Ломщик

Глава 2

Утром обе девушки поспешили на поверку и к началу работы. Опоздание наказывается штрафом и предупреждением, неявка считается покушением на побег и влечет ужесточение режима — перевод с вольного проживания в двухместных и довольно уютных домиках в общий барак на 40 человек. А еще Глоба может подсказать: надо бы накинуть полгодика к сроку. За ним не заржавеет.

Уходили затемно. Энга предупредила:

— Свет ни в коем случае не включай, привлечешь внимание. Свет в окнах, когда обе мы на смене выглядит подозрительно. Даже в туалет входи на ощупь. Я оставила тебе фонарик. Зажги, только когда закроешь дверь. Не будут разбираться и накажут нас за помощь беглому.

— Понял, — кивнул Максим. — Сижу тихо и не отсвечиваю. Скучаю.

— Скучать в теплом доме лучше, чем в сугробе! — хохотнула Тила, и они заспешили в ночь.

Скоро над поселком погасли фонари. Энга объяснила, что практически все электричество на планете вырабатывают ядерные и термоядерные реакторы. Тем не менее, экономят. Зачем освещать улицы, если зэчки ушли на завод?

Замотавшись в одеяло — никакой подходящей одежды, естественно, в доме не нашлось — Макс рискнул выйти на крыльцо хотя бы на минуту. Здесь было практически также черно, как и в комнатах, а на небе не видать луны — или ей не время, или здесь она другая…

Совершенно иначе расположились звезды. Ни Большой Медведицы, ни других хорошо известных в северном полушарии созвездий. Белый пояс Млечного Пути просматривался, но на этом сходство и закончилось.

Короткий урок прикладной астрономии смыл последние сомнения, если они еще были: Макс в ином мире, в незнакомой и довольно непонятной реальности… Но здесь тоже присутствует своего рода «Русский мир», коль говорят по-русски. С другой стороны, во Вселенной разбросано практически бесчисленное количество звезд, а значит — любой вариант другого мира возможен, включая отдаленную копию Земли. Так что Федор Тютчев, утверждая, что у России «особенная стать», немного ошибся, не зная о множественности миров, где та самая «особенная стать» повторяется в разных вариантах. Наверное, выплеск энергии, случившийся на термоядерной установке, открыл какой-то гиперпереход в пространстве, ту самую «червоточину», возможность существования которой предполагали физики, и зашвырнул его сюда. В итоге подобное притянулось к подобному, а эксперимент не повторить. Кто же в здравом уме подорвет ради Макса термоядерную станцию? Да и ему не улыбалось быть испаренным на атомы с абсолютно непредсказуемым результатом.

Он шмыгнул обратно в тепло и кромешную тьму — босые ноги заледенели. На ощупь нашел дорогу в комнату Энги и устроился на ее койке, обернувшись одеялом.

Пахло девушкой! Чуть-чуть прорезался аромат шампуня, обе пользовались одним и тем же, но была еще едва ощутимая нотка — так тянуло от ее кожи и волос, когда обнял… то есть — обвил ее рукой.

Если сказать ей об этом, вдруг обидится, воспримет как упрек: редко меняет постельное белье, оттого от него разит несвежим. Но Максу запах нравился, и под него он снова уснул — на работу не надо, а на койке неизмеримо удобнее, чем «вести половую жизнь», то есть спать на полу.

Правда, до вечера дрыхнуть невозможно. Когда открыл глаза, уже посветлело, чуть выглянуло солнце. Макс опасался ходить по домику, вдруг чьи-то глаза или объективы засекут движение в то время, когда всем осужденным полагается трудиться на разделке туш.

Скоро его одолели тоска, скука, неопределенность. Он не просто на зоне — в одиночной камере, и спасибо, что не в карцере. Совершенно непонятны здешние нравы. Энга вчера вела себя очень приветливо, а ее соседка не скрывала похотливые взгляды, но, в принципе, это не страшно. Вот только что им мешает обсудить наедине: стоит ли им дальше держать Макса, не крупноват ли он для домашнего питомца-зверушки. Посовещавшись, пойдут к «куму», или как у них тут именуется соответствующий тюремный чин, да расскажут про неожиданную находку в сугробе. Снимут с себя риск наказания, быть может заработают какие-то коврижки, например, условно-досрочное освобождение за честность и бдительность. Вполне вероятно, местная мораль считает такой путь единственно верным, и девицы его сдадут не из подлости, а потому что так принято.

