Книга V: Песнь Надежд

Глава 4

Проиграв битву при Арнфальде темноликие загнали собственную армию в ловушку. Поскольку остатки разбитых войск отступили на воссоединение с группировкой, захватившей Клесден, получать провиант им стало неоткуда. Любые пути снабжения должны были пролегать через выстоявшую столицу. И единственным источником добычи пропитания для многотысячной армии стали жители Патриархии.

Судя по тому, что мы видели в своём путешествии, отряды алавийских фуражиров опустошали всё, до чего дотягивались. Все поля, крестьянские запасы, склады, деревни и сёла были разграблены на несколько дневных переходов окрест. Некогда цветущие земли превратились в разграбленное пепелище, вокруг которого в качестве устрашения торчали обглоданные падальщиками человеческие трупы.

— Как эти подонки вообще спят после того, что сотворили… — гневно прошипела рядом со мной Исла, когда мы проезжали целую аллею из врытых в землю кольев с насаженными на них головами.

Все без исключения Безликие, идущие со мной, оказались шокированы ужасами алавийской оккупации. Магистры проклинали захватчиков, грязно ругались, поминая матерей тех, кто породил этих чудовищ, и молились богам. Преимущественно Клариссии-заступнице. Ну а я же предпочитал больше отмалчиваться, нежели принимать участие в этих обсуждениях. Во-первых, пусть мои люди смотрят и запоминают, с кем нам предстоит воевать. А во-вторых, не мне попрекать альвэ и их псов кровожадностью. За мной тоже водятся грешки, чернота которых ввергнет в ужас и трепет любого. Я больше волновался о конечной точке нашего пути. Если уже здесь мы видим такое, то что же творится в самом Клесдене?

Выехав из-за поворота дороги, которая огибала небольшой лесок, я заметил вдалеке россыпь деревянных домиков на обширном лугу. Надо же… как знакомо выглядит. Кажется, я тут бывал когда-то. Или не я, а Ризант?

Потянув поводья, я направил лошадь… да, просто лошадь. С той поры, как погибла Мурашка, я ни одного скакуна больше не звал по имени, воспринимая их бездушным транспортом с сугубо утилитарным применением. В общем, я пустил свою кобылу рысью прямиком к жилью. Безликие, завидев, что я сменил курс, молча отправились следом.

Драгоровы кости, а ведь точно! Я узнал это место. Та самая деревня, к которой вывела меня Гесперия, когда я бежал из улья кьерров! Только в тот раз я подходил к ней с другой стороны. Ну и окрестности выглядели более живо. Сейчас тут царит полнейшее запустение. Ни тебе ленивых коров на холмике, ни деловито снующих гусиных ватаг, ни собачьего лая. Полная и всепоглощающая тишина. Даже птицы не поют. С другой стороны, не видно и развешенных на ветках мертвецов. И дома не сожжены, что уже внушает оптимизм.

— Кажется, крестьяне успели убраться отсюда раньше, чем их поймали захватчики, — высказала мою догадку Исла.

Я повернулся к аристократке вполоборота, и она тотчас же рефлекторно прикрыла густой чёлкой повязку, закрывающую левую сторону лица. Я хоть и помог ей быстро встать на ноги после схватки в предместьях Арнфальда, но исцелить её глаз оказалось выше моих сил. Да там, по чести говоря, и спасать-то нечего было. Какое-то мощное алавийское плетение взорвалось совсем рядом с головой Ислы. И озарённой очень повезло, что осколки камня и острые щепки не достали до мозга. Тем не менее, миловидную в общем-то мордашку миларии гран Мерадон это подпортило в значительной степени. Она отказывалась признавать, что её беспокоит приобретённый дефект внешности, но действия говорили сами за себя.

— Остановимся на ночь здесь, — вынес я вердикт. — До Клесдена осталось немного.

Отряд безропотно принял мою волю, и мы всем скопом направились к деревеньке. Безопасней, конечно, было бы разбиться на меньшие группы, нежели передвигаться толпой почти в две дюжины всадников. Но это только на первый взгляд. Округа просто кишела врагами. Свежайшие следы их присутствия мы встречали каждый день. И то, что мы ни с кем до сих пор не пересеклись, иначе как чудом назвать я не решался. Отряду из двадцати милитариев, да еще и со мной во главе, под силу испепелить очень много вражеских солдат. А потому там, где есть риск встретить крупные формирования противника, мы будем передвигаться одной группой. Вот в город проникать, скорее всего, придётся уже по отдельности. Сказать что-то более конкретно смогу лишь завтра, когда увижу окраины Клесдена воочию, и пойму, как они охраняются.

Неестественная тишина давила на уши тисками. Её нарушало только бряцанье конской сбруи, разносящееся, казалось, на многие километры. Тревога жгла разум, будто раскалённая колючая проволока. И я всё-таки сдался под её гнётом.

— Стойте здесь, держите чары наготове, — приказал я Безликим и спрыгнул с лошади.

— Куда вы, экселенс? — озадачилась Исла.

