Ломщик

Глава 14

Орбитальная станция «Радиславич-7» крутилась на низкой орбите и, в отличие от большинства обитаемых сооружений за пределами Земли, не была снабжена бубликом, вращающимся для создания искусственной силы тяжести. Многочисленные антенны смотрели в заданном направлении, ориентация соблюдалась очень точно, и для избегания толчка челнок пристыковался к шлюзу, соединенному с основной конструкцией длинным и гибким переходным тоннелем.

Макс пристегнул к поясу сумку с предметами индивидуальной гигиены, то, что в народе именуется мыльно-рыльным набором, и вплыл за более опытными космическими путешественниками в тоннель. Стенки его были снабжены поручнями, достаточно прочными, чтоб ухватиться, но в то же время мягкими и упругими, не оставляющими шишек на головах новичков.

Семеро спутников ломщика, шесть парней и одна женщина средних лет, прибывших вместе с Максом, имели княжеское поручение перетряхнуть станцию, если надо — разобрать по винтикам. Главное — найти канал передачи вредоносной команды. Эйшер, руководитель группы, представила своих людей Радмиславу Радиславичу, возглавлявшему постоянный экипаж. Макса упомянула вскользь, вроде бесплатного и вряд ли полезного приложения, внештатника на побегушках. Все это происходило в обширном отсеке сразу за шлюзом, где внештатник моментально уловил, насколько княжьему родственнику неприятен визит их компании, формально прибывшей помогать в поиске диверсантов, а по факту призванной учинить ему проверку.

— Располагайтесь в жилом модуле, предназначенном для ротации. В вашем распоряжении восемь суток, — процедил Радмислав.

— Допускаю, что этого срока недостаточно, — сразу полезла в пузырь Эйшер. — Мы имеем программу проверки, высочайше утвержденную князем, и не улетим до ее завершения.

На холеной физиономии Радиславича ясно читалось: неужто ты, холопка, смеешь противиться воле моего сиятельства (или светлости — зависит от претенциозности носителя титула)? Только упоминание прямого приказа Всеслава обрезало возможность возмущаться, и космонавт снизошел до объяснений.

— Ты не понимаешь. Сменяемый экипаж остается на двое суток, пока прибывший принимает вахту и адаптируется. Люди устали и ждут возвращения на Землю.

— Главное, что я понимаю: не в каждую смену падает лунный корабль, — отрезала Эйшер. — В смену тех, кто обязан был не допустить чрезвычайного происшествия, то есть вас. Поэтому пусть ждут нашего решения. Виноватого мы найдем.

Женщина, демонстрируя независимость, похоже, перегнула палку, погладив вельможу против шерсти.

— Уж не думаешь ли ты, что кто-то из моих людей умышленно устроил диверсию? — вспыхнул Радиславич. — Не лучше ли тебе и твоей шайке немедленно убраться назад?

Но Эйшер не смутилась.

— Я точно знаю, что вы были обязаны не позволить катастрофе произойти. Факт остается фактом: и корабль, и добывающее оборудование уничтожено. Значит, нравится вам или нет, будем выяснять, что произошло. Версии две: либо кто-то нарушил протокол безопасности, и враг проник в систему управления, либо сам протокол несовершенен, тогда вина лежит на составившем его. Без прямого приказа Всеслава моя команда станцию не покинет. Ваши люди, включая тебя лично, при всем уважении, тоже остаются на орбите — до особого распоряжения князя.

«Гвозди бы делать из этих людей — не было б в мире крепче гвоздей», — вспомнил Макс известную цитату из коммунистического стишка Николая Тихонова, уважительно глянув на временную начальницу. Хотя, конечно, здесь не СССР, о людях как о гвоздях, то есть малоценном расходном материале, говорить не принято.

Радмислав скрежетнул зубами так, что звук долетел до ушей Макса, и прекратил препирательства, дабы не потерять лицо совсем. Прибывших перепоручил Легославу, как оказалось, его сыну.

Тот, не выказывая никаких эмоций, предложил следовать за ним и увел восьмерку командированных в тоннель, окончившийся залом с отдельными персональными ячейками, кошмаром для клаустрофоба, куба три на каждого, эдакий индивидуальный гробик. Макс выложил сумку на специальную полку с захватами, чтоб мыльно-рыльное имущество не растеклось по всему отсеку. Внутри имелся небольшой экран и терминал связи с внутренней сеткой Кречета. Подданные князя, отрезанные от фабрики грез Глобы, имели доступ к некоторой части развлекательного контента, в основном ориентированного на классические образцы с определенным налетом духовности, а не просто забойно-приключенческие сериалы или мелодраматическое мыло.

