Кодекс Ассасина Том 2: Министерство магии

Глава 12

Возвращение из ночного кошмара в реальность было похоже на медленное, мучительное всплытие с огромной глубины, когда давление зашкаливает, а свет сверху кажется недостижимой иллюзией. Я бежал в строю зомби, их мерный, сокрушающий волю топот отбивал в моих висках барабанную дробь приближающегося апокалипсиса. Это был не просто бег — это был марш роботов, идеально синхронизированных марионеток, чьи нити держали где-то в тёмной комнате с дорогим ковром. Моё дух, закалённый годами тренировок в Ордене, на автомате поддерживало ту же безупречную, механическую походку, мой разум пылал. Хоть он обычно был холоден, но сегодня был и ярок, как отполированная сталь клинка, готовый к последней, отчаянной атаке. Каждый шаг по холодному асфальту, каждый клочок пара, вырывающийся изо рта в ледяном воздухе, лишь закалял огонь моей решимости. Они не просто планировали переворот — они планировали акт абсолютного, тотального предательства, одетый в лоск государственной необходимости и «заботы о безопасности». И я, Демид Алмазов, последний ассасин, был единственным живым свидетелем их адского репетиционного бала.

Армия призраков начала рассыпаться у въезда в спальные районы, как по тайной команде. Каждый зомби, не замедляя шага, не поворачивая головы, сворачивал на свою улицу, к своему дому, к своей клетке, как запрограммированный дроид, возвращающийся в док для подзарядки. Без эмоций, без воспоминаний о ночном кошмаре, без вопросов. Я рванул в первый же попавшийся тёмный переулок, пахнущий остывшим жиром из ближайшей шаурмичной и влажным камнем. Прислонился к шершавой, холодной кирпичной стене, вжавшись в тень. Сердце колотилось о рёбра, как отчаянная птица, попавшая в силки. Руки дрожали — не от страха, а от чистой, концентрированной ярости, что кипела во мне, как раскалённая лава. Они играли в богов, и ставкой в их игре были жизни нескольких сотен людей, судьба империи и души тех, кого они обратили в свои послушные орудия. Меня чуть не стошнило от бесконечного потока гнева…

Первым делом я потянулся к нагрудному карману. Метка на моей груди пульсировала, было такое ощущение, что она сходит с ума. Я достал из кормана монету-артефакт. Тёплый, почти живой кружок монеты успокаивающе лег в мою ладонь, отдавая смутным, древним пульсированием. Мой щит. Мой талисман. Дар моего маленького, пушистого союзника Хвостика. Но против целой армии зомбированных магов её локального поля подавления будет каплей в море. Нужно было не защищаться. Нужно было атаковать. Наносить удар в самую суть их системы, в самый центр паутины, где сидел жирный, уверенный в себе паук по имени Волков.

Я почти бегом пустился в сторону бара, сжимая монетку в кулаке. Город начинал просыпаться, не подозревая о заговоре. Где-то хлопнула дверь, где-то завелся вместе с перегаром водител мотор старого автомобиля, где-то на третьем этаже зазвонил настойчивый будильник. Обычная жизнь, мирная и уязвимая, которая могла оборваться, перекраситься в одночасье через неделю. Я влетел в «Кодекс», с силой хлопнув дверью так, что стеклянная витрина задрожала, а висевшие за ней бокалы звякнули тонким, тревожным хором.

Лия, дремавшая, положив голову на стойку рядом с кассовым аппаратом, вздрогнула и подняла на меня испуганные, заспанные глаза, полные немого вопроса. Альфред, копавшийся в панели управления музыкальным центром с паяльником в одной руке и пучком разноцветных проводов в другой, от неожиданности выронил инструмент, и тот с лёгким шипением увяз в деревянном полу, испуская едкий запах горелого лака.

— Демид! Чёрт возьми, ты цел! — выдохнула Лия, выбегая из-за стойки и хватая меня за руку, как будто проверяя, не призрак ли я, не мираж, порождённый усталостью и страхом. — Пока что, — я скинул куртку, чувствуя, как адреналин медленно отступает, сменяясь леденящей, выматывающей усталостью. Вся спина была мокрой от пота. — Но я всё видел. Всё. Это… это хуже, чем мы думали. Хуже самых пессимистичных наших прогнозов.

