Последние боги: Пробуждение

Глава 24: Шпионские игры для начинающих

Ночь окутала береговую линию плотным покрывалом теней. Лёгкий ветер тянул от воды прохладой, пропитанной солёным запахом, и я шагал вдоль прибоя, едва слышно шурша песком. Волны лениво накатывали на берег, словно природа даже не замечала того, что мир уже не тот.

В голове крутилась навязчивая мысль. Почему, когда рушится привычный порядок, люди мгновенно сбрасывают маски цивилизации и превращаются в зверей? Ведь всего пару месяцев назад большинство из них были обычными людьми — студентами, рабочими, военными. А теперь? Теперь они насилуют, убивают, подчиняют других ради собственной выгоды. Или просто потому, что могут.

— Люди — звери, сын.

Голос из прошлого пробил тишину моих раздумий, и перед глазами встал отец, сидящий на старом кухонном стуле, закуривающий сигарету.

— Человек отличается от животного только одним — самоконтролем. Если убрать законы, цивилизацию и наказание, в каждом всплывёт то, что спрятано глубоко внутри.

— Не все же такие, — упрямился тогда подросток Марк, скрестив руки на груди. Я только что вернулся с улицы весь в синяках, подрался со стайкой гопников, вступившись за друга, которого хотели ограбить. — Есть хорошие люди.

Отец усмехнулся, затягиваясь.

— Конечно, есть. Но их меньшинство. Ты когда-нибудь видел, как крысы жрут себе подобных? Они не убивают ради голода, просто потому что могут. У людей так же. Поэтому общество держится на правилах, на страхе перед наказанием. А когда оно исчезает — остаётся лишь сила.

Тогда я ещё не понимал. Тогда мне казалось, что отец преувеличивает. Что мир не такой. Что люди лучше. Но теперь… Теперь я видел всё сам.

Я видел, как военные превращались в мясников, как Гончие резали людей просто ради забавы. Я видел, как Триумвират превращал выживших в послушный скот, внушая им страх и покорность. И видел, как даже среди простых людей находились те, кто наслаждался новой реальностью.

— Ты был прав, отец.

Я хмыкнул себе под нос и продолжил путь. Теперь я понимал. Понимал, зачем мне нужна сила. Не просто для выживания. Не просто для того, чтобы отомстить тому, из-за кого всё это произошло. Если, конечно, есть кому мстить.

Я стану настолько сильным, чтобы больше никто не смог меня подчинить. Чтобы больше никто не смог сломать мою волю.

Путь по побережью оказался не таким простым, как я рассчитывал. Вскоре береговая линия сменилась отвесными скалами, слишком крутыми, чтобы идти дальше. Пришлось свернуть в перелесок — и именно там начались проблемы.

Я сделал несколько шагов в сторону, прячась за ствол какого-то дерева, когда услышал резкий треск сухих веток. Замер. Это не был звук ветра или случайного животного. Кто-то был рядом.

Тишина затянулась, но потом ночную мглу разорвал влажный хрип. Глухой, прерывистый, похожий на судорожный вздох умирающего. Я медленно повернул голову, всматриваясь в темноту перелеска. Хотя какая там темнота — глаза уже давно адаптировались к мраку, позволяя различать детали в самой глубокой тьме.

Между стволами мелькнула тень — высокая, сутулая, с неровной, рваной походкой, словно её обладатель не до конца понимал, как управлять собственным телом.

— Ну конечно, кого мне ещё не хватало для полного счастья? — пробормотал я себе под нос.

Я скользнул рукой к ножнам на бедре, вытягивая клинок. Пользоваться пламенем и громкими способностями нельзя — звук и пожар в лесу поднимет тревогу, и тогда про скрытность можно забыть. Оставался только бой вблизи.

Существо сделало ещё шаг, выходя из темноты, и я увидел его полностью. Высокое под три метра, неестественно худое, с вывернутыми суставами, будто чьи-то кривые руки когда-то собирали его заново. Кожа — рваная, будто её сдирали и натягивали обратно, пятнами покрытая чёрными язвами. На месте лица — провалившийся, обугленный череп, где под потрескавшимися губами скалился ряд неровных, раздробленных клыков. Глаза… чёрные дыры, будто в них давно вытекла сама жизнь. Оно странно дышало, его грудная клетка вздымалась рывками, как сломанный механизм, разрываемый изнутри.

— Боже, дружище, да ты выглядишь хуже, чем я после третьего дня без сна, — прошептал с усмешкой я, крутя клинок по кругу.

