Кодекс Суперзлодея

Глава 15. Театр

— Меня зовут Кимура Такэо, — слегка поклонился молодой японец в сером костюме среднего ценового диапазона, держащий в левой руке, на корейский манер, катану в чёрных ножнах с золотыми драконами.

— Ваше поведение на экзамене глубоко оскорбило меня, — продолжил он, — и я вынужден просить удовлетворения.

Кажется, я ошибся, решив, что меня вызвал один из студентов академии. По внешнему виду он тянет скорее на наёмника, нанятого излишне богатыми студентами. Правда, от вида его меча так и тянет театральным реквизитом…

Ещё более странно, что стоящий в пяти метрах передо мной, выглядит как чистокровный японец, а говорит как русский аристократ, чья родословная на порядок длиннее родового счёта в банке. Мы стоим на узкой парковой аллее. Восходящее солнце окрашивает верхушки деревьев золотом. Но положение аллеи таково, что солнце будет продолжать скрываться за деревьями, но даже когда поднимется над ними, будет честно светить сбоку, не ослепляя какого-то одного дуэлянта. Причём эта усыпанная гравием дорожка пролегает в стороне от основных пешеходных маршрутов парка. Я бы её без помощи навигатора в смартфоне, не нашёл.

Неудивительно, что это место выбрали для дуэли студенты академии. Иначе, как объяснить, что об этой маленькой аллее знают все, кому нужно? Где-то за час до рассвета сюда явились трое студентов с повязками дисциплинарного комитета и артефактными дубинками на поясе, прозванных за способность одинаково поражать как одарённых, так и простых людей, демократизаторами. Правда, я пришёл на два часа раньше. Люблю изучить место боя заранее.

— Меня зовут Волков Акира и вынужден уточнить, вы оскорбились до того, как неожиданно нашли спонсора или после?

Я копирую его позу, также держа сикомидзуэ в положении, способствующему мгновенному выхватыванию клинка. Защёлка на ножнах давно открыта. Нужно, кстати, когда будут лишние деньги, переделать её так, чтобы со стороны не было заметно, когда она отщёлкнута.

— После, господин Волков. Для вас это проблема?

Неожиданно. Он что, не знает о засаде комитетчиков? После того как они спрятались за ближайшими кустами, двое из них уже через десять минут начали клевать носами. Их командир продержался дольше, но стоило ему на минуту прикрыть глаза, ослабив контроль, как я вошёл аурным щупом ему в голову и усыпил, как и его спутников. Сейчас все трое мирно спят на траве, но я держу с ними контакт, если придётся вдруг их будить или создать ложные воспоминания о произошедшем.

— Ну что вы, не мне читать нотации наёмникам.

— О, вы преувеличиваете мой статус, Волков-сан. Я не состою в их Ассоциации.

— Свободный наёмник?

— Скорее, свободный художник, старающийся воссоздать в Японии традицию бретёрства.

Хм, сначала я думал, что его наняли, чтобы он спровоцировал меня на поединок и нас бы остановили патрульные. Он отделался бы штрафом, а меня выкинули из академии. Причём наёмнику даже не обязательно знать об этом плане. Но тогда незачем было его нанимать для серьёзного поединка. Нанять артиста для провокации стоит гораздо дешевле. Хотя я же забыл, мои недоброжелатели не стеснены в средствах.

— Вы случайно, не перепутали Японию с Францией? Бретёры — это оттуда.

— Я знаю. Просто мне гораздо ближе традиция дуэли за трофеи, деньги или из любви к искусству поединка, чем наша Цудзигири. Согласитесь, выйти на перекрёсток и зарубить первого встречного, чтобы проверить остроту нового меча…

— Понимаю. Если умеешь что-то, не делай это бесплатно.

— Я рад, что вы понимаете.

— Надеюсь, вы взяли предоплату?

— Конечно. Половину, если вас интересует.

— Надо было брать сто процентов.

— Думаете, кинут?

— Думаю, вы сами не возьмёте оставшееся.

— Почему?

— Вы верите в жизнь после смерти?

— Намекаете, что убьёте меня? Я не хочу разочаровывать вас, но я занимаюсь фехтованием больше десяти лет, а вы когда взяли в руки меч?

— Сегодня. И всё же ответьте.

— Учитывая, как просто в нашем городе восстать в качестве зомби? Нет. Я очень не хочу верить, что после смерти меня могут вернуть к жизни. Предпочитаю верить в прах. Все мы из него вышли и все в него обратимся.

— Прах к праху?

Кивает.

— Последний вопрос, Кимура-сан.

— Да? — он отщёлкнул большим пальцем левой руки рукоять, приготовившись к атаке.

