Некромант Империи. Том 1

Глава 6

Борис Аристархович Златомирский

Машина остановилась у ворот поместья, и старик с трудом сдержал желание пнуть дверцу. День не просто не задался — он превратился в полноценную катастрофу.

«Нет, серьезно, вот как? Как этому щенку удалось провернуть такое? Академия, полиция, журналисты — всё в один момент обрушилось на мою седую голову.»

— Ваше сиятельство, позвольте помочь с вещами? — пролепетал Семен, главный помощник, нерешительно переминаясь с ноги на ногу.

— С вещами? — Борис почувствовал, как желваки начинают ходить ходуном. — С какими, к дьяволу, вещами? Уезжал я с чемоданом, набитым деньгами для взятки, а вернулся… — он осекся. — Впрочем, неважно. Где Софья?

И тут Борис Аристархович заметил, что что-то не так. Территория поместья, обычно безупречно ухоженная, превратилась в жуткую демонстрацию того, что происходит, когда сила воды выходит из-под контроля.

Там, где еще утром цвели розы, теперь простиралась потрескавшаяся земля. Из глубоких разломов торчали кристаллы льда — не просто сосульки, а массивные шипы, пронзающие воздух как копья.

Садовники, закутанные в зимние куртки, осторожно обходили разломы, методично раскалывая и убирая ледяные глыбы. Тележки, доверху груженные осколками льда, медленно двигались к воротам.

Кое-где кристаллы уже начали подтаивать, оставляя после себя влажные следы на иссушенной земле. Работники споро поливали растрескавшуюся почву, пытаясь вернуть ей хоть каплю жизни.

Старик покачал головой, оценивая масштаб разрушений. Давненько у Софьи не было таких мощных всплесков. Последний раз… да, пожалуй, три года назад, когда она узнала о гибели родителей. Но тот случай хотя бы можно было объяснить горем.

А сейчас? Неужели эта её «любовь» к Волконскому? Или дело в чем-то другом? В последнее время её магическое ядро становилось все более нестабильным, всплески — все разрушительнее.

— Софья в доме? — пробормотал старик себе под нос, но не услышал ответа. — Игорь! — рявкнул он, и тот тут же материализовался рядом. — Что здесь творится? Софья в доме?

— Всплеск магии у госпожи Софьи, ваше сиятельство, — он профессионально выдержал паузу. — Особенно… эмоциональный. Но, как вы и распорядились, пилюли подавления не давали.

Он помедлил секунду, явно собираясь с духом:

— Позвольте спросить, ваше сиятельство… почему мы прекратили давать пилюли? Ведь десять лет без перерыва… и вдруг такое решение. Неужели госпожа Софья всё-таки отправится в…

— А это не твоё дело, сопляк! — Борис резко развернулся к нему. — Ещё один вопрос, и останешься без жалования!

Игорь побледнел и склонил голову:

— Простите, ваше сиятельство. Я лишь беспокоюсь о здоровье госпожи.

— Хватит, — старик мрачно усмехнулся. — Теперь уже ни к чему. Вот что, — он достал из кармана тщательно запечатанный конверт, — немедленно отправляйся к Шульману.

Игорь побледнел при упоминании этого имени:

— К… тому самому Шульману?

— Тише! — Борис Аристархович воровато огляделся. — Адрес на конверте. Скажешь, от Златомирского — тебя пропустят. И помни — никакого сопровождения, никакой охраны. Один. Чтобы никто не видел.

— Но ваше сиятельство, этот человек… говорят, что он…

— Говорят много, — оборвал он его. — Делай что велено. Передашь ему лично в руки. И передай, пусть берет все что у него есть. И чтобы сегодня был здесь, как можно быстрее! Время дорого.

Старик видел, как дрожат руки Игоря, когда тот прятал конверт во внутренний карман. Еще бы — связываться с главным поставщиком черного рынка магических артефактов…

Но выбора не было. Официальные каналы для таких вещей закрыты.

Поднимаясь по обледеневшим ступеням крыльца, он почувствовал, как меняется воздух. Чем глубже старик продвигался в дом, тем сильнее ощущалась влажность — признак того, что у Софьи еще один всплеск дара.