К работе в первые сутки пребывания в космосе приступила только Эйшер, через некоторое время — двое ее помощников. Остальные, включая Макса, проходили пренеприятную процедуру привыкания к невесомости. Он читал, как несладко пришлось первым космонавтам СССР, особенно Титову и Терешковой, сам мог только гадать — когда справится его организм. Плохо справлялся — болела голова, тошнило. Медпрепараты, призванные купировать дискомфорт привыкания, действовали, но не вполне снимали последствия. Лишь пережив первую условную ночь по бортовому времени и кое-как позавтракав, Макс заявил, что готов начать собственный поиск багов.

Эйшер, невысокая коренастая дама, и с высоким начальством не слишком приветливая, с Максом тем более общалась без особого пиетета.

— Рабочих мест мало. Скоро мои подтянутся. Тебе не хватит. Лучше работай с терминала в жилом модуле.

— Но, госпожа, иногда нужно задавать вопросы членам экипажа.

— Лучше через внутренний чат станции, у тебя останется запись общения, — женщина обернулась и убедилась, что в бытовом отсеке для приема пищи нет посторонних ушей. — Они и меня не особо балуют ответами.

— Из-за твоих подозрений, что допустили халатность?

Она шумно вздохнула.

— Ты явно не разбираешься… Ладно, потрачу минуту. Радмислав — внук Сенеслава, брата-близнеца деда нашего князя. Это равная по происхождению ветвь, но назначенная быть младшей. Радмислав давно дал понять, что не удовлетворен своей ролью в княжеской семье. Добился главенства в управлении космической отраслью. Если мы найдем доказательства, что он что-то упустил, не проконтролировал, из-за чего рухнул лунный челнок, это сильно ударит по престижу всей младшей ветки. Более того, Всеслав имеет право обрезать их долю в доходах. Экипаж станции подобран Радмиславом лично и всецело ему предан, следующая смена — не в меньшей степени. Когда сам спускается на Землю, он же не в состоянии торчать в невесомости вечно, здесь обязательно присутствует кто-то из его четверых сыновей. Как Легослав сейчас. Мы для них — не враги, но большая неприятность. Въехал?

— Теперь — да. Если замечу…

— Докладывай мне. Устно, не по станционной сети. Любое отклонение от нормы. Особо на тебя не рассчитываю, но свежий глаз со стороны вдруг да обнаружит что-то необычное. Княжна тебя рекомендовала. Не понимаю, отчего вдруг такое доверие.

— Точно не из-за моей мужской красоты. У Русланы другие вкусы.

Эйшер хмыкнула при упоминании о мужской красоте Макса и неторопливо уплыла в сторону рабочих отсеков. Он же, закончив опустошать тубу с соком, отправился обратно в спальню. Собственно, чем плохо? Там он точно огражден от косых взглядов космонавтов, поголовно зачисленных в подозреваемые. Поскольку их дюжина, к ним добавлены восемь как бы следователей, и все заперты в ограниченном объеме, что очень сильно напоминает расстановку фигур для детективного сюжета в духе Агаты Кристи. Например, «Убийство в Восточном экспрессе». Причем первой жертвой окажется ближе всех приблизившийся к разгадке лунного крушения.

Макс устроился в спальнике, пристегнулся, чтоб не отправиться в плавание по отсеку, и придвинул к себе терминал с монитором.

Самым разумным будет не усердствовать, соответственно — не подставляться. А для начала…

Ответ пришел очень быстро.

Отрезанный от Глобы, но связанный с цифровыми машинами князя практически так же плотно, как если бы оставался близ его резиденции, Макс не очень-то понимал, зачем понадобилась командировка на орбиту. Конечно — небывалый экспириенс, толстосумы на Земле в его реальности платили десятки миллионов долларов за возможность подняться на МКС, а какова практическая польза от нынешнего вояжа?

Ладно, решение принял не он. Нужно отрабатывать зарплату.