— Вы хотите узнать, сколько времени сохраняется сознание в отрубленной голове?

— Сейчас узнаете, — ответил он и бросился вперёд, выхватывая меч с одновременным нанесением удара снизу вверх. Обманщик. По такой траектории он мне мозг наискосок разрубит, какое уж там сохранение сознания.

Разумеется, я говорил с ним под аурным ускорением. Очень неудобно, кстати, когда твои мысли настолько опережают слова. Убить его вообще не проблема, но, во-первых, нужно выяснить, кто его послал, а во-вторых, убивать такого романтичного наёмника у меня меч не поднимется. Посему я наполовину обнажил клинок, блокировав им удар в стиле Заточи, у которого, кстати, тоже была сикомидзуэ. Лезвие Кимуры встретил, разумеется, спиной, незаточенной частью клинка.

Оружие, используемое авантюристами, в отличие от средневекового, не имело проблем с прочностью. Даже катаны не ломались от ударов более тяжёлых мечей. Но лезвие с лазерной, сверхострой заточкой по-прежнему легко щербилось от прямого парирования, посему либо уклоняйся, либо подставляй спину клинка, либо оплачивай дорогой ремонт за каждый блокированный удар.

Авантюристы, несмотря на наименование своей профессии, люди сугубо практичные. И однолезвийные мечи, то есть сабли, катаны и прочие тесаки, делались с максимально прочными спинами, как раз для парирования. Хорошо, что в поединке в стиле иайдо, больше одного парирования не требовалось. Пластиковый, но не уступающий в прочности стали, конец скользящих по лезвию ножен, воткнулся любителю быстрых поединков прямо в горло.

Не так сильно, чтобы убить, но достаточно, чтобы он потерял сознание на пару секунд. Этого хватило, чтобы взять его под контроль. Нет, с этим повсеместным увлечением Астралом, местные забыли о своих корнях! Аурная магия, конечно, штука сложная, но если изучать её не по обрезанным методичкам, раздербаненным на свитки навыков, а как настоящее искусство, то она может заменить собой и менталистику и усиление тела и много чего ещё.

Хотя я понимаю правительство, пытающее сдать в утиль аурную магию, а вместо неё приобщить всех желающих к простой и понятной системе: плати и побеждай. Пока у тебя есть деньги, прокачка в Астрале не проблема. А то, что требуемые деньги с каждым уровнем возрастают в экспоненциальной прогрессии, позволяет контролировать количество потенциально неподконтрольных людей.

Интересно, что местная аура похожа на то, чем овладел в Лимбе я. Объясняет ли это, почему именно сюда устремились тамошние беглецы? Похоже, здесь для них самая вкусная энергия. Недаром же этот мир всеми силами пытаются затянуть в Астрал. Ну, такое создаётся впечатление от плюшек, которые сыплются на местных оттуда. Ладно, подумаю об этом потом. Сейчас пора объяснить этому вежливому человеку, почём фунт лиха в Японии в год неурожая риса.

***

Кимура на секунду потерял контроль над телом. Благодаря постоянным тренировкам оно и без участия сознания, приняло защитную стойку, но этого оказалось мало. Как только наёмник пришёл в себя, он, не тратя времени на восстановление дыхания, попытался уйти кувырком назад, одновременно блокируя вражеский удар, даже понимая, что не успевает. Ведь противника перед ним уже не было. Шеи коснулось что-то холодное, и мир закрутился как юла. И остановился, когда его поймали за волосы. Тогда-то он и увидел своё, пытающееся уйти в кувырок, безголовое тело.

«Вот и всё», — подумал Кимура. Никогда ещё он так не ошибался.

Всё сбылось, как вы хотели? — спросил его убийца, глядя ему в глаза. — Голова отрезана, и вы в сознании. Теперь, как вы и хотели, можете посчитать, насколько оно в ней сохранится. А за деньгами вы не пойдёте ввиду отсутствия ног. Это — факты. А факты — самая упрямая в мире вещь. Но теперь нас интересует будущее, а не эти, уже свершившиеся факты.

Вы верили, что при отрезании головы жизнь в человеке прекращается, и он превращается в прах. Что ж, ваша теория солидна и имеет право на жизнь.

Как и все остальные теории. Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере. И сейчас, если не поступит других пожеланий от наших уважаемых зрителей, вы превратитесь в прах и отправитесь в небытие.

То, что осталось от Кимуры, подняли выше и повернули лицом к зрительному залу. Да, вокруг не было никакого парка, точнее, его имитацию создавали несколько фикусов в кадках, расставленных на сцене, похожей на сцену его родного театра. Между кадок смешно сидело безголовое тело. С высоты своего положения голова видела, что срез шеи не имеет ни трахеи, ни пищевода, ни позвоночника. Вместо них был сплошной красный ровный блин, как у дешёвого тренировочного манекена, даже без железного штыря для крепления головы.