Дорогие шелковые обои, которые покойная бабушка выписывала из самого Парижа, покрылись крупными каплями конденсата.

С каждым шагом по направлению к комнате Софьи влажность становилась все ощутимее. У самих дверей можно было различить легкую дымку в воздухе — водяная взвесь клубилась как туман. Капли воды, словно пот, стекали по стенам, собираясь в небольшие лужицы у плинтуса.

Борис осторожно постучал. Ответа не последовало, но он все равно вошел… в такие моменты оставлять Софью одну было опасно. Первое, что бросилось в глаза — абсолютный хаос. Книги, одежда, украшения — все намокло и покрылось тонкой коркой льда.

В воздухе витали зависшие капли воды. Они медленно кружились вокруг Софьи, которая сидела на кровати, скрестив ноги, в позе для медитации.

— Дедушка? — она медленно повернула голову и нахмурилась.

В тот же миг все капли в воздухе замерли, а потом превратились в острые ледяные иглы и со свистом рванулись в мою сторону.

— Нет! — отчаянный крик Софьи прозвучал одновременно с инстинктивным шагом назад Бориса Аристарховича.

Иглы рассыпались обычными каплями воды, забарабанив по паркету. А потом… потом случилось то, что всегда следовало за её всплесками — магия просто исчезла. Вся разом. Водяная взвесь в воздухе опала дождем, ледяные узоры на стенах начали таять, а в глазах Софьи погас тот особый голубой свет, который отличал одарённых магией воды.

Дед слишком хорошо знал этот момент. Сейчас она не чувствует даже намёка на силу, словно никогда и не была магом. И это состояние может продлиться день, два, а то и больше — пока её нестабильное ядро не накопит энергию для нового всплеска.

— Все прошло? — Борис осторожно шагнул к ней.

— Да, — она безвольно опустила плечи. — Совсем… дедушка, прошу, дай пилюли! Я же опасна! Ты видел? Я могла… я чуть не…

— Нет, — он решительно шагнул вперед и обнял внучку. Она дрожала, но теперь точно от страха — магии в ней не осталось ни капли. — Больше никаких пилюль. Хватит подавлять твое магическое ядро.

— Это все из-за тебя! — она вдруг оттолкнула старика. — Это ты виноват, что Дмитрий не хочет на мне жениться! Все твои интриги, твои планы! «Подожди немного, Софушка», «Он одумается, Софушка» — она передразнила голос деда. — А теперь что? Он в академии! На несколько лет!

— Тише-тише! — пытался успокоить он её.

— Но я люблю его, дедушка! — она вскочила с кровати, сжимая кулаки. — Ты же знаешь, что мы предназначены друг другу! Я чувствую это каждой клеточкой! Ты должен что-то сделать!

— Софья… — начал было тот, но она не дала договорить.

— Нет, ты не понимаешь! — её голос дрожал от едва сдерживаемых эмоций. — Дима должен стать моим мужем! Я не позволю ему просто так сбежать в эту академию. Сделай что-нибудь! Ты же всегда знаешь, что делать! Может, запретить ему учиться? Или…

— А может, — Борис Аристархович специально выдержал паузу, наблюдая за её реакцией, — тебе самой стоит поступить в академию?

Она замерла с открытым ртом, недоверчиво глядя на него:

— Что? Ты же шутишь, да? Меня никогда не возьмут. Нестабильных не берут в академию — это все знают! — она горько усмехнулась. — Ты же сам говорил, что на распределении я опозорюсь. Вдруг именно в этот момент будет затишье ядра? И тогда все будут шептаться — надо же, в семье Златомирских родилась безмагичка! А если будет всплеск? Тогда будет того хуже — нестабильная!

— Тебя возьмут, — старик позволил себе лёгкую улыбку. — И не просто возьмут — определят в класс «А».

— Класс «А»? — её глаза расширились от недоверия. — Но туда берут только самых сильных! А у меня… у меня то ураган внутри, то полный штиль. Как я могу…

— Верь своему старому деду, — подмигнул тот. — У меня есть план. И когда мастер Шульман принесёт то, что я заказал… поверь, распределяющий артефакт определит тебя в класс «А». А сейчас отдохни, ты потратила много сил.

