Книга V: Песнь Надежд

Глава 7

«Мантию» сильно закоротило, пока я перелезал через грубый бревенчатый забор. Ещё бы! Когда я вычислял контуры этого заклинания, то не предполагал, что мне придется заниматься подобными активностями. Я учёл ходьбу, бег, ну еще езду верхом. Поэтому я даже не догадывался, как мог выглядеть со стороны сбой плетения. Но судя по тому, что никто не устроил панику и не поднял тревогу, моё проникновение осталось незамеченным охраной.

Троица молдегаров, забравшая Мышонка, обнаружилась совсем рядом. Они все шли в сторону ближайшего здания, грубо таща за собой девочку. На пороге дома ублюдки разделились. Двое остались снаружи, недобро зыркая на перепуганных узников. А самый здоровенный из алавийских псов скрылся за дверью с ребенком.

Стараясь не шуметь слишком сильно, но и не мешкать, я перешел на легкий бег. Ступая след в след по огромным отпечаткам подошв одного из воинов, я добрался до угла и юркнул под прикрытие стены. Там я уже почувствовал себя свободней, а потому ускорился еще больше. Обогнув постройку, я заприметил другой вход, скрытый от посторонних взоров. К нему-то я и направился. Дёрнул ручку — заперто. Ну не беда. Есть у меня одно средство…

«Прах» обратил металлический замок во влажную рыжую гниль, которая высыпалась мне под ноги. Готово. Путь свободен. Медленно вхожу внутрь, тщательно выбирая место, куда наступаю. Стараюсь идти поближе к стенам. Так деревянные половицы практически не скрипят под моим весом. Попадаю в небольшую комнату, заставленную уже знакомыми бочками. Судя по витающему в воздухе запаху уксуса, здесь тоже хранят продовольственные запасы. Надеюсь, тут хотя бы какая-нибудь конина, а не человечина. Всё-таки в Клесдене огромное количество скота. Его хватит, чтобы прокормить даже ораву, вторгнувшуюся на земли Патриархии. На некоторое время…

Замираю, услышав звучный шлепок где-то за стенкой и детский вскрик. Затем низкий басовитый голос что-то неразборчиво забормотал. Ещё один шлепок, и новый вскрик. Но рыданий не слышно. Видимо, Мышонок уже выплакала все свои слёзы в той норе, где пряталась, пока казнили её родителей.

Не тратя времени на поиск дверного проёма, создаю новую проекцию «Праха». На этот раз побольше. Чары неспешно переваривают булыжник, превращая его в мелкую пыль. С едва слышным шорохом серые песчинки опадают вниз, собираясь в горку. В стене образуется небольшое сквозное отверстие, в которое я уже могу заглянуть. Нахожу взглядом необъятную спину молдегара. Подонок неспешно раздевается, снимая с себя доспехи. Перевязь с палашом небрежно брошена на ящик. Но совсем рядом. Он сможет в любой момент дотянуться до оружия и за половину секунды выхватить его.

Широкоплечий солдат закрывает от меня Мышонка. Я вижу только край её драной накидки, но примерно понимаю, куда можно садануть заклинанием, чтоб не зацепить девчонку.

Воин стягивает через голову поддоспешник, оголяя могучий рельефный торс, усеянный десятками шрамов. Интересно, на каком подножном корме алавийцы выращивают этих мутантов? Или они уже что-то вроде анаболиков у себя успели изобрести?

Ублюдок делает шаг по направлению к девочке. Его намерения прозрачны и читаемы. А я понимаю, что надо действовать прямо сейчас. В ладони словно бы без участия мозга появляется плетение «Зонтика». Большое. Такое и быка наизнанку вывернет. Чары пульсируют, наполняясь энергией, а затем я с ювелирной точностью запускаю их меж лопаток молдегару.

Действие «Зонтика» на обнажённой плоти выглядело жутковато. Заклинание ввинтилось в спину несостоявшегося насильника, оставив после себя дыру размером с кулак. Из неё успела вытечь всего капля крови, а затем плетение раскрылось. Солдат напоследок что-то удивлённо вякнул, а затем с таким же звуком, с каким выливают объедки на мостовую, развалился на куски. Мелко нарубленные кишки и внутренние органы шлёпнулись на дощатый пол, а разодранная кожа воина распалась на множество лоскутов. Та куча плоти, в которую превратили подонка чары, даже на труп не походила. Скорее на гору обрезков со скотобойни, предназначенную для кормёжки собак.