А за сценой, в темноте и тишине сидели зрители. Именно они, понял Кимура, сейчас оценят, насколько понравилось им наблюдать за его жизнью. Стоит ли она того, чтобы продолжить участвовать в представлении, или будет вычеркнута из дальнейшего сценария.

— Мне только что сказали, — ввинтился шёпот в ухо Кумире, — что вы в некотором роде, артист. Это правда? Если да, то у вас может быть шанс.

— Я постановщик… боевых сцен… на холодном оружии… в молодёжном театре, — безэмоционально сказал Кимура, даже не удивляясь выходящему со словами изо рта, при отсутствии лёгких, воздуху.

— И вас наняли, чтобы разыграть передо мной бретёра?

— Да. Какие-то студенты из вашей академии, — также тускло, но уже без задержек начал сдавать всех Кимура.

— И почему же вы тогда пытались меня взаправду убить?

— Когда я уже получил аванс, время и место дуэли, на меня вышел один человек и предложил заплатить в десять раз больше, если я всё сделаю по-настоящему.

— В десять раз, это сколько?

— Сто тысяч крипты.

— И кто этот щедрый господин?

— Ди Дио. Адвокат какого-то Тони. Сказал, что выполняет волю умершего, оставившего список лиц, которых он хочет взять с собой.

— Эти мажоры, что на каждом углу трепались о своих планах? — проворчал Акиро. — Ничего не могут нормально сделать. Куда катится эта новая аристократия? Да в одном артисте аристократичности больше, чем в них всех вместе взятых!

***

Ёкояма Юки вздрогнул, открыв глаза. Он заснул на посту, какой позор! А всё его доброта, позволил отдохнуть, отправленным с ним в засаду двум патрульным, и не заметил, как и сам отрубился. Хорошо ещё, что они сидят в первом ряду, перед самой сценой и никто не видел его позора. Надо разбудить этих олухов, на сцене их объект уже встретился с артистом.

Ёкояма повернулся к Шуджи, сидящему справа от него. Но оказалось, что он совсем не спит, а во все глаза смотрит представление. Сержант дисциплинарного патруля покосился на сидящего слева Хироси и обнаружил, что тот внимательно смотрит ему в глаза.

— Что мы тут делаем? — шёпотом спросил тот.

— Сидим в засаде, — недовольно объяснил очевидное Ёкояма. — Сейчас они достанут мечи, и мы их повяжем.

— Зачем мы их повяжем? — продолжал нудеть подчинённый, мешая сосредоточиться на представлении.

— Потому что таков приказ госпожи Амано!

— Да, конечно, но напомни, мы должны захватить их обоих живыми или только победителя?

— Ты совсем идиот? Дуэли не будет! Это вообще не настоящий наёмник, а какой-то артист. Его наняли те новички, чтобы подставить Акиро… — как настоящий японец Ёкояма не мог спокойно называть по именам неблизких людей, но гайдзинская фамилия просто вылетела у него из головы.

— Но я слышал, — зашептал Шуджи, что они делали ставки на то, что он умрёт в аномалии! Это как-то нелогично.

— Нет, ты меня в гроб вгонишь своей непонятливостью! Ты же должен был сдавать экзамен на дисциплинарные правила академии? Как ты можешь не помнить, что у нас строжайше запрещено делать ставки на смерть студентов! Они ставили на то, что он не пройдёт аномалию! А как он её пройдёт, если его выгонят из Академии?

— Тогда получается, что нас используют… да что нас, сама госпожа Амано, позволяет использовать себя каким-то богатым первогодкам?!

— Ты совсем ох… хренел? — чуть было не заговорил по-русски потомок бедного самурайского рода. Глава дисциплинарного комитета найдёт и покарает всех участников заговора! Но для этого ей нужен свидетель! А лучше два! Пойманные с поличным!

— Но артист вне нашей юрисдикции!

— Дуэли в Нью-Токио запрещены! Мы совершим гражданский арест. А потом пусть выказывает своё недовольство Амано Кими!

— Боюсь, мы опоздали, сержант-сан! Смотрите, с артиста сняли голову!

— Что происходит? — нахмурился Ёкояма, глядя, как безголовое тело аккуратно садится на пол сцены, а их подопечный берёт в руку голову артиста и начинает вести с ней диалог на религиозную тему.

— И сейчас, если не поступит других пожеланий от наших уважаемых зрителей, вы превратитесь в прах и отправитесь в небытие, — закончил монолог Акиро, смотря в зрительный зал.

