Некромант Империи. Том 1

Глава 5

Аркадий Николаевич Полозов.

Полозов шёл по длинному коридору административного корпуса. Студенты, попадавшиеся навстречу, торопливо прижимались к стенам, стараясь стать как можно незаметнее. И такое «уважение» его полностью устраивало — за двадцать лет преподавания он научился ценить власть страха куда больше, чем власть уважения.

Наконец впереди появилась массивная дубовая дверь с табличкой «Ректор Имперской Академии Магии В. С. Чарский». Полозов коротко постучал и, не дожидаясь ответа, вошёл внутрь.

За массивным столом красного дерева сидел Вениамин Сергеевич Чарский. Его длинная белая борода в сочетании с серым костюмом безупречного кроя создавали образ человека, привыкшего к власти.

На переносице поблёскивали дорогие очки в тонкой золотой оправе, на запястье — платиновые часы. Солидно, без показной роскоши, но каждая деталь говорила о положении владельца. На краю стола стоял МАГбук, по экрану бежали строчки биржевых сводок.

— А, Аркадий Николаевич, — Чарский улыбнулся той особой улыбкой, от которой у многих холодело внутри. И на самом деле, было немало людей, которые предпочли бы увидеть гнев ректора, чем эту его спокойную улыбку. — Присаживайтесь. Коньяк?

— Благодарю, не сейчас, — Аркадий опустился в кресло. — Вам наверняка доложили… у нас проблема с распределительным артефактом.

Чарский неторопливо отставил бутыль. Его движения оставались спокойными, но Полозов успел заметить, как чуть сузились глаза ректора за стёклами очков.

— Снова? — он побарабанил пальцами по столу. — В прошлом году этот шар едва не покалечил сынка Нефтяных Полей.

— Того самого, что оказался пустышкой, — профессор позволил себе лёгкую усмешку. — Папаша тогда пытался купить место в академии. Знаете, Вениамин Сергеевич, иногда я думаю, что артефакт просто… восстанавливает справедливость.

— Как с той девчонкой из старого рода? — Чарский задумчиво провёл рукой по бороде. — Помните, когда шар сорвался с постамента?

— Такое забудешь, — Николаевич качнул головой. — Древний амулет усиления, фамильная реликвия. Думала, проскочит. А артефакт… он ведь не прощает попыток обмана. Никогда.

— Да уж, — хмыкнул ректор. — Хорошо хоть обошлось без жертв. Но сегодняшний случай… — он подался вперёд. — Что думаете? Кстати, Северов мне уже преподнёс личное дело этого мальчика.

Профессор нахмурился, немного помолчал и, тщательно подбирая слова, ответил:

— За всю историю академии распределительный артефакт ни разу не выходил из строя. Были… эксцессы, да. Но чтобы полностью отключиться? — он покачал головой. — Это нечто новое.

— И что интересно, — Чарский постучал пальцем по столу, — сразу после этого Волконского шар отказался работать и с Земской. А ведь она показывала стабильный результат при предварительном тестировании.

— Вениамин Сергеевич, — Полозов подался вперёд, — я тоже изучил личное дело Волконского. Там… любопытная картина. С раннего детства вокруг него происходили странные вещи. Необъяснимые. Пугающие.

— Да-да, — ректор махнул рукой. — Читал. Детские страхи, массовая истерия… Ничего конкретного.

— Именно! — Полозов стукнул ладонью по подлокотнику. — Ни одного доказанного нарушения. Ни одного! Только косвенные улики и показания напуганных детей. А теперь взгляните на это под другим углом — перед нами человек, который с детства научился действовать так, чтобы не оставлять следов.

Чарский задумчиво погладил бороду:

— Вы предлагаете…

— Оставить его в классе «Б», — твёрдо сказал Полозов. — Даже если его реальный потенциал выше — а я почти уверен, что это так — в классе «А» он может стать… проблемой.

— Поясните.

— В классе «А» собраны сильнейшие студенты. Амбициозные. Агрессивные. Добавьте туда Волконского с его… особенностями, и мы получим гремучую смесь. Они начнут давить на него, провоцировать. А он… — Полозов помедлил. — Боюсь, он ответит. И от академии действительно могут остаться одни камни… а под ними наши кости!

