Книга V: Песнь Надежд

Глава 8

После разведывательной вылазки все Безликие, вернувшиеся с улиц, пребывали в угрюмом и задумчивом молчании. Новый облик города их неприятно удивил. Массовые казни, узилища под открытым небом, абсолютный беспредел темноликих, отношение к населению хуже, чем к скоту — всё это видел каждый из них в том или ином проявлении. Хотя, казалось бы, после того, что мы застали в деревне в полудне пути от Клесдена, иллюзий никто уже не должен питать. Но это мне, уроженцу другого мира, легко рассуждать. В нашей истории хватало жутких эпизодов, которые заставили бы даже самых матёрых аборигенов покрыться холодным по́том от осознания масштаба пережитых моими предками трагедий. А вот молодых озарённых, кои до вступления в моё братство успели повидать далеко не все ужасы войны, проняло не на шутку. Я бы даже сказал, что некоторые будто были готовы опустить в бессилии руки. Если, конечно, я не придумаю, как их вдохновить на борьбу.

Итак, выслушав все доклады, мне удалось собрать приблизительную картину реальности. Клесден захвачен целиком. Анклавов сопротивления нет ни малейших. Защитники трех цитаделей — Гарды, Руны и Тверди убиты. Их разложившиеся тела алавийцы вывесили вдоль Вековой Аллеи, спустив всем казнённым штаны для пущего унижения. Представители патриаршей власти разбежались кто куда. Многие рванули на север — в Равнинное Княжество. Причем, как я подозреваю, безвозвратно.

Что касается знатных фамилий, коих в Клесдене на постоянной основе проживало около восьмидесяти, то тут слухи сильно разошлись. Одни горожане верили, что аристократы ушли в подполье и организовали сопротивление. Другие утверждали, будто бы дворяне сбежали, поджав хвосты и побросав пожитки. Третьи шепотом уверяли, что нобили предали патриарха и стали активно сотрудничать с захватчиками. И, по чести говоря, все версии выглядели реалистичными. В действительности, как мне кажется, знать поделилась на неравные категории. Большинство покинули свои поместья. Значительно меньшая часть осталась и разделила все невзгоды поражения с народом. Не исключаю, что высокородные могли найти себе временных союзников в лице криминала. Однако никаких значимых или решительных действий от этого подполья мы не заметили.

Ну и, конечно же, среди аристократов гарантировано нашелся определённый процент изменников, решивших, что сотрудничество с темноликими спасёт их шкуры. Откуда-то в обществе поселилось стойкое заблуждение, будто бы альвэ наделены каким-то особым великодушием и благородством. Дескать, вторженцы могут резать чернь, как угодно. А вот любого дворянина они ценят, привечают и никогда не посмеют поднять на него руку. Эх, жаль, не видели эти коллаборационисты, как алавийцы высаживали голыми задницами на колья представителей знатных семей под стенами Арнфальда. Интересно, какое бы тогда оправдание придумали этому…

Точное количество захватчиков в Клесдене по-прежнему оставалось неизвестным. Народная молва, как это водится, склонна к преувеличениям. А потому горожане на голубом глазу рассказывали о сотнях тысяч молдегаров, оккупировавших всё и вся аж до самой границы с Медесом. Но я предполагал, что солдат у противника едва ли больше четырнадцати-пятнадцати тысяч. То есть в три раза больше, чем пало у столицы. И судя по мрачным лицам магистров, они в уме производили приблизительно те же самые вычисления. Оттого вера в победу над таким полчищем алавийских псов у моих последователей была слаба. Но это только потому, что не все понимали одну простую истину. Хочет Капитулат того или нет, но мы практически поменялись местами…

— Что ж, теперь можно констатировать, что темноликие сами загнали себя в ловушку, — как бы между делом изрёк я.

Негромкие беседы тотчас же смолкли, а в мою сторону обратилось два десятка заинтересованных взглядов.

— О чём вы, экселенс? — недоумённо спросил один из озарённых. — Альвэ вцепились в Клесден хлеще, чем голодный волк в кость. Скорее, это мы забрели прямиком в логово зверя…

— С одной стороны, так и есть… а с другой? — хитро ухмыльнулся я.

— А что с другой? — не поняли меня собеседники.

