Парагвайский вариант. Часть 2

Глава восьмая Солано подбрасывает идеи Мозесу Тейлору и производит впечатление

Переживать из-за грядущего застолья Солано даже не думал. Навыки, вбитые за годы дипломатической службы, оставались с ним. Он не боялся показаться смешным, перепутав ложечку для соуса и ложечку для десерта. Думал Солано о другом.

Разумеется, какого-то судовладельца с грузом кофе американский магнат не стал бы приглашать домой. Ему, скорее всего, в вежливых тонах назначили бы время встречи в офисе на Саут-стрит. Значит, пригласили не судовладельца, а «личного посланника главы государства Парагвай» И в непринуждённой обстановке собираются оценить перспективы появления на торговой арене нового участника. К этому и стоило готовиться. А ещё стоило произвести на него сильное впечатление иначе в потоке дел капиталист забудет о каком-то юноше из Парагвая.

— Мистер Тейлор ждёт вас в курительной комнате, — прощебетала служанка, когда Солано вытер лицо и руки полотенцем. — Я провожу вас.

Респектабельность курительной комнаты описывать особого смысла нет. Всё как и принято было в эту эпоху. Панели ценного дерева, на стенах чучела кабанов и прочей живности. Большой камин как вытяжка и удобные кресла, придвинутые к нему.

Когда Солано вошёл из кресел поднялись двое мужчин лет сорока. Один, гладковыбритый и с залысиной, оказавшийся хозяином дома, протянул руку для рукопожатия.

— Мозес Тейлор. А это мой компаньон Генри Огастес Койт. (1)

Второй джентльмен в противоположность хозяину дома был очень волосат и напоминал скорее лесоруба, чем капиталиста. Подходить и ручкаться он не стал, ограничившись вежливым наклоном головы.

— Очень приятно, Юджин Дебс. Польщён вашим приглашением.

— Ну как же. Вы первый парагваец в моей жизни. Очень хочу узнать побольше о вашей таинственной стране.

— И как на ней можно заработать, — хмыкнул партнёр магната.

Вместо комментария Тейлор только развёл руками, дескать не я такой жизнь такая.

— Это очень естественный интерес для делового человека такого огромного калибра, как вы, — тут же польстил Солано. — Готов по мере сил удовлетворить ваше любопытство.

Увидев в дверях дворецкого, Мозес тут же произнёс

— Лучше всего будет сделать это за столом.

Они прошли в просторную, в три окна, гостиную выходящую на Боулинг-Грин. За столом уже сидел выводок детей и мать семейства — старательно пытающаяся демонстрировать свежесть дама, которую муж представил как Кэтрин.

— Это Альбертина, Мэри, Джордж, Кэтрин, Генри, — по возрасту от примерно девятилетней девочки до младенца на руках няньки перечислил наследников отец семейства.

Разумеется, перед трапезой Тейлор вознёс молитву:

— Господи, благодарим Тебя за дары Твои и за благость Твою, что Ты взрастил этот хлеб и питие. Благослови пищу эту, да принесёт она силу и здоровье телу нашему. Даруй нам мир и единство в семье и в делах наших. Пусть вся работа наша будет славой Тебе. Аминь.

После того как все сказали аминь, дети удалились в свою комнату за детский стол, а взрослые остались в своём кругу.

Миссис Тейлор оказалась очень чуткой дамой и позволяла иногда Солано отдохнуть от расспросов и покушать. Но в целом это был форменный допрос. Разумеется, хозяева поинтересовались и родителями гостя. Солано в ответ выдал легенду, в которой за основу были взяты злоключения Крессола. Разумеется, о мрачной диктатуре Франсии тоже спрашивали, и Солано оправдал ожидания гостей и привёл несколько драматичных примеров безраздельной власти диктатора над беззащитными перед ним парагвайцами.

Несколько раз Генри Койт переходил на испанский явно проверяя гостя. Но Солано эти проверки и показная подозрительность Койта только забавляли.