Вдруг оно дёрнулось, вскинуло голову и впилось в меня своими отвратительными буркалами. Уловило мой запах.

Я замер, рассчитывая расстояние. Пять метров. Достаточно, чтобы атаковать первым.

Рывок — и я скользнул вперёд, уходя вбок, чтобы обойти его с фланга. Мутант рванулся ко мне, но я нырнул под его размашистый удар, уходя ниже. Лезвие скользнуло по рёбрам твари, оставляя глубокий порез, но этого было недостаточно. В нос шибанул густой, тошнотворный запах. Я передёрнулся.

— Отлично, теперь и я уловил твой отвратительный аромат. "Разлагающийся труп" от лучших модных домов постапокалипсиса?

Оно взвизгнуло и ударило назад, целясь в моё лицо. Я отшатнулся, пропуская удар в плечо, и от боли перед глазами на мгновение вспыхнули искры.

— Чёрт, а ты шустрый, уродина.

Не давая ему второго шанса, я крутанулся вокруг себя, перехватывая клинок в обратный хват, и вонзил лезвие прямо в шею мутанта. Оно захрипело, дёрнулось, но не упало. Я дёрнул клинок в сторону, расширяя рану, и тут же выдернул его, уворачиваясь от очередного удара.

Мутант шатался, но всё ещё двигался. Я метнулся вперёд, перерубая сухожилия на ноге, и оно рухнуло на колени.

— Всё, хватит бегать. Пора спать.

Резкий, точный удар прямо в глаз.

Тело вздрогнуло, потом обмякло. Я медленно выдохнул, убирая клинок в ножны.

Чуть дольше, чем планировалось, но главное — тихо. Никто не заметил.

Я бросил последний взгляд на неподвижное тело и двинулся дальше. Кампус был уже близко.

— Ладно, хватит философствовать, — пробормотал я, направляясь к лагерю. — Мутанты, солдаты, чёртовы телепаты… Кто-нибудь вообще даст мне спокойно пожить?

Вода всегда казалась мне чем-то вроде границы. Раньше — между домом и морем. Теперь — между лагерем и свободой. Хотя какой, к чёрту, свободой? Скорее между смертью в пасти мутантов и очередной ловушкой.

Я стоял по пояс в холодной воде, сливаясь с тенью берега. Вдалеке за металлическим забором шумел лагерь — свет фонарей, голоса, редкие выкрики гражданских. Люди там жили, словно ничего не произошло, будто мир не рухнул, будто все эти ужасы — просто страшные истории для детей.

Привыкли? Или сделали вид, что привыкли?

Слишком долго раздумывать некогда. Я перевёл взгляд на периметр.

Всюду — прожектора, вышки с солдатами. Лагерь охраняли серьёзно. Люди на вышках казались расслабленными, но это ничего не значило. Одно неверное движение — и я окажусь в центре внимания.

Зато вода… Вода для них была чем-то вроде стены, непреодолимой преграды. Мутанты почему-то не плавают, а беглецов здесь не бывало — зачем бежать с какой-никакой, но безопасности? Значит, никто даже не смотрит в эту сторону. Глупо. Или чертовски самоуверенно. Спасибо, ребята, упрощаете мне задачу.

Я скользнул ниже, скрываясь почти полностью, оставив над поверхностью только лицо. Дышать неглубоко, двигаться медленно. Июльская вода холодила кожу, но я давно привык не обращать внимания на такие мелочи. Зато бодрит. Три месяца без ванны, а тут сразу спа-процедуры. Хоть какая-то польза.

Как назло, именно в этот момент за забором послышались голоса. Двое патрульных шли вдоль периметра. Слишком близко.

Я замер. Вдох. Выдох. Затем, без лишних раздумий, ушёл под воду.

Лёгкий гул в ушах, холод сковал лёгкие. Песок под ногами был вязким, но я держался, считая секунды. Десять. Двадцать. Тридцать. Голоса затихали. Давайте, уходите уже. Мне тут не так весело, как может показаться. Хоть бы анекдот рассказали для разнообразия.

Сорок секунд. Пятьдесят.

Я медленно поднялся над поверхностью, выдохнул. Патруль ушёл.

Я поплыл вперёд, не спеша, по дуге, обходя зону прямой видимости. Вдалеке показался пляж. Он выглядел пустым, безлюдным, но я не спешил обольщаться. Если мне и повезло с тем, что охранники не смотрят на воду, то это не значит, что где-то на берегу, на красивой набережной ДВФУ не стоит одинокий часовой, лениво курящий сигарету.

