Книга пяти колец. Том 9

Глава 9

Стоило мне шагнуть вперед как мир в очередной раз изменился. Город словно смыло волной. Исчезли все звуки. Краски поблекли и передо мной вновь появилось озерная гладь. Не та что была на пути в этот проклятый город. Нет.

Тут было нечто совершенно иное. Что-то больше напоминающее застывшую каплю смолы с мошкой внутри. И этой мошкой был я.

В этой мертвой, неподвижной воде отражалось небо — или то, что должно было быть небом. Беззвездное, безлунное и совершенно пустое.

Я наклонился, чтобы коснуться поверхности — и отпрянул. Мое отражение не повторило движения.

Оно застыло, глядя на меня снизу вверх. Те же черты, тот же облик с резкими чертами лица, но вот глаза… Они были пусты. Гладкие, как отполированные камни, без зрачков, без блеска. Без огня. Такие же как у людей в городе или у стражей с фрески.

— Нравится? — спросило отражение.

Голос был моим — но словно бы пропущенным сквозь толщу воды. Глухим, лишенным тембра.

Я стиснул зубы, чтобы не впечатать кулак в знакомое лицо. Ненавижу такие игры. И почему все эти духи так любят красть облик человека? Глубокий вдох, а следом медленный выдох, через нос позволили мне успокоиться и вместо ответа я задал свой вопрос:

— Что это за место?

Отражение улыбнулось. Не той оскаленной ухмылкой, к которой я привык. А чем-то… спокойным. Умиротворенным.

— Дом, — ответило оно. — Твой дом.

Вода передо мной дрогнула — и вдруг озеро расширилось, превратившись в бескрайнюю зеркальную равнину. Я стоял посреди нее, окруженный собственной бесчисленной чередой отражений. Они смотрели на меня с разных сторон — не только спереди, но и сбоку, сзади, сверху. Одни — точные копии. Другие — чуть иные. Там был я в доспехах легионера. В красном халате со знаками чиновника высшего ранга Нефритовой империи. Покрытым кровью беглецом с затравленным взглядом. Я с седыми висками и шрамом через оба глаза. Я с пустыми руками и сгорбленной спиной.

Здесь были мириады меня, что прожили иную жизнь.

— Здесь нет боли, — сказало первое отражение. Его голос теперь звучал уже не только из воды — он вибрировал у меня в костях. — Здесь нет поражений. Здесь ты не должен ни сражаться, ни голодать, ни служить чьей-то марионеткой. Тебе нужно лишь остаться, здесь, с нами.

Я хрипло засмеялся над таким предложением.

— И что, просто стоять и смотреть в воду вечность?

— Смотреть? — Отражение покачало головой. — Нет. Отпустить прошлое. Забыть. Перестать страдать.

И тогда я почувствовал… легкость.

Словно камень, который я тащил в груди всю жизнь, начал растворяться. Гнев, ярость, даже та самая жгучая страсть, что вела меня сквозь круги — все это становилось тусклым, далеким. Как воспоминание о сне.

Я поднял руку — и увидел, что пальцы начали просвечивать.

— Ты становишься частью воды, — прошептали мои отражения хором. — Частью покоя.

Их голоса сливались в один — тихий, убаюкивающий. Я закрыл глаза. И тогда в тишине раздался звук. Тонкий, как трещина на стекле.

Я открыл глаза — и увидел. Среди всех этих идеальных, спокойных версий меня — одно отражение было… другим.

Оно стояло чуть в стороне, сгорбившись, с безумной усмешкой. Его глаза горели, а кулаки разбиты в кровь.

Я знал этот безумный взгляд. Мой взгляд.

— Эй, труп, — сказало оно мне, и это был мой настоящий голос. Хриплый, злой, живой. — Ты действительно купился на эту дешевую мишуру?

Отражение в пустых глазах дрогнуло. Я почувствовал, как что-то сжимается в груди. Как мой внутренний огонь начинает разгораться под слоем набежавшей воды.

Еще одна трещина.

На этот раз — на зеркальной поверхности под ногами. Отражение-без-глаз наклонилось ко мне, и его лицо вдруг исказилось.

— Останься, — оно уже не просило. Оно приказывало.

Но теперь я видел. Это не я. Это то, чем они хотят меня сделать.

Я глубоко вдохнул — и оскалился.

— Да пошел ты. — Рыкнул я ему в лицо и шагнул вперед — прямо сквозь отражение.

Зеркало разбилось, а я упал в черную, бездонную воду. Но на этот раз я не боялся утонуть. Со мной было знание, которое я получил сломав отражение. Чтобы пройти испытание водой нельзя избегать темных глубин.