Но весь этот светский трёп не интересовал хозяина дома, и он упорно выводил разговор на состояние экономики Парагвая.

— Увы. Страна настолько плотно отрезана от мировой торговли, что ничего специально для этого не выращивает и не добывает, — пояснял гость. — Сейчас это не имеет смысла. Хотя возможности значительные. Например нет никаких причин не выращивать там кофе. В Парагвае отлично растёт табак и сахар и вообще любые дары земли.

— Ну табак и сахар — это товар неуникальный, — подпустил скепсиса Койт. — Такого полно по миру.

— Согласен, — кивнул Солано. — На этом Парагваю не разбогатеть. Если быть как все и торговать сырьём. Но если вы себе представите государство-корпорацию, где каждый гражданин это работник, а глава государства это генеральный директор то картина несколько меняется. Можно вложиться в минимальную переработку сырья и уже поставлять полупродукт более высокой стоимости. Не сахар-сырец, а идеально чистый сахарный песок. Не дешёвые солёные кожи, как Аргентина, а дублёные и тщательно выделанные. Не хлопок, а ткани.

— О! За такое покушение на основы и святотатство вас тут же уничтожит Британия. Можете не сомневаться, — воскликнул Тейлор. — Вы знаете какова разница в марже между производителем хлопка и производителем ткани?

— Нет, — искренне признался Солано. — Знаю, что большая, но сколько именно никогда не выяснял.

Миссис Тейлор и Койт переглянулись и вздохнули. Видимо, сейчас хозяин дома оседлает свой любимый конёк.

— Эти южные бездельники один раз в год получают урожай со своей земли, пропитанной потом и кровью своих рабов. Продают его англичанам и считают, что жизнь удалась. А почему нет⁈ С тысячи акров за хлопок южанин получает выручку в десять тысяч долларов. Но что происходит потом?

Тейлор воздел палец к потолку.

— Потом эту партию скупает манчестерский фабрикант и за пару недель превращает её на своей фабрике в ткань и продаёт с чистой прибылью в четыре тысячи долларов. Это я сейчас ещё скромную сумму указал. За самую дешёвую и ходовую ткань. Можно и больше заработать, — уточнил Тейлор. — Но если южанин целый год ждёт, когда господь ему пошлёт следующий урожай, фабрикант трудится, трудится и трудится. Раз за разом прокручивая через свои станки хлопок других бездельников. Двадцать пять раз за год он получает те же деньги. И в итоге его доход минимум в десять раз выше, чем у джентльмена с рабами. Из года в год десятилетиями. И эти ленивые снобы будут ещё нас учить, как должна жить Америка. О каком-то особом пути и единении с природой. Хотя по факту своей политикой они душат промышленность у себя дома и отдают сверхприбыли нашему врагу — Британии. Они умножают их капитал из года в год, и смотреть на это больно и страшно.

— Мозес, не пугай нашего гостя, — с укоризной произнесла миссис Тейлор. — Он вряд ли готов воспринимать такие речи.

— Что вы, сеньора, — подпустил колорита Солано. — Я подготовился к поездке сюда и полностью разделяю негодование уважаемого хозяина. Можно даже ещё усилить эффект и посчитать прибыль плантатора без рабов. При нормальной честной оплате наёмным работникам. Она наверняка будет вдвое меньше. И это неразрешимая проблема для США.

— Вы правы, — вздохнул Мозес. — Я боюсь, что всё это закончится кровью.

— Не обязательно, — пожал плечами Солано. — Насколько я знаю, баланс голосов в конгрессе сейчас почти равный. Но если он сместится в пользу северных штатов?

— Как? — удивился Тейлор такой наивной постановке вопроса.

— Очень просто. Нужно чтобы возникло ещё несколько свободных от рабства штатов. Я вижу это примерно так. От Иллинойса и Миссури на запад до тихоокеанского побережья простираются неорганизованные территории. Причём великолепные. Море земли, пригодной для возделывания. Леса. Богатые недра гор. Но помимо этого Орегон — это ваше единственное окошко в мир Азии. В Тихоокеанский регион. И превратить окно в ворота может только железная дорога.