— Мы уже здесь. И мы прекрасно знаем, кто наш противник, сколько у него солдат и даже приблизительно понимаем, где засели его лидеры. Алавийцам же известно только то, что у их врагов нет лиц…

Магистры недоумённо переглянулись, не прослеживая логики в полёте моей великой мысли. Поэтому пришлось пояснить:

— Видите ли, какое дело, экселенсы, — менторским тоном заговорил я, заложив руки за спину, — мне довелось прочесть больше полусотни трактатов, посвященных военному искусству. И в каждом из них один аспект войны оставался неизменным — враг был виден и понятен. Но мы с вами сломаем эту концепцию. Что сделают алавийцы, если не поймут, кто им противостоит? Да, у них есть тысячи элитных солдат, готовых по одному слову командиров прыгнуть хоть в пропасть. Но какой с них прок, если напротив не стоит другая армия? Кого бить? Кого побеждать? Куда бежать, если твой враг сама ночь? Как сражаться с тем, кого не видишь и даже не знаешь, кому мстить за мелкие поражения? Неопознанная угроза пугает. Думаю, даже безмозглых молдегаров постигнет смятение. А уж их командование и подавно. Мы превратим в ад пребывание темноликих на наших землях. Мы запугаем их настолько, что они станут бояться собственных теней. И начнём работать мы уже сегодня после заката. Так что идите отдыхать, господа. Ночь будет долгая и богатая на события.

Полтора десятка пар подкованных сапог звучно грохотали по застеленным грязными досками улицам. Воины Капитулата передвигались по городу бесстрашно, как полноправные хозяева. Им некого было здесь опасаться, ведь даже глупые варвары понимали, что выбор у них невелик. Либо подчиниться, либо умереть.

Минувшим днём солдатам было объявлено, что отныне на всей территории Клесдена вводится комендантский час. Он начинает действие сразу, как только последний луч закатного светила спрячется за горизонтом. Поэтому с наступлением темноты все жители попрятались в свои грязные норы, кои в силу собственной необразованности горожане называли жилищами, и не смели казать носа наружу.

— Боги, как же надоела рутина, — протяжно вздохнул рослый молдегар, подсвечивая очередной пустой проулок огнём факела. — Вот бы встретить хоть какую девку и поразвлечься с ней. Да даже дряхлая старуха сгодится…

Пронёсшийся по отряду мечтательный вздох показал, что большинство придерживалось того же мнения. Ведь жизнь Рождённого для битв безрадостна и однообразна. Она целиком состоит из муштры, тренировок, боли и опостылевшего распорядка. А дотошные веил’ди следили за соблюдением всех обязанностей очень рьяно. И только во время военного похода можно было заполучить вожделенную толику увеселений.

— Госпожа Лэс-Риинса накажет всех нас, если узнает, что кто-то вместо службы занимался посторонними делами, — предостерёг его товарищ.

— Ах, моя госпожа… — мечтательно закатил глаза молдегар. — Из её женственных рук я готов принять любую кару!

— Болван, нельзя так говорить об Истинных гражданах, — ещё сильней нахмурился собеседник.

— Да брось, Шейнт, среди наших ведь нет дураков, чтобы ляпнуть нечто подобное перед веил’ди. Госпожа Лэс-Риинса даже за пересказ таких речей яйца по стене размажет. А вы можете представить, братцы, что у неё есть тот, с кем она ведёт себя ласково и податливо, словно послушная кошечка…

Эта реплика спровоцировала весьма эмоциональную реакцию. Ведь строгая miligern, взрастившая далеко не одно поколение молдегаров, ещё с младых лет была объектом фантазий абсолютно каждого бойца. Долгие года она была вообще единственной женщиной, которая посещала их тренировочный лагерь. Недосягаемая мечта, которая никогда не сбудется. Но, пожри Абиссалия весь этот мир, как же приятно было о ней грезить…

— Неисправимые глупцы! — в сердцах сплюнул соратник, пытавшийся достучаться до благоразумия товарищей.

— Не обмочи штанишки, Шейнт, — поддел его кто-то из отряда. — Здешние недолюди даже нормального языка не понимают. А между своими мы можем говорить о чём захотим! Или тебе нравятся всегда жить при волчьих законах легиона?

