Начальник милиции. Книга 6 (СИ)

Глава 4

От моих слов хозяина кабинета будто перекосило. Он сглотнул и в одну секунду, хотя и с видимым усилием, сменил недовольство на натянутую улыбку.

— Э-э… А где же Петр Петрович? — заискивающе спросил он.

— На повышение пошел, в Угледарск, — ответил я и представился: — Морозов Александр Александрович, капитан милиции. Теперь руковожу Зарыбинским ГОВД. А вы, получается, товарищ Чижиков?

— Трудомир Платонович, — закивал квадратный.

Лыба с его хитрой морды не сходила, видимо, рыльце в каком-то пушку — уж больно сильно он переменился, когда узнал, кто перед ним.

— Рад знакомству, — дежурно заверил я. — Я вот по какому делу пришел, уважаемый Трудомир Платонович. Мы клуб служебного собаководства хотим открыть с товарищем Покровским.

— Похвально, — прихлопнул ладонями Чижиков. — Только при чем тут я?

— Как это при чем? В ДОСААФ-то клуб и будет. Не в школе же его устраивать.

— А-а… — с грустью протянул начальник, — То есть, это я должен его открыть?

Глаза его забегали, мыслительный процесс пошел.

— Да, конечно… Но вы не беспокойтесь, с нашей стороны — поможем. На всех уровнях посодействуем.

— Открытие клуба — это процесс долгий, и не факт, что разрешат нам единицу инструктора еще одну вводить. Да и не рассчитано наше здание на собак, — забубнил тот. — Площадки нет, класса оборудованного нет. Ой, не знаю, не знаю…

Чижиков захотел спрыгнуть. Жаль, что он не мой подчиненный. К тому же ДОСААФ стоит особняком от горкома, исполкома и прочих властных структур города. Это детище Минобороны, и воздействовать, то есть надавить, на него через Покровского не выйдет. Однако и я, можно сказать, не с пустыми руками пришёл — у меня есть свои рычаги убеждения, милицейские. Я немного подготовился к встрече с Чижиковым, пробил, так сказать, ситуацию.

— Послушай, Трудомай Платонович, — сухо проговорил я.

— Трудомир, — поправил меня Чижиков.

— Без разницы. Я тут во дворике твоем ЗИЛок учебный видел. В землю врос, колеса подспущены, весь пылью покрылся. Сразу видно, что не езжена давно машина.

— Там кардан полетел, — заверил квадратный, округляя полные кристальной честности глаза.

— Ну, я так и подумал, ага… и наладить все никак не можешь?

— Заказали запчасть, ждем, — беспомощно пожал плечами начальник, еще больше изображая саму честность и невинность.

— Пешком идет?

— Кто пешком идет? — не понял квадратный.

— Запчасть эта. С самого завода, да?

— Что вы себе позволяете? — снова оквадратился тот. — Я попрошу вас…

Я произнёс голосом уже совсем другим:

— Слушай сюда, товарищ Чижиков. Я проверил, по данным ГАИ твои воспитанники заваливают экзамены по вождению. Массово. Причем билеты решают нормально, а практику, само вождение, сдать не могут. Вот такой казус у тебя курсанты допускают. Что скажешь?

— Так глупые, неумехи, эх… молодежь сейчас не та. Вот в наше время…

— Только мне почему-то кажется, что с курсантами никто толком не занимается, в смысле — практическим вождением. Поэтому и провалы. Удобно устроился, Трудодень Платонович… А что? Машина на приколе, бензин списывается, занятия по бумажкам, якобы, шатко-валко, проводятся. А талоны на топливо не расходуются, а в твоём кармане, стало быть, оседают…

— Вы обвиняете меня? — квадратный отвесил челюсть и закатил глаза. — Да я каждую копеечку государственную берегу.

— Ой ли, Пыжиков.

— Чижиков, — снова поправил начальник.

— Ага, точно… А если мы проверим эти твои копеечки?

