Письма живых (СИ)

Глава 2 Аляска

22 апреля 1942. Алексей.

К морским путешествиям можно привыкнуть, во всем всегда можно найти свою положительную сторону. А вот полюбить уже может и не получиться. Свой первый в жизни переход через океан Рихард совершил в не самый лучший период жизни. Второе дальнее морское путешествие тоже весьма специфично в части маршрута, транспорта и компании.

— Капитан Бользен, отдыхаете? — к облокотившемуся на фальшборт меланхолично наблюдающему за бегом волн ротному приблизился майор Стинг.

Доброжелательный взмах руки как приветствие. Командир батальона остановился рядом с Бользеном и приложил ладонь ко лбу, вглядываясь в горы на горизонте.

— Изучаю район. Кстати, Эд, где мы находимся?

— В море близ Аляски, если вдруг наше командование не передумало.

— Даже не знаю, радоваться, или горевать.

— Лучше воспринимать как само собой идущее.

Майор Стинг быстро установил доверительные отношения со своими офицерами. Сам он кадровый военный, в свое время не поладивший с начальством. О причинах Эд предпочитал не распространяться. Однако, на службу майор вернулся, как только узнал про формирование добровольческой дивизии.

У офицеров батальона обращение по имени в неформальной обстановке не возбранялось. Этим по мнению Бользена поддерживающий такие порядки комбат выгодно отличался от своего собрата Янга. Однако, если хорошо подумать, не так все просто, как выглядит. Проклятье особенностей комплектации добровольческой дивизии. У Янга почти весь батальон мексиканцы, а у Стинга только одна рота. И офицеры все если не янки, то европейцы.

— Давно пора дойти до залива Кука. Рихард, ты раньше бывал на Аляске?

— Нет. Даже не думал, что придется побывать.

— Я тоже. В детстве зачитывался рассказами о золотодобытчиках, грезил притоками Юкона, ручьями и перекатами, скрытыми в тайге золотыми россыпями.

— Нас случаем не на Юкон ставят?

— Хорошо бы, но нет, — усмехнулся комбат.

— Противодесантная оборона побережья? — забросил камешек Бользен. Разумеется, до простого ротного капитана никто не доводил задачи не то что полка или всей дивизии, но и родного батальона. Когда надо будет, тогда и скажут.

— Вот в чем ты мне нравишься, Рихард. Извини, но ты неисправимый оптимист. Даже в аду заставишь чертей чесать тебе пятки и разжигать трубку. Ставлю выдержанный кубинский ром против кружки пива, нас бросят отбивать Алеутские острова.

— В Миссури все думали, что поплывем штурмовать Мартинику и Гваделупу.

Оба офицера смотрели на медленно приближающийся берег. Вроде бы это должен быть Кенайский полуостров. Наверное, если все идет по плану, а план не изменился. Никто не удивился бы объяви капитан транспорта по громкой связи:

"Дамы и господа, по правому борту вы можете наблюдать суровые арктические красоты острова Уналашка. Земля алеутов, русских и американских колонистов, один из форпостов цивилизации на краю света. Вон то серое бетонное сооружение — русский ДОТ. Пляжи пристреляны с той и той позиций.

Вскоре вы сполна сможете насладиться прелестями суровой природы Субарктики. В вашем распоряжении котиковые лежбища, полярная тундра, горы, ледники и птичьи базары. По всему побережью протяженные чистые пляжи, с которых можно любоваться видом на океан. Желающие могут купаться. Счастливый исход не гарантирован, фатальный страховкой не покрывается".

— Ничего не могу сказать, только знаешь, Рихард, — комбат хлопнул товарища по плечу. — На Карибских островах слишком жарко. Климат вреден для здоровья. Прямо смертельно.

— Я думал, ты тоже доброволец, — усмехнулся Рихард.

— Доброволец, — согласился Эд. — только я не идиот. И ты тоже не похож на фанатика из этих придурков антифашистов.

Рихард предпочёл промолчать. Приятно, когда о тебе хорошо думают. Сам давно не ребенок чтоб лезть в бутылку и доказывать всем и вся, как они ошибаются. Пусть майор Стинг и дальше пребывает в иллюзиях.