— А в классе «Б» он будет… как это говорят? — Чарский щёлкнул пальцами. — Большая рыба в маленьком пруду?

— Именно. Там он сможет доминировать без особых усилий, а значит, не будет нужды демонстрировать… всё, на что он способен.

Ректор откинулся в кресле, разглядывая искусно выложенный потолок:

— Я думаю, — ректор многозначительно поднял палец, — что нам стоит внимательнее присмотреться к юному Волконскому. И да, пусть остаётся в классе «Б». Там… безопаснее. Для всех.

Чарский поднялся из-за стола и неспешно подошёл к окну.

— Знаете, Аркадий Николаевич, — начал он задумчиво, — меня больше беспокоит не сам инцидент с артефактом, а то, какой резонанс он может вызвать. Министерство магии и так дышит нам в затылок.

— Проверки? — уточнил профессор, хотя прекрасно знал ответ.

— Если бы только, — Чарский раздражённо дёрнул себя за бороду. — Комитет по магическому образованию прислал уже третью комиссию за полгода. И каждый раз находят к чему придраться. А я всё думаю — как долго мы сможем скрывать… настоящие проблемы.

Он замолчал, глядя куда-то поверх головы Аркадия Николаевича, а тот, разумеется, и так понимал, о чём думает старик.

О тех «особых» случаях, которые не попали в официальные отчёты.

— Восемь студентов за последние три года, — тихо произнёс ректор. — Восемь. Эти исчезновения… а тот случай в подвалах, — продолжил Чарский. — Когда целая группа практикантов наткнулась на… это. До сих пор не знаем, что это была за тварь.

— Мы запечатали тот уровень, — напомнил Полозов.

— Запечатали? — Чарский невесело усмехнулся. — Как и сотню других мест в академии? Подвалы, старые лаборатории, заброшенные башни… каждый год мы находим что-то новое.

Он тяжело опустился обратно в кресло.

— Представляете, что начнётся? А эти разговоры об «интеграции иномирцев»! — он фыркнул. — Да половина попечительского совета в обморок падает при одном упоминании о равных правах!

Полозов хотел что-то ответить, но вдруг замер. По спине пробежал холодок, волоски на затылке встали дыбом. Это ощущение, которое посетило его… как будто кто-то провёл ледяным пальцем вдоль позвоночника.

Чарский тоже застыл на полуслове. Его рука едва заметно дрогнула.

— Вы тоже это чувствуете? — тихо спросил Аркадий, медленно поворачиваясь к окну.

— Нет, — слишком быстро ответил ректор, но было видно, как побелели костяшки его пальцев, сжимающих подлокотник кресла. — Абсолютно ничего.

Инстинкт, отточенный двадцатью годами преподавания Высшей Защитной Магии, буквально кричал об опасности. Аркадий Николаевич слишком хорошо знал это чувство.

Оно появлялось каждый раз, когда самый бестолковый ученик произносит последнее слово в особо разрушительном заклинании, искренне уверенный, что уж у него-то всё получится правильно.

— Вениамин Сергеевич, — медленно произнёс Полозов, чувствуя, как каждая мышца в теле напрягается, готовясь к чему-то неотвратимому, — мне кажется, нам стоит…

Договорить он не успел. Грохот взрыва ударил по ушам с такой силой, что массивные окна в кабинете задребезжали, как погремушки. Хрустальная люстра под потолком жалобно звякнула, а со стены посыпалась штукатурка, припорошив мраморный бюст основателя академии.

Чарский медленно повернул голову в сторону грохота. На его лице застыло выражение человека, который точно знает, что день безнадёжно испорчен.

— Аркадий Николаевич, — произнёс он с убийственным спокойствием, — вот скажите, почему каждый раз, когда вы начинаете фразу «мне кажется», в академии что-нибудь взрывается, разваливается или оживает? Может, вам просто… нужно иногда помолчать?

— Возможно, это просто совпадение? — предположил тот, стряхивая с плеча кусок штукатурки и пытаясь сохранить невозмутимый вид.

— Ах, совпадение? — Чарский поднялся из-за стола. — Как и ваше «нутром чую неладное» перед тем, как в прошлом году из подземелий вылезла та тварь с щупальцами? — он покачал головой. — Знаете, что, в следующий раз, когда ваша зад… интуиция забьёт тревогу, будьте добры, держите это при себе.