Софья кивнула и прилегла на кровать. Старик же спустился в кабинет и устроился в кресле у окна. Время тянулось мучительно медленно. Наконец, в коридоре послышались торопливые шаги, и характерный скрипучий голос произнес:

— Ой, не гоните так бедного старика, я ж не молодой уже, чтоб бегать по лестницам!

В дверях появился невысокий человечек с аккуратной седой бородкой клинышком. Его длинный черный сюртук явно видел лучшие времена, а на носу поблескивали круглые очки в золотой оправе. Он тащил потертый кожаный саквояж, который прижимал к себе как любимое дитя.

— Борис Аристархович! — он картинно всплеснул руками. — Такая срочность! Такая спешка! Я бросил важнейшие дела…

— Шульман, — Борис прервал его монолог, — вы принесли?

— Принёс ли я? — он закатил глаза. — Нет, я пришёл просто поговорить о погоде! Конечно, принёс! Всё, что было, как вы и просили. — Он похлопал по саквояжу. — Только это будет стоить…

— Цену обсудим позже, — оборвал его Борис. — Софья! — позвал он внучку, которая, как оказалось, уже не спала и стояла в дверях.

Они прошли в кабинет, где располагалась уменьшенная копия академического артефакта определения силы — обязательный атрибут каждого уважающего себя дворянского дома.

— Сначала проверим её текущий уровень, — пробормотал Шульман. — Барышня, будьте любезны…

Софья нерешительно протянула руку к измерительному шару. Тот едва заметно засветился, а на циферблате высветилось число «тринадцать».

— Ой-вей, — Шульман покачал головой. — С таким показателем даже в дворники при академии не берут. Но! — он поднял палец. — У Шульмана есть решение. Правда, оно не совсем… — он замялся, — законное.

— Шульман! — прикрикнул Борис.

— Ну что я вам скажу, уважаемый Борис Аристархович, — Шульман поправил очки. — Те пилюли для подавления нестабильного ядра, которые я вам продавал… Они, конечно, помогали вашей душеньке хоть как-то жить среди людей. А что делать? При всём моём уважении, — он сочувственно взглянул на Софью, — даже безмагичных берут в жёны с куда большим энтузиазмом, чем нестабильных… Пусть даже и с таким прелестным личиком.

Он вдруг замер, заметив приоткрытую дверь:

— Ой, молодой человек! — окликнул он Семёна. — Будьте так любезны, закройте дверь. С той стороны! И проследите, чтобы никто тут не шастал. А то знаете, у стен бывают уши, а у Шульмана бывают секреты…

Дождавшись, когда дверь закроется, он понизил голос до шёпота:

— Есть у меня особые пилюли. Очень редкая вещица… — он огляделся по сторонам. — Внутри них души людей из иномирья. Такая пилюля нужна всего одна, принимают единовременно — и всё!

Он сделал эффектную паузу:

— И тогда магический потенциал взлетает до небес, а нестабильное ядро… — он щёлкнул пальцами, — становится стабильным, как швейцарские часы! Уже проверено, но без фамилий — Шульман своих клиентов не выдаёт, такой уж я человек…

Его лицо вдруг стало серьёзным:

— Но! Есть одно «но»… Такие вещи, они ведь не проходят просто так. Меняется личность, характер, психика… — он помедлил. — А бывает, что душа иномирца и вовсе захватывает тело! Полностью!

Он постучал пальцем по небольшому кейсу с массивным замком:

— А цена… сто тысяч рублей! И это я вам делаю такую цену только из уважения к вашей семье! — он развёл руками. — Ну что, уважаемый, брать будем?

Борис перевёл взгляд с внучки на кейс и обратно. Сто тысяч…

Для семьи это колоссальные деньги. Но разве деньги имеют значение, когда речь идёт о Софье? Тем более, что она и так нужна…

Бориса Аристарховича больше пугало другое — «душа иномирца может захватить тело».

