Первый альянс

Глава 17 Считая раны

Стоило древолюбам исчезнуть, как из Энно словно бы вынули какой-то стержень. Покачнувшись, маг сначала сел на землю. Стащил с себя остатки некогда дорогих перчаток, и отбросил прочь. Руки его выглядели страшно. Белые, словно у мертвеца, но вместе с тем с отчетливо проступившими венами. Чёрными, словно в них плескалась смола.

Посидев немного, он молча рухнул и отключился. Интересно, как много он слышал из моего разговора с альвой? И как много понял из сказанного?

И не убьешь его теперь. Неправильно это будет — он мне жизнь спас. Да и не только мне.

Паровик моего «Клевца» больше не гудел и не шипел, а лишь раздраженно булькал. Стальная пластина, защищавшая спину и отделявшая паровик от остального доспеха, нагрелась, словно печка, обжигая даже сквозь плотную подкладку.

Решив не испытывать больше судьбу, я сел на землю и отключил паровик самоходной брони. Сержант Ардар проделал то же самое.

Перемешанный с пороховым дымом испаренный ихор драл глотку, туманя сознание.

Попытка выбраться самостоятельно из ставшего неподъемным доспеха ни к чему не привела. Все защелки были помяты или сломаны. Тут молот нужен и зубило. А что вы хотите от самоходной брони первого поколения? Куча детских болезней и не самых оптимальных решений.

Меня замутило, на тело навалилась слабость, из носа потекли теплые струйки крови. С учетом раны на лице, выгляжу я должно быть жутко. Не лучше Энно. Но у него магическое истощение, а у меня отравление ихором во всей красе. Слишком долго я дышал этой благословенной дрянью.

Пожалуй, насчет равных шансов, я альве соврал. Ещё пять минут и нас можно было взять голыми руками. Впрочем, я понятия не имею, сколько там сил оставалось у этой видящей. Может она сама за домами в обморок рухнула и варгар ее теперь тащит.

Погоню бы отправить, да некого. Тут думать нужно, как бы самому не сдохнуть.

Кажется, на какое-то время я потерял сознание, провалившись в темноту беспамятства. И с превеликим удовольствием повалялся бы там как минимум вечность. Но покой — это для мертвецов, а живым приходится страдать и мучиться.

Нос резануло острым запахом нашатыря, разом пробив забитые носовые пазухи.

— Выпейте, Ваше Сиятельство, — произнес смутно знакомый голос. Мне ко рту поднесли стандартную медицинскую склянку с какой-то непонятной, густой, словно кисель, и мерзко пахнущей жижей.

Машинально глотаю. Горло и пищевод обжигает какой-то ядовитый кислотой. Бунтующий желудок тут же пытается избавиться от противного лекарства. С трудом сдерживаю рвотные позывы. Да вкус знакомый. Ещё бы рыцарю его не знать! Настойка Ходеля! Применяется при отравлениях ихором. Только запах какой-то непривычный, ещё более мерзкий, чем обычно.

Удержав в узде бунтующий желудок, благодарно киваю благодетелю. А заодно и пытаюсь рассмотреть, что происходит. В глаза бьёт свет керосиновых фонарей, находящихся в опасной близости от моего лица.

Левый глаз отказывается открываться. Машинально дергаю рукой, чтобы его протереть, но сил нет и «Клевец» отказывается подчиняться. Хорошо хоть облако ихора испарилось, я и так порядком надышался этой дрянью.

— Почтенный Шелат, — наконец-то узнал я склонившегося надо мной мужа Прии. А горный воздух пошёл ему на пользу, вон как вытянулся. Хоть один камень с души упал — не зря спешили. — Рад, что вы живы.

— А я-то как рад, — усмехнулся доктор, делая знак кому-то за моей спиной — Признаю, думал, что нам конец. Хотя та альва почему-то очень хотела захватить меня живым.

— С чего вы это взяли? — заинтересовался я, пока он смачивал чистую тряпицу каким-то вонючим составом.

Интересно, а медицинские составы бывают не вонючими? Я таких, почему-то, не встречал.

— Так она сама этого у спасшихся жителей требовала. Даже дала нам полчаса на размышление, а тут вы подоспели… Сейчас посмотрим, что там у вас с лицом.

— Ерунда, — попытался возразить я. — Позаботьтесь об Энно и других раненых.

Виней нахмурился.

— Не учите меня моему ремеслу, а я не стану указывать вам, как пилотировать рыцаря, — строго обронил он, и чуть смягчившись, добавил: — С остальными ранеными я уже закончил. А магу вашему только долгий отдых поможет… Будет немного щипать, — продолжил он, как ни в чем небывало, протирая мне щеку.

