Парагвайский вариант. Часть 2

Глава пятнадцатая Солано опять обедает у Тейлора и много говорит, а потом знакомится с юристом

Солано ни секунды не удивился, увидев тот же состав сотрапезников, как и прошлый раз. Но настроение теперь, конечно, царило иное. Не каждый день в их кругу личный знакомый участвует в схватках с бандитами и выходит из них победителем.

— Как вовремя вы купили эти револьверы, — подытожил рассказ Генри Койт. — Но, увы, не будете же вы его носить постоянно.

— Почему? — удивился Солано. — Меня нисколько не затрудняет его носить. Он и сейчас со мной.

За столом установилось удивлённое молчание, нарушаемое лишь тиканьем маятниковых часов в углу. Солано ощущал, как его ощупывают взглядом. Усмехнувшись, он в одно движение выхватил револьвер из скрытой кобуры. Стальной блеск оружия на мгновение поймал отсвет пламени свечи. Мозес вздрогнул. Койт напрягся. Миссис Тейлор непроизвольно вскрикнула. Не желая нагнетать, Солано передал оружие рукоятью вперёд хозяину дома.

— Я сделал себе и моим людям удобные помочи для ношения этого оружия. Снаружи его не видно, и двигаться оно не мешает.

Он отклонил полу сюртука и продемонстрировал ремни.

— Сами придумали? — прищурился Койт.

— Видел, — коротко ответил Солано.

— O tempora! O mores! — проворчал Тейлор, положив оружие на стол. — Преступность совершенно распоясалась. Без охраны уже по городу не пройти.

— За городом ещё хуже, — Койт тоже взял револьвер и покрутил его в руках, оценивая тяжесть. — Дилижансы грабят как по расписанию. Беда совсем.

— А чего бы их не грабить, — хмыкнул Солано. — Практически в каждом из них сидит какой-нибудь коммерсант, судорожно вцепившись в саквояж с деньгами. Как я давеча.

— Вы же для поездки в Филадельфию деньги снимали? — спросил Тейлор и, увидев утвердительный кивок, с укоризной добавил: — Вовсе не обязательно было вам брать наличные. Заказали бы банковский драфт на нужную сумму. «Банк Соединённых Штатов» из Филадельфии имеет с нами договорённости по ведению корреспондентских счетов. Сняли бы там, сколько потребовалось бы.

— Учту, — сухо кивнул Солано. — Но простите меня, если мои слова покажутся вам грубыми. Это костыль. Он не решает проблему постоянного потока наличных. А постоянный поток наличных — это постоянный соблазн для маргинальных слоёв общества к нему припасть.

— Увы. Это данность. По-другому никак.

— Что значит никак? — возмутился Солано. — В Британии уже давно в ходу чековые книжки. Это отчасти решение проблемы. Для банка совершенно нет проблемы напечатать номерные чеки с хорошей защитой от подделки и предоставить своим клиентам возможность ими расплачиваться. Это не вексель, который толи оплатят, то ли нет. Чек для продавца гарантия, что он получит деньги.

— Юджин, друг мой, вы правы насчёт Британии, но здесь, в Америке, всё иначе. — Директор Банка Нью-Йорка слегка наклонился вперёд, опираясь локтями о стол. — У нас банки не связаны единой системой, как в Лондоне. У них есть Банк Англии, который играет роль центрального банка, и с 1773 года действует специальный клиринговый дом, где банки проводят взаиморасчёты. Это означает, что они могут компенсировать друг другу обязательства по чекам без необходимости физически перемещать наличные деньги.

— Но погодите! — вскинулся Солано. — Разве у вас вообще нет никаких расчётов между банками? Как же вы тогда работаете?

Тейлор рассмеялся.

— О, конечно, есть — но лишь через частные корреспондентские счета. И это не система, а скорее цепь личных соглашений. Один банк держит деньги в другом, и из этой суммы гасятся драфты и чеки, которые тоже применяются, но реже. Если счёт исчерпан, то банк держатель счёта ничего для нас обналичивать из своих денег не станет. Британцу проще: он твёрдо знает, что любой ближайший банк примет его чек.