— Дедушка, умоляю! — Софья вцепилась в рукав. — Я больше не могу так жить!

— Софья… — начал было Борис, но она перебила.

— Нет, выслушай! Я хочу в класс «А»! Хочу быть как все! Как Дима… — она всхлипнула. — Ты же знаешь, он никогда не посмотрит на нестабильную. Никогда! А я… я люблю его, дедушка! Больше жизни люблю! Я хочу Диму!

Старик смотрел в её заплаканное лицо и понимал — выбора нет. Ни у неё, ни у него.

— Таки по рукам! — радостно воскликнул Шульман, потирая ладони. — Я же говорил — когда речь идёт о счастье такой прекрасной девочки, разве может любящий дедушка колебаться?

Я замер, разглядывая эту фурию. Странное чувство — словно смотришь в зеркало, только отражение женское. Те же черты лица, тот же разрез глаз. Екатерина Волконская, моя… сестра.

Интересно, профессионально отметил я, легкая хромота на правую ногу, когда она вошла. Осколочное ранение, судя по характеру движения — задета мышечная ткань, но без серьезных повреждений.

При ходьбе слегка переносит вес на левую сторону — типичная компенсация при травме.

— Екатерина Сергеевна! — Полозов сделал шаг ей навстречу, и я отметил, как изменился его тон — куда делась вся суровость? — Мы не ждали вас так скоро. Как задание?

— Да вот, пришлось прервать, — она поморщилась. — Услышала, что тут мой братец творит, и примчалась.

— Ранение? — кивнул один из безопасников на её ногу.

— Пустяки, — отмахнулась она. — Небольшая стычка с контрабандистами на Северном море. Они думали, что молодая девушка им не ровня. Но очень быстро пожалели о своей беспечности.

Я невольно улыбнулся, разглядывая ряд наград на её груди. Двадцать лет, четвертый курс академии, а уже боевой офицер с реальным опытом. Есть чем гордиться. Особенно приметил Серебряный Крест.

Мой взгляд скользнул по ауре сестры — мощное, хорошо структурированное ядро с четкими каналами силы. Классическая картина для боевого мага высокого уровня. Но что интересно — следы множественных магических травм. Похоже, лезла в самое пекло, но всегда выходила победителем.

— Дмитрий! — её голос прозвучал как удар хлыста.

Она резко подошла ко мне и, прежде чем я успел среагировать, схватила меня за ухо:

— А ну-ка, пойдем выйдем, братец! Нам надо серьезно поговорить!

Я опешил от такой наглости. В прошлой жизни никто не смел так обращаться со мной. Да что она себе позволяет?

— Эй! — я перехватил её руку и мягко, но уверенно отвел в сторону. — Давай без рук, сестрица!

На секунду в кабинете повисла мертвая тишина. Я заметил, как расширились глаза Екатерины — похоже, «маленький братик» никогда раньше не позволял себе такой дерзости.

— Что это с тобой? — она нахмурилась, внимательно вглядываясь в мое лицо. — Ты какой-то… другой.

— Екатерина Сергеевна, — вмешался старший из безопасников. — Раз уж вы здесь… Скажите, в вашей семье кто-нибудь практиковал магию призыва?

Сестра медленно опустилась в кресло, все еще не сводя с меня настороженного взгляда:

— Призыв? Нет, у Волконских испокон веков была предрасположенность к боевой магии. Хотя… — она на мгновение задумалась. — Наша мать… она экспериментировала с призывом. Но это было давно. Мы были совсем детьми…

Я уловил, как дрогнул её голос на слове «мать». Интересно… В памяти тут же всплыл образ красивой женщины с добрыми глазами, но он тут же растаял. Ненавижу эти обрывки чужих воспоминаний — они появляются и исчезают совершенно хаотично.

— Господа, теперь позвольте мне поговорить с братом, — голос Екатерины стал неожиданно мягким, но в нём слышались стальные нотки. Она указала на дверь, и я понял — спорить бесполезно.