Переведя взор с кровавого месива на Мышонка, замечаю, как она замерла с раскрытым ртом и широко распахнутыми веками, в которых плескалось море ужаса. Вот только смотрела она не на убитого молдегара, а на скрытый тенью силуэт в медленно разрастающейся дыре. То есть, на меня. Мой холодный и спокойный взгляд требовательно впивается в глаза девочке. Она вздрагивает и начинает мелко-мелко дрожать, но не находит в себе сил прервать зрительный контакт. Словно загипнотизированный кролик она продолжает трястись и смотреть на меня.

Не меняясь в лице, медленно прикладываю палец к губам, призывая сохранять молчание. И этот жест, кажется, помогает Мышонку немного прийти в себя. Она несколько раз порывисто кивает в знак того, что поняла меня.

— Иди сюда, только тихо, — глухо приказываю я.

И девчушка на подгибающихся ногах, вжимаясь в стены, обходит растёкшийся по полу кровавый гуляш. Как только она оказывается перед отверстием, проеденным «Прахом», я хватаю её, вытаскиваю из комнаты и закидываю себе на плечо. При этом Мышонок так напряглась, что у меня создалось впечатление, будто я на себя гипсовую статую взвалил.

— Зажмурься, Мышонок, — прошу я. — А заодно, если получится, заткни ушки. Ты поняла меня?

Вместо ответа она схватилась обеими руками за голову, пытаясь одновременно закрыть и глаза, и уши. Молодец. Так и надо. Теперь можно валить. Создаю новую «Мантию» и топаю к выходу.

Парочка молдегаров, оставшихся снаружи, даже не поняли, что их убило. Они повернулись на звуки открывающейся двери, а затем словили по «Снаряду». В отличие от «Пули», это плетение не было бесшумным. Оно взрывалось почище гранат. Хотя, в прошлой жизни я оружия толком в руках не держал, поэтому могу и ошибиться.

«Мантия», выпустив из себя два атакующих заклинания, расползлась, но я быстро сформировал новую. Перед этим, правда, ещё забросил «Объятия ифрита» в дом, из которого вышел. Деревянная крыша от взрыва подпрыгнула на коробке здания и занялась пламенем. Такое светопреставление, ясное дело, не могло остаться незамеченным. Сюда с разных сторон лагеря помчали молдегары, пинками и плетьми гоня впереди себя подвернувшихся под руку узников. Мне пришлось пробежать с Мышонком на плече метров пятнадцать и скрыться с другой стороны. Так я видел и устроенный мной пожар, и спешащих его тушить.

Создав в одной руке шесть проекций «Пуль», я принялся методично отстреливать чернодоспешных воинов. То один, то другой солдат спотыкался и падал, прошитый навылет. А их туповатые соратники даже не могли взять в толк, почему их товарищи валятся с ног. Только Девы войны, спустя полминуты появившиеся в самой гуще событий, начали активно разыскивать источник угрозы. Пришлось переключаться на них. Начищенные крылатые доспехи воительниц выделялись на фоне убогих пленников и мрачно-чёрной амуниции Рождённых для битв так же ярко, как луна на ночном небе. Поэтому я без особых проблем отправил на свидание с Каарнвадером около дюжины алавиек.

Переполох получился знатный. Зарядившись «Энергетиком» я бегал по всему лагерю, поджигая постройки и вышибая взрывами по полдесятка метров забора за раз. Среди узников поднялась такая паника, что темноликие и их псы не справлялись с людской стихией. А потом кто-то заметил, что свобода гораздо ближе, чем они могли мечтать, и буйство вышло на новый уровень.

— СЮДА-А-А! ТУТ МОЖНО ВЫЙТИ! — надсадно проревел чей-то хриплый голос.

— Стоять, грязный скот! Сделаете хоть шаг, и… кхар… хра…

Дева войны, возглавлявшая отряд молдегаров, попыталась остановить массовое бегство. Но поймала горлом «Пулю» и захлебнулась кровью. Вероятно, плетение перебило ей позвоночник, поскольку алавийка обмякла и сложилась, будто её пришлёпнуло сверху чем-то незримым, но тяжелым. Её подчинённые кинулись на помощь воительнице, но секундой позже чары «Колесницы» разметали их почище урагана.

Пользуясь всеобщей неразберихой, я приблизился к бревенчатой стене и сплёл видоизменённое заклинание «Горелки». Им я выжег на древесине слово «Борись!», а над ним схематичный, но узнаваемый рисунок, похожий на маску Маэстро. А что? Очень даже хороший лозунг для партизанского движения против иноземных захватчиков.