— Это ужасно. А в чём проблема сделать как в Британии?

— Дело в доверии к банкам, — развёл руками Мозес. — В Британии все крупные центры близко, и банки постоянно обмениваются информацией. Там знают, платёжеспособен ли банк в Манчестере или Ливерпуле. У нас же расстояния огромны, а банковская система раздроблена: в каждом штате свои законы, центрального надзора нет. Так что уважаемый нью-йоркский бизнесмен, приехав в Ричмонд, не может доказать, что его банк, и соответственно его обязательство надёжны. Если только у него нет там партнёров, которые за него поручатся. Естественно, это сильно сдерживает обращение чеков и векселей. Вот и приходится торговцам возить с собой саквояжи с серебром. Так что главная проблема — раздробленность банковской системы и недоверие людей к банкам из других штатов. Особенно после недавнего кризиса.

Солано призадумался и на некоторое время выпал из застольной беседы, механически пережёвывая пищу. США середины XIX века оказались отнюдь не передовым капиталистическим государством. Они ещё сами во многом импортировали станки и технику из Британии и зависели от колебаний цен на сырьё. США ещё надо пройти Гражданскую войну, которая многое поломает в головах правящих кругов и определит курс страны.

Своим ретроспективным взглядом человека из будущего Солано видел множество возможностей для прогресса в денежной сфере даже без федерализации банковской системы. Надо было только решить: а стоит ли помогать и ускорять? Нужны ли ему США сильнее, чем они были в реальности? Помогает ли это его планам?

С одной стороны, США — это несомненный враг для Латинской Америки, которую считает своим задним двором. Но с другой — такое состояние дел возникло лишь в XX веке, а до того гегемоном в Южной Америке была Британия. И вырастить для Британии непримиримого врага — дело благое. С Калифорнией он уже начал работу в этом направлении. Но без калифорнийского золота североамериканский боевой хомячок рискует загнуться от анемии. И сто́ит вдохнуть в него немного жизни.

«Кроме того, все их наработки я потом с чистой совестью скопирую. Предстоят огромные вложения в НИОКР. Так что пусть это делает Мозес».

— Мистер Тейлор, — начал Солано, уловив паузу в беседе, — мне кажется, что в США есть всё, чтобы решить проблему доверия к банкам без централизации, как в Британии. Надо наладить ваши банковские операции на новом технологическом уровне. Ни в одной стране мира нет для этого таких условий, как у вас.

Мозес и его партнёр в изумлении воззрились на юношу. «А Остапа понесло!»

— Уже несколько лет, как мистер Морзе ищет финансовую поддержку для своего, не побоюсь этого слова, революционного типа телеграфа. Телеграфные линии Морзе неизбежно свяжут все города США. Тот банк, что использует этот процесс, заставит все прочие банки глотать пыль из-под копыт. А главное — сорвёт куш в виде общеамериканского авторитета. Представьте себе, что ваш банк существует одновременно во всех крупных городах США. Все торговцы немедленно перейдут на безналичные расчёты через ваш банк. Правительство США обязательно воспользуется вашими возможностями, чтобы аккумулировать поступления с таможен и для расчётов по государственным обязательствам. Через ваш банк они будут реализовывать свои облигации, и гасить их тоже будут через вас. Ведь вы предложите безопасные и практически мгновенные транзакции.

Преднамеренно жестикулируя, как типичный латиноамериканец, Солано эмоционально изложил для слушателей концепцию телеграф-банкинга: единый реестр клиентов и счетов в головном офисе, шаблонные операции, единый регламент для всех движений по счетам. То, что он сыпал нехарактерными терминами, его не смущало. Зато речь его от этого приобретала волшебный отголосок из будущего. Это слушателей явно завораживало.

— Даже частные лица, не будучи вашими вкладчиками, понесут вам свои деньги, чтобы делать денежные переводы между городами через вашу сеть филиалов. А это — сотни тысяч и даже миллионы долларов ежедневно. Причём если для клиента банка комиссию за перевод можно установить, к примеру, в полпроцента от суммы, то для не клиента — в один или даже полтора. Это будет стимулом для того, чтобы самые активные участники экономики перетекали в ваш банк вместе со всеми своими капиталами и контрагентами. Всего лишь использовать новые средства связи — и для вас разверзнется денежный фонтан.