Единственная надежда на то, что обе считают себя жертвами системы, получившими с подачи Глобы несоразмерно строгое наказание. Но одно дело критиковать порядки и даже кричать the fucking system, как некоторые земные активисты, совсем другое — активно бороться с ней, рискуя. Даже столь карманная попытка ее обхода в виде кражи конфет отправила Тилу в Заполярье, что, по меркам покинутого мира, вовсе жесть. За более серьезную кражу отрубают руку? Надо узнать… И вообще, как нарушать закон, если жизнь на этой планете контролируется столь плотно?

За такими размышлениями Макс и коротал время, прерываясь только на обед. Подкрались сумерки, но еще не стемнело. Вдруг пискнуло в цифровом замке входной двери. Он радостно подскочил, намереваясь бежать навстречу, но услышал незнакомые голоса:

— Дом 133, заключенные Тила Бунгельд и Энга Крац. Без замечаний.

Говорила женщина. Похоже, сильно курит или простужена. Вторая, более звонкая и, наверно, более молодая, заявила:

— Я сама зайду-проверю, госпожа инспектор.

Макс голышом выбрался из-под одеяла и ввинтился под койку, где стоял чемодан, занимая место… Едва успел замереть, когда в комнате зажегся свет.

— А вот и замечание, госпожа инспектор. Койка осужденной Крац не убрана. Беспорядок!

Вторая, шагавшая тяжелее, тоже вошла, они вдвоем ходили по домику, открывали шкафы. Больше ничего не обнаружили.

— Я ей устно выпишу выговор. Не из-за чего формуляр пачкать, — решила хриплая и потопала к выходу. — Давай в 134-й, и заканчиваем.

М-да, тюрьма есть тюрьма — вот и шмон подплыл. Странно, что девочки не предупредили его заранее.

— Ты сумел спрятаться под кроватью? Там места же мало! — ахнула Энга, она же осужденная Крац, вернувшись со смены и услышав рассказ о проверке. — Вот же сучки… Шесть дней назад ходили, обычно проверяют не чаще чем раз в месяц… Испугался?

— Конечно! Вдруг у них оружие, и они начали бы меня убивать, приняв за беглого?

— Не бойся! — Энга хмыкнула. — Не убили бы. Тут мужчины дефицит, я тебе говорила. Мы рисковали больше.

— Ты одна? А где Тила?

— Пошла в гости. Нам разрешается, но только до полуночи.

Девушка скинула верхнюю одежду и развернула сверток. Из него пахло кровью.

— Что это?

— Стащила комбинезон из постирочной, взяла самый большой размер. Там нет камер. Но он, к сожалению, грязный. Отстираем, у нас есть машинка. А то, как ни запахиваешься в одеяло, нет-нет да покажешь своего дружка.

Она хихикнула.

— Извини, — смутился Макс.

Еще барышня принесла клочки выделанных оленьих шкур, отбракованных приемкой. Пойдут на сооружение домашних тапочек.

— Вот и займемся, как поужинаем, — сообщила Энга.

— А обвить тебя как вчера? — подкатился Макс.

— Времени хватит, — беззаботно отмахнулась Энга. — Нам с Тилой здесь до осени сидеть.

— Ну, а дальше что? Вы уедете, передав меня другим девушкам как переходящее Красное знамя?

Вряд ли Энга знала про Красное знамя передовиков социалистического труда, но в ответ лишь пожала плечами. Похоже, что размеренная и однообразная жизнь в заключении привила ей привычку не задумываться о будущем.

— Как с тобой поступить, решим, — сообщила. — Мы сейчас с Тилой сильно рискуем, укрывая тебя. Зато — приключение. В Тремихе мало интересного, мы отрезаны от внешнего мира. Считай, что ты нас развлекаешь.

В отсутствие Тилы обходилось без намеков, что лучшее развлечение без видеороликов Глобы — это шух-шух.

Про отрезанность Энга преувеличила. Через терминал оставался доступ к новостям, документальным роликам, истории, образовательным программам. Мировая сеть отключила лишь увеселительный контент. И это било по привыкшим к нему как по голове кувалдой.

— Я не чип-гик! — уверяла Энга, когда они покончили с ужином, стиркой и строительством тапок. — Никогда не считала себя зависимой, понимала, где реальность, а где мир видео. Но без любимых коротких роликов, без видосов, что скидывают друзья и приятельницы, без сериалов… Как тебе объяснить? Представь, что остался без зрения и слуха! Это мучительно! Особенно вначале.

