Некромант Империи. Том 1

Глава 15

Тридцатиэтажная башня корпорации «Родославъ» вонзалась в хмурое московское небо сверкающей иглой из стекла и стали. На двадцать седьмом этаже, за тонированными окнами конференц-зала, проходило весьма необычное собрание.

За массивным круглым столом из красного дерева расположились двадцать человек. На первый взгляд было в них что-то неуместное для чопорного офиса.

Вот громила с выбритыми висками и тяжелыми золотыми перстнями — Михаил Строганов, в его сына вселилась душа древнего мага. А вот этот седовласый Тихомир Ведмидский с татуировками на руках — сам попаданец, занявший тело наследника угасающего аристократического рода сорок лет назад.

Случайный наблюдатель мог бы принять их за сходку криминальных авторитетов. Но реальность была куда интереснее — за этим столом собралось тайное общество иномирцев, те, кто пришел из других реальностей, и те, чьи дети стали сосудами для душ из иных миров. И были среди них те, кому даже удалось скрывать это.

У дальнего края стола сидел Валерий Державин — некогда охотник на магов из другого мира, а теперь владелец крупнейшей оружейной компании. Рядом — Игорь Златов, чей сын в одночасье из хулигана превратился в вундеркинда со знаниями древнего архимага.

Каждый из присутствующих хранил свою историю о том, как иной мир вторгся в их жизнь.

Во главе стола восседал Георгий Песков — председатель совета директоров. Идеально скроенный костюм, малиновый галстук, золотая оправа очков.

Но его огромные руки-кувалды и характерная ямочка на гладко выбритом подбородке выдавали в нем человека, привыкшего решать проблемы не только в переговорных. Сам он пришел из мира магических войн двадцать лет назад, поднял род с колен и с тех пор создал целую сеть поддержки для таких, как он.

— Господа, — его низкий голос заставил всех присутствующих подобраться. — У нас возникла… деликатная ситуация. У одного из наших послушников, Ганса Вальтера, дочь обучается в Императорской Академии. И недавно эта юная особа решила навредить другому ученику…

Зал взорвался возмущенными возгласами:

— Да что она себе позволяет⁈ — рявкнул Строганов, грохнув кулаком по столу. — Мы годами выстраивали отношения с Империей!

— Иномирцы и так под постоянным наблюдением! — подхватил Ведмидский. — У наших детей только начало что-то налаживаться…

— А из-за одной выскочки всё пойдет прахом! — прогремел бас Державина. — Если узнают, нас под монастырь подведут!

Песков поднял руку, и гул голосов мгновенно стих. Все знали этот жест — когда председатель вот так вскидывает ладонь, лучше проглотить язык, чем продолжать говорить.

— Выслушайте меня внимательно, господа, — он снял очки и устало потер переносицу. — Проблема гораздо серьёзнее, чем кажется. Эльза Вальтер умудрилась призвать из своего мира москита-убийцу — носителя особого токсина, против которого в этой реальности нет ни защиты, ни противоядия.

По залу прокатился встревоженный шепот. Кто-то нервно забарабанил пальцами по столу.

— Но вместо того чтобы убить или хотя бы парализовать мальчишку, — Песков сделал драматическую паузу, — комар просто… сдох.

— Вы уверены, что укус вообще был? — Державин подался вперед, сверкнув серьгой. — Может, промахнулся?

— Абсолютно уверен, — Песков кивнул. — Парня подкосило на несколько секунд. А потом он просто встал и пошел, как ни в чем не бывало.

— Невозможно! — вскочил Игорь Златов. — Существа из наших миров в десятки раз опаснее здешних! Их яды валят слона!

Песков нервно усмехнулся, поправляя галстук:

— Это еще не самое интересное, друзья мои. Более того… этот парень оживил комара.

В зале повисла такая тишина, что стало слышно, как гудит кондиционер. Двадцать пар глаз уставились на председателя.

— В этом мире такое никому не подвластно, — продолжил Песков, медленно расхаживая вдоль стола. — Даже сильнейшие некроманты древности не могли воскрешать существ из иных миров — только местную фауну. А этот… мальчишка не только поднял москита, но и отследил магический след до Эльзы. А потом… отправил эту тварь мстить девчонке, прихватив целую армию мертвых насекомых!

— Бред какой-то! — выкрикнул кто-то. — В этом мире не может быть некромантов! Их истребили под корень!