Макс соорудил весьма замысловатое задание на обработку базового ПО. Затем для очистки совести запросил еще одно зеркало, содержавшее записи в электронных мозгах челнока, оно писалось дней за десять до рокового старта, поручив сделать сравнение. И со спокойной совестью запустил себе познавательный фильм об истории развития компьютерного дела, едва ли не единственный, где хоть как-то раскрывалась тема безопасности, столь безответственно ослабленной в этом мире.

Учитывая объем информации, сообщение об итогах сравнения бикнуло только через несколько минут. Естественно, ПО было сильно обновлено по сравнению с заводской версией. Макс прочитал отчет и с легким трепетом обнаружил, что выстрел чисто наугад, с зажмуренными глазами, неожиданно зацепил цель. Правда, пока непонятно — какую. И впервые на чип Русланы полетел прямой вызов.

— Привет! Можешь говорить?

— Я на торжественном приеме правительственной делегации из Пскова. Очень важные господа, надоели до чертиков. Конечно — могу!

Вот они прелести общения через чип. Принцесса сидит по правую руку от князя и его супруги, чинно улыбается гостям по этикету, а сама треплется, не размыкая уста. С Энгой такой номер пока не пройдет, ее чип завязан исключительно на мировую сеть.

— Возможно, я кое-что нащупал.

— Не удивлена. Ты способен на странные вещи. Кто же разбил «Скиф»?

— Не торопи меня. Пока обнаружилась только ниточка. Но есть одна загвоздка. Твой многоюродный дядюшка Радмислав готов нас всех сбросить на Землю без скафандров. Мол, полетайте, соколики ясные. Все мои сетевые телодвижения у него и его сына в открытом доступе. И если хоть что-то укажет… Ну, даже не на злой умысел, а просто на их оплошность, тебе не придется далее терпеть мои выходки. Случайно подавлюсь вареником насмерть.

— Ты, как всегда, параноик.

— Да, но, если параноика захотят убить, его убрать столь же легко, как обычного человека. А я — необычный, без чипа.

— Прилетишь — вставим. Надоело твое нытье.

— Прости за нытье, а вот безопасность надо обеспечить.

— Как?

— Мне нужен закрытый канал связи с вычислительным центром в Кречете. Чтобы твоя стремная родня на орбите не могла узнать, какие находки сделал ИИ, анализируя скармливаемые ему данные. Понимаешь? Чтоб я мог видеть результат на своем терминале, другие — нет. Тем более работаю из спального отсека, рабочим местом в служебном блоке мадам Эйшер меня не удостоила.

— Сложно… И сам факт создания закрытой зоны не скрыть от Радмислава.

— Дорогая, подумай своей красивой головкой. Он настолько не заинтересован, чтоб мы выявили хотя бы малейший промах в его действиях или действиях команды, что готов на резкие меры.

— Я уже поняла. Выбросит тебя за борт без скафандра. Честное слово, слегка расстроюсь. Клянусь Святым Болтуарием.

— Хуже. Он запросто даст команду уничтожить информацию, свалив вину на меня, как неосторожно вторгшегося в сеть станции. Мой трупик, плавающий в вечности, не сможет возразить.

Руслана не отвечала довольно долго. Не исключено, реагировала на какие-то реплики псковских небожителей. Или обдумывала варианты.

— Убедил, — прорезалась, наконец. — Но Радмислав воспримет эту меру как оскорбительное недоверие к своей персоне.

— Его персоне вручили «Скиф», и он его размолотил. Может, исчерпал кредит доверия?

— Именно этим аргументом надеюсь пронять отца. А чтоб вывести тебя из-под удара, предложу создать закрытые зоны для всех восьмерых. Изображай умственно отсталого, чтоб не попасть под подозрение.

— Хорошо! Буду косить под дурачка и публично выдавать самые нереализуемые варианты. До свиданья, твоя светлость.

— Светлость — мой отец. Я, как и Радмислав, всего лишь сиятельство. До свиданья.

Макс, которому несколько надоела неподвижность, сдвинул терминал в бок и выбрался из кокона. Поплыл по коридорам станции, отмечая разницу с виденным на экранах в прошлой жизни. Мало того, что отсеки советских «салютов», МКС и китайской орбитальной станции были гораздо теснее, чем «Радиславич-7». Тут встречались объемы больше, чем у американского «Скайлэба». Главное, по стенам не извивались голые шланги и кабели, интерьер «Радиславича» совсем не смотрелся полуфабрикатом, тем, что в СССР называлось «сданный в конце месяца». Аккуратные панели, со вкусом подобранные цвета, приятные глазу пропорции, стиль скорее хайтек, а не «хай так». Все же десятилетия развития космонавтики по сравнению с уровнем 2020-х годов привычного мира дали свои плоды. Искусственный интеллект наверняка внес свою лепту в проектирование.