— На разведку. Если что-то обнаружу, подам сигнал через «Компас». Ждите.

На творение конструкта «Мантии» у меня ушло в два раза меньше времени, чем обычно. Я накинул на себя иллюзорный купол и осторожно побрёл по направлению к ближайшему дому. При ходьбе, я старался плавно ставить стопу на носок, подражая манере перемещения Дев войны. Так мои шаги оставались практически неслышимыми.

Во всей деревне не наблюдалось ни малейшего движения, но я правильно сделал, что поостерёгся. Поскольку стоило мне заглянуть за забор ближайшего двора, как я увидел груженую всякой утварью телегу, а рядом двух рослых солдат в черных доспехах. Пара молдегаров о чем-то негромко переговаривалась на алавийском, и понять содержание их беседы я не сумел.

Утроив осторожность, я стал медленно приближаться к противнику. Пока я крался, из дома вышел еще один могучий воин, тащивший на плече заколоченный бочонок.

— Viele? — спросил левый охранник телеги.

— Naner unde glour, — покачал головой носильщик, после чего скрылся в доме.

Не пытаясь вникнуть в их обмен репликами, я обошел двух стражей со спины и ужал радиус «Мантии», чтобы не задеть никого из них. Боги и их первые апостолы, до чего ж здоровые бычары! Хотя Ризант по меркам людей и считался весьма долговязым, но каждый из этих воинов возвышался надо мной на полторы головы. Однако еще больше молдегары превосходили меня вширь. Сколько вообще килограмм в одной такой туше при полном боевом облачении? Полтора центнера? Что ни говори, а взирать на алавийских псов мне гораздо спокойней было с высоты седла, нежели с земли…

Я развеял конструкт «Мантии», а спустя буквально долю секунду мои ладони прикоснулись к лопаткам солдат. Те успели заметить моё появление и даже дёрнулись, намереваясь выхватить тяжелые палаши. Но сдвоенная проекция «Холодка» остановила их сердца раньше. Разевая рот, словно выброшенные на берег рыбины, воины посерели и грузно опустились на землю. Я попытался притормозить их падение, чтобы не привлечь грохотом ненужного внимания. Но, пожалуй, проще было остановить разогнавшийся локомотив, чем удержать пару таких бугаёв.

— Ularden truen? — высунулся из дома на шум третий вражеский боец.

Высунулся, и тут же схлопотал «Пулю» в лоб. Боевое плетение пробило его голову с таким же звуком, с каким камушек отскакивает от деревянной доски. Тёмно-бурое содержимое черепа плеснуло на стену, а багряные водопады хлынули из ноздрей молдегара. Он завалился набок, зацепившись о дверной косяк, а потом с приглушенным металлическим звоном упал на крыльцо.

Внутри постройки послышалась какая-то возня. А уже через десяток секунд оттуда выскочило полдюжины бойцов. Но все, почему-то, без кирас и с закатанными по локоть рукавами. Две «Матрёшки» выкосили всю эту когорту за секунду. Просто «раз!» И прошитые навылет солдаты валятся на землю, истекая кровью и оглашая двор хриплыми булькающими стонами.

Я разделался со всеми, но заходить внутрь жилища мне не очень хотелось. Однако же проверить дом надо было. Вдруг там еще остался кто-то из алавийских псов?

Вновь накинув на себя «Мантию», я без особо пиетета протоптался по телам молдегаров, некоторые из которых ещё что-то нечленораздельно бормотали в агонии, и вошел в избу. Предосторожности оказались излишни, ибо внутри мне никто не повстречался. По крайней мере из числа живых…

— Так вот чем вы тут занимались, — поморщился я, оглядывая горницу.

Крови здесь было так много, что она уже не просачивалась между досок, а медленно загустевала на полу толстым слоем. Аромат, надо заметить, стоял здесь соответствующий. Похлеще, чем на скотобойне. И распахнутые настежь окна ситуацию ничуть не исправляли.

Выйдя на улицу и с наслаждением втянув свежего воздуха, я сформировал маленькое плетение из десятка истинных слогов. Где-то за несколько сотен метров чары «Компаса» просигнализировали Безликим, что я призываю их. Благо, среди озарённых хватало людей с военным прошлым, кто успел хлебнуть лиха на войне. А потому они догадались прийти без коней, оставив присматривать за скакунами только двоих братьев.

Я встречал отряд возле груженой телеги, предварительно осмотрев содержимое. Так, мешок с зерном, несколько кадок с мукой, кипа свёртков с сухарями, какие-то горшки. Как я и думал, молдегары собирали преимущественно провиант. Не шибко я удивился, когда вскрыл бочонок, вынесенный одним из воинов, и обнаружил в нём залитое уксусом свежее мясо.

— Вы не пострадали, экселенс? — первым делом спросил Гимран, придирчиво осматривая меня с ног до головы.

— Нет. Это просто снабженческая команда. Вряд ли альвэ будут отправлять с ними милитариев. Идёмте, вы должны увидеть это.

