Письма живых (СИ)

Глава 12 Аляска

24 августа 1942. Алексей.

Ночью почти не стреляли. Редкая на фронте тишина. Рихард даже выспался в офицерском блиндаже, по совместительству опорному пункте своей роты. На утро Рихард Бользен первым делом пробежался по окопам, сам проверил часовых, перекинулся парой слов с ребятами.

— Держи нос по ветру, — капитан дружески хлопнул по плечу пулеметчика Алекса Тейлора. — Русские не беспокоили?

— Нет. На нейтралке тихо, — солдат отрицательно покачал головой. — Сэр, что говорят в Анкоридже?

— Через три дня нас отводят на резервную позицию. Ротация.

— Я не об этом. Когда рашен в море скидывать пойдем?

— Не хочу врать. Я не знаю, — нахмурился Бользен. — Обязательно скинем. Затем пойдем Кадьяк и Уналашку отбивать.

— Я плавать не умею.

— Я тоже не люблю холодную воду. Значит, делаем так, чтоб купаться не пришлось.

Рихард приподнялся и выглянул в бойницу брустверной насыпи. До русских всего четыре сотни метров, это около четырехсот сорока ярдов. Не так уж и близко, но и не далеко. Чертовы землячки зарылись в грунт с головой. Впереди за перепаханной снарядами и минами нейтральной полосой свежая земля брустверов. Блестят спирали колючей проволоки. Дальше должна быть вторая линия. Вон там, похоже ДЗОТ соорудили. Характерный холмик со следами маскировки.

Вдали за русскими окопами речка Бельюга, вытекающая из одноименного озера в предгорьях. Месяц назад на этом месте разыгрались ожесточенные бои. Противник высадился на берегах залива Кука, рванул к Анкориджу и мостам через Суситну. Добровольцы остановили русский прорыв, встречным ударом лоб в лоб, но остановили. Рихарда передернуло от воспоминаний, как он тогда со своими людьми окапывался на картофельном поле прямо под огнем противника. Жаркий выдался день. Три атаки отбили. Полнокровная на утро рота к вечеру уполовинилась.

Рихард спустился на дно окопа и пригнувшись двинулся по ходу сообщения. За прошедший месяц полк врылся в землю. Чуть намеченные ячейки для стрельбы лежа превратились в окопы полного профиля, три линии обороны с фланговыми, передовыми и отсечными позициями, увязанными ходами сообщения. За второй линией ребята оборудовали блиндажи. Увы, на войне приходится больше копать, чем стрелять. Лопата спасает жизнь вернее винтовки.

Окопы наполнялись людьми, выспавшиеся солдаты с котелками разбредались по стрелковым ячейкам, собирались небольшими компаниями. По уставу не положено, но слишком много требовать от людей нельзя. Впереди очередной день под небом Аляски, никто не знает, что взбредет в голову противнику. Прожить этот день, уже хорошо.

— Капитан, я тебя ищу, — из-за поворота окопа вышел полковник Пибоди.

За командиром полка двое офицеров штабной группы.

— Рекогносцировка?

— Ослабь, Рихард. На людей взглянуть.

— Давайте в блиндаж, — Бользен огляделся по сторонам.

Парни на начальство не реагировали. Все давно привыкли к постоянным визитам полковника на передовую. Только Сидорчук резво напялил каску, которая до того спокойно валялась на дне окопа. Офицеры предпочли «не заметить» нарушение. Только Рихард украдкой показал солдату кулак.

— В блиндаже людей не видно. Капитан, покажете позиции?

— Я как раз обхожу линию, от компании не откажусь.

Пол Пибоди заложил палец за ремень каски и с наслаждением почесал шею.

— Натирает.

За следующим поворотом офицеры вышли на позицию ротных минометов. Глубокий окоп, под стенками ниши для людей, вырыты укрытия для боеприпасов, ход сообщения расширен. Все три своих миномета Бользен держал на одной позиции. Раскидывать эти мелкашки по фронту бесполезно, а вот сконцентрировать для кучности огня бывает полезно. Помнится, в бою за плацдарм парни сосредоточенным огнем сумели подбить самоходку. Мина влетела сверху прямо в открытую рубку. Пусть всего 60 миллиметров калибр, но рашен этого хватило.

Отделение минометчиков наворачивало завтрак. Каша в котелках, хлеб с маргарином. Здесь же на костерке грелся чайник.

— Кормят сносно? — первый вопрос полковника.

— Жить можно, — отозвался смуглый мужчина в годах с покрытым морщинами лицом.

— Сам откуда будешь? — Пол Пибоди присел на ящик с минами.

— Техас.