— Что? — сглотнул квадратный, одновременно краснея и потея.

— Вот этот талон я изъял на заправке… — я выложил перед ним на стол талон на бензин Главнефтеснаба РСФСР. — Он погашен. И знаешь, кто его отоварил?

— Не могу знать, — раздувал щеки Чижиков, косясь на квиток.

— Ты его использовал, морда бессовестная. В личных целях. Топливозаправщица на тебя указала.

— Ну, знаете ли! Талоны типовые, они все одинаковые, — замахал руками Чижиков, но не очень убедительно.

— Все, да не все. В Зарыбинске не так много предприятий, которые по талонам заправляются. По пальцам можно пересчитать. Я вот запрошу в области проверку по линии БХСС сюда. Вот и проверим, сколько у тебя по учетной документации бьется списаний бензина, выкатки учебных часов, сравним с показанием пробега на учебном автотранспорте. Уверен, нестыковочка вылезет тебе в пару — не сотен или там тысяч, а лет общего режима, как расхитителю социалистической собственности.

— Не надо БХСС… — пробормотал начальник ДОСААФ, весь как-то сдуваясь, — пожалуйста… Я всё сделаю. И клуб организую, и инструктора найду подходящего. Всё, всё, только скажите.

— Оставить инструктора — в этом вопросе мы за тебя уже поработали. Есть у меня нужный человек. Давай готовь бумажки на клуб, прямо с сегодняшнего дня. Что там требуется?

— Обоснованное предложение от меня в область, не помешает еще письмо от комсомольской ячейки и ходатайство от исполкома за подписью Эрика Робертовича.

— Ну так пишите, товарищ Чижиков, свое предложение, пишите. А остальные бумажки я организую. С ремонтом и оборудованием площадки тоже, кстати, поможем. Действуйте. Завтра позвоню, узнаю, как дела продвигаются, — я ткнул пальцем в его сторону.

— Но это не быстро… пока они там рассмотрят предложение, пока…

— Зато проверка из БХСС быстро работает, — напомнил я. — Так что найди способ этих своих там в области ускорить, заинтересовать. Как я понимаю, ресурсы у тебя есть — ну, так и вперёд. Что хочешь делай, а клубу чтобы быть. Ну все, до завтра. Работай.

— До свидания, — Чижиков встал и потянул руку для прощания, но я уже развернулся и пошел на выход из кабинета.

— Итак, товарищи, — проговорил я с интонацией, похожей на Кулебякинскую, но более твердой, и без ядреной сивухи в речи обошелся. — Плохо работаем, плохо…

Народ повесил носы. Утренняя планерка в самом разгаре. Не то чтобы я ругал личный состав, а так, констатировал неутешительные факты в служебной деятельности.

— Грицук не пойман, — продолжал я загибать пальцы. — Убийства комендантши, паспортистки и того парня на пляже, получается, остаются нераскрытыми, хотя подозреваемый известен, нужно его только найти и задержать. А у нас, между прочим, на на носу закрытие третьего квартала, никак нельзя эти громкие преступления на следующий отчетный период перетаскивать. Что там по Сафрону? Ваня, докладывай.

— Работаем, товарищ капитан, — Гужевой встал и виновато уперся взглядом в пол.

— Плохо работаете. И по дежурным суткам сегодняшним кража темная подвисла. Со вчера дня еще заявление заведующей детского сада до конца не отработано. Кто-то шифер ворует с территории госучреждения. Крышу садика перекрывают, старая прохудилась. Но листов шифера почему-то вдруг стало не хватать. Так я спрашиваю, почему — почему дело не возбудили? — это уже был вопрос к Голенищеву.

Ваня сел, а следак встал.

— Там проверку проводить надо, выяснять, — жевал губу Авдей Денисович. — Непонятно, то ли был этот шифер, то ли нет…

— Ну так выясняйте, — строго проговорил я.

— Я поручение написал, — ответил следак. — Уголовный розыск отработает, справку предоставит — и примем решение.