Разговор на время прекратился.

Я сцепил зубы и зажмурился. Немножко⁈ Это он называет немножко? Ощущения такие, словно моё лицо натирают на мелкой тёрке.

— Что же, лоб и щеку мы зашьем, будет небольшой, аккуратный шрам, — констатировал Виней Шелат. — Прия, ты иглы не захватила? Мои куда-то делись. А теперь посмотрим, как там глазик поживает?

Тряпица, но с другим, более щадящим составом, прошлась вдоль моего левого глаза, убирая запекшуюся кровь и наконец-то позволив посмотреть на мир как надо.

— Сколько пальцев видим?

— Три… А-а-а, два? — поморщился я, пытаясь сфокусироваться. Свет этих проклятых фонарей сильно мешает.

— Зрение нормально. Но приди удар чуть левее… — заканчивать он не стал.

Между тем Прия принесла коробочку с кривыми иголками, от одного вида которых становилось зябко.

— Свет поближе, почтенные, — потребовал Виней. — Прия, ты зелье малой смерти не захватила?

— Хорошо зафиксированный пациент в анестезии не нуждается, — отозвалась Прия, передав мужу какую-то склянку.

Они обменялись понимающими улыбками. Похоже это какая-то специфическая то ли личная, то ли профессиональная шутка.

Аккуратно открыв склянку с зельем, Виней дозировано капнул мне на лицо несколько капель.

Сначала было лёгкое покалывание, будто миллионы мурашек бегают под кожей. А затем щёку, да и всё лицо охватило онемение. Язык стал толстым, чужим. Казалось, что он с трудом помещается во рту. В горле пересохло.

А Виней с его непроницаемым лицом и ловкими руками, уже протыкал кожу первой иглой. Действовал ловко, словно не доктор, а какой-то портной. Да только шил человеческую плоть. Несмотря на онемение, каждый прокол отдавался в моей голове глухим отголоском боли. Возможно, мнимым. Очень неприятно, когда кто-то орудует чем-то острым в непосредственной близости от твоих глаз.

Кривая, похожая на рыболовный крючок игла продолжали танцевать свой жуткий танец. Виней работал сосредоточенно, увлечённо и довольно быстро. Но время казалось застыло. Стало тягучим, словно смола.

— Вот и всё!

Раздражающая игла наконец-то исчезла из поля зрения. Виней в очередной раз протер мою щёку ещё одним медицинским составом и строгим голосом добавил:

— Грязными пальцами не трогаем. А лучше просто не трогаем. Швы снимаем через декаду. Если над раной поработать малым исцелением, то через половину декады. Но не раньше!

— Е-с-ть, до-ок, — протянул я, с трудом ворочая языком, попытался отдать салют, но бросил это бессмысленное дело.

Поняв мои затруднения, Виней влил в меня очередную склянку с зельем. Надеюсь, он всё правильно рассчитал, и зелья не конфликтуют. А то в итоге можно получить различные, не самые приятные последствия. От банального несварения желудка, до чего-то более веселого.

Слышал, доктора так особо неприятных им пациентов наказывают.

Но целителя поблизости нет, Энно не в лучшей форме, так что придется довериться искусству семейной четы Шелат.

В отличие от предыдущего зелья, это было хотя бы приятным на вкус. Значит, такие лекарства всё же существуют! А не используют их врачи не иначе как из природной вредности.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я, чувствуя, как онемение понемногу проходит. По крайней мере, говорить могу нормально. — А теперь может кто-нибудь уже вытащит меня из этого проклятого доспеха? Или мне в нём ночевать?

Сидеть в одном положении было неудобно. Да и тело начало затекать. Про тот факт, что нормальные люди в такое время третий сон видят, скромно умолчим. Спать этой ночью мне явно не придётся.

— Это, почтенный Вийр, ваше дело, — бросил Виней. — Всё, убирайте фонари.

Фонари и правда убрали. Не вообще, а подальше от моего лица. Чему я был несказанно рад. Наконец-то можно нормально осмотреться.

Хотя смотреть особо нечего. Ночь, зарево пожара. Энно куда-то исчез. А сержант Ардар сидит неподалеку, такой же пленник самоходного доспеха, как и я сам, и спокойно себе посапывает, откинув назад помятый, но всё же удержавшийся на голове шлем.

В поле моего зрения появился низкий, но крепкий старик, сжимающий в руках револьверную винтовку.

— Монар Вийр, — представился он. — Староста Золотого. Спасибо, Ваше Сиятельство, за помощь. Вовремя вы прибыли!