На палубе хорошо, воздух чистый, но слишком холодно. Ветер. Сырость. Вроде весна, но до сих пор чувствуется дыхание зимы, не сравнить с Алабамой или мягким теплым климатом Европы. Недаром русские цари продали эту землю, когда поняли, что удержать ее себе дороже обойдётся. Это даже не Сибирь, а все золото Аляски не стоит затрат на его добычу.

По левому борту от «Рейнира» держался военный корабль. Патрульный куттер или сторожевик сопровождал транспорт от самого Ванкувера. Разумеется, от крейсера эскорт не защитит, но с ним спокойнее. Впереди по курсу навстречу идут два корабля. На мостике транспорта суеты не наблюдается, значит это наши. Уже хорошо. Все спокойно. Чувствуется близость порта.

Перед отплытием, когда личный состав обитал в лагере близ Сиэтла, майор Блейд додумался подкреплять боевой дух красочными описаниями героической гибели кораблей и транспортов в этих водах. Да, это не Коминтерн, хотя с подачи коммунистов ввели в штат специального офицера по морально-психологической подготовке личного состава в дополнение к обычным полковым капелланам. Однако человека взяли явно по принципу, — воткнуть туда, где от него меньше вреда.

На Рихарда лекции Блэйда не действовали, он обычно их с чистой совестью пропускал. Человек неглупый знает, как работать со статистикой. Однако на солдат впечатление рассказы произвели. Очень даже подействовали. На свою беду, Джон Блейд очень хороший рассказчик.

В первые же часы и дни на транспорте люди внимательно запоминали эвакуационные пути. Многие под любыми предлогами старались как можно больше времени проводить на палубе. Правда, вскоре это прошло. Северная весна та еще радость.

Не обошлось без происшествий. В первую ночь в море после заката Рихард обратил внимание на бойцов, пытавшихся открутить крепление спасательного плотника. По их словам, чтоб научиться управляться со спасательным средством и не замешкаться в случае чего. По рожам было видно — врут. Командир роты похвалил людей за предусмотрительность, и тут же своим приказом отправил считать люки и двери на пути от кубриков личного состава до палубы. А затем отрядил на камбуз в качестве добровольных помощников от пехоты.

— А вон воздушный патруль, — Эд показал рукой на точку в небе. — Теперь мы точно у залива Кука.

Самолет постепенно приближался с кормы, увеличивался в размерах. В море скучно, каждый день один и тот же пейзаж, волны и серая равнина от горизонта до горизонта. Любое событие, любой корабль или самолет притягивают внимание. Рихард прищурился, всматриваясь в профиль небесного дозорного. Пожалел, что оставил бинокль внизу.

— Что за машина?

— Не специалист. Точно не гидроплан.

— Смотри! — Рихард толкнул комбата.

К пушке на надстройке подбежали матросы. Двое встали за приводы и принялись крутить маховики. Тонкий ствол зенитки пошел вверх. Остальные вскрыли кранцы первых выстрелов, зарядили орудие.

На мостике оживление. Офицеры в касках смотрят в небо через бинокли. Отдают команды в переговорные трубы. Еще через минуту дым из труб стал гуще. Изменился гул, сильнее застучали поршни машин.

— Не нравится мне это, — Стинг качнул головой.

Рихард хотел было спуститься вниз, но остановился. Нехорошая суета на судне вызвала из глубин памяти ужасы бомбёжек той проклятой войны в Старом Свете. Нельзя поддаваться панике, нельзя идти на поводу слепых инстинктов. Стиснуть кулаки, выпятить челюсть и с независимым видом наблюдать за суетой вокруг. Так не страшно, хоть и глупо, честно говоря.

Вибрация палубы усилилась. Судно набирало скорость. Шум машин до этого момента воспринимавшийся как фон стал громче.

Самолет близко. Он спокойно проходит вдоль борта судна. Обтекаемый стремительный силуэт, сдвинутая к хвосту кабина, за остеклением чернеет голова. Рихард мог поклясться, в армии и на флоте США таких машин нет.

— Догнали, — одно короткое слово.