— О нет, друзья мои, — Песков криво усмехнулся. — Они не исчезли. Просто залегли на дно. Копят силы, выжидают. И поверьте, они делают это не просто так. Что-то грядет…

Зал взорвался голосами. Строганов требовал немедленно забрать Эльзу из академии, Державин настаивал на «профилактической беседе» с пацаном, красноречиво проводя пальчиком по шее.

— Тихо, господа! Слушайте внимательно. Перед вами лежат листы и ручки, — Песков провел рукой над столом. — Сейчас каждый подпишет особый договор о неразглашении. За нарушение — проклятие на семь поколений вашего рода. — Его голос стал жестким. — Ваши дети, внуки и правнуки будут рождаться без магического дара. Ваша кровь станет пустой, как вода в луже. А ваши имена сотрутся из родовых книг, словно вас никогда не существовало.

По залу прокатился испуганный шепот. Все знали — Песков никогда не разбрасывается пустыми угрозами.

— Даже ваши близкие не должны знать об этом разговоре, — он обвел собравшихся тяжелым взглядом. — Любая информация, обсуждаемая в стенах нашего общества, умирает здесь же. А теперь, когда с формальностями покончено, — он дождался, пока последний лист будет подписан, — давайте перейдем к насущной проблеме нашего завода по добыче маны.

— Опять проблемы с бароном? — устало спросил Ведмидский, поправляя платиновый перстень с огромным сапфиром.

— Снова, — Песков кивнул, устало потирая переносицу. — Барон Суббота опять сует свой нос куда не следует. Придется преподать ему урок. На этот раз снова будем нанимать магов. Ладно, господа, расходимся.

Когда остальные участники собрания потянулись к выходу, Песков жестом остановил троих.

— Ведмидский, Златов, Руньшев… задержитесь на минуту.

Три столпа высшего общества — каждый по-своему опасен и влиятелен. Ведмидский — финансовый гений, способный обрушить экономику целой страны одним телефонным звонком. Его банковская империя держала за горло половину аристократических родов.

Златов — с виду респектабельный бизнесмен, а на деле — некоронованный король криминального мира. Его «теневая канцелярия» знала все секреты столицы, а связи в преступном мире позволяли решать любые проблемы, не оставляя следов.

И Руньшев — советник при дворе императора, чье слово могло сломать или создать карьеру любого чиновника.

Трое остались, когда последний участник собрания покинул зал. Три пары глаз — холодных, расчетливых, привыкших видеть насквозь любую ложь — уставились на Пескова, ожидая объяснений.

— Я говорил с нашими… особыми гостями, — начал Песков, когда дверь за последним участником закрылась. — С теми некромантами, которые попросили у нас убежища.

Ведмидский кивнул:

— Конечно. До сих пор не понимаю, зачем мы так рисковали, давая им кров. Если бы империя узнала…

— Но не узнала, — перебил его Песков. — Именно поэтому я доверяю это дело вам троим. Вы умеете хранить секреты. Особенно вы, Руньшев. Скрывать столько лет, что ваш сын — носитель души из другого мира, находясь при этом в самом сердце имперской власти… — он уважительно качнул головой. — Это дорогого стоит.

— К делу, Георгий, — мягко напомнил Руньшев. — Что говорят некроманты?

— Они не многословны. Но если действительно появился новый некромант такой силы, это катастрофа. Его нужно устранить немедленно. Некроманты готовятся к войне. Собирают силы, копят мощь, — Песков растянул губы в улыбке. — Они назначили срок… А этот мальчишка может все разрушить — он слишком силен, слишком непредсказуем. А мы… мы можем извлечь из этого пользу. Подумайте — мы покажем миру, что без нас они ничто! Заставим не просто уважать — бояться до дрожи в коленях!

— Вы хотите помочь некромантам… чтобы потом их уничтожить? — медленно произнес Златов, постукивая перстнем по столу. — Стать героями для империи?

Песков не ответил. Он неспешно достал из портфеля три конверта:

— Здесь всё, что нам удалось собрать — фотографии, имя, фамилия… Дмитрий Волконский. — Он разложил конверты перед каждым. — Первокурсник Императорской Академии. Да, я знаю, что академия — это крепость. Знаю, что туда не пробраться. Но именно поэтому я обращаюсь к вам.

Он поднял взгляд на Руньшева:

— У вас связи в министерстве образования.