За столом очень внимательно слушали этот спич, не перебивая, пока Солано не выдохся.

— Чёрта, дьявола! — выругался Койт. — Парень, твои фантазии звучат увлекательно, но всё это прожектёрство. Какие транзакции по телеграфу? Я видел этот телеграф. Даже если они решат проблему с передачей сообщений на большие расстояния, в чём я сомневаюсь, всё равно останется нерешаемой скорость передачи этих сообщений. Ведь надо в этом сообщении указать, от кого поступил запрос, на чьё имя, сколько денег снять или, наоборот, перевести. Сколько таких телеграмм может обработать линия? Сто? Двести? Это отнюдь не те миллионы, о которых ты так восторженно вещал.

— Вы зря недооцениваете человеческую изобретательность, — усмехнулся Солано. — Я, не сходя с этого места, вижу решения этих проблем. Любую телеграмму можно передать минимальным набором символов, используя кодовую книгу. Где можно закодировать семнадцать с половиной тысяч отдельных слов или даже выражений.

— Что? — удивилась миссис Тейлор. — Как это?

Используя салфетку и карандаш, Солано наглядно показал, как можно организовать коды для всех операций и для обозначения филиалов, и объяснил, что максимальное число комбинаций для трёхбуквенного кода равно количеству символов в степени три. Для двадцати шести букв английского алфавита это как раз составит семнадцать тысяч пятьсот семьдесят шесть.

— Группа кодов, начинающихся на литеру «А», будет означать операции с деньгами. Коды на литеру «С» будут означать городские отделения. Например, CNY — это Сити оф Нью-Йорк, а CBT — это Сити Балтимор и так далее. Опытный операционист легко может держать в памяти сотни кодов. Длинное платёжное поручение будет выглядеть как группа трёхбуквенных слов и некая сумма между ними. Это значительно короче, чем сообщения полным текстом.

— Хм… Возможно. — продолжал источать скептицизм Койт. — Но что помешает какому-нибудь бывшему клерку, укравшему или скопировавшему эту кодовую книгу, подцепиться к телеграфной линии где-нибудь в лесу и настучать команду на выдачу себе денежного перевода? Телеграфист же не будет знать, правдивое это сообщение или ложное.

— Совершенно справедливое опасение. Кодов действительно недостаточно для безопасной передачи, — сделал жест в сторону Койта Солано. — Сообщение надо шифровать. И я готов поделиться с вами системой шифрования, которая совершенно неуязвима для взлома и проста в использовании без специальных познаний в математике.

— Да ну! И как же, — усмехнулся Койт. — Удиви нас ещё раз, Юджин.

— Удивлю, но что я получу взамен, если озвучу этот секрет? Хоть он и прост.

Солано улыбался, глядя на Тейлора и его компаньона.

— Хм. Речь идёт о деньгах? — вздёрнул бровь банкир.

— Нет, — покачал головой Солано. — Это пошло. Давайте так. Если моя идея вас удивит, то вы организуете мне встречу с госсекретарем Дэниелом Уэбстером. Мне вряд ли удастся этого добиться самостоятельно, а я не забываю о своей главной миссии.

Солано, улыбаясь, смотрел, как обмениваются взглядами партнёры.

— А чего ты свой секрет запатентовать не хочешь? — прищурился Койт.

— А смысл? — улыбнулся в ответ Солано. — Криптография — это область тайной деятельности. Я могу прожить всю свою жизнь, так и не узнав, кто именно нарушает мой патент. Так какой в этом смысл?

— А как же слава? Если метод так хорош, то ты прославишь своё имя! Или ты не автор? — подпустил ещё больше подозрительности в голос Койт.

— Я не автор, — кивнул Солано. — Но автор давно мёртв, и ему уже всё равно. А слава мне совершенно не нужна. Ни заслуженная, ни тем более незаслуженная.