Вокруг Ёкоямы сгустилась такая тишина, что её можно было использовать для звукоизоляции его комнаты в общежитии с традиционно тонкими стенами.

— Пожалейте его, — раздался молодой женский голос с задних рядов.

— Верните ему голову, — поддержала ещё одна девушка.

— Он ведь молодой и глупый! — вскрикнула зрительница за спиной Ёкоямы.

— Слово дамы, закон, — поклонился зрительному залу Акиро и ловким движением надел голову на плечи сидящему телу. Та мгновенно приросла, и даже пятна крови со светлой рубашки исчезли на глазах патрульных.

— Пора их брать, — заявил сержант, в лучших армейских традициях, решивший просто выполнять приказ, игнорируя всё, что к нему не относится. В том числе и всю эту непонятную мистику.

Его сопровождающие пришли к такому же выводу, но не успели даже подняться из мягких кресел, как Акиро, выступающий конферансье всего этого непонятного действа, сделал неожиданное объявление.

— С фокусами покончено! И дабы отблагодарить всех присутствующих дам, которых даже квартирный вопрос Нью-Токио не смог испортить, мы открываем дамский магазин модной одежды!

Конферансье щёлкнул пальцами, и со сцены исчезли фикусы вместе с незадачливым дуэлянтом. Сцена раздвинулась и открыла витрину с десятками манекенов в одежде из последней чьей-то там, Ёкояма не очень разбирался в моде, коллекции. Но когда их клиент объявил, что всю одежду зрительницы могут получить бесплатно, просто обменяв её на свою, на сцену из зала хлынул поток, как с удивлением понял сержант, молодых студенток их академии. Толпа смутно знакомых девушек подхватила только подобравшуюся к входу на сцену тройку парней и затянула их внутрь.

Дальнейшее Ёкояма помнил смутно. Он с парнями бегал по всему магазину в поисках Акиро, то и дело залетая в кабинки для переодевания, откуда их тумаками и добрым словом изгоняли переодевающиеся девушки. Почему они ищут парня в женских кабинках, Ёкояма не знал. Он даже не успевал подумать, почему вместе с ними по магазину бегает, постоянно путаясь под ногами, громадный чёрный кот с портновским метром на шее. Но это именно он первым залетал в кабинки и что-то там мерил у растерявшихся раздетых девиц. А когда они приходили в себя, то накидывались на выполняющие свои обязанности парней.

А потом откуда-то снаружи раздался голос их цели, объявлявший, что магазин закрывается.

— Эйн, цвей, дрей! — сосчитал он до трёх, на корявом немецком, и все кабинки для переодевания, все шторы, манекены, витрины и зеркала пропали, растворившись в воздухе. Вместе с модной одеждой какой-то там коллекции. А Ёкояма, Шуджи и Хироси оказались в самой гуще толпы голых девиц. По барабанным перепонкам ударил концентрированный визг сотни глоток и трое патрульных с облегчением потеряли сознание.

***

Я вытащил аурные щупальца из голов, лежащих на траве, переживавших последствия худшего кошмара любого обычного, тем более профессионально-дисциплинированного, японского школьника и сосредоточился на Кимуре. Он сидел на дороге, обеими руками держа голову. Я всё ещё контролировал то, что он видел и чувствовал, но, чтобы не заморачиваться… Слишком уж много энергии ушло на мою адаптацию «Мастера и Маргариты» к современным японским реалиям, поэтому я снизил детализацию видимого им мира до минимума. И пока троица патрульных пыталась арестовать меня на сцене театра «Варьете», Кимура Такэо, проводил время в Стране чудес.

Не потому, что Льюис Кэрролл каким-то образом ассоциировалась у меня с дьяволом, пытающимся доказать существование Бога атеистам, а потому, что отпускать артиста, пока я разбираюсь с патрульными было нельзя, а выделенного на него контроля хватало только на визуализацию плоских, практически пиксельных, персонажей.

***

Кимура, только что убедившийся, что голова держится на месте и никуда не падает, осмотрелся. Он был один. Сидел посреди той проклятой аллеи. Вокруг него не клубился туман, в котором он оказался после смерти. Обитающие в тумане плоские, нарисованные на больших прямоугольниках люди пропали вместе с туманом и розовыми фламинго, которыми они лупили по свернувшимся в колючие мячики, ежам. И главное — вокруг была благословенная тишина. Никто не орал над ухом: «Отрубите ему голову!»

Пора валить, — решил несостоявшийся киллер. Он точно знал, что нужно сделать, чтобы никогда больше не оказаться в том тумане. Нужно встретиться с заказчиком и отрубить ему голову.