Слушатели нахмурились и вздохнули. Тема была для США непростая.

— Ваш Генри Клей абсолютно прав. Задача здорового государства — развивать внутренние пути, облегчая оборот людей и капитала. Трансамериканская дорога всецело выполнит эту миссию. Она насытит людьми пустующие земли. Она откроет для капитала новые приложения, а для торговли — новые рынки. Но, конечно, с такими президентами, как Ван Бюрен вы ничего этого не получите.

Развёл руками Солано.

— Мда… — проворчал Койт. — Даже сопляк из глухого угла Южной Америки это понимает. А нашим недоумкам глаза застит.

— Простите его, мистер Дебс, — кинулась извиняться за чужую грубость Кэтрин Тейлор. — Он бывает очень невыносим, но он добрый человек.

— Да. Извините. Юджин, — повинился грубиян. — Это я в сердцах. Вы правы несомненно. Но шансов на такую поистине великую стройку у нас нет.

— Ну почему же? — возразил Солано. — Если добиться некоторых необременительных для конгресса уступок то всё возможно.

Тейлор и Койт переглянулись.

— Ну. Удивите нас, — предложил Тейлор.

— Если компании, взявшейся за строительство, будет гарантирована собственность на полосу земли шириной, скажем, в двадцать миль в обе стороны от дороги, то эта компания станет самым богатым землевладельцем США. Под эту землю у неё будет неограниченный кредит. Это раз. Второе — это методы. Не надо строить дорогу всю и сразу. Нужно двигаться участками, но каждый участок должен немедленно включатся в оборот и начинать пользоваться, дорогой принося ей прибыль. Можно и даже нужно выбрасывать отростки в стороны для охвата, как можно большей площади. И непрерывным потоком везти в новые земли эмигрантов из Европы. В какой-то момент масса новых граждан станет критической и будут рождаться новые штаты. В которых у компании будут все козыри на руках. То есть эти штаты будут ослаблять роль южан. Закончив дорогу на берегу Тихого Океана компания совершит подвиг сравнимый с подвигом отцов основателей.

Патетически закончил Солано и Койт даже не удержался от нескольких хлопков ладонями.

— Браво, юноша. Не желаете сменить гражданство? Из вас получится отличный конгрессмен — ехидно улыбаясь, произнёс он.

— Нет, мистер Койт. Мой дом Парагвай и я положу свою жизнь, чтобы увеличить его счастье и славу.

— Похвально. Похвально, — согласился Тейлор. — Ваши слова про трансконтинентальную дорогу я запомню. В этом есть смысл. Но только зря вы думаете, что новые штаты — это решение проблемы. Новые штаты будут такими же земледельческими, как и южные, только без рабов. У них не будет такой острой потребности в изменении тарифной политики, как у старых северных штатов.

Солано умничать не стал и признался:

— Я не настолько хорошо разбираюсь в вашей внутренней кухне, сеньор Тейлор. Вам несомненно виднее. Я просто вижу, каким локомотивом экономики может стать трансконтинентальная дорога. И я мечтаю о такой же, но уже для собственной страны.

— Интересно. Расскажите, — вскинулся магнат.

— Ну что же. Если вам интересны мои фантазии, то извольте, — напустил на себя скромности Солано. — В первую очередь самому Парагваю нужна дорога к океану. Повести её от Асунсьона до Порту-Аллегри это задача номер один. Но все мы понимаем слабость частного капитала Парагвая и Бразилии. И отдаём себе отчёт, что Парагвай не слишком привлекательная область для масштабных инвестиций, поэтому строить её будет государство. Вторым шагом будет продлить её до Боливии и Перу. До их богатых горно-рудных регионов. Здесь уже у мирового капитала появится интерес. А пример того, как государство Парагвай умеет выполнять свои начинания, даст определённые гарантии. И третьим шагом будет протянуть эту дорогу не к Тихому океану, как это актуально для вас. А вдоль всех Анд по предгорьям в направлении с юга на север вплоть до само́й Венесуэлы и выйти там на крупный порт: Маракайбо или Каракас. Такая дорога открывает для мира внутренние недоступные ныне территории континента. И вне всякого сомнения окупится в кратчайшие сроки.