Посчитав на этом свою миссию завершенной, я подбодрил себя «Энергетиком» и помчался прочь от устроенного бедлама. Подстёгиваемое магией тело слушалось лучше, чем отлаженный механизм. Сердце мощно, но размеренно билось в рёбра, кровь упругими волнами прокатывалась по всему телу, дыхание оставалось ровным, как на прогулке. И в таком темпе я без труда добежал до перекрёстка, где меня ожидали Безликие.

С разбегу запрыгнув в телегу, я отрывисто распорядился: «Гони!» Гимран послушно подстегнул кобылу, даже не оглядываясь. А вот Исла, напротив, обернулась и принялась усиленно всматриваться назад, пытаясь понять, вернулся ли я один или с девочкой.

Мышонок же всё это время провела в той же напряженной позе, закрывая голову. Когда я усадил её на бочонок с водой, на котором сам недавно ехал, пигалица сразу же бросилась на шею миларии гран Мерадон. Она вцепилась в одеяния озарённой клещом и спрятала лицо на груди у аристократки, да так и замерла. Но даже сейчас юная простолюдинка не проронила ни слезинки.

Исла по-матерински нежно погладила девчонку по макушке и расплылась в облегчённой улыбке.

— Спасибо вам, экселенс, — произнесла дворянка. — Вы великий человек с большим сердцем.

— Что там произошло? — проявил себя более прагматично Гимран, избавив тем самым от необходимости отвечать миларии. — Мы слышали взрывы даже здесь.

— Ничего особенного, — хладнокровно отозвался я. — Просто скоро алавийцы поймут, что не они в этом пруду самая зубастая рыба.

— Веил’ди Вох-Ууле, позвольте мне оторвать вас от дел! Я посетила юго-западную скорбную площадь. Сомнений быть не может, она подверглась нападению милитариев!

Благообразный альвэ с белоснежными волосами, собранными в невообразимо сложную прическу, положил томик в кожаном переплёте, вернулся в кресло и поморщился. Каарнвадер несравненный, ну почему тупые варвары за столько сотен лет не научились делать нормальную мебель⁈ На трухлявом пне и то удобней сидеть, чем на их поделках…

— Говори, — властно приказал кардинал.

— По оценкам наших bloedweler нападавших было от полудюжины до десятка. Им потребовались считанные мгновения, чтобы уничтожить двадцать пять Дев и около сотни moldegar. Больше половины узников скорбной площади разбежались. В будущем, это доставит немало проблем, так как двуногий скот, который мы не успели уничтожить, настроен к нам крайне негативно. Они пересказывают друг другу подробности о том, что происходило за…

— Я хочу, чтобы вы сегодня же заклеймили лбы всем задержанным грязнорожденным, — перебил подчинённую алавиец. — Впредь каждый, кто попадает на скорбную площадь, должен получить отметину на самое видное место. Люди — тот же скот. А если паршивых овец не изолировать, то они перезаражают всё остальное стадо. Так солдаты смогут узнавать сбежавших узников с одного взгляда.

— Прекрасная идея, веил’ди, я немедленно передам ваше распоряжение, — поклонилась алавийка.

— Какая информация есть по наглецам, дерзнувших бросить вызов Капитулату? — пропустил мимо ушей комплимент старейшина.

— Пока не очень много, — напряженно поджала губы визитёрша. — Следопыты из военной разведки тщательно осматривают место происшествия. Они единодушно склоняются, что это дело рук тех же магов, которые уничтожили аванпост на западе от Клесдена и провиантскую команду.

— Корпус Вечной Звезды? — предположил Вох-Ууле.

— Боюсь, что нет, — покачала головой алавийка. — Боевые маги, изучавшие места нападений, утверждают, что чары, которые применялись во всех этих случаях, не похожи на заклинания из людских или же капитолийских магических школ. Состояние тел замученных молдегаров и вовсе поставило следопытов в тупик.

— Иными словами, все склоняются к версии о том, что в Клесден пожаловал проклятый Маэстро, да пожрут демоны его сердце? — нахмурился кардинал.