Все хорошо, достаточно совершенно, так зачем гадить, ломать? Ради власти, ради денег. Тут ничего не изменилось.

Что любопытно, князь Радиславич, имевший денег достаточно, чтоб нанять Илона Маска в дворники, не особо купался в роскоши. Конечно, хорошо питался, из серии «икра заморская баклажанная», имел возможность максимального контроля здоровья, держал конюшню, псарню, небольшую яхточку для прогулок на ближайшем озере Белом, но сам жил на уровне миллионера-лайт. Его целью-идефиксом стало развитие традиционной славянской общины, зародыша человечества будущего. Идее служила вся финансово-промышленная империя. Другие интересы, похоже, волновали Всеслава не особо.

Бахтияровы и Ахметовы жили на широкую ногу. По крайней мере, их дворцы, круизные лайнеры, охотничьи угодья на сетевых ресурсах выглядели помпезнее. Однако и для этого уровня жизни им достаточно денег, на несколько порядков меньших, чем имеющиеся.

Значит, власть. Вечный наркотик. Пристрастившихся от него не отвратить. Деньги — только инструмент обеспечения власти.

Развлекаясь подобными размышлениями, Макс отыскал Легослава. Слышал, все княжеские отпрыски мужского пола награждаются при рождении именами, заканчивающимися на «слав», и не повторяться сложно. Насколько удалось узнать, все имена уникальные. Что же делать, когда подходящие комбинации букв закончатся? И так Легослав напоминает Леголаса, правда, лишь именем, на эльфа не похож ничуть: маленький, чернявый и крепенький, уши нормальные — круглые.

— Привет! Могу тебя отвлечь?

— Вы все нас отвлекаете, — парень оторвался от монитора. — Но ты хотя бы вежливо.

— Я — такой как вы. При ином раскладе мог бы входить в состав смены и точно также висеть на заборе, прибитым гвоздями к доскам.

— Ого… Надеюсь, Эйшер не взяла молоток и гвозди. Строгая?

— У меня не спрашивай. Первый раз ее увидел перед самым стартом, — Макс пристроился рядом, уцепившись за поручень. — Ладно, давай к делу. Кречет не нашел никакого вредоносного ПО ни в базовой загрузке цифровой машины «Скифа», ни в последнем зеркале. Конечно, какой-то злоумышленник мог в теории что-то подгрузить ему в последний момент… Но давай переберем менее невероятные сценарии. Кто-то мог вмешаться в управление кораблем уже в процессе его последнего полета. Значит, нужно анализировать любые записи приема сигналов лунными станциями. И, прости, это ваша зона ответственности — протоколы шифрования данных. Итак, возможно ли кому-то проломить эту защиту и изменить полетное задание?

— Мы кое-что успели проверить сами, — кивнул космонавт. — Но все записи… Вообще все?! Ты представь, сколько всего крутится вокруг Луны и шлет цифровые передачи в эфир.

— Хотя бы только с момента старта с поверхности. И почему цифровая машина корабля не отрапортовала во всеуслышание: изменение траектории принято.

— За оставшиеся дни — сложно. Даже если вы задержите ротацию.

— Это госпожа начальница будет решать. Я бы загрузил машины заданиями и улетел прямо завтра. Тошно мне в невесомости… Ты как выдерживаешь?

Парень пожал плечами.

— Это уже вторая годичная вахта, привык. Но мы, конечно, на взводе. Каждый лишний день — как ножом по горлу. Хочешь, после вахты покидаем мяч? Тебе все равно, а у нас три часа физкультуры в день — обязательные. Иначе мышцы и сухожилия деградируют.

Отпрыск княжеской семьи определенно вызывал симпатию. Ни следа «куда тебе, смерду, с барином общаться». Даже Руслана нет-нет да и подчеркивала дистанцию.

— С радостью! Но опыта никакого. Так себе партнер.

— Научишься.

Он сдержал обещание. Правила игры были предельно просты: в переходе диаметром метра два и длиной метров пятнадцать, задраив люки, соперники кидали мяч, стараясь добросить его до противоположного люка. Каждый защищал свою сторону, стремясь поймать или хотя бы отбить мячик, а затем швырнуть обратно.

