превозмогая нечеловеческую тяжесть, выпрямился во весь рост. Не перед одним из них. Перед всеми тремя. И в моей памяти зазвучал древний гимн воронов. Я хорошо помню его мощь. Страсть дает нам силу, но лишь контроль позволяет победить. Пусть сейчас я не могу найти решение, но оно есть и в этом я абсолютно уверен. Я чемпион великого клана Воронов и мой путь это путь контроля, а не один из них не знает ничего о контроле. Они не достойны того, чтобы я был их генералом. Но прямо сейчас мне их не победить, тем более один против троих.

Мысли носились в моей голове со скоростью света. Присоединиться к одному, а потом предать? Идея конечно интересная, но Запад почует обман. Он мститель, который знает, что люди предают когда им выгодно. Позволить им сражаться, а потом напасть в самом конце, чтобы победить. Этого мне не даст Юг, его безумие видит подобные ходы. Нужно придумать что-то принципиально другое, но что?

— Мне нужно время! Мне нужно осознать каждого из вас прежде чем сделать выбор! — Я ощутил их гнев и разочарование. Каждый из них верил, что он есть истина, вот только меня эта истина абсолютно не устраивала.

— Решай быстрее! — Тройной удар по моим многострадальным мозгам чуть не бросил меня на колени, но я сумел удержаться пусть и с трудом.

— Вы сражаетесь вечность и будете сражаться вечность, пока не произойдет перелом. Я ваш ключ к победе.

— Решай! — Они вновь ударили по мне своей мощью, но в этот раз я чувствовал их неуверенность.

— Мне нужно четыре цикла войны, чтобы сделать свой выбор. И свободный проход в ставку каждого из вас. — Они молча стояли словно мысленно советуясь друг с другом, а потом так же разом ответили.

— Через четыре цикла ты должен сделать выбор! Принять сторону одного из нас! — Четыре. В Нефритовой империи это несчастливое число. Число смерти. Я улыбнулся уголком рта вспоминая свой порядковый номер в Академии Льва. Три четверки, тройная смерть. И вот теперь я в Аду веду разговоры с адскими владыками, которые хотят моего решения. В голове начал вырисовываться план как мне сохранить себя и пройти этот круг.

— Да будет так. Через четыре цикла я вновь встречусь с вами и сделаю свой выбор…

Чтобы мой план сработал, мне придется по очереди встретиться с каждым из этих монстров. Почувствовать их силу и найти слабость. Они отражения моего гнева, но гнев не совершенен, он всегда имеет изъян и именно поэтому его пламя обжигает того кто его испытывает почти так же как того на кого это пламя направлено.

Я шел на восток, чтобы узнать его владыку, понять его суть. С моей точки зрения он из этой троицы был самым простым, но при этом один из самых опасных.

Чем дольше я шел к его ставке, тем сильнее ощущал как дует ветер, что идет с востока. Он не освежал, лишь сушил кожу неся с собой пепел сожженных дотла земель.

Холмистая равнина была полна остовов сторожевых башен, что смотрелись как остатки гнилых зубов во рту нищего старика. Я прижался спиной к шершавому камню остатков сторожевой башни. Ее стены, почерневшие от древнего огня, стремились в небо. Это было не укрытие, скорее, последняя точка опоры перед пропастью.

Ведь стоит мне спуститься и я окажусь на выжженной равнине, где как гнойник на высохшей коже, бушевала армия Востока. После разговоров со стражами я знал их название — Мародеры Гнева.

Люди потерявшие все и желающие только одного — разрушать все на своем пути. Здесь были только люди. И в этом был самый страшный ужас. Не демоны, не порождения тьмы. Обычные люди, но искаженные, вывернутые наизнанку одной-единственной эмоцией — яростью, что пожирала их изнутри, как червь спелое яблоко. Глубоко вздохнув я сделал шаг вперед, к этим безумцам.

Чем ближе я подходил, тем лучше мне было видно кто они такие. Они не строились в ряды. Не ковали оружие. Они готовились к новому циклу и это подготовка выглядела как изощренная пародия на тренировки имперских легионеров. Это был своеобразный ритуал. Ритуал полнейшего безумия.

Прямо под холмом сцепились несколько пар, вернее, клубков дерущихся тел. Это были не поединки, а какая–то дикая, животная резня. Двое на одного, трое на одного — неважно. Цель? Снести, сломать, растоптать.

Я видел, как здоровенный детина с лицом, залитым кровью из разбитого носа, тупо бил кулаком в грудь упавшему юнцу. Тот уже не двигался, хруст костей был слышен даже сквозь общий гул. А детина бил, бил, пока сам не рухнул рядом, захлебываясь хриплым смехом. Рядом женщина с безумными, выпученными глазами грызла плечо противнику, пока ее противник душил ее собственными волосами.

Чуть дальше стояли грубые столбы с привязанными к ним мешками, обряженными в лохмотья. Карикатуры на врагов. К ним бросались с диким ревом. Не атаковали — стирали с лица земли. Рубили тупыми топорами, пока от мешка не оставалась пыль. Рвали голыми руками. Один парень, тощий как жердь, с истерическим визгом долбил головой в набитый соломой живот «противника», пока его собственный лоб не превратился в кровавое месиво. Он упал, судорожно хватая ртом воздух, а на его место тут же встал следующий, с таким же бессмысленным остервенением.

По краям лагеря… там было хуже всего.Там безумие правило в полной мере. Там они терзали себя. Мужчина средних лет, с перекошенным лицом, методично бил себя кулаком в грудь, выкрикивая хриплое: «Огонь! Огонь!» — пока изо рта у него не хлынула алая пена. Рядом с ним юнец, с абсолютно пустым взглядом, медленно, почти нежно, водил зазубренным ножом по предплечью, наблюдая, как кровь стекает на иссохшую землю. Третий просто стоял, запрокинув голову, и орал что-то невнятное. Один непрерывный, раздирающий глотку вопль, в котором была вся боль мира, вывернутая наружу и превращенная в топливо для ненависти.

Великое Небо! Этот звук! Не крики командиров, не боевые кличи. Сплошная, густая какофония рева, хриплого смеха, лязга железа о камень, глухих ударов по плоти, предсмертных хрипов, бессвязного бормотания. Он давил на барабанные перепонки, заполнял череп, бился в висках.

А запах! Пот, кровь — свежая и старая, неубранное дерьмо людей и животных, гарь от костров, на которых жарили бог знает что, и сладковато-тошнотворный дух гниющих ран. Воздух дрожал. Не от жары — солнца не было видно за желтой пеленой, — а от тысяч сжатых в кулак нервов, тысяч сердец, колотящихся в аритмии безумия.

Это была ярость. Чистая, неразбавленная, самодовлеющая. И это было не средство, не путь к победе. О нет, это была конечная точка.

Они не готовились завоевывать. Они готовились излиться. Как лава. Как чума. Уничтожить все, что попадется, включая себя. Разрушение ради катарсиса в боли и крови.

Моя рука непроизвольно сжалась в кулак. Я почувствовал, как подкатывает тошнота омерзения. Сердце колотилось, как пойманная птица, подчиняясь дикому ритму внизу. Инстинкт кричал: Беги! Спрячься! Исчезни!

Но взгляд мой, скользя по этому аду, нашел точку покоя. На дальнем краю, на черном зубце скалы, возвышавшемся над кипящим человеческим котлом, стояла фигура. Неподвижная. Темная. Она не участвовала в этом безумии. Не направляла его криками или жестами. Она просто… была. Наблюдала. Холодный, безжизненный полюс в этом урагане ярости. Страж Востока и мой путь лежал к нему……