Полозов только было открыл рот, чтобы возразить, но тут в дверь влетел запыхавшийся дежурный преподаватель:

— Господин ректор! В лаборатории магических печатей…

— Вашу ж… — Чарский осекся, видимо вспомнив о статусе, и закончил уже более сдержанно: — … великую академию! Дайте угадаю — там сейчас как раз находится первый курс класса «Б»?

Дежурный нервно кивнул.

Взрывная волна подхватила меня с такой силой, что защитные рефлексы сработали автоматически. Еще в прошлой жизни я научился мгновенному перераспределению энергии, усилению мышечного каркаса, формированию защитного кокона из магических потоков.

Время словно замедлилось, позволяя просчитать траекторию падения. Я направил целительскую энергию в ключевые точки — позвоночник, суставы, связки. Приземление вышло жестким, но контролируемым — перекат через плечо, погасить инерцию, распределить удар по всему телу. Четыре метра полета закончились у дальней стены без единой серьезной травмы. Целительское искусство творит чудеса даже с таким слабым ядром, если знать, как им правильно пользоваться.

Преподавателю повезло меньше. Его отбросило в ту же сторону, что и меня, прямо на стену с портретами выпускников. Послышался глухой удар, и с десяток надменных магических физиономий обрушились на его бессознательное тело. Что-то хрустнуло, и я надеюсь, это рама одной из картин, а не его кости.

Пыль медленно оседала, и в образовавшемся проломе начали проступать очертания… чего-то. Я моргнул, не веря своим глазам. Существо, появившееся из разрыва в пространстве, напоминало гигантскую рептилию, только с шестью мощными конечностями.

Чешуйчатая шкура темно-зеленого цвета поблескивала в свете ламп, с нее капала какая-то субстанция, при соприкосновении с которой паркет начинал шипеть и плавиться.

Массивная голова с вытянутой крокодильей мордой медленно поворачивалась из стороны в сторону. Четыре пары глаз, расположенных по бокам черепа, светились холодным желтым светом. В приоткрытой пасти виднелись ряды изогнутых зубов, явно предназначенных для разрывания добычи.

Аудитория замерла в оцепенении. Кто-то произнес волшебное русское слово на букву «П», и это словно прорвало плотину — началась паника.

Студенты бросились к выходу, создавая давку в дверях. Некоторые застыли в ступоре, не в силах пошевелиться. Кто-то пытался открыть окна.

И тут на парту вскочил парнишка с отличительной лентой старосты на руке. Его идеально уложенные волосы даже после взрыва оставались в безупречном порядке.

— Внимание всем! — звонкий голос перекрыл общий гул. — Прошу сохранять спокойствие! Я, Мирослав Топольский, представитель древнего рода…

Даже тварь заинтересованно повернула голову в его сторону. Между зубов потянулись нити вязкой слюны.

— … клянусь своей родовой честью, что не допущу…

Я мысленно поморщился. При всем уважении к боевому настрою Топольского, сейчас было не самое подходящее время для пафосных речей.

Особенно когда шестилапая рептилия явно примеривается, с какой стороны начать трапезу.

Нужно было действовать, и быстро. Я прощупал своё магическое ядро — силы после падения почти не осталось. Ещё и этот придурок лезет на рожон.

— Встаньте за мной! — продолжал вещать Топольский, вычерчивая что-то пальцами в воздухе. — Сейчас я активирую древнюю печать!

Я бы и дальше наблюдал за данным процессом. Вот только пока он закончит третий круг начертания, от него останется мокрое место.

Тварь, похоже, тоже оценила представление. Её горло начало раздуваться, а в глотке явно собиралась кислота.

Желтоватая жидкость просачивалась между зубов, и там, где её капли падали на пол, дерево мгновенно чернело и проваливалось внутрь.

Я попытался применить простейший прием замедления жизнедеятельности — техника, которая безотказно работала на любых живых организмах в моем прежнем мире.

Что за…?

Повторная попытка дала тот же результат.

НИ-ЧЕР-ТА!

Существо словно не имело привычных энергетических каналов. Его внутренняя структура напоминала лабиринт, где потоки силы двигались по каким-то искаженным, неправильным траекториям.