Перевел взгляд на Ведмидского:

— У вас деньги, чтобы подкупить кого угодно.

Посмотрел на Златова:

— А у вас… особые таланты для особых случаев.

— Ваше задание — следите за мальчишкой. Каждый шаг, каждый вздох. И если подтвердится, что он действительно некромант… — он сделал паузу, словно смакуя следующие слова. — Убейте его. Вместе со всеми близкими. Не должно остаться никого, кто мог бы задать неудобные вопросы. Даже в этой чертовой академии.

Трое переглянулись. Они прекрасно знали — когда Песков отдает такие приказы, отказываться нельзя. Иначе следующими жертвами станут их собственные семьи. А уж он-то знает, как стереть род без следа — опыт у него богатый. Не зря в некоторых кругах его называют «чистильщиком родословных».

Я сидел в тени раскидистого дуба, лениво крутя в руках свой новый клинок. Пусть все считают его пустышкой… но я-то чувствовал, как внутри пульсирует жила — тёмная, древняя. Она шептала… не слова даже, а странный набор звуков. Я пытался разобрать этот шёпот, поймать хоть одно знакомое слово, но всё впустую.

От тёмной жилы по клинку и рукояти расходились пульсирующие черно-зеленые вены, похожие на прожилки мрамора.

Но самое интересное начиналось там, где моя рука касалась рукояти — эти вены плавно перетекали на кожу, змеились по запястью, иногда добираясь до локтя.

Я внимательно следил за их движением, отмечая любопытную закономерность — стоило пульсу участиться, тем дальше они заползали. А стоило успокоить биение сердца, как они тут же отступали обратно в клинок.

Как целитель, я не мог не заинтересоваться этим феноменом. Сердечный ритм явно влиял на связь с оружием, но как именно? Почему именно усиление пульса усиливает контакт? В моём мире была похожая техника — некроманты использовали особое состояние транса для контроля над нежитью. Может, и здесь что-то подобное?

После занятия по магическому фехтованию сестра, казалось, вознамерилась использовать каждую секунду, чтобы поддеть меня насчёт меча. Мы устроились в академическом сквере, где вековые дубы создавали спасительную прохладу в этот жаркий день. Воздух был напоен ароматом цветущих лип, где-то вдалеке слышались голоса студентов.

— Убери свою пукалку, братишка, — она фыркнула, наблюдая, как я в очередной раз материализую клинок. — А то ещё кто-нибудь поранится об эту… зубочистку.

Я продолжил упражнение. Призыв-развоплощение-призыв. С каждым разом получалось всё быстрее, клинок словно сам стремился материализоваться в моей руке.

— Может, хватит? — я вздохнул, снова призывая меч. В этот раз он появился практически мгновенно, соткавшись из воздуха за долю секунды.

— Нет, правда, — она вдруг стала серьёзной, профессионально оценивая клинок. — У каждого приличного боевого оружия есть своя особенность, своя изюминка. А у твоего… — она прищурилась. — Разве что… острый и чёрненький такой, готический…

Я невольно усмехнулся, наблюдая, как по лезвию пробегает очередная волна зеленоватого свечения.

— Ладно, мне пора, проводить не хочешь? — вдруг сказала она, поднимаясь и отряхивая форменную юбку.

— Куда собралась? — я поднял бровь, развоплощая меч.

— На задание! — она ловко застегнула китель, попутно заплетая свои роскошные чёрные волосы в тугую косу. — Появилось очень интересное предложение. Обещают неплохо заплатить, а нам сейчас каждая копейка…

Что-то кольнуло в груди. Вот она, суровая реальность — пока я тут прохлаждаюсь, играя роль зелёного первокурсника, она в одиночку тянет на своих плечах весь род. Рискует жизнью, выполняя опасные задания, зарабатывает деньги, поддерживает честь фамилии… А я? Развлекаюсь с «пукалкой»?

Катя вдруг опустила глаза, и её голос стал тише:

— Знаешь, я бы и рада продолжать брать боевые задания, но… — она замялась. — В столице так не принято. Совет попечителей уже намекает, что для девушки из благородного рода это… неприлично.