Мы вышли во внутренний двор академии. Вечернее солнце окрашивало старые стены в теплые оттенки, где-то вдалеке слышались голоса студентов. Екатерина тяжело опустилась на скамейку, и я заметил, как она немного поморщилась от боли в раненой ноге.

— Знаешь, Дима, — она смотрела куда-то вдаль, — иногда мне кажется, что ты живешь в каком-то своем мире. Словно не замечаешь, что происходит вокруг.

Она помолчала, теребя край форменного рукава:

— Ты хоть представляешь, как тяжело удерживать наше поместье? — её голос дрогнул. — После смерти родителей всё легло на мои плечи. Арендованные земли, налоги, долги… Каждый месяц приходят векселя, и если хоть один не погасить вовремя — прощай родовое гнездо. А знаешь, какие проценты дерут ростовщики? — она горько усмехнулась. — Думаешь, почему я берусь за самые опасные задания? Почему выпрашиваю путевки в тыл, где платят втрое больше?

Она на секунду замолчала, теребя рукав формы:

— На прошлой неделе ходила в рейд. Засада… Командование предупредило — шансы выжить один к пяти. Зато премия тройная, — она невесело усмехнулась. — А что делать? Либо рискуешь жизнью, либо теряешь всё, что осталось от нашей семьи.

Её пальцы сжались в кулак:

— И знаешь, что самое страшное? Не то, что могу погибнуть — к этому привыкаешь. Страшно, что если что-то случится… если не вернусь с очередного задания — что будет с тобой? Ты же еще совсем мальчишка, Дима. А вокруг столько желающих растащить остатки состояния Волконских…

Я молчал, пытаясь собрать мозаику из обрывков чужих воспоминаний. Поместье? Земли? В голове мелькнул образ старого особняка с колоннами.

— А ты! — она резко повернулась ко мне. — Ты, единственный родной мужчина в моей жизни, тот, кто должен быть опорой… Что ты творишь, Дима? Как ты это сделал? Как умудрился призвать тварь из бездны?

Я отвел взгляд, не зная, что ответить. Как объяснить, что я не тот Дмитрий, которого она знает? Но у меня возникло желание освободить эту девчонку от груза ответственности, который лежит на её хрупких, женских плечах.

Екатерина, видимо приняв мое молчание за упрямство, попыталась отвесить мне подзатыльник — привычный, судя по движению, жест старшей сестры. Но на этот раз что-то пошло не так. Моя рука взметнулась, перехватывая её запястье — чисто рефлекторное движение, отточенное годами тренировок в прошлой жизни.

— Ого! — она удивленно присвистнула. — А ты изменился, братишка. Полгода тебя не видела, а ты уже с такой сноровкой! Где научился?

— Практиковался, — уклончиво ответил я, мысленно проводя диагностику её ранения. Так и есть — осколочное, с повреждением мышечной ткани. Ничего сложного для опытного целителя.

Она вдруг полезла в карман и достала массивный перстень.

— Держи, — она протянула его мне. — Это родовой перстень. Отец хотел лично вручить его тебе, но… — она запнулась. — В общем, он должен быть у тебя. Пусть все видят, что ты дворянин, а не какой-то там…

Я принял перстень, чувствуя его тяжесть. Странное ощущение — словно принимаешь не просто украшение, а целую судьбу, со всеми её обязательствами и долгами.

— Хотя, — она усмехнулась, — после сегодняшних подвигов ты и так стал самым известным первокурсником. Весь первый курс только и говорит о парне, который стулом завалил тварь из бездны.

Я заметил, как смягчились её черты. Исчезло напряжение, морщинка между бровей разгладилась. Екатерина больше не выглядела суровым боевым офицером — просто уставшая молодая женщина, которой пришлось слишком рано повзрослеть.

Она вдруг подалась вперед и крепко обняла меня. От неё пахло порохом, морской солью и совсем немного — какими-то цветами.

— Ладно, мне пора, — она наконец отстранилась. — Нужно возвращаться на задание. Постарайся больше не взрывать академию, хорошо?

Я смотрел, как она уходит — уже без хромоты, легкой уверенной походкой. Кем бы я был, если бы не помог родной сестре?