Я рухнул на ближайший стул, отодвинул чью-то недопитую кружку с тёмным элем и залпом вылил остатки остывшего, горького, как полынь, кофе. И начал рассказывать. Нет, не рассказывать — выплёскивать, выворачивать душу наизнанку. Слова лились беспорядочным, горячим потоком, обжигая губы. Ночной порт, огромный и пустынный, освещённый неестественным, холодным светом прожекторов, отражающимся в чёрной воде. Манекены в безупречных, до мельчайших деталей скопированных мундирах личной императорской гвардии. Молниеносная, сокрушительная, бесчеловечная эффективность зомби-магов, превращавших учебные цели в пыль, пепел и клубы пара за две невероятные минуты. И они. Волков с его хищной, удовлетворённой улыбкой правителя нового мира, смотрящего на своё идеальное оружие. Козин, бледный и невозмутимый, с его устройством — этим чёрным скипетром нового тёмного владыки. И его слова, отпечатавшиеся у меня в мозгу раскалённым железом: «Империя обретёт нового лидера. Операция „Зомби“ будет выполнена безупречно».

Когда я закончил, в баре повисла гробовая, давящая тишина, нарушаемая лишь тихим шипением паяльника и навязчивым тиканьем старых часов за стойкой. Было слышно, как где-то на кухне капает кран. Даже Альфред, вечный двигатель, источник безумных идей и неуёмного оптимизма, потерял дар речи. Его лицо, обычно оживлённое гримасами, стало серьёзным, осунувшимся, сосредоточенным. Он молча выдернул паяльник из пола и отложил его в сторону.

— Боже правый… — прошептала Лия, отшатнувшись и обхватив себя руками, как от внезапного пронизывающего холода. — Они… они убьют его. Прямо на открытии порта. У всех на глазах. Тысячи людей, камеры, пресса… И… и все подумают, что это провал его охраны. Или теракты. Они используют этот хаос, чтобы захватить власть.

— И сделают это руками лучших магов страны, — мрачно, без единой нотки своего обычного веселья, добавил Альфред, медленно поднимаясь с пола и протирая варочные очки краем рубашки. — После этого любое сопротивление, любой намёк на инакомыслие будет сметён под предлогом «наведения порядка» и «стабилизации обстановки». Их власть станет абсолютной. На века. Мы вернёмся в тёмные времена магических диктатур.

— Именно, — я ударил кулаком по столу, и пустая кружка подпрыгнула, упала на пол и покатилась с оглушительным, пронзительным лязгом. — Но теперь мы знаем. Знаем место. Знаем время. Знаем их силу, их тактику, их слабость — эту слепую веру в свою собственную, безупречную систему. И мы должны это остановить. Не просто помешать. Мы должны уничтожить их планы в зародыше, вырвать с корнем эту опухоль, пока она не метастазировала на всё тело Империи.

— Но как? — в голосе Алины, которая неслышно спустилась с верхнего этажа, слышались слёзы, безграничный ужас и отчаяние. Она стояла на последней ступеньке лестницы, кутаясь в большой, мягкий халат, и её лицо было белым как полотно, а глаза огромными от испуга. — Демид, это… это целая армия! Выстроенная, обученная, управляемая как один механизм! Нас четверо! Пятеро, с Хвостиком! Мы не воины, мы… Мы не сможем! Это самоубийство!

— Прямым столкновением, в лобовую атаку — нет, — я согласился, подходя к ней и беря её ледяные, дрожащие руки в свои. Я чувствовал, как мелкая дрожь бежит по её пальцам. — Мы не сможем перебить их всех. Наша сила не в мускулах и не в огневой мощи. Наша сила — здесь. — Я коснулся пальцем её виска, а затем своего. — И здесь. — Я положил руку ей на сердце. — Мы можем устроить диверсию. Сломать их идеальный, отлаженный механизм. Посадить песок в самые точные, самые дорогие шестерёнки. Создать такой хаос, который их система не сможет обработать.