— Это наиболее вероятно. Мы не знаем, ни кто он, ни где обучался волшбе. Выдвигались предположения, что он выходец из так называемой старой школы, представители которой обитают на севере. По данным наших агентов, среди последователей этого учения хватает и магистров полной руки. Для грязнорожденного овладеть подлинным способом начертания магических слогов огромный успех. Можно сказать подвиг. Однако то, что Маэстро явил под стенами Арнфальда выходит далеко за границы возможностей человеческих милитариев. Мы до сих пор не в состоянии опознать, каким образом он нанёс поражение уважаемым веил’ди Зан-Гоорну и Дем-Каансу. Иными словами, этот озарённый неоднократно демонстрировал стиль, не похожий на остальные. Кроме того… вот, взгляните. Я перерисовала этот символ с юго-западной скорбной площади.

Вох-Ууле принял листок, на котором была изображена маска с прорезями и одно единственное слово на языке варваров — «Борись!». Кровь отлила от лица старейшины, а под сердцем зародилось неприятное чувство холода. Монотонный бубнёж алавийки слился в сплошной шум, похожий на морской прибой. Высокопоставленный альвэ напрочь выпал из реальности, попав в плен нервозных размышлений.

Сомнений быть не может. Подонок в маске уже здесь! Он расправился с братьями Гоорном и Каансом, а теперь пришел и за Ууле. А мог ли загадочный Маэстро быть тем, кто сокрушил защитников Фаренхолда с помощью священной Арикании? После поражения под Арнфальдом у кардинала сомнения в том если не отпали, то значительно уменьшились. Но как же посторонний получил доступ к сакральным знаниям, которые долгие тысячелетия оставались уделом избранных? Или он никакой не посторонний, а член Высшего Совета? Нет-нет, полнейшая ерунда! Слишком неправдоподобно.

Хм-м… а может, он взбунтовавшийся ученик кого-то из кардиналов? Эта версия объяснила бы многое, но не всё. Ублюдок в маске слишком могущественен, если справился сразу с двумя старейшинами народа альвэ. Даже не так… сначала он уничтожил несколько тысяч солдат, а уже после этого одолел величайших магов Капитулата. Доклады выживших воинов, бежавших из-под стен Арнфальда, в этой части были поразительно схожи. Каарнвадер, всеведущий хранитель небес, помоги своему сыну найти выход из сложившейся ситуации…

— Молчать! — грозно хлопнул ладонью по столу Вох-Ууле, грубо затыкая визитёршу, которая всё ещё о чём-то рассказывала.

Алавийка опешила, замерев с приоткрытым ртом, а потом низко поклонилась в знак подчинения. Кардинал напряженно потёр подбородок, подавляя вспышку волнения. Его вдруг посетила паническая мысль, что время упущено, и Маэстро уже может находиться на подступах к цитадели, которую Вох-Ууле сделал своей временной резиденцией.

— Удвоить охрану везде, — сквозь зубы процедил кардинал. — Все милитарии должны быть готовы к бою даже глубокой ночью. Докладывать мне о любых происшествиях каждый час. Увеличить количество патрулей. Ввести в городе комендантский час. Всякого, кто окажется на улицах после заката, казнить на месте. Немедленно подключить к поискам всю варварскую знать, которая ещё не покинула город… Что стоишь⁈ Выполнять!

Темноликая дисциплинированно кивала в такт каждому озвученному пункту. А после финального гневного окрика умчалась прочь, отсалютовав напоследок.

Оставшись один, Вох-Ууле подошел к стоящему в углу сундуку и снял с цепочки замысловатый наборный ключ. Выставив нужную комбинацию, он отпёр крышку и извлёк на божий свет бесценную реликвию — шкатулку из чёрного хрусталя. Эта вещица стоила дороже, чем целый варварский городишко, а то и вся эта никчёмная страна…

Бережно погладив пальцами прохладную крышку, кардинал нащупал на ней небольшой, но острый выступ. Глазом его заметить практически невозможно, настолько он тонок. Но его длины вполне хватает, дабы проткнуть кожу. Почему-то всем божественным реликвиям в той или иной степени требуется кровь. Но да кто такой Ууле, чтобы ставить под сомнение замыслы высших сил?

Надавив на выступ, старейшина ощутил, как черный хрусталь практически безболезненно кольнул палец. Тёмно-рубиновая капелька показалась на месте пореза и тотчас же впиталась в шкатулку без малейшего следа. Раздался щелчок, и крышка подскочила на толщину волоска. Артефакт был готов к использованию.

Вох-Ууле склонился над столом и зашептал устное послание, которое прозвучит из точной копии этой шкатулки, находящейся в Капитулате сразу, как только откроют крышку. Кардинал изложил всё, что узнал, а также поделился собственными умозаключениями. Теперь оставалось лишь ждать ответа от Рен-Хаана…