Она невесело усмехнулась:

— Скоро вызовут на ковёр. Будут отчитывать, что негоже наследнице древнего рода бегать по лесам с мечом, когда нужно думать о замужестве. Знаешь же… что эти умники вечно талдычат — «сильные маги в сильных родах рождаются». — Она скривилась, передразнивая напыщенный тон. — Уже присмотрели какого-то знатного урода. Говорят, перспективный маг, из древней семьи…

Меня кольнуло второй раз, но уже острее. Брачные игры аристократии — вечная песня этого мира. Помню, в академической библиотеке попадались трактаты о «чистоте магической крови» и «укреплении родовых линий». Всё та же евгеника, только с магическим уклоном. А живые люди со своими чувствами… кого это волнует?

— Эй, выше нос, братец! — она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла немного грустной. — Учись пока, набирайся опыта. Скоро сменишь меня… на поле боя.

В её голосе звучала такая неподдельная забота. По всем законам я — глава рода, но по факту… бесполезный довесок, лишний рот. И что ещё хуже — не могу защитить собственную сестру от этой феодальной системы, где женщин рассматривают как племенных кобыл для улучшения породы.

— Пошли, поможешь хоть вещи донести, — она кивнула в сторону главного корпуса, явно желая сменить тему. — Они уже в холле, у вахтёрши собранные лежат.

В главном холле нас встретила Агриппина Марковна — гроза всех прогульщиков и главный страж академической дисциплины. Она близоруко прищурилась, разглядывая меня как особо мерзкое насекомое под микроскопом:

— Ну что, в чём я была не права? — проскрипела она, поджав губы. — Я сразу сказала — заноза в заднице у всей академии. От таких одни проблемы!

— Здравствуйте, Агриппина Марковна! — Катя ловко подхватила объёмные походные сумки. — Вы же и про меня то же самое говорили, помните? А после первой медали за отвагу…

Она весело подмигнула старой вахтёрше, и мы направились к главному выходу. И тут я заметил это…

И тут я заметил это…

В углу холла поблескивало тусклым светом «Око Инквизитора» — артефакт для отлова некромантов.

Я резко затормозил, чувствуя, как холодеет затылок. А эта дрянь вообще на что реагирует? На самих некромантов или только на их артефакты? И что будет, если я пройду мимо — завоет сиреной? Испепелит на месте? Вызовет отряд инквизиции?

— Ой… — я схватился за живот, сгибаясь пополам. — Катя, кажется, меня прихватило!

— Что с тобой? — она обеспокоенно нахмурилась, придерживая сумки.

— Срочные дела! — выдавил я, изображая острую кишечную колику. — Иди вперёд, я догоню!

Не дожидаясь ответа, я рванул в сторону туалета. Пу-пу-пу, и что же делать? Как обойти эту хрень? Так, соберись! Ты же профессионал или где?

Я активировал гибридное зрение, которое раньше было только целительское, а теперь и некромантское. Мёртвая материя, мне нужна мёртвая материя! Бинго! У дальнего писсуара валялась дохлая мышь — маленькая фиолетовая точка.

Я встал у писсуара и тихонько прошептал:

— Встань!

Мышь даже не дрогнула. Вот зараза…

— Встань, говорю! — процедил я сквозь зубы чуть громче. — Я приказываю!

За спиной раздалось деликатное покашливание. Я медленно обернулся — в дверях застыл какой-то первокурсник, таращась на меня как на умалишенного. В его расширенных глазах и приподнятой брови читался немой вопрос — какого черта он базарит с членом. Да и хрен с ним! Пусть думает что хочет.

— Встань, тварь! — рявкнул я, вкладывая в голос всю силу приказа.

Первокурсник вышел из туалета и захлопнул дверь. Наверняка помчался рассказывать, как поехавший Волконский ведёт задушевные беседы со своим достоинством. Но мне было уже не до его душевных травм — мышь наконец зашевелилась!

В коридор… Быстро, но не привлекая внимания!

Первая попытка мысленных приказов и почему до меня не дошло попробовать раньше? Грызун, пошатываясь, засеменил к выходу. Я осторожно выглянул из-за двери — мышь спокойно пробежала мимо артефакта.

Великолепно! Я подхватил сестринские сумки и уверенно прошагал мимо «Ока». Никакой реакции!

— Ну как, полегчало? — улыбнулась сестра, когда я вышел к ней с сумками. — Вот и ребята скоро подъедут…

Я обернулся на звук шагов и почувствовал, как внутри всё похолодело. Два мастера в серых форменных комбинезонах возились у стены, разматывая толстый черный кабель. Один держал стремянку, пока второй подключал «Око Инквизитора» к розетке.