Я попробовал зайти с другой стороны — прощупать энергетическую оболочку. В прошлой жизни это всегда помогало понять природу существа, найти его слабые места. Но я чувствовал, как стремительно пустеет магическое ядро, а все попытки не увенчались успехом.

А Топольский всё не унимался, уже переходя ко второму кругу защитной печати:

— … и силой, данной мне предками…

Тварь явно утратила последние крохи терпения. Её горло раздулось до невероятных размеров. Я почти физически ощущал, как в её железах концентрируется убийственный коктейль.

Честное слово, даже у меня появилось желание заткнуть этот фонтан красноречия. Но позволить растворить Топольского я не мог по некоторым соображениям.

Взгляд упал на стоящий рядом стул. Что ж, иногда самые простые решения оказываются самыми действенными.

Подхватив стул за ножки, я метнул его точно в момент, когда тварь собралась выплюнуть свой яд. Железный каркас врезался прямо в раздутое горло. Тварь поперхнулась, и вместо прицельного плевка кислота разбрызгалась во все стороны.

Началось форменное светопреставление. Брызги разъедающей жидкости достигли первых рядов. Послышался треск ткани, визг и возмущённые крики.

— Мои штаны! — взвыл кто-то справа.

— Ой, мамочки! — пискнула девушка, у которой кислота прожгла блузку. Она, покраснев, спряталась за учебником.

Не менее десятка студентов обнаружили, что их форма внезапно обзавелась вентиляцией в самых неожиданных местах. Тварь, разъярённая тем, что ей не дали заткнуть Топольского, сплюнула остатки своей… опасной слюны. Метнулась вперёд и схватила ближайшую жертву — невысокую светловолосую девушку, которая не успела отскочить.

Вот тут я окончательно разозлился. Нет, ну это уже ни в какие ворота!

Первый учебный день, между прочим. Я сюда пришёл получать знания. У меня вообще-то были планы. А тут это земноводное решило всё испортить.

Хех.

Подхватив очередной стул, я с размаху обрушил его на хребет твари. Послышался хруст — то ли стула, то ли чешуи. Тварь взвыла и разжала челюсти, выпустив девушку, которая тут же рухнула на пол.

Удар. Ещё удар. Но тварь оказалась на удивление живучей. Она попыталась развернуться, щёлкая челюстями, но я уже понял её слабые места. Каждый удар приходился точно между пластинами брони, где чешуя была тоньше.

Хребет. Основание шеи. Сочленения лап.

— Я. Сюда. Пришёл. Учиться! — каждое слово сопровождалось новым ударом. — А не. Забивать. Всякую. Тварь.

Врал я или нет? Хм… сложный вопрос.

Методично, без лишних эмоций, я наносил удары в уязвимые точки. Опыт жизни подсказывал — такие твари не сдаются, пока способны двигаться. Значит, нужно лишить её этой возможности.

Существо издало утробный рык, когда ножка стула пробила чешую у основания черепа.

Тёмная кровь брызнула на стену, оставляя дымящиеся потёки. Тварь конвульсивно дёрнулась, пытаясь достать меня когтистой лапой, но следующий удар окончательно перебил её хребет.

Последний, самый мощный удар пришёлся точно между глаз, проломив черепную коробку. Шесть лап скребнули по полу, и тварь затихла, растекшись безжизненной массой.

И именно в этот момент сработала печать Топольского. Ярко-синий луч прошил уже бездыханное тело монстра, оставив на чешуе декоративный подпалённый узор.

— Ха! — торжествующе воскликнул Топольский. — Я же говорил…

Договорить он не успел. Дверь распахнулась, и в аудиторию ворвался отряд гвардейцев.

Они замерли, оценивая открывшуюся картину: я, с окровавленным стулом в руках, подо мной без сознания лежит девушка и изуродованный труп монстра с проломленным черепом, толпа студентов в продырявленной одежде, прикрывающих пострадавшие места учебниками.

— Всё в порядке, господа! — горделиво произнёс Топольский, опуская руку с всё ещё светящимися магическими символами. — Я только что героически уничтожил это порождение тьмы!

Ситуация, если посмотреть со стороны, складывалась преинтересная. Новенький студент с сомнительной репутацией умудряется взорвать простейшую печать, в результате появляется опасная тварь.

Ну, это так, камень в мой огород на будущее, но именно к этому придут «умы» академии, когда начнут разбирать события.