Я погружался в водную пучину все глубже и глубже, но вода не мешала мне дышать. Темнота сомкнулась надо мной, но я не чувствовал ни удара, ни холода — только тягучую, беззвучную пустоту, будто мир перестал существовать. А потом сверху начал литься свет, словно зенитное солнце светило через толщу воды.

Оглянувшись, я осознал, что стою на широких каменных плитах, ведущих вверх, к черной пагоде, чьи загнутые когтями крыши впивались в белесое небо. Вокруг не было ни стен, ни города — только бесконечная водная гладь, мертвая и неподвижная. И посреди этого — я.

И снова я, только уже другой.

Он стоял на ступенях выше, спиной ко мне, в точности повторяя мою позу: плечи чуть ссутулены, руки сжаты в кулаки, будто готов к удару. Но если я дышал резко, с хрипом, то его спина не шевелилась вовсе.

— Наконец-то, — сказал он.

Голос был моим. Точнее почти моим. В нем не было той хрипотцы, что появляется после того как тебе десятки раз ломают, а потом чинят нос. В нем не было веселой злости, что всегда сопровождает меня. Не было внутренней страсти и огня.

Он обернулся.

Я увидел свое лицо — но не настоящее. То, каким оно могло бы быть, если бы я не прожил каждую свою рану. Чистая кожа без шрамов, спокойные глаза без тени безумия, ровные пальцы без костных мозолей. Он выглядел так, будто никогда не дрался, не сражался ставя все на кон и не терял ничего важного.

— Ты долго будешь стоять? — спросил двойник.

Я не ответил. Вместо этого окинул взглядом его одежду — простой темный халат без следов грязи или крови. Ничего лишнего. Ничего моего. И самое главное у него не было мона великого клана Воронов. Он не был вороном, а значит не был мной.

— И куда ты меня притащил? — фыркнул я смещая опорную ногу, чтобы в любой момент можно было прыгнуть и вбить свое колено в это лощеное лицо.

— Там, где ты наконец перестанешь страдать. — Как же вы меня задрали со своей тухлой историей, про мир, покой и отсутствие страдания.

Он сделал шаг вниз, и я невольно шагнул назад становясь в защитную стойку. Но двойник не атаковал. Он лишь протянул руку — открытую, безоружную.

— Посмотри вокруг. Здесь нет ни врагов, ни боли. Здесь не нужно ни сражаться, ни доказывать. Ты устал. Останься.

Я рассмеялся ему прямо в лицо.

— И что, просто стоять и гнить в этой дыре?

— Гнить? — Двойник улыбнулся, и это было жутко — потому что я так не улыбался. Никогда. — Здесь нет смерти. Здесь нет времени. Ты будешь… целым.

Он снова шагнул ко мне, и теперь я почувствовал — от него веяло холодом. Не морозным, а тем, что бывает в глубине озер: безжизненным, давящим.

— Ты лжешь, — я оскалился. — Ты не я.

— Я — лучшая версия тебя. — Куда деваться это считает себя лучшим, но в моем мире есть лишь один способ это доказать. Мои губы искривились в усмешке.

— Лучшая? — Я покачал головой. — Ты просто пустое место. — Я плюнул ему под ноги показывая свое презрение. Тот кто не готов сражаться за свои убеждения, будет прислуживать тем кто готов.

Двойник вздохнул — и вдруг его лицо дрогнуло. На миг я увидел… трещину. Будто маска из тонкого фарфора дала скол.

— Ты действительно так любишь свою боль? — прошептал он. — Эти шрамы, эту ярость, этот вечную жажду битвы? Ты думаешь, они делают тебя сильным?

Я не ответил. Вместо этого сжал кулаки — и тут же увидел, как его руки повторяют мое движение.

— Ты не можешь драться со мной, — сказал двойник. — Я — это ты.

— Нет.

Я рванулся вперед — и ударил.

Мой кулак провалился сквозь него, как сквозь воду. Двойник даже не дрогнул.

— Видишь? — Он покачал головой. — Ты не можешь убить то, что уже мертво.

Я отступил, чувствуя, как что-то сжимается у меня в груди. Меня захлестнула волна веселой злости. Хотелось вбить свои локти в его лицо, но я все же сдержался помня о контроле.

— Тогда зачем ты здесь?

— Чтобы дать тебе выбор. — Он развел руки, указывая на бескрайнюю водную гладь. — Останься. Или…

— Или что?

— Или признай, что я — часть тебя.

Я замер.

Вода вокруг нас вдруг зашевелилась. На ее поверхности начали проявляться отражения — но не моего лица. Сцены, в которых правда мешалась с ложью. А прошлое с тем что еще не случилось или не могло случиться.