Воин открыл рот, чтобы дать гневную отповедь сослуживцу, но тут авангард отряда резко остановился.

— Эй, стоять! Выходить сюда! Быстро! — приказал идущий во главе молдегар на ломаном языке варваров.

Все бойцы сразу же отбросили праздную болтовню и посерьёзнели. Те, кто держали факелы подняли их выше головы и отступили за воинов, вооруженных копьями и щитами. Но тёмный зёв переулка, привлёкший внимание солдата, оставался всё таким же безмолвным, как и десятки других уже пройденных. Пламя четырёх факелов дрожало на лёгком ветру, кое-как разгоняя мрак безлунной ночи. Но различить что-либо в глубине узкого прохода меж двух домишек было затруднительно.

— Кого ты заметил, Кейен? — строго спросил у молдегара с факелом декан отряда.

— Там… кхм… не знаю. Просто увидел какое-то движение, — неохотно признал тот.

— Надо проверить, — твёрдо решил старший.

— Точно. Вдруг там какая-нибудь перепуганная пташка, которая перед смертью мечтает познать настоящего мужчину, — гадко ощерился воин, грезивший о развлечениях. — А то здешнее мужичьё такое мелкое, что глядеть смешно. Интересно, у них всё такое же мален…

— Заткнуться! — повысил голос декан отряда, и всю болтовню как отрубило.

Вбитые в подкорку палками алавийских командиров рефлексы захватили контроль над телами молдегаров. Солдаты за мгновение перестроились по двое и подступились к переулку. Шаг. Другой. Третий. И вот огонь осветил чью-то затаившуюся фигуру. Невзирая на то, что она была закутана с ног до головы в чёрный плащ, вздымающаяся в области груди ткань недвусмысленно намекала о том, что это женщина.

— Попалась, gutten blitsen, — обрадовался Кейен.

Приказ командования был крайне прост и лаконичен — убивать любого, кого воины встретят после заката. И судьба неизвестной бродяжки не вызывала сомнений. Единственный вопрос заключался лишь в том, как долго ей предстоит умирать.

Молдегары успели сделать ещё шаг, но тут вдруг черный силуэт резко дёрнулся и…

Шейнт ощутил, как что-то неописуемо тонкое, тоньше шелковой нитки, впилось ему в кожу пониже груди, устремилось дальше, скрежетнув по позвоночнику. И вдруг воин перестал чувствовать собственные ноги. Он попробовал шевельнуться, но почему-то упал. Тишину улицы нарушил металлический грохот, стоны и булькающие звуки. Все его соратники рухнули вместе с ним.

Солдат неверяще воззрился на дрожащее пламя зашипевшего факела. Откуда… откуда здесь столько крови? Почему…

Шейнт хотел закричать, но захлебнулся чем-то прогоркло-солёным. Тогда он, теряя связь с реальностью, потянулся к висевшему на поясе палашу. Вот только вместо оружия ладонь его наткнулась на что-то склизкое, пульсирующее и горячее. Это что? Его собственные кишки⁈

С другой стороны переулка послышались шаги. В неверном пятне света тухнущих факелов показался еще один силуэт. На этот раз явно мужской.

— Молодец, Исла, покосила всех одним «Серпом», — прозвучал низкий басовитый голос.

— Выродки просто удачно скучковались, — самодовольно фыркнула изящная фигура в плаще, после чего двинулась вперёд, бесстрашно ступая прямо по валяющимся на земле молдегарам.

Слабо барахтающийся в крови и внутренностях своих товарищей, Шейнт попытался отползти на руках, которые всё еще его слушались. Но только обратил на себя ненужное внимание загадочной женщины.

— Вот же живучие гадины! — негодующе воскликнула она.

А уже в следующий миг неподъёмная тяжесть впечатала воина в землю. Она не только переломала ему все кости, но и сплющила металлическую кирасу. Весь отряд молдегаров перестал существовать. Но к ним смерть хотя бы пришла быстро. А для воина это тоже можно назвать большим везением…

Удобнее всего передвигаться по захваченному городу оказалось даже не на лошадях, а под «Энергетиком». Его освоили все Безликие, а потому плетение многократно повысило нашу мобильность. До поместья Адамастро мы добежал всего за час. С собой я взял для прикрытия только Гимрана и одного магистра, которого тот порекомендовал. Остальных же отправил на охоту за патрулями алавийцев.