На его месте я бы не стал меня благодарить. Альва не соврала, именно из-за моё вмешательства древолюбы напали на поселение. Почувствовали угрозу своим планам и решили подстраховаться. С другой стороны, откуда старосте об этом знать? Да и судьба Золотого, как и прочих селений предгорий, предрешена. Не напади древолюбы сегодня, через несколько лет сюда бы заявились ликаны.

Так что не стоит брать на себя лишние грехи. Могло быть лучше, но и худшего удалось избежать.

— Не нужно благодарности. Мы практически опоздали. Да и людей я мало взял, и в драку сунулся бездумно, — не без горечи признал я, вспомнив о погибших.

Моя вина и ошибка. Ошибка, которой сложно было избежать.

На почтовом дирижабле я не мог взять с собой внушительный отряд. А в Горане раздобыть дополнительные силы, да ещё и быстро, тоже не получилось. Но это оправдание, сожаление об упущенных возможностях.

Трое убитых — давно «Фениксы» не несли такие потери. Да и несли ли вообще? Пусть погибли латники, а не оруженосцы или рыцари. Но это мои латники! И моя ошибка, за которую опять заплатили те, кто вверил в мои руки свои жизни.

Эх-х, будь у меня собственный воздушный корабль, тогда…

Ладно, довольно самобичевания. Мертвых не воскресишь. А совесть — слишком большая роскошь для такого старого циника, как я, посылавшего на смерть тысячи, пытаясь выиграть время для десятков тысяч.

Но подумать о собственном дирижабле всё же стоит. Не боевом, конечно. А обычном — грузовом. Вроде того же «Буревестника»!

Проблема в том, что воздушный корабль еще можно достать. Но где взять экипаж? Там минимум два мага надо, хотя бы в ранге адепта. А маги-воздушники это не то же самое, что обычные маги. Готовят их одна единственная академия в Эдане, под личным патронажем императора. Служба в воздушном флоте считается очень престижной, и обучаться туда идут исключительно детишки фольхов. Из тех, кому высокий ранг не светит, а в обычную армию офицером идти не хочется. Ко мне на службу они не пойдут. Всё же «природные» фольхи, да еще и маги, пусть и слабые. Так с чего бы им служить какому-то выскочке⁈

Найти несколько достаточно одаренных детишек, подготовить их к не самому простому поступлению, да оплатить обучение, как это делают те же прочие пограничные маркграфы, не обладающие нужным числом одаренных родичей? Так и в этом случае свои офицеры воздушники у меня появятся только через несколько лет. Это если забыть про незначительную деталь — перспективные магически одарённые детишки очень быстро оказываются в поле зрения не только маркграфов, но и остальных фольхов.

Когда речь идет о магическом потенциале, старые фамилии быстро закрывают глаза на недостаточно благородное происхождение. Бывали случаи, когда сильная одарённая из простолюдинов становилась не какой-то там наложницей, а полноценной женой старшего наследника рода. А старейшие семьи выдавали своих дочерей за вчерашних свинопасов.

Но я опять отвлекся. Видимо, слишком устал. Да и встреча с этой проклятой альвой даром не прошла. Мысли всё ещё путаются. Кто виноват, понятно. Но что теперь делать?

— Почтенный Вийр, не могли бы вы помочь мне выбраться, — отвлёкшись от размышлений, я вновь посмотрел на старосту и выразительно ткнул подбородком на «Клевец». Или правильней говорить, на его остатки, больно непрезентабельно после боя выглядит поврежденный самоходный доспех. Даже удивительно, что он функционировал до самого конца.

— Конечно, — кивнул староста, слегка замялся и добавил: — Только это, Ваше Сиятельство, чтобы вас достать, тут всё ломать придется.

— Ломайте, — вздохнул я. Пора ветеранам на заслуженный покой. Сомневаюсь, что после такого яростного боя «Клевцы» можно восстановить. Цена вопроса будет такой, что проще будет купить два новых комплекта подержанной самоходной брони.

Проблему изъятия моей драгоценной тушки шахтёры решили довольно просто и быстро. Понадобилось два лома, два человека и те же две минуты.

Помятые пластины щелкали, одна за другой, словно спелые орехи. Один из обручей силового набора оказался погнут, и пришлось повозиться, чтобы вытащить из него руку, но в остальном помех не было.

Выбравшись из «Клевца», я встав в полный рост и потянулся всем помятым, но относительно целым телом, разгоняя кровь. Как же хорошо! Словно сотню лишних килограммов скинул! Да где-то так и есть, если вспомнить вес самоходного доспеха.