— Я с Алабамы. Вот так, занесло нас на север. Как погода, терпимо?

— Лето. Сейчас хорошо. Я надеюсь, до осени вышибем рашен с Аляски?

— Ты сам как думаешь?

Ответить пожилой мексиканец не успел. Издали донесся рокот. Что-то заворчало, забухало.

— Ложись! — Рихард первым выкатился в ход сообщения и растянулся на земле.

Рядом улегся полковник. Под обстрелами все побывали, дураков, любителей покрасоваться в части уже не осталось. Протяжный свист. Гул. Удар. Легло где-то рядом. А затем взрывы слились в один сплошной рокот и гул.

Рихард вжимался в землю и молился чтоб пронесло и на этот раз. Командовать ротой, бегать отдавать приказы уже бесполезно. Люди не дураки, все знают, кому что делать. Сейчас парни должны сидеть в укрытиях, забиться в подбрустверные ниши и щели. Кто смог, добежал до блиндажей.

От близкого взрыва окоп тряхнуло, кусок грунта съехал с бровки и чувствительно приложил по пояснице. Приподняв голову, капитан повернулся к полковнику. Глаза встретились с холодным взглядом Пибоди. Кричать бесполезно, только если на ухо. Все заглушает рев тротила.

Артналет прекратился внезапно. Рихард приподнял голову. Шумы, крики, шелест осыпающейся земли, голоса звучат как сквозь туман. Стенка хода сообщения обвалилась. Прямо из кучи земли торчит нога, белеет осколок кости, рваное мясо сочится.

Гул не прекращается. Контузия? — не время разбираться. Капитан Бользен поднялся на ноги, прислонился к стенке, трясущимися руками поправил «Томиган» на плече. Приятного цвета зеленые круги перед глазами прекратили свой танец и рассеялись.

Только сейчас Рихард понял, гудит не у него в голове. Глаза капитана расширились, рот приоткрылся.

— Уроды! — сорвалось с губ.

Русские под прикрытием бешеного обстрела подтянули танки и сняли заграждения. Сейчас по полю ползли стальные чудовища. Массивные, на широких гусеницах, с длинными пушками в больших башнях штурмовые монстры стремительно приближались. Прямо на броне проклятые бронегренадеры. Из окопов выбирается пехота и бежит следом за стальной лавиной.

Рихард метнулся в окоп. Первым ему на глаза попался полковник Пибоди. Рядом двое бойцов. Тот самый техасец с морщинистым лицом поправляет миномет на позиции.

— Быстрее в блиндаж! — Рихард схватил полковника и потащил за собой.

— Где все люди? Доложите о потерях.

— К черту! Русские поперли!

Оборона добровольцев оживала. Затянул свою песнь пулемет, ему вторили резкие хлопки карабинов. Вдарили пушки.

Перед ротным опорным пунктом Бользен заскочил на полку и выглянул в брустверную амбразуру. Серая волна накатывается. Они приближаются. Танки надвигаются, бьют с коротких остановок. Пехота падает, затем снова поднимается и бежит за техникой.

Вдруг на маске пушки штурмового «Мастодонта» расцветает яркий огненный цветок, пространство перечеркивают ослепительные росчерки. Танк вздрагивает, с брони на землю сыплются люди. Нет, машина так же идет вперед, башня поворачивается, ствол покачивается, словно хобот слона выискивающего обидчика.

— Полковник, телефоны! — сам Рихард остается в окопе.

Двоих попавшихся под руку капралов он отправляет в окопы первой линии. Лейтенант Герберзон обзванивает позиции, собирает доклады. Из-за поворота окопа выскакивает адъютант полковника, Рихард тычет пальцем в сторону блиндажа, дескать, он там.

Обстрел возобновился. Но теперь снаряды рвутся не сплошной стеной, это поддержка огнем, точечная и очень болезненная хирургия. Русские бьют прицельно по ожившим огневым точкам, узлам сопротивления.

— Что с первой линией? — Рихард рывком разворачивает к себе лейтенанта.

— Обрыв. Есть связь с пунктом второго взвода. Они отбиваются.

— Черт! — Рихар сжал кулаки.

Ему хотелось оказаться там в заливаемых свинцом окопах, самому все увидеть и разобраться. Одновременно понимал, что на этом его работа ротного закончится. Срочно нужна связь. Нужны доклады из окопов.

Полковник в это время висел на линии связи со своим командным пунктом. Все правильно. Что ж, пока доберется до места, русские уже прорвут оборону. Пока Пол Пибоди достаточно успешно управлял боем. Артиллерийская рота работала по наступающим. Даже неплохо стреляли. Хорошо видно, как буквально впритирку с «Мастодонтом» разорвались два гаубичных снаряда. Русский задымил и остановился.