— А с друзьями, родителями ты можешь общаться через терминал? — спросил Макс.

— Конечно. Но они сразу шлют мне картинки, видео, а я не могу их посмотреть. Только лишившись их, понимаешь, какая часть жизни пропала…

У Макса забрезжила идея.

— Слушай! Когда видео транслируется в чип, тебе не нужен экран терминала, ты смотришь его… как бы внутри себя?

— Не просто смотрю. Я как внутри. Слышу звуки, чувствую запахи, в лицо дует ветер. Могу присесть за стол к участникам сцены, что-то попробовать с их стола. А если гонки на э-карах, а у меня — свой собственный, я могу управлять, обгонять, врезаться… Не по-настоящему, конечно, но все как в жизни. Здесь же остался только плоский экран с плоским изображением и очень тусклым репертуаром.

— А ты можешь скинуть маме или подружке на Большой Земле увиденное твоими глазами?

— Только маме. Подружкам… О чем мне с ними говорить, если я отрезана от всего их интересующего?

— А мама? Она может, например, осмотреть свое жилье и сделать, чтоб у тебя на чипе, ладно — на этом терминале, появилась та же картинка? Иными словами, ты можешь через Глобу видеть мамиными глазами?

— Прямая связь… — Энга на миг задумалась. — Для прямой с мамой не нужно терминала. Терминал — это когда обращаюсь к хранилищам Глобы, мы их называем «тучами», или к самому Глобе с сообщением или просьбой.

Облачные хранилища… Как все похоже, подвел черту Макс и перешел к главному этапу.

— Дорогая! Предлагаю тебе сделать простую вещь. Свяжись с мамой, и пусть твоя мама, не разрывая коннект, посмотрит серию твоего любимого сериала.

— Глоба блокирует развлекательное…

Но Макса трудно было стащить с любимого конька.

— Когда вы сбрасываете друг другу видосы, то, скорее всего, не сам контент, а только ссылку, где этот видос хранится в туче. Ты получаешь из тучи файл… Не знаешь такого слова? Если просто, то некий объем информации, содержащий этот ролик. Искусственный интеллект, надо понимать, зарезал возможность такого обращения. С мамой ты получаешь потоковую информацию, а не единый кусок. Что воспринимает она — почувствуешь и ты. По крайней мере, я надеюсь.

— Откуда ты это знаешь? — поразилась Энга. — Ведь всего сутки в нашем мире, даже чипа нет!

— А давай попробуем, — не отстал Максим. — Может, все мои потуги — сплошная ерунда. Будешь смеяться над попыткой обмануть Глобу.

Она закрыла глаза. Повинуясь порыву, Макс подхватил девушку на руки, сел на стул, посадил себе на колени. Она обвила его рукой.

— Так — хорошо. Но не мешай. Я с мамой.

Энга замерла, потом глубоко задышала.

Она напоминала наркоманку, упивающуюся галлюциногенными видениями. Вздрагивала, порой тихо взвизгивала, сжимала и распускала кулачки, выгибала тело, стучала пятками по полу. Макс бы не удивился, если при просмотре видео, особенно эротического, она испытывает оргазм.

«Вот один из сильнейших рычагов, которым искусственный интеллект управляет человечеством. Лишение наслаждения — сильнейший кнут. Хуже ссылки за Полярный Круг», — пришел к выводу Макс.

Наконец, развлечение закончилось, Энга открыла глаза и пожаловалась:

— Мама не захотела смотреть следующую серию.

— Но мой совет сработал, мы обманули систему, — улыбнулся Макс. — Ты, ничего не нарушая, получаешь благо, от которого тебя отлучили ссылкой на Север… Понимаю, многие из вас плюнули бы на холод и обязанность кромсать оленьи туши, если сохранить возможность смотреть видео.

— Макс! — она не расцепила руки, продолжая обвивать за шею. Приблизилась настолько близко, что он ощутил ее дыхание на своем лице. Правой рукой держал ее за талию, левую положил на бедро. К сожалению — укрытое плотными брюками, а не голенькое или в тонких прозрачных колготах.

— Да, милая?

— Ты — гений! Ты умеешь обойти Глобу. И сделал мне такой подарок!