На киле истребителя серебристая молния в черном круге. Привет из прошлого.

На надстройке загрохотала пушка. Самолет резко отвернул в сторону и задрал нос к небу уходя на вертикаль. Летчик явно не жаждал зря подставляться под зенитный огонь. Истребитель сделал круг над кораблями на безопасной дистанции и ушел на север вдоль берега.

Экипажу и пассажирам «Рейнира» несказанно повезло. Разрабатывавший маршрут и график штабной офицер явно обладал развитым предчувствием, либо он просто очень хороший везучий человек, случайно поделившийся с судном своей удачей. Проскочили как мышь в уже захлопывающуюся дверку.

В тот самый момент, когда войсковой транспорт с целым полком на борту проходил проливом между островами Перл и Западный Аматули, на причалы и аэродромы Кадьяка накатывались волны ударных самолетов. Над военными базами и постами уже звучали сигналы тревоги. В небе сгорали патрульные самолеты и смельчаки истребительного заслона. Бросившиеся навстречу волне смерти «Аэрокобры» стали первыми жертвами сражения. Их приняли и задавили толпой палубные истребители с характерными молниями на плоскостях.

Вместе с весной к берегам Аляски пришла война. Всю зиму обе стороны перебрасывали резервы и укреплялись на позициях. Климат Алеутских островов удивителен, вроде Субарктика, но теплое течение смягчает зиму. Море не замерзает. Немного напоминает Норвегию, обогреваемую Гольфстримом.

Несмотря на тепло, зима страшное время — постоянные шторма и туманы затрудняют судоходство. Внезапно налетающие шквалы гробят суда о скалы. Погода непредсказуема. Иногда приходится долго дрейфовать в океане, чтоб поймать разрыв, короткий момент хорошей погоды. Отдельные транспорты и караваны проскакивали в окошки между штормами. На островные базы текли подкрепления, оружие, техника, снаряжение. В жестких условиях, под пронизывающим порывистым ветром, в паузах между буранами строились аэродромы, устанавливались береговые батареи, в скалах и расщелинах саперы укрывали топливные хранилища, склады, арсеналы.

Два легких авианосца сновали челноками между Николаевском-на-Амуре и Алеутами. С палуб и из ангаров на причалы сгружали боевые самолеты. Затем машины по заледенелым дорогам тащили на аэродромы. Тихо и незаметно для американцев на Атке развернулась база гидроавиации, а затем еще одна прямо на Уналашке.

В апреле с весенним солнышком все пришло в движение. У Кадьяка из-за тумана войны выплыла русская эскадра. Пока палубные самолеты бомбили причалы и аэродромы, к острову приближался «Бархэм». Заслуженный линкор стеснял своих молодых собратьев в сражении, скорость не та, но его орудия очень хороши для подавления береговой обороны. Могучего старика поддерживали два крейсера, эсминцы. Пользуясь короткими штилями, герои контр-адмирала Рыбалтовского протащили вдоль островов дюжину артиллерийских катеров. Кораблики маленькие, с отвратной мореходностью, но зато шустрые, с малой осадкой и достаточно серьезными пушками на палубе.

После первого удара и докладов наблюдателей в рубке «Трех святителей» перераспределили приоритет целей. Олд-Харбор повторно атаковали самолеты с «Варяга», на перехват двух обнаруженных у причалов кораблей отправился полудивизион эсминцев.

Основной удар обрушился на порт и аэродром Кадьяк, прилегающие базы и позиции береговой обороны. Работали сразу три авианосца: огромный эскадренный «Три святителя» и перестроенные из коммерческих судов легкие «Молога» и «Тюмень». Последние не отличались скоростью и вместительностью ангаров. Вообще не несли брони. Но зато могли бросить на чашу весов по три десятка истребителей и штурмовиков. В сражении на краю Ойкумены это уже много.

Эскадрильи приходили одна за другой. Заработала кровавая карусель. Сбросив на цели свой смертоносный груз, самолеты шли на авианосцы, а им на смену уже подходила очередная группа. Истребители так патрулировали небо над островом и прилегающие зоны пока позволяли баки. Авианосцы держались в пятидесяти милях от острова. Вице-адмирал Гейден сократил дистанцию до минимума, все чтоб подтянуть авиацию как можно ближе к зоне высадки.