— Умеете вы мечтать, юноша, — Койт опять несколько раз хлопнул ладонями. — Но ваш план — это на четверть века работы и неимоверные деньги. В нём затрагиваются несколько крайне нестабильных государств. Инвесторов на такой проект найти нереально.

— Вы знаете как съесть слона? — Солано улыбнулся компаньону Тейлора и оглядел удивлённых вопросом собеседников. — По кусочку.

За столом раздался взрыв смеха.

— Всё верно, — отсмеявшись, подтвердил Тейлор. — Именно так я и шёл по жизни.

— И каков же ваш первый кусочек, Юджин, — с улыбкой спросил Койт. — Ну не кофе же вы сюда везли.

— Кстати, о кофе, — перебил партнёра Тейлор. — Я разумеется выкуплю весь груз. По средней биржевой цене в двенадцать долларов за мешок. Все расходы по разгрузке мои. Вы получаете дополнительный доход, экономя на брокерах, а я не переплачиваю. Согласны?

— Разумеется, Мистер Тайлер.

— Вот и хорошо. Вы предпочитаете наличные, вексель или счёт в банке? Я, разумеется, рекомендую свой банк.(2)

— Насчёт денег, мой ответ будет и ответом для господина Койта, — кивнул Солано в его сторону. — Мистер Хантер наверняка озвучил в письме официальную причину моей поездки в США. Подготовка почвы для работы основной делегации Парагвая с вопросом о признании моей родины правительством Соединённых Штатов. Но это не вся правда. Я планирую сделать быстрые закупки критически важного для Парагвая оборудования и, разумеется, оружия.

У присутствующих изменилось выражение лиц. В воздухе слегка запахло порохом и оружейным маслом.

— Прямо сейчас в регионе Рио-Плата идёт война. Парагвай, Уругвай и новообразованная республика Энтре-Риос противостоят Аргентине. И нам нужны пушки, ружья, порох. Я уже изучил всю доступную прессу и отдаю себе отчёт, что официальными путями это практически невозможно сделать. По крайней мере, в таких количествах, какие потребны для войны, а не для охоты на бизонов. Я планирую искать в США возможности для выкупа оружия и пушек неформально. Может, даже криминально. Вас это не смущает?

Пауза подтянулась и нарушил её опять Койт.

— Да молодец парень. Так и надо, — кивнул он. — Цель благородна. Любой из нас готов на любое преступление во благо родины. Она наш дом. Наша семья.

— Это да… — протянул Тейлор. — Но, право слово, я лично не знаю, где можно купить много пушек мимо Вашингтона.

— Зато я знаю, — улыбнулась миссис Тейлор, чем вызвала на себя залп удивлённых и заинтересованных взглядов.

— Моя сестра замужем за капитаном Уильямом Брэнфордом Шубриком. Ты помнишь его, Мозес?

— Смутно. Кажется, он был в числе гостей на нашей свадьбе.

— Совершенно верно! У них дочка на выданье. Деньги нужны. А Шубрик суперинтендант на Филадельфийской верфи.

— Да-да. Припоминаю. Но причём тут он?

— Потому что он не только строит новые корабли, но и разбирает старые. И в письме Элен упомянула, что к ним на разборку два старых фрегата прислали. А где разборка там и списание, — улыбнулась миссис Тейлор. — Нашему гостю стоит слегка подсуетиться и списано будет чуть больше, чем обычно, а он купит это по цене чугунного лома.