— Опять уголовный розыск виноват? — ковырнул я взглядом Голенищева.

— Я осмотр сделал, факт отсутствия шифера зафиксировал, — оправдывался следователь. — А дальше работа оперативников. Ну не я же буду шифер разыскивать.

— Вот не люблю, когда вы так разделяете, — поморщился я. — Наше, ваше… Общее дело делаем, товарищи. Гужевой, почему проверку не провели?

Ваня снова встал. Он старший теперь в розыске ему и ответ держать.

— Так народу мало у нас…. не успели еще. Сотрудников не хватает, некомплект же. Вы вот ушли из розыска.

— У вас одного человека не хватает. Это что, всю работу останавливает?

— Еще Прошкин в отпуске, мы с Салчаком вдвоем остались.

— Понятно, — грыз я кончик карандаша. — Полтора землекопа… В общем, так, кандидата ищи, ты теперь за старшего, присматривай к себе на службу сотрудника.

Я решил не ждать, пока Прошкин из отпуска выйдет — может, он и более опытен, но кого он там отсобеседует?

— Понял, займусь, — кивнул Гужевой.

Но пункты на повестке дня отнюдь не кончились — я потом еще прошелся по хозяйственным делам, по кадровским и по прочим административным заморочкам. Обозначил фронт работы личному составу, мотивировал, так сказать, к свершениям, поблагодарил всех за службу и распустил по рабочим местам.

После пошёл вниз, встретить Серого. Он уже ждал меня с Мухтаром во дворике, собирались с собакой идти гулять, пока не было происшествий. Уже в должности начальника я пару раз выехал с ним в качестве кинолога. Не хотел никому доверять друга. Буду Серого растить себе в помощники. Хотя время — штука капризная и относительная, для нас оно идёт по-разному — к тому моменту Мухтар-то на пенсии будет.

Я обрадовал парня, сообщив, что скоро он будет в клуб ходить с нашим псом, заниматься у настоящего инструктора. Мне в последнее время некогда было тренировать его, а служебным собакам тренировка регулярная нужна, иначе навык притупляется и утрачивается. Конечно, я ни в коем случае не собирался забрасывать общение с Мухтаром, просто сейчас, пока не поймал Сафрона и не влился в колею новой должности — времени было в обрез. А всё-таки каждый день я уделял Мухтару часок-другой, а днем он частенько сидел у меня в кабинете, зевал, дремал, после того, как всех мух переловил и съел.

— Мы на речку, — сообщил Серый. — Пока тепло, нужно ловить деньки. Мухтарище так купаться любит.

— Давайте, — проводил я друзей за ворота.

В это время на крыльцо ГОВД вышел участковый, который вел суточника. Такого административно арестованного ни с кем не спутаешь, его я сразу узнал, да и он меня тоже. Ведь именно я его упрятал на пятнадцать суток, оформил за хулиганку в ресторане «Аист».

Это был тот самый здоровенный «нефтяник» с бородой и в свитере в крупную вязку. В таком одеянии он напоминал скандинавского рыбака-переростка из мрачного фильма про норвежского маньяка.

Громила прошел мимо меня с хмурой мордой, чуть шевеля квадратной, будто вытесанной из куска скалы челюстью. Участковый рядом с ним смотрелся малышом. Но был в милицейской форме, облечен властью и потому и с важным видом сопровождал суточника на общественные работы.

Административников частенько выгоняли трудиться на благо города. А Кулебякин раньше и на дачу себе брал бесплатную рабочую силу из их числа.

— Владимирыч! — окликнул я участкового, того самого, который крутил лямур с погибшей паспортисткой и очень переживал по поводу ее смерти. — Ты этого Муромца куда повел?

— В помощь на ремонт садика просили из исполкома.

— Ясно, хорошее дело. Я думал, дорожки подметать ведешь, а стройка — это лучше, ему в самый раз будет.