Или, чего хуже, не стоит кто-то, кому наскучила дежурная смена, и он решил проверить, что там плещется в воде. Вот было бы весело.

Песчаное дно стало мелеть. Я опустился ещё ниже, практически ползком передвигаясь под водой, пока не оказался в трёх метрах от берега.

Я выскользнул из воды, припав к мокрому песку. Никакой тревоги. Никто не закричал. Я поднял голову.

Кампус был передо мной. Ночные костры по всей территории делали его даже уютным. Если закрыть глаза на то, что в его стенах заседают убийцы и палачи, конечно.

Добро пожаловать домой, Марк. Посмотрим, кто здесь главный теперь.

Вода стекала с одежды, холодными змейками пробираясь под рваную униформу. Отлично. Теперь я не только мокрый и замёрзший, но ещё и хлюпаю, как утопленник, который опоздал на собственные похороны. Я побежал в тень ближайшего здания университета, ловя взглядом движение по округе.

Лагерь жил. Люди ходили с какими-то предметами, кто-то что-то грузил в тележку, кто-то просто сидел у костра. Чёртов город в миниатюре. Даже запах был соответствующий — дым, пот, готовая еда. Пахнет цивилизацией, ага. Если цивилизацией можно назвать сборище тех, кто ещё недавно выживал в вымершем городе, прячась по подвалам.

Но меня удивило другое. Не было Щитов. Не было Гончих. Тех, кто делает грязную работу. Всё слишком… спокойно. Как будто тут действительно обычные люди, а не армия Триумвирата.

Я двинулся вдоль стены, выбирая маршрут. Мне нужно было к главному корпусу, но сначала — найти место, где можно немного обсохнуть и не светиться. Переулок между зданиями выглядел идеальным вариантом.

И именно там я услышал голос. Тот, которого не ожидал.

— …Ты правда думаешь, что что-то изменится? — негромкий, но уверенный голос.

Я замер, прижавшись к стене. Второй собеседник ответил что-то невнятное. Голос был знакомый. Слишком знакомый.

— Да брось, Андрей. Мы здесь уже сколько? И ничего не поменялось. Да, мне не нравится, что за нас решают, но что мы можем сделать? Выйти и сказать: "Простите, мы передумали, отпустите нас?"

Я медленно выглянул из-за угла.

Андрей. Человек из моей первой группы. Тот, кого я когда-то вытащил из грязи. И кто потом видел, как меня сломали и превратили в Щита. Он выглядел постаревшим, уставшим, но был жив. Сидел на лавочке с каким-то мужиком, они по очереди хлестали из грязной бутылки. Андрей выглядел так, будто давно перестал задавать лишние вопросы. Похоже, смирился с тем, что есть.

Я шагнул вперёд.

— Ну-ну, Андрей. Разве так встречают старых друзей? Без фанфар, без слёз радости? Я разочарован.

Андрей дёрнулся, повернулся ко мне. Глаза расширились. Страх? Или что-то другое?

— Марк?.. Ты… Как? — Он уставился на меня так, будто я воскрес прямо у него на глазах. — Чёрт, ты же должен быть как остальные Щиты. Безмозглый, зомбированный… Как ты снова… нормальный?

— Да вот, решил проведать старых друзей. Видимо, реабилитационная программа для Щитов дала сбой. Представляешь, пункт про покорность утратил свою силу. Ну и Гурову привет передать. Думаю, он будет рад меня видеть. Ты же знаешь, я душа компании.

— Ты с ума сошёл. Здесь полно охраны из бывших солдат, если тебя заметят…

— А вот за это не переживай. Если заметят — у меня будет отличный повод размяться. Кстати, а что у вас тут с режимом? Почему Гончие не носятся по лагерю, как бешеные псы?

Андрей поморщился.

— Их запирают после захода солнца. Комендантский час. Если их выпустить, они просто устроят бойню.

— А Щиты?

— Спят. Или делают вид, что спят, — ответил Андрей, покосившись в сторону, словно опасаясь, что нас кто-то подслушивает. — Ты же сам был одним из них, должен знать.

— Был, — я ухмыльнулся. — Но, знаешь, когда твою голову забивают чужими приказами, мало что запоминается. К тому же, я больше привык к кнуту, а не к распорядку дня. Да и честно говоря, два месяца как в тумане.

Значит, ночью лагерь фактически под контролем обычных солдат и гражданских. Интересно.