— Странно слышать такое от молодого человека вашего возраста, — хмыкнул удовлетворённый ответом Койт и откинулся на стуле. — Но я бы послушал, что это за метод такой. В шифрах я кое-что понимаю.

— Хорошо, мистер Дебс, — наконец согласился Тейлор. — Если ваш метод будет так хорош, что даже Кэтрин поймёт, то я обязуюсь вас при случае познакомить с Уэбстером.

Кэтрин Тейлор с некоторым возмущением посмотрела на мужа, но ничего не сказала.

— Договорились, — кивнул Солано, закрепляя устный договор. — Мне нужны бумага, клей, ножницы и что-нибудь цилиндрическое. Бутылку, например.

Получив требуемое, прямо за обеденным столом Солано разлиновал лист на таблицу из двенадцати столбцов и двадцати шести строк и вписал в столбцы буквы английского алфавита, постаравшись распределить их как можно более беспорядочно. После этого он разрезал таблицу на полоски и склеил их кончики, плотно намотав на пустую винную бутылку. Получился импровизированный аналог шифровальной машины Джефферсона. Будущий президент США разработал свою систему в бытность государственным секретарём около 1795 года. Но она оказалась невостребованной и была забыта. Её изобрели заново только в конце XIX века, и только в двадцатом веке мир узнал об устройстве Джефферсона и его приоритете. (1)

— Реальный механизм, конечно, лучше делать в виде пронумерованных дисков, посаженных на ось. Их количество должно быть достаточным для шифрования большинства сообщений без переноса строки. Порядок установки дисков на оси — это генерация нового ключа шифрования…

Видя, что его объяснение начинает запутывать слушателей, Солано перешёл к практике.

— Здесь у меня только двенадцать этих условных дисков. На каждом из них буквы алфавита расположены в случайном порядке. Теперь шифруем фразу «я хочу спать».

Солано выставил полоски так, чтобы в одной строке образовалась последовательность символов Iwanttosleep, и показал её всем сотрапезникам.

— А теперь обратите внимание: осмысленной является только эта строка. Все остальные — это бессмысленный набор символов. Можно выбрать для передачи по телеграфу любой из этих двадцати пяти вариантов.

Солано оглядел удивлённые лица и добавил:

— Этот вариант шифрования не взламывается без знания последовательности дисков и алфавитного порядка на каждом из них. Но сохранность тайны — это уже вопрос работы с персоналом. Эту проблему вы и без меня решите. Метод шифрования тут ни при чём.

— Погоди, Юджин, — улыбнулась миссис Тейлор. — Я всё-таки не поняла: а что дальше?

— Демонстрирую.

Солано молча покрутил свою шифровальную импровизацию и выписал на листочке абракадабру из десяти символов. Нарушив положение полосок, он передал бутылку и записку жене банкира.

— Расшифруйте. Просто выставьте полоски в том же порядке и поищите осмысленную строку.

Прикусив губу, женщина, сверяясь с кодом, старательно выставила полоски, а потом с азартом начала крутить бутылку, бегая глазами по строкам.

— Вот! — воскликнула она. — Ineedadrink! Вам действительно налить?

— Не откажусь.

Миссис Тейлор подхватила графинчик и налила для Солано бокал мадеры.

— Да что ж такое! Опять удивил, — перехватил графин Койт, щедро налил себе и выпил. — Воистину проще и надёжнее не придумать.

Тейлор взял бутылку с полосками, повертел её в руках и аккуратно поставил на стол.

— Я, конечно, с интересом выслушал весь ваш диспут и признаю, что ваша шифровальная система заслуживает удивления. Так что пари вы выиграли, и я своё обязательство исполню, — начал Тейлор, и Солано уже чувствовал, что сейчас прозвучит «но». И оно прозвучало.