Поманив Безликих в дом, я остановился на пороге сеней, пропуская их внутрь. Первой вошла Исла, а уже спустя секунду выбежала, закрывая лицо полой плаща. Следом за ней жилище покинуло еще шестеро. Все шумно пыхтели, сдерживая рвотные позывы, и глубоко втягивали носами воздух.

Я же наблюдал за их мучениями с оттенком сочувствия и лёгкого снисхождения. Да, могу представить, как им тяжело видеть десятки разделанных человеческих трупов. Хозяйственно собранные в вёдра кишки, отложенные в сторонку почки, груды костей, с которых пластами срезали плоть, окровавленную горку скальпов и разбитых черепов в углу избы. Такое зрелище любому травмирует психику. Ну, кроме меня, разве что. Я, наверное, свихнулся ещё во времена кьеррского плена. В их улье я видывал вещи и похуже.

— Ка… какого демона⁈ — прохрипела позеленевшая милария гран Мерадон. — Зачем эти ублюдки сотворили такое⁈

— Ещё не поняла? — холодновато отозвался я. — Жители деревни никуда не убежали. Они все здесь…

С этими словами я столкнул с телеги бочонок с замоченным в уксусе мясом. Он глухо стукнулся о землю и опрокинулся набок. Всё содержимое с чавкающим звуком вывалилось под ноги Безликим, и те рефлекторно отступили назад.

— Я… я не понимаю… — ошарашено пробормотал один из братьев.

— Молдегары пришли сюда за провизией, — подсказал я. — Но, видимо, уже не в первый раз. Всю домашнюю живность угнали еще раньше, потому что я не увидел тут даже хромого гусёнка. Остались только вот эти объедки…

Я красноречиво обвел рукой телегу с нехитрыми запасами.

— Но у алавийцев более десяти тысяч мечей. И жрут они немало, — продолжал я доносить мысль. — Стало быть, в отсутствие путей снабжения, они…

— Вы думаете, экселенс, что молдегары распластали жителей этой деревни на мясо⁈ — в ужасе воскликнула Исла.

— Я не думаю, это факт, — пожал я плечами.

Безликие забормотали на разные голоса:

— Но как же… это же… это же люди!

— Как можно…

— Отвратительно, и как они посмели…

— … просто животные…

Я резко вскинул ладонь, и разговоры моментально стихли.

— Всё с точностью до наоборот, мои братья. «Просто животные» — это мы для темноликих. Их нисколько не заботит, что одни животные пожирают других. Алавийцы скормят нас и наших детей своим солдатам, не моргнув глазом, если возникнет необходимость. И никаких моральных терзаний при том не испытают. Только голый прагматизм. Прошу, зайдите еще раз внутрь. И хорошенько запомните, с каким врагом нам предстоит сражаться.

Безликие жалобно посмотрели на меня, словно желая увериться, что я не шучу. А потом, задержав дыхание, снова переступили порог. Я зашел вместе со всеми, хотя большой нужды в этом не было. Просто желал убедиться, что все проникнутся моментом и немного поймут философию титульной нации Капитулата.

Дальше мы отправились с обходом по остальным домам. Обнаружили еще две группы мясников, занятых заготовкой человечины. В расправе над ними я уже не принимал участия, предоставляя озарённым самим вершить правосудие. И магистры, шокированные бескомпромиссной жестокостью противника, отплатили ему той же монетой. Молдегары умирали самым болезненным образом, лишаясь сначала рук, а затем и ног, или замучивались «Шоком». Рождённые для битв орали так, что в какой-то момент начинали не просто кашлять кровью, а буквально фонтанировать. Кожные покровы стремительно бледнели, а животы надувались так, что аж натягивались ремни кирас. Раньше я бы не взялся судить о механике этого процесса. Но после длительной практики в подвале Насшафы, предполагаю, что причиной тому стали сильнейшие спазмы, приводящие к расслоению аорты и обширным внутренним кровотечениям.

Иными словами, зрелище было ничуть не менее отталкивающим, нежели кулинарные опыты алавийских псов. Но я не мешал. Чем злее будут мои последователи, тем меньше вопросов у них вызовут мои действия. А тяжелых решений в будущем предстоит принять ещё немало.

Когда деревня была полностью освобождена от присутствия врага, я по памяти нашел дом той девушки, которая помогла мне заштопать одежду. Не то чтоб я всерьёз рассчитывал на то, что её семья спаслась, но вдруг.

Жилище оказалось пустым. Внутри бардак — всё перевёрнуто вверх дном, глинобитная печка в углу расколота ударом чего-то тяжелого, нехитрая мебель порублена на щепки, окна выбиты. А у дальней стены я нашёл желеобразную лужу крови. Остались ли у меня после увиденного хоть малейшие сомнения в участи, постигшей здешних жителей? Отнюдь. Она явно была жестокой и незавидной. Вновь судьба сурово наказала людей, чей путь пересёкся с моим всего лишь мимолётно. Неужели я в самом деле несу окружающим только горе и смерть? Или это просто сам мир такой безжалостный? Чёрт, я даже и не знаю. Но так и суеверным стать недолго…