— А ты? — я посмотрел на него. — Ты просто работаешь? Тебе нормально с этим?

Он отвёл взгляд.

— Многие не любят Триумвират. Но они дают защиту, Марк. Здесь не нужно каждый день рисковать жизнью. За нас умирают другие. Люди привыкают. Если в начале многие пытались протестовать, то после того, как с ними поработали Гончие, открыто недовольных не осталось…

Я усмехнулся.

— Конечно. Привыкают. К рабству тоже привыкают, если клетка удобная.

Он ничего не ответил. А я не стал больше задерживаться.

— Бывай, Андрей. Если вдруг решишь, что клетка не для тебя — знай, я не собираюсь здесь задерживаться.

Я развернулся и двинулся дальше, сжимая кулаки. Это место насквозь прогнило. Но хуже всего то, что большинству это нравилось.

Гуров был впереди. А с ним — ответы, которые я собирался получить.

Я шёл вглубь лагеря, держась в тени. В голове ещё крутились слова Андрея. Они не то чтобы удивили меня — я знал, что большинство людей такие. Но слышать это вживую, от того, кого ты когда-то спасал…

Люди боятся хаоса больше, чем тирании. Даже если их жизнь принадлежит другим.

Никто не хочет делать выбор. Никто не хочет брать на себя ответственность. Им проще быть винтиками, чем пытаться что-то менять. Потому что перемены — это риск. А Триумвират дал им иллюзию стабильности. Они просто поверили.

Интересно, а те у кого забрали красивых дочерей и жён? Тоже тихо заткнулись и молча работают? Или всё-таки имели яйца и пытались что-то сделать?

Я сжал кулаки. Ну ничего. Скоро эта стабильность треснет по швам.

Я скользнул в тень склада, когда впереди послышались шаги. Патруль. Я затаился, наблюдая.

И тут увидел, что они не просто солдаты.

Один шёл, не касаясь земли. Будто невидимые нити удерживали его в воздухе. Второй… Второй был ещё интереснее. Человек, но с вытянутой мордой, заострёнными ушами и массивными лапами. Ходячий Анубис. Он нюхал воздух, приподнимая голову, и двигался мягкими, размеренными шагами.

Полупёс. Великолепно. Чего ещё ждать? Кентавра?

Я прижался к стене. Теперь мне стало очевидно: способности есть не только у Гончих и Щитов. Просто тех использовали как живое оружие, а армейцев — как полицию, охрану порядка. Отличие в подходе, а не в силе.

Это меняло многое. Я думал, раз Щиты и Гончие отсутствуют, то всё будет проще.

Полупёс вдруг замер и резко развернулся в мою сторону. Я затаил дыхание.

— Что там, Серёга? — спросил тот, кто шёл по воздуху.

— Что-то странное, — глухо прорычал зверомордый, втягивая носом воздух. — Солёное. Море.

Ну, спасибо тебе, море. Теперь ты не просто освежаешь, но и спасаешь мне жизнь. А то до того как искупаться, я пах как жертва скотобойни.

Я вжался в тень. Мгновение — и пёс уже у стены, нюхает воздух, поворачивает голову в сторону моих следов. Осталось несколько метров.

Ну давай, герой, сделай ещё шаг. Узнаешь, как пахнет твоя кровь.

Но прежде чем он сделал этот шаг, из-за склада донёсся какой-то скрежет. Полупёс дёрнулся, вскинул уши.

— Чёртова крыса, — проворчал он. — Опять эти твари. Даже сраный конец света им ни по чём.

Я медленно выдохнул.

— Давай, пошли, — сказал второй, опускаясь обратно на землю. — Нам не крысы нужны.

Шаги затихли. Я ждал ещё минуту, потом медленно выпрямился.

Спасибо тебе, местная фауна. Обязательно оставлю тебе потом сыра. Может, даже дорогого.

Дальше двигаться стало сложнее. Я уже был близко. Главный корпус ДВФУ возвышался впереди, подсвеченный фонарями. Вход был под охраной из трёх армейцев.

Пройти в лоб? Нет, спасибо. Я и так слишком долго играл в невидимку, чтобы сейчас просто постучаться и сказать: "Здрасьте, я к Гурову на чашечку чая. С сахаром, если можно".

Мне нужен другой путь.

Я обвёл взглядом здание и увидел кое-что интересное.

Ну что ж… Кажется, у нас намечается небольшой альпинистский подъем. Главное — не свалиться и не устроить фейерверк из собственных костей.