— Но вы не представляете, как у нас организована работа с клиентами. Вы всё время оперируете термином «номер счёта» — и я понимаю, что вы имеете в виду. Но у нас нет как таковых номеров для счетов клиентов. В банке всё начинается с идентификации персоны, и лишь потом клерк ищет в банковских книгах его персональную запись. Это и есть его счёт. Наши клиенты не знают, в каком томе и на какой странице сделана о них запись. Это наша внутренняя информация. Я не представляю, как можно будет пользоваться услугами нашего банка через филиалы. Вы прочите рост числа клиентов, а я недоумеваю: как мы будем обрабатывать возросший объём записей? Необходимость содержать армию клерков съест любую прибыль. Да и будет ли она? Содержание телеграфной линии — дело, наверняка, накладное. А надо учесть и акты саботажа от конкурентов. Если деньги будут передаваться по проводам, то масса компаний, зарабатывающих на охране грузов и клиентов, разорится. Что стоит им перерезать провод где-нибудь в лесу? Систематические сбои в работе подорвут доверие клиентов, и все затраты окажутся зря.

Тейлор выставил ладони вперёд в защитном жесте.

— Поверьте, я не против прогресса. Мне нравится мысль о телеграф-банкинге. Но я не вижу пока решений множества проблем на пути к этому. Как быть с безопасностью телеграфных линий? У тебя есть идеи?

Тейлор сложил руки домиком и опер на них подбородок.

— Разумеется, — кивнул Солано. — Решения здесь должны сочетаться организационные и технические. И организационные даже важнее. Надо сделать так, чтобы на всём протяжении телеграфной линии местные жители чувствовали от неё выгоду. Тогда они сами будут присматривать за её сохранностью. Другой вариант — предложить участие в развитии этих линий тем, кто от них и пострадает. Вам всё равно нужны будут новые люди, так почему бы не почерпнуть их из этого источника? Ваши конкуренты среди банков тоже могут быть вписаны в систему телеграф-банкинга. Им, правда, придётся привести весь документооборот к вашему будущему стандарту, но зато они станут успешнее и будут защищать техническую часть в зонах своего влияния.

Солано развёл руками.

— Это, конечно, исключит вашу монополию на этом рынке услуг, но, возможно, это и хорошо. Монополист всегда мишень для критики и окружён врагами.

— Интересно. Но как быть с техническими методами?

— Как вариант — прокладывать телеграфные линии по дну моря.

— Что! — воскликнул Койт. — Это же просто разряжать батареи в океан!

— Мистер Койт, — укоризненно покачал головой Солано. — Я что, похож на дурака? Разумеется, я имею в виду специальные изолированные от воды проводники, способные гарантировать передачу сигнала на большое расстояние. Я знаю способ превратить млечный сок дерева гевея, известный у вас как каучук — в гибкий, прочный, герметичный и надёжный материал для оболочек проводов, шлангов, обуви, приводных ремней и прокладок. Я специально привёз с собой помимо кофе тонну этого каучука для начала производства!

Койт и Тейлор переглянулись. Они решили, что поняли в госте скрытый мотив. Мозес мысленно приготовился выслушать просьбу о финансировании.

— Мне нужна помощь юриста для получения патентов на мой метод. Это очень коммерчески перспективная тема. Нет ли у вас на примете незагруженного работой молодого человека, готового мотаться по стране, защищая мои интересы?

Солано решил воспользоваться благодушием воротил бизнеса и решить очень животрепещущий кадровый вопрос. Дело было даже не в патентах. Договор с семейством Стенли и предстоящие контракты требовали грамотного юридического сопровождения.

— Именно молодого? — удивился Тейлор.

— Желательно, — ответил Солано. — Я не хочу большого разрыва в возрасте. Иначе будут лишние трудности в вопросе, кто тут босс.

Генри Койт захихикал.

— Это точно. Солидности тебе, Юджин, не хватает. Бороду отпустил бы, что ли.

— Не надо надсмехаться, Генри, — опять встала на защиту гостя миссис Тейлор. — Не знаю, что там Мозес придумает, но у меня есть племянник, чуть старше тебя. Он как раз юрист, и у него небольшая практика. Так что хорошим заказчикам он всегда рад.

При словах жены банкир поморщился. Солано это заметил и одним лишь выражением лица задал вопрос: «Что-то не так?». Тейлор неопределённо махнул рукой.