Здоровяк оглянулся, посмотрел на меня хмуро и с некоторой обидой. Оно и понятно. Я его тогда запрещенным приемом свалил. Удар в то чувствительное место называется — «кощеева смерть». А сам виноват, нечего было барагозить.

Я сидел за столом на кухне в квартире Серовых.

— Саша, — Алена подошла ко мне со спины, обняла и поцеловала в щеку, когда я уплетал яичницу на обеде. — У тебя как завтра со временем?

Чуя подвох, я сразу выложил все свои неотложные и крайне важные служебные планы на день. Но это не помогло.

— А ты найдешь для меня время часиков в одиннадцать? — милым голоском спросила Алена.

— Я могу прийти в обед, как сегодня, — подмигнул я и кивнул в сторону спальни, намекая на интересное продолжение обеденного перерыва.

— Нет, нужно в школу прийти, — ворковала Алена. — Я пообещала директору, что устрою ребятишкам в начале учебного года встречу с начальником милиции.

— Зачем? — соображал я, вылавливая кусочек колбасы из яичницы.

— Ну как зачем? Ты расскажешь о вашей нелегкой работе, о борьбе с преступностью и с нарушителями общественного порядка. Это в рамках школьного воспитательного процесса очень нужно, и, к тому же, мы планируем закладывать капсулу времени завтра. Письмо пионерам 2025 года. Напишем послание будущим поколениям. Ты тоже в нем распишешься.

— Почему именно 25-го? — удивился я. — Сейчас 78-й, аж сорок семь лет ждать, когда письмо прочитают. Берите поближе.

— Потому что двадцать пятый год — это четверть будущего века. Очень символичная дата. Хотели на пятьдесят лет заложить. Но директор предложил на этой дате остановиться. Вот интересно, какие они будут, пионеры будущего? В школу, наверное, на летающих автобусах будут летать…

Лицо у неё сделалось совсем мягкое, светящееся, мечтательное — я залюбовался. Алёна работала в школе даже не потому, что очень любила детей (хотя и это было так), а потому что верила, что так она строит счастливое, хотя и далёкое, будущее.

— А мое присутствие точно обязательно? — как бы между прочим поинтересовался я, работая вилкой.

— Саша… Ну ты же начальник милиции! Как без тебя письмо потомкам писать? Там из горкома и исполкома будут представители. Журналисты. Я хочу, чтобы ты обязательно был. Ты у меня мужчина импозантный, видный — когда не дежуришь и за бандитами по лесам не бегаешь. У тебя есть приличный костюм?

— Кожаный пиджак и вельветовые брюки, я так понимаю, не подойдут…

Алёна махнула ручкой.

— Конечно, нет. Галстук нужен.

— Тогда подходящего костюмчика не имеется, — развел я руками, полагая, что нашёл предлог освободиться от такого официального мероприятия.

— Да, так и есть, — сказала Алёна, но не с грустным вздохом, а решительно, и добавила: — Приходи сегодня с работы пораньше. Поедем тебе костюм выбирать.

— Где? — поморщился я. — У нас в Зарыбинске?

— Ой, Саша, в «Универмаге» в мужском отделе найдется подходящий. Ты просто намекни продавцам, кто ты теперь.

— А, ну да, — закивал я. — Теперь можно не говорить таинственным голосом, что я от Иван Иваныча. Можно быть самим собой в магазинах.

— Теперь другие пусть говорят, что они от Александра Александровича, — рассмеялась Алена. — Чай будешь? Сгущенка есть и печенье.

Когда я вернулся на работу, то увидел, как по коридору несутся Тулуш и Гужевой.

— Что случилось? — тормознул я подчиненных.

— Драка, — выдохнул Гужевой.

— Ну и что? — вскинул я недоуменно бровь. — Пусть участковый занимается. Я думал, пожар приключился у нас.

— Так он и занимается. Вернее, пытается. Этот переросток отличился. Административник Егорушкин, помнишь, которого ты в ресторане «Аист» упаковал?

— Ну? — насторожился я.