Твою же мать! Вот же… оно было обесточено!

— О, наконец-то запустили! — Катя с явным одобрением наблюдала за работой мастеров. — Теперь точно ни один некромант не прошмыгнет, ни один тёмный артефакт не пронесут. — Она усмехнулась. — Даже дохлая мышь мимо не проскочит!

Я похолодел, мысленно рявкнув своей подопытной… Замри! Ни шагу с места! Грызун послушно застыл в углу, сливаясь с тенью.

— Прям ни один? — спросил я максимально небрежным тоном, отмечая, как сестра разбирается в этой технике. Явно не просто так знает.

— Там сверхчувствительный сенсор, — с гордостью пояснила она. — Любую некротическую активность за милю учует. Говорят, даже следы давно развеянной нежити может засечь.

Твою ж… — я сделал шаг от опасной приблуды и лихорадочно соображал. После обеда пары, меня начнут искать… А я как идиот застрял по эту сторону барьера, и эта несчастная мышь тут же.

К воротам академии бесшумно подкатил черный внедорожник с тонированными стёклами. Из него вышли четверо — среди них я узнал только очкарика-целителя, который сейчас выглядел непривычно серьёзным в тактическом костюме.

Остальные были одеты в такую же полувоенную форму без знаков различия.

— Ну всё, братишка, мне пора, — Катя крепко обняла меня. — Смотри тут, веди себя хорошо. В неприятности не влезай — я не смогу быстро вернуться, если что.

Она легко запрыгнула в машину, махнула рукой на прощание. Внедорожник плавно тронулся с места.

А я остался стоять у ворот, как баран, наблюдая, как мастера калибруют «Око», и лихорадочно соображая, как теперь пробраться мимо этой адской машины. И что, черт возьми, делать с несчастной мышью, которая под жарким солнцем уже начала источать характерный аромат разложения…

— Чё, интересно? — окликнул меня один из работяг, заметив мой пристальный интерес к их возне с «Оком».

— Безумно! — я изобразил восхищенного первокурсника. — А вы точно уверены, что нет никаких… ну, слабых мест?

— Не дурачки ж тут работают, — хохотнул второй, снисходительно похлопав меня по плечу. — Спи спокойно, студент!

Я медленно отошел, делая вид, что скептически изучаю периметр. Камеры через каждые пять метров — о том, чтобы лезть через окно, можно забыть. Работяги как раз складывали стремянку, собираясь грузить её в фургон. Время на исходе…

Слушай боевую задачу, рядовой мышь! Цель — силовой кабель противника. Задача — полное уничтожение. Маскировка — максимальная. Шумы — минимальные. Приступить к выполнению немедленно!

И тут мышь начала профессионально красться вдоль стены. Перекат — замереть — осмотреться. Ещё перекат. Её дохлая тушка двигалась как спецназовец на задании.

Добравшись до кабеля, она вцепилась в него с остервенением. Её периодически било током — шерсть дыбом, усы искрили, но ей было уже по барабану. Она ж дохлая! Идеальный суперсолдат…

БА-БАХ! Сработала сигнализация, «Око» пару раз мигнуло и погасло.

Приказ: пасть смертью храбрых! Родина тебя не забудет, боец! Мышь тут же раскинулась у перегрызенного кабеля лапками кверху. Я спокойно прошёл через контрольную точку, пока со всех сторон сбегались встревоженные техники.

— Да чтоб их! Опять эти твари! — доносились возмущенные возгласы. — Третий раз за месяц провода грызут!

— Надо сетку ставить… Или ядом травить…

— Да толку-то? Нужно в стену провода замуровывать.

Я неспешно шёл по коридору, с трудом сдерживая торжествующую ухмылку. Забавно получается — новейший артефакт, последняя разработка имперских умельцев, сверхчувствительные сенсоры… А от простой дохлой мыши защиты не предусмотрели.

Следующий день выдался особенно изматывающим. Три пары подряд у мастера печати. Я мрачно наблюдал, как преподаватель в очередной раз вызывает кого-то к доске.

Две пары уже позади, и, казалось бы — интересный материал, все активно практикуются, чертят печати, ошибаются, учатся на своих ошибках. Все, кроме меня! Этот злопамятный тип старательно делал вид, что меня не существует. Хотя я сидел прямо перед ним и даже демонстративно тянул руку пару раз.