Неожиданно всплыли навыки, приобретенные во время затяжных прыжков. Конечно, там несколько другое — тело управляется в воздушном потоке. Но тренированность вестибулярного аппарата у любого десантника значительно выше, чем у диванного бойца.

— Быстро схватываешь! — похвалил Легослав и безжалостно забил неотразимый мяч.

Вечером ужинали вместе. Не то, чтобы подружились, но как-то установили отношения.

— Скажи, зачем тебе служба на станции? — поинтересовался Макс. — Год без женщины, закрытый объем, одни и те же физиономии изо дня в день, месяцы долгого восстановления после полета? Одна только принадлежность к Радиславовичам обеспечивает тебя на всю жизнь.

— Ты нас плохо знаешь, — пожал плечами Легослав. — Валяться месяцами, смотреть видосы и иногда шух-шух — не наша философия.

— Не, я о другом. Есть же менее мучительные поприща.

Собеседник развел руками, в одной удерживая пакетик с супом.

— Во-первых, наша ветка как раз отвечает за космос. Так что выбор не так уж велик. Во-вторых… В юности ты никогда не смотрел на звезды, мечтая стать к ним ближе?

— Не помню. У меня стерта память до начала третьего месяца этого года. Кем и зачем — понятия не имею.

— Ого! — удивился Легослав. — Кто-то вмешался в твою психику? Вдруг в тебе ментальная бомба? По команде начнешь убивать Радиславичей.

Макс, уверенный, что в Петрозаводске никто не готовил его в шахиды для диверсии в далеком неизвестном мире, только хмыкнул.

— В Кречете проверили. Говорят — не опасен.

— Да защитит нас Святой Болтуарий, раз больше надеяться не на кого.

— Легослав! Ты начал рассказывать. В юности смотрел на звезды. И что?

— Грустил. Полтораста лет назад технологии подошли к этапу, когда к ближайшим системам уже смогли бы отправить беспилотник. Свет летит два с половиной или три года к двум ближайшим. На термоядерной тяге, заправленный гелием-3 и дейтерием, аппарат добрался бы лет за тридцать. Обследовал бы, передал данные. Здорово, правда? Когда-нибудь и человек полетел бы. Вместо этого свернули программы даже с посадками на поверхность ближайших планет. Остались только Луна и противометеоритная оборона Земли. Экзотические орбитальные отели с набором удовольствий, внизу запретных. Рационально. И скучно!

— Неужели ты, изнывающий год на орбите, согласился бы несколько лет провести в межпланетном, тем более — межзвездном корабле? — не поверил Макс.

— Ради мечты — да, — твердо ответил аристократ. — Я, конечно, полностью разделяю цель князя создать зародыш нового человечества, когда потреблядство нынешнего доведет его до деградации и полного вымирания. Но это просто новый виток той же истории. Пока мы не вышли в космос, а земная орбита и Луна уже не воспринимаются как космос, это хорошо освоенные задворки Земли, жизнь нашего вида мало отличается от животной, где она является самоцелью. Мы осознали себя, значит, не только должны отказаться от ложных потребительских ориентиров, но и поставить новые цели. Это — звезды. Да, полет к ним рискован, тяжел, там не станция «Радиславич-7». Но я готов поступиться комфортом. Уверен, многие тоже. А ты?

— Не знаю. Считай меня приземленным, но пока хочу разобраться со «Скифом». Полет к звездам — это не только романтика, но и колоссальные затраты. Если у вас не будет достаточно средств, на чем полетишь?

— Твоя правда, — согласился космонавт. — Но ты зациклен на ближайшей задаче и не смотришь на перспективную.

На следующий день он не был столь дружелюбен — после скандала, который закатил его отец, уведомленный о засекречивании части исследований инспекторов. Макс тоже не знал, чего накопали подручные Эйшер. Когда через положенное время их челнок отвалил от стыковочного узла, на станции все были успокоены ее заверением: никаких нарушений со стороны этой смены космонавтов не выявлено, «Скиф» разбился от иной, пока неустановленной причины, нужно ждать результата обследований остатков корабля, когда они будут перевезены на Землю.

Макс до последнего сохранял нейтральное выражение лица, с Легославом прощался тепло. Чтоб никто не догадался, какая бомба нашлась в файлах, переданных в Кречет по закрытому каналу.