Врата родного дома Риза встретили нас, лежа на земле. Обе створки были сорваны с петель и валялись в паре метров от забора. Здесь явно поработали милитарии. Предостерегающе подняв руку, я дал знак замедлиться. Уже приблизительно представляя, что меня ждет за глухой оградой, я заглянул на территорию поместья и не увидел вообще ни одной постройки. Жилой двухэтажный дом, конюшни, склады, амбар, караульные будки для охраны — ничего этого не было. Остались только почерневшие от копоти остовы фундаментов, подсвечиваемые мертвенным светом выглянувшей луны.

Приказав одному магистру присматривать за улицей неподалёку от рухнувших ворот, я двинулся в сторону пепелища. Под подошвами постоянно хрустели какие-то осколки и обломки. А на душе стало вдруг необычайно грустно. Надо же, как странно. Я никогда не считал жилище семьи нор Адамастро своим домом. Однако увидев, во что оно превратилось, меня укололо ощущение невосполнимой потери. Тем не менее, мне это даже понравилось. Приятно чувствовать хоть что-то…

Осмотрев весь участок, я обратил внимание, что уцелели только надгробные камни Одиона и Ульки. Их, кажется, даже не осквернили. То ли не заметили, то ли просто проигнорировали. Уже одно только это можно считать везением.

— Прости, экселенс нор Адамастро, я не хотел, чтобы всё произошло вот так, — глухо произнес я, останавливаясь у могил. — Если не найду родню Неста Эльдихсена, то скоро и он к тебе присоединится. Вдвоём вам наверняка будет, о чём поговорить. Вспомните свои боевые подвиги в Корпусе Вечной Звезды…

От захоронений ноги понесли меня к сгоревшей конюшне. Немного обнадёживало, что я не обнаружил пока ни единого трупа. Но это ровным счётом ничего не значило. Захватчики могли увести всех на какую-нибудь скорбную площадь и казнить там.

Дойдя до нужного места, я замер. Не может быть. Неужто алавийцы ничего не обнаружили? Опустившись на колено, я посветил «Лучиной», осматривая землю. Дёрн здесь оказался цел. Мелкие корешки даже успели прорости, цепко хватаясь за соседний пласт почвы. Неужели моё тайное убежище осталось нетронутым?

— Гимран, посторожи здесь, — попросил я магистра.

— Как прикажете, экселенс, — шепотом отозвался тот и встал сбоку от крышки люка, ведущего вниз.

Скрипнули петли, зашуршали миллионы опадающих пылинок, и из тёмного подземелья пахнуло сыростью и спёртой прохладой. Держа наготове несколько атакующих и защитных плетений, я осторожно начал спускаться. Миновал одно помещение. Второе. Добрался до коридора. Заглянул в камеры для узников. Пусто. Не осталось ничего, кроме нехитрой мебели, которую проще пустить на дрова, нежели куда-то везти. На оставленном длинном столе я приметил несколько пожухлых цветочных букетов. Из-за сырости и недостатка света растения даже не высохли, а просто потемнели и завяли. Интересно, откуда они здесь?

Не обнаружив в своей тайной тюрьме ничего, я облегчённо выдохнул. На душе сразу стало немного легче. Скорее всего, мои домочадцы успели убраться до прихода алавийцев. Но где их теперь разыскивать — большой-большой вопрос.

Значительно повеселев, я выбрался на поверхность и позвал Гимрана. Вместе мы отправились к сломанным воротам, где нас дожидался третий участник нашей группы, маяча в самом проходе.

— Эй, Тарин, ты чего торчишь на видном месте? — проворчал мой спутник, обгоняя меня. — Хочешь, чтобы патруль альвэ тебя заметил?

Безликий не ответил, а только лишь слабо пошевелил широко разведёнными в стороны руками. Хм, очень странная и неудобная поза. С чего бы ему так нелепо стоять…

Догадка молнией сверкнула в моём разуме. И уже через долю секунды одна моя рука метнулась вперёд, хватая Гимрана за плащ. А во второй зажглись проекции «Пуль».

— Будьте тише, бродяги, и тогда ваш дружок не пострадает, — резанул слух неприятный хрипловатый голос.