Подумаешь, случайно вызвал монстра из бездны! Я раздраженно постукивал карандашом по парте. С кем не бывает? В конце концов, никто же не пострадал… серьезно. Но я же не специально!

Звонок на третью пару прозвенел как приговор. Преподаватель картинно поправил очки и торжественно объявил:

— Записываем новую тему: магические печати медитации. Обычно их рисуют на полу, — продолжал он, выводя на доске затейливый узор. — Садитесь в центр печати, и она открывает канал, связывающий вас с недрами земли, где залегает чистейшая руда маны. — Он сделал эффектную паузу, обводя аудиторию взглядом. — Существуют, конечно, и другие печати медитации — для укрепления, усиления и увеличения ядра. Но этот материал будет позже. Пока рано.

Да неужели? В некоторых линиях угадывались знакомые символы из моего мира.

— А теперь перейдем к практике, — препод хлопнул в ладоши. — Кто не успеет — доделывает в общежитии.

Первый доброволец — Топольский, отличник с первой парты — вышел к доске. Его линии получились ровными, символы четкими, хоть сейчас в учебник.

— Ну надо же! — преподаватель просиял. — Хоть кто-то может начертить правильную печать! — он демонстративно покосился в мою сторону. — В отличие от некоторых… особо одаренных.

Один за другим студенты выходили к доске. У всех получалось — кто-то чертил лучше, кто-то хуже, но базовую структуру все ухватили верно. А я сидел и прикидывал… что теоретически, если правильно модифицировать узор, можно создать канал не только к мане, но и к… более интересным источникам.

— К черту это! — я резко поднялся, грохнув кулаками по парте. — Я тоже ученик! Или у нас теперь избирательное обучение? Мне нужна практика, как и остальным.

Иванченко замер. По аудитории прокатился удивленный шепот.

— В прошлый раз ваша… «практика», — он поджал губы, как от зубной боли, — едва не уничтожила аудиторию! И… и не отправила на тот свет учеников!

Я молча подошел к доске, бесцеремонно выдернул мелок из рук одногруппника и стер его художества рукавом. Злость придавала движениям четкость — линии печати ложились ровно, символы выходили четкие, как по линейке.

Опять дал нам самую примитивную печать с таким узким каналом, что она будет по капле сосать ману до следующего семестра. Я прекрасно видел возможности для усовершенствования — чуть изменить угол здесь, добавить пару линий там, развернуть внутренний контур… Но нет, обойдется. А то еще инфаркт хватит.

— Нарисовал! — я демонстративно положил мелок на край доски. — Извольте проверить.

— Сейчас подойду, — лениво протянул Иванченко, демонстративно копаясь в каких-то бумагах.

Я встал у доски, переглянулся с Костей. Тот вдруг занервничал и начал делать какие-то странные жесты глазами и бровями, словно припадочный.

Чего? — я не мог понять, что ему от меня надо.

Костя закатил глаза и начал тыкать пальцем куда-то мне за спину.

— Да обернись ты, дубина! — не выдержал он наконец.

— Константин! — рявкнул Иванченко. — Немедленно прекратите этот балаган! Я запишу вас в рапортичку как злостного нарушителя порядка! Это уже десятое замечание, а значит, я жду ваших родителей.

Я наконец соизволил обернуться — у моей печати стоял Топольский, первый отличник и главный любимчик преподавателей. Этот самодовольный индюк быстро провел рукой по нижнему краю рисунка и, как ни в чем не бывало, отошел к своей парте.

Иванченко тут же подлетел к доске — словно только и ждал момента. Исправить уже ничего не успею — препод буквально дышал мне в затылок, придирчиво изучая каждую линию.

Вот же… И как теперь объяснить, что это не я накосячил?

— Профессор! — начал я. — Топольский только что испортил мою печать!

— Не выдумывайте, Волконский, — поморщился Иванченко. — Господин Топольский — образцовый студент и надежда факультета. Он бы никогда…

И тут печать начала светиться. Не привычным спокойным голубоватым светом, а ослепительно белым, как миниатюрная сверхновая. По аудитории пронесся порыв ветра, срывая конспекты со столов и растрепывая волосы, и появился столб света.

— Да твою ж мать… — пробормотал я.

Печать вспыхнула нестерпимо ярко. Опять? Вы серьезно?