— Сеньора! — Вскочил Солано и глубоко поклонился. — Вы лучшая представительница прекрасной половины человечества. Я бесконечно завидую вашему супругу. Он владеет настоящим бриллиантом. Надеюсь, я когда-нибудь обрету подобный вам…

Грубейшая лесть, как пушечное ядро пробила сердце женщины, и она зарделась от удовольствия. Да и муж её тоже был польщён. Вроде как именно его сокровище хвалят.

— Я напишу сестре письмо. Вы отвезёте его в Филадельфию и переговорите с капитаном Уильямом. В том, что вы сумеете его убедить, я не сомневаюсь.

— Я готов туда отплыть немедленно. Жаль только моё судно пока будет занято разгрузкой.

— И денег у вас пока нет, — охладил пыл юноши Койт. — А насчёт разъездов. Вы, возможно, не в курсе, но каботажные операции для иностранных судов запрещены «Навигационным Актом» от 1817 года. Вам стоит для разъездов арендовать яхту. А у меня тут как раз есть то, что вам нужно. Недорого отдам. Всего двести долларов в месяц. Пятьдесят тонн водоизмещения. Славный бегун. Комфортный. Не пожалеете.

Солано улыбнулся, глядя на искорки в глазах молчащего Тейлора. Судя по всему, с этой яхтой не всё было в порядке. Но идея была в целом недурна. Солано действительно плохо знал об ограничениях в морской торговле этого времени. А разъездов предстоит много: и в Бостон, и в Вашингтон и может быть даже в Техас. А большой купеческий корабль должен деньги зарабатывать.

— Интересное предложение. Но, как вы верно отметили, пока что я не имею средств.

— Будут вам средства. Молодой человек, — усмехнулся Тейлор. — Можем прямо после обеда проехать в офис. Я приму документы на груз и платёж векселем выпишу. Получите наличные или счёт себе откроете. А насчёт яхты не сомневайтесь. Просто Генри её недавно всучили за долги, и он не знает, что с ней теперь делать. У него их и без этой уже две. А яхты — это ежемесячные расходы.

— Да продать её надо. Но некому пока, — проворчал упомянутый Генри Койт. — Может, вы купите, Юноша?

— Вот покатаюсь и там решу, — уклонился от обещаний Солано.

На этом обед действительно закончился. Хотя Солано и не успел толком поесть.

Мужчины встали, дружно поклонились хозяйке, и та проследовала в детскую. А они снова прошли курительную комнату, где разговор продолжился.

— Насколько я знаю со слов мистера Хантера, вы в конце тридцатых стали владельцем группы металлообрабатывающих предприятий выпускающих технику для железных дорог. Так?

— Ну не совсем владельцем, — поправил Тейлор. — У меня доли во многих из них. Где побольше. Где поменьше.

— Но это в любом случае делает вас заинтересованным в их процветании и доходах, — кивнул Солано. — Затея Парагвая с железной дорогой — это не мои выдумки. Этот план. И он будет реализован. И нам потребуются локомотивы, вагоны и, возможно, рельсы для встречного строительства в направлении от Порту-Аллегри к Асунсьону.

— Разумеется, мы продадим вам всё, что потребуется, — кивнул Тейлор. — Но вы что, собираетесь строить с двух сторон? А разве у вас есть такие возможности?

— Сейчас нет, — кивнул Солано. — Но я именно за этим и приехал. Помимо оружия моей родине нужны свои предприятия металлургии. Я очень жалею, что сейчас не тридцать девятый. Можно было бы скупить массу банкротов из этой отрасли. Как это сделали вы. Но время упущено, насколько я знаю.

— Да. Жаркое времечко было, — усмехнулся Тейлор.

— Всегда кто-то начинает бизнес и кто-то разоряется, — вздохнул Койт. — Но и сейчас множество предприятий подают на банкротство. В прошлом году приняли закон, облегчающий эту процедуру. Так что сейчас суды просто завалены такого рода заявлениями.