Я закрыл глаза. Глубокий вдох и медленный выдох. Открыв глаза я посмотрел ему прямо в глаза.

— Это не я.

— Это ты, — прошептал двойник. Его голос теперь звучал прямо у меня в голове. — Ты носишь это в себе, как камень. Но здесь… здесь ты можешь оставить это.

Я открыл глаза — и увидел, что мои руки светлеют. Становятся прозрачными.

— Да, — сказал двойник. — Стань водой.

И тогда я понял. Это не испытание силы. Это испытание воли.

Я посмотрел на свое почти исчезнувшее отражение в воде — и оскалился. Они решили проверить волю истинного чемпиона? Глупцы. Острые как бритва клыки вспороли внутреннюю часть губы наполняя мой рот соленой кровью.

— Иди к демонам.

И плюнул ему прямо в лицо.

Слюна смешанная с кровью ударила в зеркальную гладь, а потом повинуясь моему приказу взорвалась. Поверхность тут же покрылась множеством мелких трещин.

Двойник вскрикнул — впервые заговорив не моим голосом, а как-то по другому. Его голос стал больше похож на змеиное шипение.

— Ты… не можешь…

— Плевать. Я могу, — я шагнул к нему, чувствуя, как огонь в груди снова разгорается. — Потому что я — это не только шрамы. Я чемпиона великого клана Воронов, а ты сдохнешь, если не подчинишься!

Я схватил двойника за горло. На этот раз мои пальцы не прошли сквозь него.

— Ты — моя тень, — прорычал я ему прямо в лицо. — Но я тот бушующий пожар, который ее отбрасывает.

Мои пальцы наполненные энергией воды сжались как кузнечные клещи. И этот слабак рассыпался, как мокрый песок.

А я сделал новый шаг приближающий меня к этой гребанной пагоде, где меня ждал Страж.

Дорога сама собой начала идти вверх, словно ведя меня из океанских глубин к поверхности. Шаг и я ступпаю на первую ступеньку каменной лестницы, что внезапно появилась передо мной, без границы между гладью воды и первым камнем. Просто — следующий шаг, и ноги уже чувствуют под подошвой холодную, отполированную плиту. Серую, с впаянными в тело камня обломками костей, не выцветшими пятнами крови и выгравированными знаками, язык которых я не знал, но понимал. Это были имена.

Каждая ступень — мертвый шаг. След тех, кто поднимался прежде. И каждый из них остался здесь. И если я облажаюсь, то на этих ступенях будет написано Ву Ян. Да пошли вы! Я дойду!

Лестница не имела перил, не имела границ. Вокруг — бесконечное водное ничто. Над головой — тошнотворное, молочное небо. Пагода стояла на самой вершине, черная, изломанная, будто изгрызенная у неба чьими-то жуткими клыками. Три уровня, семь загнутых крыш, каждая — как открытая пасть жуткого демона. Но сейчас это не важно. Важно подняться, а дальше будет видно!

С каждым шагом тяжесть в теле росла. Воздух будто загустел, стал вязким, как смола. Пространство вибрировало. Словно сама ткань мира дрожала от напряжения. Что-то подобное я испытывал когда Ардана вела меня к первому храму Фэй Линя.

На двадцатой ступени я начал слышать голоса.

— Вернись, — прошептало что-то у правого уха. — Ты уже доказал всё. Ты уже победил. Это не нужно.

Я проигнорировал. Вдох. Выдох. Шаг. А за ним еще один. Еще одна ступень, еще одно имя попирается моими ногами

На тридцатой показалась тень. Я заметил ее боковым зрением. Сначала подумал мне мерещится от напряжения, но потом появилась высокая сгорбленная фигура. У нее не было лица, только полупрозрачный силуэт. Что шел рядом со мной нога в ногу. Я не замедлил хода, хочет идти ее дело.

— Ты думаешь, что это ты выбрал путь? — сказала тень. Голос звучал как треск гнилого дерева. — Тебя выбрали. Тебя вылепили. Ты всего лишь инструмент в руках первопредков. И вот ты идешь, как тебе сказали.

Я ничего не ответил лишь усмехнулся. Спасибо тебе старый ворон за твой урок. Без него я мог бы поверить, но сейчас я понимаю правила игры. Если я начну сомневаться, то начну терять силу. Сомнение допустимо до начала действия. После — действует воля, что сильнее любых колебаний.

На сорок пятой ступени на меня навалилась лютая тяжесть. Не физическая — внутренняя. Знакомая. Я знал этот вес. Вес несбывшихся надежд, обманутых ожиданий. На губах возникла грустная улыбка. Но пока я жив, я могу сражаться за то во что верю. Даже если не будет надежды.