Противотанкистам напоминаний не требовалось — включались в дело, как только русские накатывались на рубежи уверенного поражения. Жаль только огневых средств явно недостаточно, Рихард уже знал, обстрел уполовинил огневую мощь полка. Расчетам противотанковых пушек тоже досталось. Только на участке первой роты потеряны две противотанковые пушки из пяти.

— Капитан, вызов!

— Слушаю! — трубка телефона сама легла в руку.

— Бользен, ты живой? — кричит майор Стинг. — Доложи обстановку.

— Давят. Ведем бой.

— Держись, к тебе сейчас подойдет резервная рота. Выдели им участок обороны.

— Поздно выделять, — Рихард разговаривал, глядя в амбразуру. — Уплотняем порядки.

Тяжелые танки противника с десантом на броне рывком преодолели нейтралку и врубились в позиции дивизии. К счастью, основное направление удара слева от полосы обороны батальона. Впрочем, от этого не легче. По фронту накатывалась вторая волна, пехота в сопровождении средних танков и штурмовых самоходок.

Подкрепление пришло вовремя, в окопы влилась полнокровная рота. Рихард встречал людей у позиции ротных минометов.

Первый лейтенант Левински не стал ничего спрашивать, ему хватило нескольких коротких слов Бользена. Резерв сразу бросили на вторую линию.

К сожалению, с огневыми средствами лучше не стало. Пара 37-мм противотанковых пушек, вот и все богатство. Сейчас они разворачивались на отсечной позиции.

Легкие пехотные пушки и минометы против танков ни о чем. Да и к тому моменту, когда русские дошли до остатков заграждений перед окопами от самих противотанкистов мало что осталось. Одна пушка еще тявкала. Удивительно везучие парни в расчете. Или очень шустрые, вовремя успевали на руках оттаскивать свой дрын на запасную позицию.

Рихард живо вспомнил север Франции, с того времени русские явно добронировали свои штурмовые «ослики». Вон, неказистая угловатая машина встала только с третьего снаряда. Самоход провалился левой гусеницей в воронку, орудие слепо уткнулось в грунт, машина горела.

Бой уже на второй линии. Русские буквально в считанных шагах от ротного блиндажа. Рихард успел отправить посыльного с приказом отвести людей, однако сам понимал, что уже некого отводить.

— Полковник, — заорал ротный буквально вкатившись в блиндаж. — Наш гаубичный взвод! Передайте приказ бить по первой линии!

— Взвод, — Пибоди поднял глаза на Рихарда. — Нет у нас гаубиц.

— Кто-то же стреляет, — Бользен видел грандиозные кусты разрывов в порядках атакующих.

— Второй взвод погиб. С первым потеряна связь.

Командир полка устало опустился прямо на землю перед телефоном. Рядом с ним топтались солдаты, подтаскивали к пулеметной амбразуре ящики с патронами. Пибоди было не до них.

— Джон! Джон. Докладывай! Джон! Гарсия! Шлейхер! Ответьте.

Пол Пибоди срывая голос орал в трубку, пытаясь перекричать грохот боя. Буквально в трех шагах от полковника заработал пулемет. Да, ротный опорный пункт это и огневая точка. Звучит басовитый голос «Браунинга», слышны звон гильз, взрывы, крики, треск ружейного огня. Чуть ли не рядом с укрытием рвутся снаряды. Потолок вздрагивает.

Рихард в перископ наблюдает за боем вокруг командного пункта полка. Вон он, всего в полутора километрах. Отсюда хорошо видно, кто-то там еще отстреливается. Однако сам холмик, под который врыт блиндаж, затянуло дымом.

Русские наседают. Прямо перед штабом лихо разворачивается серый в пятнах бронетранспортер, из него выкатываются солдаты. Рядом проходит танк, доворачивает башню и бьет в упор, прямой наводкой. Да, русские прорвались в центре. Потому на линии не отвечают и огневые роты молчат.

Удар. В глазах темнеет. В ушах резкая боль. С потолка сыплется земля. Один из солдат у пулемета падает на пол, нелепо размахивает руками, пытается подняться по стеночке. Второй высаживает очередь за очередью по одному ему видимой цели.

Рихард хватает полковника, поднимает как раненного и тащит к выходу.

— Они прорвались.

— Где связисты? Обрыв. Пошли людей восстановить линию.

— Нет линии. Пол, спасай то, что еще можно.