— Да? Не знал. — Удивился Солано.

— Да. Но некоторые уходят от банкротства другими способами. Например, Allaire Iron Works. Главный наш завод по производству паровых машин. Недавно был вынужден преобразоваться из семейной фирмы в акционерное общество и на 300 000 долларов продать акций Вандербильту.

— Триста тысяч — большая сумма. Я рассчитываю на более скромные цифры, — признался Солано.

Тейлор усмехнулся.

— Того, что я вам заплачу за кофе, очень мало для серьёзных дел. Или у вас есть ещё?

Оба капиталиста выжидательно уставились на гостя.

«Ну просто Кот Базилио и Лиса Алиса, — усмехнулся Солано»

— Официальная делегация привезёт некую сумму для найма специалистов и покупки оборудования для ряда предприятий, — обтекаемо ответил он. — По этому поводу я хотел у вас проконсультироваться. Серебро Южной Америки, как я понял, не пользуется уважением в США. Нам понадобится обратить его в слитки и получить сертификат от надёжного банка. Ваш банк какие условия по этой процедуре предлагает?

— О! Ликвидность нужна любому банку. Много серебра это хорошо, — кивнул Тейлор. — Комиссия это вопрос обсуждаемый. Думаю, что за один процент от суммы можно будет всё устроить.

— Буду иметь в виду.

Накурившись, хозяин предложил гостю проехаться к офису, но Солано решил отправиться пешком. Он опасался оставлять своих парагвайских спутников одних в Нью-Йорке. Договорившись о времени встречи, Солано пошёл за гаучо, а два капиталиста остались в курилке.

— Забавный юноша, — заметил Тейлор. — Совершенно не производит впечатления уроженца Южной Америки. Я их много видел. Не тот тип.

— Угу, — кивнул Койт, снова набивая трубку. — Ты обратил внимание, что сервировкой он пользовался не задумываясь? И его английский не имеет испанского акцента. И испанский у него правильный. Без характерных для Аргентины ньюансов выговора.

— Думаешь, он мошенник?

— Мы о нём ничего не знаем кроме письма Хантера. А он мог быть и введён в заблуждение.

— Но пока что этот парень ничего с нас не пытался выцедить, — покачал головой Тейлор. — Наоборот. Его идея о финансировании строительства трансконтинентальной дороги меня весьма впечатлила. Если она будет реализована, то он считай, нам с тобой подарил миллионы.

— Это да… — задумался Койт. — Но в чём тут его профит я не вижу. А в подарки я не верю, Мозес. И это настораживает.

— Не нагнетай, друг, — улыбнулся Тейлор. — Скорее всего, это не его мысли. Если он действительно доверенное лицо президента Лопеса, то, скорее всего, идею по такой схеме финансирования проекта он подслушал от него. Или от кого-то из кругов этого Лопеса. Здесь парень просто блеснул, чтобы нас впечатлить. Что не умаляет свежести идеи. А его воспитание и язык… Мы же не знаем, в каком интернате его воспитывали. А при отце англичанине и матери из местных индианок, откуда испанскому акценту взяться?

— Ну, может быть. Может быть, — затянулся Койт и выпустил облако дыма в сторону камина. — Но я бы за ним присмотрел.

(1) Генри Огастес Койт — (род. в 1800 году) в молодости жил на Кубе и более двадцати лет занимался торговлей сахаром вместе со своим партнёром Мозесом Тейлором. Разбогатев на торговле сахаром, он владел роскошными домами в Гаване, Доббс-Ферри и Саратога-Спрингс, штат Нью-Йорк.

(2) Речь идёт о «Городском банке Нью-Йорка» (City Bank of New York), основанном в 1812 году. Он по сей день работает и известен как «CitiBank». Мозес Тейлор приобрёл контрольный пакет акций после кризиса 1837 года. Он был директором банка с 1837 года, а с 1856 по свою смерть в 1882 году занимал пост президента банка.