Я обернулся к Альфреду, который уже лихорадочно чертил что-то на своём планшете, водя по нему обожжённым пальцем, его лицо было искажено гримасой концентрации. — Ты говорил, что у тебя есть идеи насчёт их чипов. Время воплощать. Время творить чудеса, гений. Время спасти мир своим паяльником и клубком проводов.

Лицо Альфреда озарилось знакомой безумной искрой, но на этот раз в его глазах горел не только азарт первооткрывателя, но и холодная, беспощадная ярость учёного.

— Да! Я почти закончил моделирование! — он ткнул в планшет и повернул его ко мне. На экране была сложная, трёхмерная, многослойная схема, напоминающая клубок светящихся ядовитых змей. — Я проанализировал обрывки сигнала с того чипа, что мы вырезали! Их контрольный канал — он узкополосный, высокочастотный, с шифрованием на уровне военных спутников. Но! Но у него есть ахиллесова пята — он не адаптивный и имеет фиксированный алгоритм handshake’а (рукопожатия)! Если я смогу создать генератор помех, достаточно мощный, чтобы перекрыть его на всей территории порта, и настроить его на резонансную частоту их приёмников… их чипы получат сбой! Они не отключатся полностью, но… дезориентируются. Это будет похоже на то, как если бы у кукловода вдруг отняли нитки и начали дёргать за них все сразу, в случайном порядке. Они замрут, забудут команды, начнут сбоить, терять ориентацию. Это наше окно! Маленькое, может быть секунд тридцать, но окно возможностей!

— Это чертовски рискованно, — вмешалась Лия, её голос дрожал, но в нём уже слышались нотки не страха, а анализа. Она уже мыслила как стратег. — Они сразу поймут, что что-то не так. Козин и Волков будут там, со своей личной, не зомбированной охраной, отборными бойцами. Они не станут разбираться — они начнут искать источник помех и уничтожать всё на своём пути. — Значит, нужно отвлечь их, — я встал и начал ходить по залу, мозг работал на пределе, выстраивая и тут же отвергая десятки схем и сценариев. — Устроить шум. Панику. Не один, а несколько очагов хаоса одновременно, в разных концах порта. Отвлекающие манёвры. Чем больше «огней» мы сможем разжечь, тем лучше. Чтобы они метались, не понимая, откуда ждать главной угрозы, растянули свои силы. Нам нужно время. Всего несколько минут хаоса.

Я остановился посреди зала и посмотрел на них, на своих немногочисленных, но самых верных, самых отчаянных союзников. Мою семью. — Лия, тебе нужна будет самая важная роль. Ты — наш командный центр. Наши уши, глаза и голос. Я достану тебе доступ к серверам городского наблюдения и полицейским частотам. Ты должна будет сидеть здесь, на связи, мониторить всё. Абсолютно всё. Если что-то пойдёт не так, если они вычислят нас раньше времени, если охрана Волкова начнёт действовать слишком быстро… ты должна предупредить остальных. Далать код «пепел». И тогда все немедленно сворачиваются, уничтожает все следы и уходит. Ты — наш тыл и наше спасение. Наш ангел-хранитель. — А я? — тихо, но уже твёрже спросила Алина, её глаза уже были сухими, в них читалась та самая стальная решимость, что когда-то помогла ей стать одной из лучших в Академии. — Ты будешь с Альфредом. Его правая рука и его мозг. Твои знания по архивной магии, древним символьным кодам и ритуалам защиты бесценны для взлома их протоколов. Поможешь ему собрать и настроить этот генератор. И… — я сделал паузу, выбирая слова, — тебе нужно будет подготовить само поле боя. Заложить основы для хаоса.