Вскоре к бомбежкам добавился обстрел. Стальной гигант «Бархэм» вошел в залив. Его башенные орудия били по целям практически прямой наводкой. Стального сокрушителя оберегали верткие шустрые эсминцы. За военными кораблями маячили серые туши транспортов. Артиллерийский налет продлился полчаса, а затем к берегу ринулись штурмовые корабли с носовыми аппарелями и десантные баржи.

Крейсер «Адмирал Нахимов» поддерживал десант на остров Спрус. Торчащий из океана кусок скалы не представлял собой серьезную крепость. Большую часть американских сил на острове составляли военные строители, сооружавшие аэродром. Так что высадка роты морской пехоты прошла без проблем.

Контр-адмирал Рыбалтовский наблюдал за высадкой с мостика «Бархэма». Прошлой осенью он сдружился с командиром морской пехоты. Но теперь Эдуард Янович высаживался на берег со второй волной своих молодцев. Генерал-майор Рютель на собственной шкуре проверял правильность своих выкладок и расчетов при подготовке расписания высадки. В отличие от десантов на Карибских островах, Тихоокеанцы раздробили свои силы, но зато атаковали одновременно все значимые пункты на побережье Кадьяка и прилегающих островов.

Риск, конечно. Большой риск, если вдруг что-то пойдет не так. Но зато высадка сразу на несколько плацдармов позволяла с первых минут навязать противнику свой жесткий темп, парализовать его резервы, подавить волю.

— Радио с берега!

— Давай, что там?

Лейтенант штаба высадки протянул серый бланк расшифровки.

— Рютель на берегу.

— Молодцом! Приказ на «Смышленый»: «Встать в проливе между Вуди и Кадьяком. Поддержать огнем десант».

— Пожалуй стоит отрядить на берег наших корректировщиков. Как думаете, Николай Юльевич? — командир линкора машинально провел ладонью по затылку.

— Корректировщиков высаживают эсминцы. Каналы связи коды передали?

— Передали, но все же лучше своего человека.

В словах моложавого капитана первого ранга есть резон. Рельеф острова весьма гористый, а всесокрушающие своей мощью морские орудия бьют по настильной траектории. Попасть куда-то из башенных монстров в таких условиях та еще задача. Шума много, скалы трясутся и раскалываются, земля гудит, а реальных попаданий маловато выходит.

На палубах «Рейнира» пассажиры только подозревали, что за кормой творится что-то нехорошее. И далеко не все. Некоторые даже не поняли, с чего вдруг моряки открыли огонь. Войсковой транспорт уносил винты в глубь залива. Рядом шли три эскортных корабля. До Анкориджа целых 170 миль или двенадцать часов хода.

Там далеко за кормой скалы окрасились кровью. С моря на пляжи нахлынула волна русской морской пехоты. Песок и тундровые луга украсились свежими трупами, дымящимися воронками, шрамами. Тяжелые снаряды и бомбы перемешивали защитников Кадьяка с щебнем и землей.

Офицеры и солдаты добровольческого полка могли только догадываться, что отстреливающиеся на острове солдаты береговой обороны сегодня подарили добровольцам жизнь. Точнее говоря, приняли удар на себя. По планам командования, именно первый полк дивизии «Лафайет» после короткого отдыха и приведения в порядок матчасти в лагере на Аляске должны были перебросить на усиление гарнизона Кадьяка. Да, одним повезло, другим нет. Так бывает.

— Зато мы точно не заблудились, — ближе к вечеру Бользен и Стинг вновь поднялись на палубу.

Теперь у обоих не было ни малейших сомнений в том, что они действительно идут заливом Кука.

— Меня беспокоят моя ремонтная и артиллерийская роты, — вздохнул майор. — Артиллерия и транспорт на других кораблях. Сам знаешь.

— Берегом, по железной дороге.

— Рихард, ты точно иностранец! Железная дорога Аляски не связана с континентом. Мы с тобой на большом острове.