Поцелуи в этом мире, оказывается, мало отличались от того, где он жил. Разве что не практиковался контакт язычками. Макс не настаивал. Вообще, смелые ласки с самым разным использованием женских губ он не познал и, тем более, не поторопился бы предлагать их, обладая более чем скромным опытом и самыми смутными представлениями о местных обычаях, касающихся эротических игр.

Поцелуи, к удовольствию парня, получили продолжение, именующееся здесь «шух-шух». Когда все произошло и закончилось, Энга вдруг забеспокоилась, чтоб о случившемся не узнала соседка, не потребовала поделиться «по-сестрински». К приходу Тилы они сидели за терминалом и смотрели обучающий фильм по истории, Энга повторяла вслух воспринятый ей текст диктора. Не обладая чипом, Макс его не слышал.

— Умно! — похвалила Энгу черноволосая сиделица. — Тебе зачтется, что встала на путь перевоспитания и исправления, умные патриотические фильмы смотришь.

Она подошла к Максу и довольно-таки хозяйским жестом провела пальцами ему по темени и щекам.

— Гм, а ты уже не лысый! На голове и вот, на щеках, проклюнулась щетинка. Энга! Обрабатывай парня, пока не увели и он не стал похожим на опасного с зоны.

Перед сном Энга призналась Тиле, что днем приходила проверка, чем сильно всполошила ее — могли спалиться.

На ночь Макс вновь отправился подпирать холодильник. Он предпочел бы спать в комнате Энги, хотя бы рядом с ее койкой, но та вдруг засмущалась и отправила его на кухню. Лучше бы созналась соседке про шух-шух.

Беременности девушки не боялись, здесь медицина блокировала генерацию яйцеклеток, поэтому месячные их тоже не тревожили. Если женщина намеривалась рожать, репродуктивную функцию восстанавливали, причем с гарантией зачатия с первой попытки. Здесь индустрия обеспечения материнства и детства работала шикарно, насколько Макс узнал из видео. Получалось: детки, чем вас больше — тем лучше. Но на практике — ничего подобного. Средняя рождаемость на планете составляла 1.4 ребенка на женщину, по Рутении показатель ушел еще ниже — 1.1. Уже несколько поколений, убаюканных Глобой, предпочитают развлечения и жизнь в удовольствие, а не заводить детей. Человечество, на пике достигшее десяти миллиардов, неуклонно сокращается. Глоба успокаивает: зато блага распределяются среди меньшего числа претендентов!

Одержав первую микроскопическую победу над сетевым монстром, хотелось надеяться — им незамеченную, Макс не особо обольщался. Секс явно понравился Энге, его самого вообще окунул в восторг, еще бы, почти год без близости, но альковные утехи явно не шли ни в какое сравнение с удовольствием, полученным девушкой от погружения в сериал. Да, искусственный интеллект дозирует кайф, подобное доступно лишь дома и не более пары раз в день, если не пользоваться технологией хакинга, только что придуманной. В пути, на улице человек способен скачать только легкие видео, не вполне отключающие от реальности, но и их хватило, чтоб Энга набрала штрафов на билет в Тремиху. И можно положить руку на отсечение, поставь ее перед выбором: верность Максу или возможность получать наслаждение от сериалов, сетевые радости пересилят. А то, что она предпочитала романтические сюжеты, где не просто соитие, а чувства, или, как говорит Тила, «любофффь», то именно от подобных сюжетов тащатся сильнее. И уж если быть совсем откровенным, Энга вышла из виртуального кинозала здорово заведенной, не факт, что у них бы получилось, начни они с чистого листа.

«Она сказала: я не чип-гик? — подумал Макс. — Ложь. Они все двинуты башкой и зависимы от Глобы».

Хуже всего, если он попадется и тоже получит электронного паразита в затылок. Станет как все. Посмотрит несколько шоу и тоже станет их рабом-наркоманом… Бр-р-р! Аж холод прокатился между лопаток.

Следующее утро мало отличалось от предыдущего, только Энга засунула Макса в рабочий комбинезон. Тот был без номера отряда и фамилии зэка. А зачем они, если есть чип со всеми данными? Комбинезон подошел по росту, только в груди и пятой точке был мешковат: женщина таких статей должна обладать пышными формами.

— Голый ты мне больше нравился, — призналась Тила. — Ладно, мы пошли, сиди тихо!