Рука дернулась к покалывающей щеке, но я вспомнил о предупреждении Винея и остановился. Один небольшой шрам — ерунда. По сравнению с тем прошлым-будущим я всё еще до омерзения красив и скромен. Насчёт ума врать не буду. Умный человек предпочитает держаться от неприятностей как можно дальше, а не влипать в них с поразительным постоянством, которое далеко не всегда признак мастерства.

Мои освободители занялись Ардаром, и закемаривший сержант был не слишком рад тому факту, что его разбудили.

У входа в шахту… штольню, или как там это правильно называется, скопились люди. Похоже, большинство жителей Золотого сумели спастись. Интересно, как? Особым гуманизмом древолюбы никогда не отличались. А когда ликанов с цепи спускают, начинается настоящая резня.

Об этом я и спросил старосту.

— Да когда энти напали, большинство жителей у общинного дома было. От почтенного Шелата новостей о больных ждали, — слегка коверкая некоторые слова, пояснил он, поглаживая ружье. — Зараза эта непонятная по всему Золотому стала расползаться. Вот и волновался народ. А доктор к нам со всем уважением. Говорил, что делать надо, как лечить. Успокаивал. Да новости сообщал, о том кто совсем плох.

— И много таких было? — насторожился я.

Изумрудная чума пока что не должна обладать той убийственной силой, но кто его знает? Особенно с учётом вмешательства этой непонятной альвы!

— Да несколько детишек совсем слабые стали, слегли. Но боги пока что миловали — никто не умер, — отозвался почтенный Вийр и уже не так уверенно добавил, вспомнив о нападении: — От болезни. А сколько ночью погибло, нужно ещё посчитать, — тяжело вздохнул он, бросив взгляд на огонь пожара.

Тушить пожары жители пока что даже не пытались. Словно боялись нового нападения. А может и от болезни ослабли. То что Изумрудная чума пока что не смертельна, не делает болезнь полезной для организма. Общую слабость и повышенную температуру никто не отменял.

— Так что с нападением? — поторопил я замолчавшего старосту.

— Так я говорю, у общинного дома мы собрались. А у нас в нем энто, небольшой арсенал. Всё чин по чину, с разрешением от дома Готмал, — торопливо оправдался он, словно признался в чём-то незаконном или постыдном. — Охранители они тама где-то, а мы, значится, тута. Если нападут, то из города помощь никак не успеет.

И не поспоришь. Эта ночь тому прямое доказательство. Правда непонятно, зачем кому-то нападать на обычный шахтерский поселок.

— А всё название наше, будь оно неладно! — с досады сплюнул староста, как-то угадав мои мысли. — Хоть табличку на въезде вешай, что нету в Золотом никакого золота.

— С такой табличкой нападений станет только больше, — заметил я.

— И то верно! — согласился староста. — И так каждый лиходей, что в наших краях оказывается, норовит «золотишком поживиться». Пять лет назад цельная банда напала. Еле отбились. Шестерых схоронили. А банду потом охранители да дружина маркграфа долго по горам ловила. Вот Его Сиятельство и разрешил нам отряд ополчения организовать. Да часть оружия из собственных запасов выделил. И когда эти напали, да крайние дома жечь начали, мужики быстро ружья похватали, да встретили супостата. У нас ведь и охотников полно, и из отставных латников люди имеются. Одного ликана, что первым к общинному дому сунулся, так изрешетили, что он едва уполз. Да и то должно быть издох. Но тут магичка эта заявилась. А против магии с ружьями не повоюешь, вот мы и бежали под землю. А там и вы подоспели, — бесхитростно закончил он и вновь тяжело вздохнул: — Похоже всё, конец Золотому.

— Маркграф Готмал достоиный человек, — не согласился я. — Поможет вам отстроиться.

Старик посмотрел на меня мудрым, всезнающим взглядом и невесело улыбнулся.

— Помочь то он поможет, да смысла в этом нет. Кормилица наша давно истощилась. Крохи руды от былого добываем. Молодежь все больше в Горане стремится устроиться. Оно и понятно — работы-то на всех не хватает. Теперь ещё и хворь эта непонятная, но явно альвская. Нападение. Побежит народ за лучшей долей. Сложно их в этом винить.

— Скажите, почтенный, а вы не думали о переезде в Вольную марку? — внезапно предложил я. Если леди Удача отказав в одном, внезапно делает тебе столь щедрые намеки в другом, то глупо не воспользоваться предложением. — Сто ктан подъемных на человека и жильё за мой счёт, — искушающее добавил я. — Карантин под присмотром и защитой отсидите, с болезнью справитесь, и я найду, где вас устроить и применить. Работы в Вольной марке много. И платят хорошо.

А как перевозить всю эту толпу в Вольную марку, не разнеся по дороге чуму по всей империи, об этом я успею подумать завтра.