Раздалось громкое змеиное шипенье, свист, клокочущий звук. По ушам резанул нечеловеческий вопль. С головы Рихарда слетела каска, спину обдало жаром. Падая на землю, капитан обернулся. Его глаза расширились. Из амбразуры внутрь блиндажа било пламя. Пулеметчик так и стоял, обгорая свечей, живым факелом. Второй номер катался по земле, он горел и орал. Кожа на лице пузырилась от растекающегося жидкого пламени, руки почернели, обуглились. Рихард не думая выхватил револьвер, взвел курок и выстрелил в солдата.

Капитан Ламот офицер штаба полка отшатнулся и уставил на Бользена полубезумный взгляд вырученных глаз.

— Отходим. Ему уже ничем не помочь.

— Бользен, выводи полковника, — лицо капитана приобрело осмысленное выражение.

Связисты пригнувшись выбежали из блиндажа. Ламот подскочил к стеллажу и принялся набивать подсумки гранатами и магазинами к «Томигану».

Рихард махнул на офицера рукой, пусть хоть тыл прикрывает. Сам потащил полковника из блиндажа.

Навстречу бросился солдат в светло-серый пятнистой форме. Время остановилось. Рихард видел, как человек поднимает короткую штурмовую винтовку, как приседает, видел злобный прищур светлых глаз. Капитан Бользен опередил русского на полсекунды. Его спасло то, что эта модель револьвера автоматически взводилась после каждого выстрела. Отдача чуть не выворачивает оружие из руки. На третьем выстреле " Кольт" заклинило.

Откуда-то сверху доносится стрельба. Рихард идет первым. Сразу шагает в ответвление хода сообщения. На позиции минометов гробовая тишина. Только изувеченные тела, мины из снарядных ящиков валяются на земле. Тот самый пожилой техасец, что еще утром разговаривал с полковником растянулся на спине, глаза смотрят в небо, рот приоткрыт, грудь и живот залиты кровью. У стенки окопа тело без головы. Помятая каска покатилась из-под ноги как пустая миска.

Капитан Бользен вместе с полковником и Ламотом не задерживаются ни на секунду. Не до того. Чертовы связисты потерялись. Бог с ними!

На следующем повороте прямо на Бользена вылетает солдат.

— Черт! — капитан опускает пистолет-пулемет. Чуть было не нажал на спуск.

— Чей взвод? Где русские?

— Сержанта Марти. Русские везде, сэр.

Хозе Марти со своими людьми укрепился на запасной позиции и удержал часть второй линии. Самого сержанта Бользен нашел у пулеметного гнезда. Доклад краткий. Все характеризуется одним емким словом: дерьмо! Связи тоже нет.

Хорошо, русские явно не собираются расширять горлышко прорыва. Основные их силы ушли вперед. Судя по канонаде можно предположить, что сейчас трамбуют и перемешивают с глиной левый фланг. К северу противник особо не давил, наткнувшись на яростное сопротивление русские зацеплялись где могли и быстро выстраивали свою линию обороны. Рихард в бинокль с изумлением наблюдал как солдаты в пятнистом разворачивали огневые точки, раскапывали огневые ячейки. Рядом с бывшим ротным блиндажом «Лафайета» тускло поблескивает металл пулемета, из траншей вылетает земля, мелькают лопаты.

Капитан Бользен воспользовался затишьем и отправил последних выживших ребят из отделения разведки и добровольцев с приказом: выводить и вытаскивать кого и что можно. На правом фланге наладили связь с соседями. Отдельная рота из состава второго батальона пережила утренний обстрел, с фронта ее даже не пытались атаковать.

— Держите позицию капитан, — напутствовал ротного командир полка, затем тихо добавил: — Если все плохо, откатывайтесь. Не губите зря людей.

С этим Пибоди ушёл. Полковник забрал с собой троих бойцов и штабного офицера. Как понял Рихард, больше не как охрану, а на случай если потребуются связные.

Ревизия ротного оружия не радовала. Под рукой два станковых пулемета, из которых один крупняк. Уцелела одна противотанковая пушка. Как сегодня выяснилось, дерьмовое орудие. Вру, уже в первых боях 37-мм пушки показали себя отвратно. Броню современных танков пробивают только в упор.

Артиллерии нет, минометов нет, техники тоже… Почти нет. В укрытии один джип. Машину Рихард сразу загрузил ранеными и отправил в тыл на поиски лазарета. Теплилась надежда, что русские прошли в стороне. Шанс маленький, но даже это лучше, чем ничего. Троим парням даже смерть под гусеницами танка не так плоха, как вот так вот подыхать на дне окопа без врачей и лекарств. По поводу остальных фельдшер с глазу на глаз заявил командиру, если до завтрашнего утра не сделать операции, к обеду будет бесполезно. Сам ротный коновал ковыряться ножом в ранах без анестезии и антисептиков не рискнул.