В этот день Макс не выходил на крыльцо и не прятался под койку. Зато позволил себе час силовой гимнастики, возможной на полу и без снарядов: отжимался, качал пресс, развивал гибкость. Занимался, скинув и скатав верхнюю часть комбинезона, чтоб тот не пропитался потом. Перемены белья нет, и не хочется вонять на две женские кельи грязным мужиком. Сразу помылся после упражнений.

Почитать бы что… Хотя бы в короткие часы дневного света. Но бумажные книги если и остались здесь, то в музеях.

Вечером узнал, что Энга проболталась напарнице об изобретении Макса. Понятно, что чаще они обе дома одновременно, возможность таскать ништяки, минуя тучу, не скроешь от подруги, но с кем поделится Тила? Как водится у женщин, «по большому секрету». И как отреагирует на это начальство колонии? Надо их предостеречь.

Чернявая оказалась сиротой. Открываться друзьям обе отказались, люди на Большой Земле не всегда понимают, каково заключенным Тремихи. Кто-то запросто стуканет Глобе, и тот обрежет возможность.

— Причем, девочки, прикроет передачу потока, потому что анализировать содержание передачи данных во всемирном масштабе очень затратно, какие бы ни были у него вычислительные мощности, — предупредил их Макс. — Сможете отправлять родным и получать только короткие текстовые сообщения. В них точно не зашьешь видеоролик.

Он разглагольствовал на мини-кухоньке, обслуживаемый Энгой, Тила, стоявшая у входа, спросила подругу:

— Ты что-нибудь поняла про «потоки» и «вычислительные мощности»? Я — нет, кроме общего резона держать язык за зубами.

— Да. Макс слишком умный, — фыркнула соседка. — Нам за девушку его не выдать, даже напихав ему в комбинезон фальшивую грудь из полотенец. И щетина торчит — жесткая как у напильника. Всего за два дня!

Макс решил вмешаться в разговор:

— Дорогие мои! Как вы волосы удаляете? Нагишом вас, к сожалению, не видал, но неужели ходите с мохнатыми подмышками?

Половину ответа он знал: у Энги, кроме светлой копны волос на голове и маленького треугольничка ниже пупка, больше ничто и нигде не росло. Но как? Бритвенного станка он здесь не видел.

— Ты и правда из дикого мира, — хихикнула Тила. — Кремом мажемся. Волосы исчезают, новые вырастают, но не скоро. Процедуру повторяем ежемесячно.

Месяц соответствовал земному, но равнялся строго 30 суткам, это Макс уже выяснил.

— Рад за вас. Может быть, позволите мне намазать физиономию? Хочу быть гладким, как ваши… ну, скажем, ножки.

— Я сама тебя намажу, — пообещала Энга. — Вдруг лишнего натрешь, будешь с проплешинами? Как на тебя такого смотреть — да еще в бабской одежде?

Обе засмеялись. Поужинали, Макс получил обещанную порцию крема, затем Энга снова вызвала маму, используя ее в качестве сервера VPN, а сигнал расшарила и для Тилы. Неизвестно, про что был сериал, но обе просто растеклись на своих койках как мороженое на солнце и блаженствовали.

По окончании Энгу потянуло на обнимашки-обвивашки, но без продолжения. Оно, то есть продолжение, но другое, последовало на сон грядущий и этот сон смахнуло как рукой.

— Макс, милый! Забыла тебе сказать, — сообщила Энга, когда оба успокоились, — Мы с Тилой посоветовались, и я рассказала о тебе начальнице колонии. Она — тетка понятливая. Завтра придет знакомиться.

Макс упал бы, если бы не сидел на койке.

— Зачем вы меня сдали?

— Не сдали, а обратились за помощью. Только не говори ей, как мы обманываем Глобу. Формально не запрещено, но мало ли как истолкует…

Возможность просмотра мыльных опер интересовала Макса сейчас меньше всего. Если у инспекторов есть возможность вламываться в жилье заключенных, то у начальника зоны, «хозяина», как говорят зэки на Земле, она имеется тем более. Значит, «понятливая тетка» заглянет до возвращения напарниц. А то и вообще пришлет группу захвата.

Что делать? Бежать? В результате превратиться в «подснежника»?

Как ему сказали, побеги здесь случались. Дальше всего удавалось отдалиться от зоны беглецам, надевшим на голову металлическую кастрюлю на манер каски, она блокировала чип. Хоть Максу не нужна каска-кастрюля, такой способ решения проблемы не устроит. Он замерзнет за окраиной Тремихи. Придется покориться…