— Этот племянник — дремучий секционалист и дурак. Он сделал ставку на южных джентльменов, пытающихся вернуть своих рабов. За последние пять лет в нашем штате не было выиграно ни одного дела о беглых. Общественное мнение — против. Присяжные — против. Судьи, хоть и обязаны применять Закон 1793 года, делают это с оговорками, ищут любую лазейку, чтобы оставить беглеца в покое.

Миссис Тейлор опять недовольно зыркнула на мужа, но промолчала.

— Но наш юный цицерон взялся. И даже выиграл дело — вернул цепи на руки женщине с двумя детьми, которые уже год жили в Бруклине у свободного сапожника. Тоже чёрного. Только вот беда. После вердикта судьи она исчезла снова, и заказчик остался с носом. Зато теперь ни один порядочный человек с Иеремией Говардом дел иметь не будет.

«Ерёма, значит, — подумал Солано. — Отличный вариант».

— Мне всё равно. Я поговорю с ним.

Миссис Тейлор расцвела при этих словах.

— Я напишу ему, Юджин. Он сам к вам придёт. На корабль, да? Вы же ещё ничего не сняли для жилья в городе?

— Пока не вижу смысла, — кивнул Солано, подтверждая адрес. — Вряд ли я буду подолгу сидеть на одном месте.

— Напоминаю насчёт яхты, — тут же влез Койт. — Она вполне себе дом на воде. Там можно отлично жить и не тратиться на аренду.

— Кроме арендной платы тебе, — усмехнулась миссис Тейлор.

— Ну да. Два в одном. И транспорт, и дом. Чем не удачная сделка?

— Ладно, Генри, — прервал их Мозес. — Про яхту потом. Давай вернёмся к теме. Ты говорил, что линии можно прокладывать по дну?

Солано кивнул.

— Совершенно верно. Проводник, конечно, придётся делать из чистой меди и окружать его несколькими слоями защитной оболочки, но зато линии можно просто разматывать в море с парохода от одного прибрежного города до другого. Это любые акты саботажа исключит.

— Это же какой длинны должен быть такой провод! — ужаснулся Койт.

— Очень длинный, — согласился Солано. — И очень дорогой. Особенно через океан. Но это неизбежно будет сделано. Хотя Городской Банк Нью-Йорка вряд ли пойдёт на такие затраты в одиночку. Это отдельный проект и отдельное акционерное общество.

Все покивали, отмечая в своей памяти интересную идею на будущее.

— Резюмируя. Проще и дешевле смирить гнев соотечественников и убедить всех в полезности телеграфии. В долговременном плане это выгоднее, чем обособляться подводными кабелями.

— Воистину, — подытожил Тейлор.

(1) О шифровальной машине Джефферсона подробнее смотри ролик на моем канале https://t. me/paragvajskij_variant/74

К юристу Солано решил сходить сразу, не откладывая.

Иеремия Говард действительно был весьма молод для успешного юриста и бороду для солидности как раз отращивал. Но она была жиденькой и кудрявой. Так что скорее веселила собеседника, чем внушала уважение. Впрочем, Солано своё мнение оставил при себе и сразу перешёл к рекомендации.

— О! Строгая тётя вспомнила обо мне ненароком. Приятно, — заметно расслабился Говард, до этого явно ждавший неприятностей от визитёра. — Чем могу быть полезен? Вам нужна консультация?

— Мне нужен юрист на постоянный контракт, — прямо заявил Солано, всматриваясь в реакцию. Говард замер и нахмурился.

— Область деятельности? Условия?

— Область широкая, условия для начала нормальные, а если мы сработаемся, то хорошие и даже великолепные.

Иеремия улыбнулся.

— Очень неопределённый ответ. Но надеюсь, вы раскроете эту загадку. Проходите.

Квартира, которую снимал молодой юрист, не блистала. Шестиметровая долька из длинного, размером в квартал дома с аскетичным декором. Очень типичное нью-йоркское жильё в два этажа, отделанное традиционным буро-коричневым песчаником. От цвета этого отделочного материала все дома такого типа называли браунстоунами.