Пусть даже эта «родная сестра» на самом деле совершенно чужой мне человек. Я позволил ей себя обнять, параллельно направляя нити целительской энергии в её раненую ногу. Восстановить поврежденные ткани, убрать воспаление, ускорить регенерацию — простейшие манипуляции.

Когда она скрылась за поворотом, я надел перстень и направился к общежитию. По пути пришлось пробираться через толпы студентов, каждый из которых считал своим долгом как-то прокомментировать мое появление и появление перстня на пальце.

Признаться, вся эта суета действовала на нервы. У меня были совсем другие планы на первый вечер — хотелось наконец-то спокойно разобраться с этой странной силой, которая таится где-то в глубине магического ядра.

Проверить, действительно ли это дар некроманта, о котором говорил старик. Но для этого нужно уединение, а не толпа любопытных зрителей.

Наконец я добрался до нужного этажа. Комната 626 — теперь мой новый дом на ближайшие годы. Я толкнул дверь и замер на пороге.

Первое, что бросилось в глаза — две абсолютно идентичные копны огненно-рыжих волос. Их обладатели, похожие как две капли воды, сидели на нижнем ярусе двухэтажной кровати и синхронно повернули головы в мою сторону.

— О, смотри, Вась…

— … к нам пожаловал тот самый…

— … призыватель монстров!

Они говорили, подхватывая и заканчивая фразы друг друга, словно практиковали это годами. Что, впрочем, вероятно, так и было.

— Витас и Василий Солнцевы, — представился один из них, вскакивая с кровати. — Или Вася и Витас, как больше нравится.

От них буквально искрило энергией — и в прямом, и в переносном смысле.

— Слушай, а правда, что ты…

— … ну, это… с монстром…

Я молча прошел мимо них к свободной кровати. Настроения поддерживать беседу не было совершенно. Тем более что мои надежды на одиночную комнату явно не оправдались. Я даже не стал сканировать своих соседей. Да уж… глупо было надеяться на одиночку…

На нижнем ярусе второй кровати обнаружился еще один сосед. Он лежал, завернувшись в черное одеяло так, что виднелись только глаза и макушка с растрепанными темными волосами. Вокруг его кровати царил живописный бардак — разбросанные книги, носки, футболки и другие принадлежности.

Поймав его настороженный взгляд, я решил, что стоит проявить минимальную вежливость — всё же жить в одной комнате. Выдавил из себя максимально нейтральное:

— Привет.

В ответ парень закатил глаза с таким выражением, словно я нанёс ему смертельное оскорбление, и лениво высунул из-под одеяла руку с оттопыренным средним пальцем.

Мило, очень мило! Ну хоть доставать с общением не будет. В конце концов, молчаливый сосед лучше, чем болтливый, особенно когда планируешь заниматься изучением собственных магических способностей.

Я забрался на второй ярус, мысленно прикидывая, как теперь быть с проверкой дара. В комнате с тремя соседями особо не поэкспериментируешь.

— Эй, новенький! — проорал один из близнецов.

Я натянул одеяло повыше, всем своим видом показывая, что общение окончено. Засыпая, я решил, что завтра найду какое-нибудь уединённое место для экспериментов. В конце концов, в такой огромной академии должен найтись хоть один тихий уголок, где можно спокойно изучить свои возможности. А пока… пока придётся терпеть соседство.

Проснулся я от ржача близнецов. Первой мыслью было наградить их ангиной. Интересно, насколько быстро смогу вызвать локальное воспаление. И насколько местные болезни похожи на мои? Прошлые…

После я намеренно задержался в ванной, надеясь, что соседи уйдут на завтрак без меня. Наивный.

— Эй, ты там уснул, что ли? — донесся голос из комнаты.

Я вышел, мысленно напоминая себе — веди себя как обычный подросток. Хотя бы иногда. В конце концов, это не так сложно.

— Ладно, пойдемте, — я попытался изобразить нейтральный тон.

Уже у двери что-то заставило меня обернуться к нашему молчаливому соседу. Понравилась мне его манера держаться особняком — что-то знакомое в этом было.