— А ну-ка медленно опусти стул! — крикнул один из гвардейцев, доставая из кобуры пистолет. — И давай, без глупостей!

Просто прекрасно. Первый учебный день определённо удался. Я молча отбросил искорежённый стул и поднял руки над головой.

Я сидел в полутёмном кабинете, опустив голову и рассматривая свои ботинки. Классическая поза провинившегося подростка — именно то, что от меня сейчас ожидают.

Мельком бросил взгляд на присутствующих: Полозов хмурился, постукивая пальцами по столу, а двое представителей службы безопасности источали почти осязаемую враждебность.

Эти двое выделялись даже в полумраке кабинета — чёрные костюмы особого покроя с такими же чёрными пуговицами, строгие причёски, цепкие взгляды. Такую униформу не спутаешь с обычной академической — эти ребята явно из особого отдела.

— Как тебе удалось вызвать эту тварь? — голос Полозова звучал устало и раздражённо.

— Позвольте, — перебил его тот, что повыше. — Вы действительно считаете, что первокурсник способен провести ритуал призыва межпространственной сущности? — он скривил губы. — Очевидно же, что без помощи… определённых лиц не обошлось.

— Что вы имеете в виду? — Полозов подался вперёд.

— Ваш преподаватель, — второй безопасник положил на стол тонкую папку. — Некто Игнатьев. У нас есть информация о его симпатиях к иномирцам. Неоднократно высказывался за расширение их прав, выступал против ограничений при поступлении…

— Чушь! — отрезал Полозов. — Игнатьев двадцать лет преподаёт в академии. Я знаю его лично.

— Тем не менее, — продолжил первый, — не исключены его связи с радикальными группировками…

— Довольно! — Полозов резко развернулся ко мне. — Говори, Дмитрий. Как ты это сделал?

Я пожал плечами, старательно изображая растерянность:

— Не знаю… меня вызвали к доске. Обычная печать призыва. Ничего особенного.

Безопасник что-то черкнул в блокноте:

— Значит, преподаватель дал вам схему?

— Пригласите Игнатьева, — устало произнёс Полозов.

Через пару минут в кабинет ввели преподавателя. Его голова была замотана бинтами, под глазом наливался впечатляющий синяк. Он слегка пошатывался, но держался прямо.

— Какое задание вы дали студенту? — спросил первый безопасник.

— Обычная учебная печать, — Игнатьев поморщился, потирая затылок. — Базовая руна призыва воздуха. Первый курс, первое занятие — самые основы.

— Призыв воздуха? — переспросил второй. — Вы уверены?

— Абсолютно, — кивнул преподаватель. — Я двадцать лет начинаю первое занятие с этой печати. Простейшая формула, даже ребенок не сможет её испортить.

— А не призывная ли она? — безопасник нахмурился. — А⁈

— Боже! Не говорите глупостей, — Игнатьев покачал забинтованной головой. — Эта руна не способна призвать нечто подобное. Максимум — легкий ветерок для проветривания помещения.

Один из мужчин в черном стремительно приблизился ко мне, бесцеремонно отодвинув Полозова плечом. Он наклонился так близко, что я почувствовал запах дорогого одеколона, смешанный с чем-то металлическим.

— Ты случайно не иномирец? — его глаза буравили меня, словно пытаясь просверлить насквозь. — Откуда ты знаешь технику призыва? В твоем роду были призыватели? — он подался еще ближе. — Это очень опасное искусство. В Российской Империи таких одаренных, способных вытащить из бездны подобных тварей, можно пересчитать на пальцах одной руки!

Я поднял на него максимально невинный взгляд:

— Эм… а что такое бездна?

Безопасники переглянулись с таким видом, будто я спросил, что такое воздух или вода.

В этот момент в дверь постучали. Стук был такой, словно кто-то собирался проломить дверь кулаком. Створка распахнулась, и в проеме появилась девушка в имперской военной форме.

Я замер. Она была… как моё отражение в зеркале, только женская версия. Те же черты лица, тот же разрез глаз. Разве что выражение лица куда более суровое, словно она прямо сейчас собиралась кого-то убить. Желательно — медленно и мучительно.

— Дмитрий! — она явно не рассчитала громкость, прикрикнув мое имя, а потом процедила сквозь стиснутые зубы. — Ты опять за своё⁈