Пятьдесят второй шаг дался особенно тяжело. Камень под ногой задрожал и я рухнул прямо на левое колено, разбивая его в кровь. Серый камень окрасила кровь. Настоящая. Красная, моя. Колено болело, а значит, я еще жив.

— Ты еще держишься, — прошептала лестница развеев тень. Теперь она говорила со мной. — Но ты не знаешь, зачем. Только из упрямства. Только чтобы не отступить. Как крыса, что бежит по туннелю, не ведая конца.

Я поднялся. Без ответа. Только движение. Мое упрямство — не их дело. Это всё, что у меня было.

На шестидесятом шаге я увидел первый труп. Он лежал в стороне, развернутый спиной от пагоды. Не гнилой — высушенный, как старое полотно. Лицо без губ, но с выражением чего-то слишком человеческого. Разочарования. Пустой взгляд был направлен прямо на основание лестницы.

Я усмехнулся. Похоже если я остановлюсь и решу отступиться меня ждет такая же смерть. Я не остановился.

На семьдесят пятом — глаза снова стали видеть отражения. Но не в воде. В камне. На поверхности плит, будто в полированной бронзе, стали появляться сцены. Не из прошлого. Из возможного будущего.

Я — в оковах. Я — сгораю на костре. Я — гуй-дзин танцующий на холмах из человеческой плоти. Я — с холодным взглядом, смотрю, как умирают мои близкие. Я — предаю. Я — прошу прощения на коленях.

Каждый шаг — одна возможность. Один путь, по которому я мог бы пойти. И каждый шаг — выбор. Нет ли в этом иронии? Плевать. Важен лишь новый шаг.

На сотом шаге ступени стали издавать звуки. Скрежет. Скрип. Каждое движение ноги отзывалось эхом, как удары гвоздей в крышку гроба.

А потом — раздался звон. Первый настоящий звук. Высокий, холодный, как хрусталь. И в этот звон — крик. Женский. Умирающий. Или рожающий. Я не знал. Но мне стало ясно: эта лестница — не просто дорога. Это сосуд. Она хранит в себе всех, кто шел до меня.

На сто пятнадцатом шаге мне показалось, что кто-то тянет меня вниз.

Не руки. Не цепи. Не духи. Сам воздух сопротивлялся моему движени. Как если бы лестница хотела, чтобы я пал. Не потому что ненавидела. А потому что всегда так было. Каждый, кто шел — должен был быть остановлен.

Я развернулся. Взглянул вниз.

И увидел, что лестницы нет. Подо мной — пустота. Черная, бездонная. Лишь камни под ногами. И каждый шаг вперед — это уже не путь по лестнице. Это создание ее. Моя воля создавала новые ступени. Моя решимость — материал. Моя злость — связующее.

Значит, таков закон этой пагоды: она не построена. Она выковывается каждым новым поднимающимся.

На сто тридцать седьмом шаге я начал терять обоняние. Воздух перестал пахнуть. Кровь — больше не пахла железом. Пот — не пах солью. Лишение. Шаг за шагом лестница отбирала у меня всё.

На сто шестьдесят пятом — я почувствовал, как сердце стало биться медленно. Холодно. Без страха. Без страсти. Словно кто-то вставил в грудь чужой орган, механический. Я понимал: я могу остановиться. Превратиться в такого же, как тот, кто лежал в начале. Просто перестать чувствовать. Остаться навсегда.

Я поднимался ступень за ступенью. Их было ровно пятьсот сорок. Пять раз по сто восемь ступеней. Полный цикл трансформации.

Стоило мне подняться на последнюю ступень, как передо мной появился Страж.

Он ждал меня сидя в удобном кресле, небрежно закинув одну ногу на другую. Его руки были покрыты письменами. Это были не татуировки, а нечто куда более древнее. Огненное шрамирование, что навсегда вписывает символ в твою плоть.

На лице была простая белая маска, у которой не было даже глазниц.

— Ты все-таки добрался, — произнес он так словно улыбался под своей маской…

Голос, что я слышал был не его. Он был внутри меня.

— Не потому что силен. Потому что упрям. Ты идешь не ради цели. Ты идешь, потому что не можешь остановиться. Но здесь остановка — и есть цель. Ты готов?

Я шагнул вперед, но он не шелохнулся. Только рука — легкий жест, и воздух между нами зазвенел. Как струна.

— Последний шаг, — сказал он. — Не вверх. Внутрь.

Я понял. Понял всей кожей. Этого стража нельзя победить ударами. Его нельзя пронзить клинком или магией. Потому что он — это то, что я оставил на каждом шаге: сомнения, слабость, тени. Он — итог.

И я шагнул прямо в него.