В поле нашего зрения показался низкорослый, но коренастый тип, ловко поигрывающий коротким клинком. Благодаря нечеловечески острым глазам, доставшимся от матери, я рассмотрел, что нижняя половина лица незнакомца закрыта отрезом ткани. А вот Гимран, скорее всего, едва мог различить даже его силуэт.

— Ты кто такой и чего хочешь? — неприветливо отозвался мой спутник.

— Вообще-то я собирался задать вам тот же самый вопрос, — злобно выплюнул недомерок. — Вы явно не друзья алавийцам, но всё же рискнули забраться сюда. Вижу, смелости вам не занимать. Уж не из-за ваших ли проделок темнорожие выгнали на улицы сотни молдегаров, а?

— А твоё какое дело? — встал в стойку Гимран.

— Моё⁈ Я скажу тебе, какое! — разъярился низкорослый. — Из-за вас весь город стоит на ушах! И работать в таких условиях стало невозможно! И знаете, господа, не обессудьте, но кое-кто за это должен заплатить…

— Подставляй кошель, я тебе сейчас отсчитаю, — недобро прогудел мой спутник.

Гимран поднял руку. Стоя позади, я не мог видеть, узоры каких именно истинных слогов зажигаются над его перстнем. Однако это было явно что-то атакующее. Но не успел Безликий закончить заклинание, как вдруг тьма позади обмершего Тарина шевельнулась. В лицо моему помощнику полетел короткий клинок необычной формы. И если б я не выставил перед нами барьер, то озарённый в самом лучшем случае лишился бы глаза. Ну а так лезвие просто звонко ударилось об магический щит и отскочило. Гимран от неожиданности дёрнулся, и неоконченное плетение над его перстнем развалилось. Ц-ц-ц… плохо. Над концентрацией будем ещё работать.

Немного запоздало я осознал, почему наш караульный стоял в таком глупом положении всё это время. К нему сзади, слившись с мраком ночи, прилип подельник коротышки, вооруженный чем-то без сомнения острым. Причем, он умудрился метнуть в Гимрана нож, практически не высовываясь из-за спины заложника. Так что снять его «Пулей», не задев при том Безликого, не было возможности.

— Братья, убейте их обоих, не беспокойтесь обо мне! — вдруг выкрикнул Тарин, игнорируя направленный в шею кинжал.

Но я сжал плечо Гимрана, предостерегая того от необдуманных действий. Мне не улыбалось потерять обученного милитария в схватке с каким-то уличным отребьем. А судя по тому, что незваные гости тоже замешкались, то и они не желали доводить до кровопролития. Точнее, передумали, когда узнали, что в нашей паре есть как минимум один озарённый. И сейчас мы все тщательно анализировали ситуацию, стараясь не ошибиться при следующем шаге.

— Так, ладно, что-то у нас разговор не задался. Давайте попробуем снова, — почти примирительно изрёк низкорослый, перехватывая свой клинок поудобней. — Расклад простой. Я спрашиваю, а вы отвечаете. И постарайтесь больше не делать резких движений. Ведь моя спутница настоящая бестия с крайне дурным характером. Ей не составит труда заколоть и вашего приятеля, и вас заодно. Не успеете даже свои магические колечки протереть. Итак…

Коротышка что-то ещё говорил, но я уже не слушал. Что-то неуловимо знакомое стучалось в двери моей памяти. Я видывал всего одного человека, который управлялся с ножами ловчее, чем я. Вернее, совсем НЕ человека…

Желая проверить догадку, я медленно вышел из-за спины Гимрана и потянулся к стальной маске. Но её даже не потребовалось снимать…

— Риз-з-з⁈ Это ты?!! — колыхнулась тьма позади Тарина.

— Я, Насшафа. Рад, что с тобой всё в порядке. Не представишь мне своего нового друга?

Это всё, что я успел сказать, поскольку уже через миг абиссалийка, оттолкнув заложника, чуть не сбила меня с ног. Она преодолела разделяющие нас метры быстрее гепарда и повисла на моей шее.

— Ты вернулс-с-ся, мой шаас! Вернулс-с-ся! — радостно шипела она.

— Конечно, а как иначе? — прокряхтел я, тоже крепко обнимая белокожую. — Тебе предстоит о многом мне поведать…