— Ты с нами? — спросил я, сам удивляясь своему порыву.

В ответ из-под одеяла появилась уже знакомая рука. В этом жесте читалось столько красноречивого презрения ко всему миру, что я невольно усмехнулся. Что ж, парень хотя бы честен в своей асоциальности.

Впрочем, к моему удивлению, через пару минут он все же выбрался из своего кокона и поплелся следом, держась на почтительном расстоянии. Словно демонстрировал — да, я иду в том же направлении, но это совершенно не значит, что мы вместе.

В столовой мы заняли один стол. Я методично поглощал завтрак, параллельно анализируя энергетические потоки в помещении — интересная картина, столько разных магических ядер в одном месте. От некоторых студентов фонило силой, другие едва тлели.

— Слушай, а как тебя вообще зовут? — спросил один из близнецов, прерывая мои размышления.

— А то неудобно как-то обращаться «эй, ты», — поддержал второй.

И тут произошло неожиданное — наш молчаливый сосед оторвался от созерцания тарелки:

— Костя Ведминов, — буркнул он, тут же снова уткнувшись в завтрак.

— Надо же, оно умеет разговаривать! — восхитился кто-то из Солнцевых.

— И даже целыми предложениями! — подхватил второй.

Ведминов демонстративно сделал вид, что не слышит их, еще глубже зарывшись в свою тарелку.

— Свободно? — раздался робкий голос. Рядом со столом переминался с ноги на ногу щуплый первокурсник с подносом.

— Да, садись, — произнес я, и парнишка тут же опустился на скамью рядом с рыжими.

Он только успел сесть и пару раз ковырнуть вилкой в тарелке, когда что-то пошло не так. Его тело вдруг напряглось, спина выгнулась дугой, а глаза медленно закатились — остались видны только белки. Он судорожно схватился за горло, издавая странные хрипящие звуки.

— Эй, ты чего? — забеспокоился один из близнецов.

— Может, подавился? — предположил второй.

Но это явно было что-то серьезнее. Парень начал хватать ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Солнцевы переглянулись и, не сговариваясь, подхватили его под руки:

— В медчасть, живо! — скомандовал Витас… или Вася.

— Да держи ты его крепче! — отозвался второй, пытаясь удержать дергающееся тело.

Они потащили его к выходу из столовой. Мы с Костей переглянулись и, движимые нездоровым любопытством, поспешили следом. До медчасти оставалось всего два коридора, когда ситуация резко ухудшилась.

По венам парня начала расползаться чернота — будто кто-то запустил под кожу чернила. Они двигались, пульсировали, словно живые. А потом изо рта повалила густая пена.

— Фу, блин! — Солнцевы синхронно отшатнулись, разжав руки.

Парень рухнул на пол, как тряпичная кукла. Его тело билось в конвульсиях, он рвал на себе рубашку, а пена размазывалась по мраморному полу.

— Вы совсем идиоты⁈ — я не сдержался. — Руки из какого места растут⁈ Решили его добить⁈

И тут раздался звук. Такой влажный хруст, который бывает, когда ломаешь куриные косточки. Мы синхронно опустили взгляд.

Руки парня начали медленно выворачиваться в плечевых суставах. Это выглядело… завораживающе мерзко. Кожа натягивалась, под ней перекатывались сухожилия.

Следом пришла очередь ног — тазобедренные суставы с влажным щелчком вывернулись в обратную сторону. А потом… потом его шея начала поворачиваться. Медленно, градус за градусом, пока голова не оказалась вывернута на сто восемьдесят градусов.

— М-может, валим отсюда? — пискнул кто-то из близнецов.

— Д-давай, — отозвался второй, пятясь к стене.

А потом случилось то, чего никто не ожидал. Тело парня вдруг дернулось. Одним рывком — неестественным, как у сломанной марионетки — он оказался на вывернутых четвереньках.

И он побежал. По стене. Вертикально вверх, цепляясь скрюченными пальцами за каменную кладку.

— Твою ж мать! — выдохнул Костя.

Словно прочитав мои мысли…

Уважаемые читатели, нужен ваш отклик. Все ли вам нравится?