Устроившись за столом в гостиной, Солано изложил ситуацию и показал свои парагвайские бумаги.

— Прямо сейчас мне надо составить договор с семейством Стенли. Будут и другие похожие договоры. Вероятны крупные заказы оборудования с длительными сроками изготовления. Надо и там позаботиться о юридической защите. И это главная часть работы. Но есть и ещё один специфический вопрос. Вы в патентном законодательстве США и Европы разбираетесь?

— В некоторой степени, — ответил Иеремия Говард, слегка откинувшись и прищурившись с интересом.

— Мне понадобится помощь с регистрацией привилегий на целую группу изобретений. Я хотел бы защитить свой приоритет сначала здесь, в США, а потом в Европе. Но в патентном законодательстве я ничего не понимаю, и, кроме того, я не гражданин США. В этом могут быть сложности?

Иеремия нахмурился.

— Насколько велика эта группа?

Солано внутренне усмехнулся. «Бесконечна» было бы точным описанием, но непродуктивным. Ещё сплавляясь по рекам Амазонии, он начал составлять список того, что можно было бы «изобрести» в это время. И к моменту перехода через Атлантический океан этот список перерос в рукописную книгу, где систематизированно лежали полтысячи идей на реализацию. Там было всё — от английской булавки до флоат-метода получения стекла. И это Солано ещё сдерживал себя. Безразмерная память по цепочке ассоциаций постоянно подбрасывала всё новые и новые идеи.

Но все их Солано пропускал через фильтр из двух вопросов: насколько это нужно для Южной Америки, и насколько это усилит капиталистический мир в неизбежном противостоянии с социалистическим миром. Поэтому все идеи про оружие сразу отсекались. Электрификация и моторизация тоже. Так что группа перспективных патентов сильно сужалась до набора развлекательных инноваций — типа граммофона или вулканизации, которая, конечно, экономику северного полушария чуть подстегнёт, но зато создаст потребность в каучуке, которая пойдёт на пользу Америке Южной. Так что, поразмыслив над своими возможностями и потребностями, он решил остановиться на четырёх патентах: манометр, механический слайд-калькулятор, вулканизация каучука и мимеограф. На этом можно хорошо заработать, и большого первоначального капитала всё это не потребует.

— Для начала четыре, — наконец ответил Солано ожидающему юристу.

— Подождите минутку, — сказал он и вышел. Слышно было, как заскрипела лестница на второй этаж.

Юрист скоро вернулся с томиком, на ходу читая раскрытую страницу. Усевшись, он закрыл книгу, заложив палец между страниц, и продолжил разговор:

— Никаких сложностей для иностранца нет, кроме повышенной пошлины. Тридцать долларов платит американец или тот, кто прожил здесь год и подал декларацию о намерении натурализоваться. Вам же, как иностранцу, придётся уплатить триста долларов за каждый патент. Но главная сложность в другом. Вы не можете просто сначала получить патент в США, а потом подавать заявку в Европе.

— Почему? — удивился Солано.

— Потому что, как только описание вашего изобретения выйдет в печать в Америке, оно становится «известным миру». А в Англии и во Франции изобретение должно быть совершенно новым — не описанным публично нигде до подачи. Даже если оно ваше собственное.

— Но как так?

— Вот так, — развёл руками юрист. — Всякий, кто увидит вашу патентную спецификацию в Вашингтоне, сможет сказать: «Это уже было известно», — и во Франции, и в Британии вам откажут в суде на ваши претензии к плагиатору.

Солано нахмурился.

— Значит начинать надо с Европы?

— Отчасти да. Если вы получите патент сначала в Лондоне и Париже, американский патент вам всё равно выдадут, — Иеремия похлопал по книге. — Акт 1839 года прямо это разрешает, при условии, что вы не использовали изобретение публично здесь, в Штатах. Но срок привилегии будет исчисляться с даты публикации европейского патента.

— И что?

— Вы потеряете некоторое время своего монопольного владения правом на изобретение.

Солано усмехнулся.

— Несколько месяцев из четырнадцати лет роли не играют.