Я достал из кармана тот самый, вырезанный из меня чип. Он лежал на моей ладони, холодный и безжизненный кусочек металла и кремния, несущий в себе столько зла, столько perverted науки. — Мы не будем вешать его на голубя. Это слишком ненадёжно и просто. Мы его модифицируем. Превратим из орудия порабощения в оружие возмездия. Альфред, — я повернулся к нему, сжимая чип в кулаке, — сможешь сделать из него… не просто маячок, а троянского коня? Вирус. Чтобы он не просто передавал сигнал, а при активации нашего генератора становился его усилителем-ретранслятором? Чтобы он заражал другие чипы, переписывал их команды? Чтобы в момент сбоя он не просто заглушал сигнал Козина, а перехватывал управление. Хотя бы на несколько секунд. Передавал свою, хаотичную, самоуничтожающую команду. Например… «идентифицировать ближайший источник опасности и нейтрализовать его». А источником опасности, — я усмехнулся, и в этой усмешке не было ничего весёлого, — пусть будет охрана Волкова. Их форма, их опознавательные знаки. Пусть их идеальное оружие повернётся против них самих. Пусть паук попробует яд своей же паутины.

Альфред присвистнул, его глаза расширились от восхищения, ужаса и благоговения перед грандиозностью и дерзостью замысла. — Это… это гениально и безумно. Безумно гениально! Их протоколы должны иметь многоуровневую криптографическую защиту… но… если я смогу использовать их же частоту как катализатор, создать обратную волну, своего рода «симпатическую» магию на уровне кода… Да! Я попробую! Это будет самый эпичный, самый дерзкий взлом в истории магии! Мы войдём в учебники! Если, конечно, учебники после этого вообще кто-то будет писать.

— У нас есть неделя, — сказал я, обводя всех взглядом. В его тишине слышалось громкое биение наших сердец, слившееся в один тревожный ритм. — Всего одна неделя, чтобы подготовиться. Никаких ошибок. Никаких провалов. Каждый день, каждый час, каждая минута на счету. Мы должны действовать как те самые шестерёнки в их механизме — безупречно, тихо и синхронно. Мы — тени. Мы — сбой. Мы — надежда.

Мы молча смотрели друг на друга. В воздухе висела вся невыносимая, давящая тяжесть предстоящего. Мы были крошечной, жалкой на фоне могущества врага группой безумцев: бывший ассасин с незаживающими шрамами на душе, барменша с стальным стержнем внутри, учёный-архивариус с волей кованой стали и гениальный сумасшедший инженер, говорящий с машинами на их языке. И мы собирались бросить вызов самой могущественной, самой безжалостной машине подавления в Империи.

— Зато будет о чём рассказать внукам, — с натянутой, но искренней и отчаянной улыбкой произнёс Альфред, уже копаясь в своём ящике с инструментами, деталями и запрещёнными артефактами, который он, видимо, притащил сюда тайком и спрятал под барной стойкой.

Я не ответил. Внуков могло и не быть. Мы могли стать лишь ещё одной кровавой страницей в истории, которую потом перепишут победители. Мы могли стать прахом, развеянным по ветру. Но это был единственный шанс. Шанс спасти не только Императора, не только империю, но и души тех несчастных, кого превратили в бездушное орудие. Искупить свою вину. Спасти свою собственную душу от окончательного мрака.

Война была объявлена. И теперь мы должны были выиграть её. Не силой, но хитростью. Не яростью, но расчётом. Не грубой мощью, но изящным, смертоносным ударом скальпеля в самое сердце болезни. Мы должны были стать призраками в их машине, песчинкой в их шестерёнках, тем самым сбоем в их идеальной, бесчеловечной программе.

И я знал — мы это сделаем. Потому что за нами была правда. А за ними — лишь холодная, пустая ложь и предательство Империи. Наш план был даже гениальнее, чем их. На первый взгляд, могло показаться, что мы всего на просто четыре выпускника академии магии и что мы можем им противопоставить? Но на самом деле, мы были намного большем! Мы бились за будущее! Нет-нет, не за наше! За будущее целой империи и именно тут с Санкт-Петербурга начнется очищение ее от всяких нечестивых ублюдков типа Козина и министра Волкова. Они ответят за каждый свой поступок, так же, как раньше это сделал чертов предатель Кайзер. Я лично убью их, как и пологается последнему из Ордена Ассасинов…