— Он беспорядки учинил, прямо на общественных работах.

— Не понял, он что, пьяный? Когда успел?

— Не знаю. Сейчас и проверим. Звонили в дежурную часть, говорят, он на ремонте крыши был задействован, а сейчас там такое устроил… Прораба строительной бригады на дерево загнал. Заведующая детсадом в кабинете от него заперлась. Рабочие сбежали, но одного он, говорят, в бетономешалку засунул и не выпускает.

— Хулиганские пассатижи! — присвистнул я. — Это какая вожжа ему под хвост попала?

— Вот и мы недоумеваем. Вроде, спокойный был. Просто сильно здоровый. Может, ему масса на мозг давит и сосудики какие пережимает, вот и слетел с катушек, — Ваня почесал макушку. — Участковый наш там, но он тоже в кустах прячется. Мы на подмогу поедем.

— Ага, я с вами.

Мы вышли на крыльцо, возле ступенек уже ждал УАЗик дежурной части. Внутри сидел, как всегда в гражданском рванье, пузатый водила Михалыч.

— Михалыч, — заметил я. — Я понимаю, что ты уже давно на пенсии и в любой момент можешь уйти, но коль уж работаешь, будь добр блюсти внешний вид соответствующий. Дежурная машина — лицо милиции. Всегда помыта, как и водитель — всегда чистый.

— Машина у меня блестит, — оправдывался пузач.

— А ты нет, — парировал я. — Привык и в гараже ковыряться, и на выезда в той же самой одежде выезжать. Давай-ка с завтрашнего дня будешь переодеваться.

— Мне проще на пенсию уйти, — пробурчал Михалыч, пробуя меня шантажировать, но не прокатило.

— Ну как знаешь. В кадры зайди, напиши рапорт, я скажу Вдовиной, чтобы с приказом не задерживала. Если хочешь, две недели можешь не отрабатывать, я тебе так подпишу. Только проставиться за уход не забудь, лады?

Водила вздохнул, пошмыгал носом и проговорил:

— Да ладно, я же пошутил… Чего мне дома делать? С бабкой телевизор смотреть да по грядкам ползать? Я лучше с вами… а куда едем-то?

— В детский садик «Теремок».

— А что там? А следак где?

— Пока без него будем разбираться. У тебя пистолет есть?

— В оружейке, я его года два не получал уже…

Я снова аж присвистнул.

— А как ты стрельбы сдаешь?

— Так мне, старому, просто так ставят оценки, даже когда с области проверять приезжают.

— Ладно, со стрельбами не напрягаю, а вот на дежурства пистолет получай. Мало ли какие выезда случаются, а ты прикрыть боевого товарища, если что, не сможешь.

— Да что у нас в Зарыбинске может случиться такого, Сан Саныч?

— Ну не скажи… в последнее время много всего приключается. А вот сейчас, например, психа едем крепить.

— Какого психа? — с тревогой спросил водила.

— Здоровенного. Он там людей на дерево загнал, так что не знаю, как ты без пистолета будешь.

Я воткнул руку в бок, якобы озабоченный готовностью водителя к схватке с буйным «рыбаком».

— Я же водитель. Я в машине подожду, — замотал головой старшина.

— Ты, Михалыч, прежде всего сотрудник милиции, а уже потом водитель. Каждый сотрудник обязан пресекать правонарушения.

— Да знаю я, — тяжко вздохнул пузач и еле слышно добавил: — При Петре Петровиче проще жилось…

— Времена меняются, Михалыч, — твёрдо, но без лишней строгости сказал я. — Мы должны идти в ногу… а вот и садик, заезжай прямо на территорию, видишь — вон, ворота открыты и кто-то машет нам. Видимо, заждались.

Последние слова я уже произнёс с ухмылкой.

— А можно я из машины выходить не буду все-таки? — насупился Михалыч, увидев испуганное лицо дедка-сторожа, который почтительно пропустил машину и перекрестился. — Ну в последний раз, а потом пистолет буду получать…