— Ваше дело, — пожал плечами юрист. — Я просто обязан был вас предупредить.

— Спасибо. Но так что же делать?

— Синхронизировать. То есть подать заявку так, чтобы ни в США не раскрыли изобретение раньше Европы, ни Европа — раньше США.

— Как это возможно?

— Во Франции всё просто: платите сбор, подаёте описание — и через две-три недели у вас привилегия. Без экспертизы, без проверок. В Британии этот процесс тянется дольше, но тоже без проверки новизны. В Европе защиту приоритета оставляют на судебную систему. Если возникнет спор, нарушитель вашего права будет доказывать, что ваше изобретение не является новинкой, а вам придётся доказывать обратное. Понятно?

Солано кивнул, и юрист продолжил.

— В США всё иначе. Патентное ведомство само производит экспертизу заявки и определяет новизну. А с 1836 года разрешено подавать так называемое предварительное уведомление. Вы сообщаете Патентному ведомству, что работаете над изобретением определённого рода, платите десять долларов, и на год ваше право на патент считается обеспеченным — при условии, что вы в течение этого срока подадите полное описание. Главное: никакой публикации не происходит. Никто в Европе не узнает, что вы уже заявили приоритет. И никто не сможет вас опередить или оспорить.

Солано подался вперёд.

— Очень интересно!

— За этот год вы успеваете подать и во Франции, и в Британии. А когда у вас всё готово, подаёте полную заявку в США, и ваш патент будет действовать от этой новой даты — то есть вы сохраняете полный срок.

— Отлично! Именно этим я и воспользуюсь!

— Увы, — Иеремия усмехнулся и похлопал по книге. — Эта процедура доступна только гражданам США. Вы иностранец. Вам придётся подавать полную заявку сразу. А это значит — как только вы опишете изобретение здесь, вы рискуете потерять Европу.

Солано сжал губы.

— Зачем было тогда меня путать?

— Рекомендую подать заявку на натурализацию, и многое в законах США сделается для вас благоприятным.

— Спасибо, — с некоторым раздражением поблагодарил Солано. — Но в любом случае это не ускорит процесса.

— Есть ещё один вариант, но он требует большого взаимного доверия сторон, — Иеремия внимательно посмотрел на гостя. — Вы можете укрыться за номиналом. Гражданин США может подать бумаги вместо вас и после получения привилегии передать её вам. Разумеется, за некую плату.

Взгляды их встретились. Установилась пауза.

— И какую, интересно? — наконец спросил Солано.

— Ну, скажем, половина экономии от госпошлины наличными сразу и участие в бизнесе по реализации патента. Можно оформить передачу патента как уставной взнос. И, конечно, слава изобретателя вам не достанется. Это тоже цена за скорость.

— Не велика ли цена?

Иеремия покачал головой.

— Нет. По закону, — он опять похлопал по книге, — при подаче заявки на патент требуется лично приносить присягу, в которой утверждать, что податель заявки является первооткрывателем и изобретателем указанного изобретения. То есть номинал идёт на заведомое клятвопреступление. А это — до пяти лет лишения свободы, крупный штраф и утрата деловой репутации. Так что компенсация за такой риск должна быть существенной.

— Хм… Я буду думать, — не стал соглашаться Солано на такое сомнительное предложение.

Видимо, у Говарда дела были действительно неблестящи, раз он с такими намёками подкатывает.

— Сориентируйте меня по срокам. Если делать всё оптимально для получения привилегий в США, Британии, Франции, то сколько это займёт времени?

Говард кивнул, уставился в потолок и молча начал загибать пальцы.

— Четыре месяца, — наконец произнёс он. — В конце сентября у вас будут на руках европейские патенты, и можно будет подавать заявку в Вашингтон. Сразу после этого можно начинать рекламу и продажи. На товаре можно указывать: «Привилегии получены во Франции и Британии, заявка подана в США». Новизна нигде не будет нарушена. Со стороны закона к вам претензий не будет.

Солано кивнул. Юрист оказался весьма полезен.

Его наполеоновские планы не рушились — они просто требовали чуть больше расчёта и чуть меньше горячности.