Последние боги: Пробуждение

Глава 26: Твоё Величество, у тебя проблемы

Кабинет Гурова напоминал бойню. Запах крови смешивался с гарью от опалённых стен, а на полу среди разбросанных бумаг темнели липкие следы. Я облокотился на стол, с трудом переводя дыхание. Тело ныло, лёгкие работали с хрипом. Живот саднило от глубокого разреза, а рука всё ещё не до конца слушалась после того, как Гуров воткнул в неё нож.

Но я был жив.

Я с усилием разорвал рукав куртки, вытер кровь с руки и поднял голову. Мышцы уже начинали срастаться, рваные края кожи медленно стягивались. Но вот сломанные кости предплечья… Их надо бы поправить вручную.

— Ну что, займёмся ортопедией, — буркнул я себе под нос и хрустнул рукой, пытаясь поставить осколки в более-менее правильное положение. Боль пронзила всё тело, но я лишь стиснул зубы.

Всё встанет на место. Главное, чтобы не совсем криво.

Я выглянул из кабинета в коридор. Тишина. Никто не бежал с криками тревоги. Солдаты, которых я вырубил перед встречей с Гуровым, так и валялись на полу. Их надо было спрятать, пока кто-нибудь не пришёл их искать. Со стоном я поднялся и, прихрамывая, потащил ближайшего внутрь. Он был тяжёлым, но после схватки с Гуровым этот вес казался мне пустяком.

Минут через пять оба гостя уже мирно посапывали, плотно связанные ремнями от своих же автоматов. Я хлопнул одного по щеке — никакой реакции. Отлично, будут спать, пока мне не понадобятся.

Дальше — не менее важное. Я ощупал карманы Гурова и, о чудо, нашёл у него ключи. А чуть дальше, в распахнутом сейфе, лежали консервы, сухпай и несколько бутылок воды.

— Вот что значит стратегическое мышление, — пробормотал я, выуживая банку тушёнки.

Еда сейчас была нужна. Я сел на край стола, вскрыл банку и жадно набросился на содержимое. С каждой ложкой ощущал, как тело забирает энергию, ускоряя регенерацию. Да и внутри моего Источника, скрытого глубоко в груди, я чувствовал, как энергия начинает пополняться. Во время боя я почти не тратил её, но предпочитал быть во всеоружии.

Желудок урчал от долгожданной подпитки, а я задумчиво смотрел на тело Гурова. В голове крутился один вопрос: а что теперь?

Я убил второго человека из Триумвирата. Гуров был настоящим двигателем этой машины. Он контролировал тех, кто держал остальных в страхе. И теперь он мёртв. Это должно было изменить всё.

Но как именно — предстояло выяснить.

Я откинулся на спинку кресла, ощущая, как усталость накатывает волной. Полчаса. Мне нужно всего полчаса, чтобы более-менее встать на ноги.

Тридцать минут прошли быстро. Раны затягивались, мышцы приходили в норму, а боль превратилась в привычный фон. Оставалось только дождаться, пока очнутся мои "гости". Имелись к ним вопросы.

Первым зашевелился тот, что покрупнее. Он застонал, моргнул пару раз, огляделся, понял, что связан, и тут же начал дёргаться.

— Что за херня?!

— Поздравляю, ты жив, — лениво отозвался я, подбрасывая в руке мандарин, найденный в сейфе. — Это можно считать везением.

Второй тоже начал приходить в себя, замотал головой. Глаза у него бегали, страх появился сразу, в отличие от товарища, который пытался изображать бунтаря.

— Ты… ты же Лазарь? — прохрипел он. — Ты должен был… сдохнуть…

— Спасибо за тёплые слова. Я тронут. — Я откусил дольку мандарина и наклонился вперёд. — Но давай-ка сразу к делу. Где Князев?

— Мы ничего не знаем! — выпалил первый, мотая головой. — Слышишь? Ничего!

Я поднял ладонь, и над ней разгорелся ровный, уверенный огненный шар размером с футбольный мяч. Тёплый свет окрасил стены кабинета, отблески заплясали на лице моего "собеседника".

Он тут же забыл, как изображать героя.

— Ложь я чувствую за версту, — сказал я спокойно. — И за ложь буду сжигать. Давай попробуем ещё раз.

Солдаты переглянулись. Второй сглотнул, первым не выдержал.

— В гостинице! В президентском люксе! — торопливо выпалил он. — Князев там живёт. Это его резиденция!

— О, прогресс, — кивнул я. — Продолжай.

— Там всё для него, — солдат явно старался выдать как можно больше информации. — Самый крутой номер, все удобства. Мы его называем Князь, и он сам не против, ему нравится…

— Охрана? — я сжал ладонь, и огненный шар тут же сменил цвет с жёлтого на белый. Температура в кабинете ощутимо подскочила.

— Две… три Гончих, не больше! — торопливо выпалил он. — Охрана больше для статуса, никто и так не рискнёт!

Я посмотрел на них пару секунд, потом медленно разжал ладонь. Огонь погас.

— Вот видишь? Мы можем общаться нормально. Теперь отдыхайте, мальчики. — Я резко ударил одного по затылку, тот тут же отключился. Второй начал бормотать что-то, но я лишь скользнул взглядом по его запуганному лицу.

— И тебе пора спать.

Очередной точный удар, и он отправился в нокаут.

Я выдохнул, потянулся. Тело пока ещё не пришло в норму, но передвигаться без вспышек боли уже можно было.

Я вышел в коридор, прокручивая в голове полученную информацию. Князев был близко, всего в нескольких сотнях метров. До гостиницы рукой подать — спуститься по лестницам на холмах немного вниз, и всё. Казалось бы, никаких сложностей. Но ощущение тревоги не отпускало.

И, как оказалось, не зря.

Резкий всполох пламени за окном заставил меня замереть. Я повернул голову — и увидел, как за стеклом отражаются дрожащие языки огня.

Я сделал пару шагов вперёд и выглянул наружу.

Общежитие Гончих полыхало, выбрасывая в ночное небо клубы дыма и искры. Окна на верхних этажах были выбиты, из них вырывались тени, падая вниз. И сразу после падения эти тени поднимались, бросались на людей. На солдат. На тех, кто ещё минуту назад охранял этот лагерь.

Гончие. Они взбунтовались.

Внизу царил хаос. Солдаты со способностями отчаянно отбивались. Огромный мужчина с кожей, покрытой металлом, принимал на себя удары, пока кто-то за его спиной осыпал противников каменными осколками. В стороне вспыхивал ослепительный свет — кто-то палил лазерами из глаз, испепеляя врагов. В другой стороне воздух сгущался, клубился тенью — там кто-то управлял мёртвыми. Те, кто умирал, тут же вставали и бросались на бывших товарищей. Гончие рычали, бросались, рвали живых на куски.

Над полем боя разносились крики, рёв обезумевших от крови Гончих, треск разрушающихся стен. Кто-то вызывал порывы ураганного ветра, сбивая Гончих с ног, но они тут же вставали, не чувствуя ни смятения, ни страха. Один из военных с криком поднялся в воздух, его тело содрогалось в конвульсиях — Гончий с непропорционально удлинёнными руками держал его, словно марионетку, разрывая мышцы усилием одной только мысли.

Контроль пропал. И, судя по всему, не постепенно, а мгновенно.

Я стиснул зубы. План рушился. Я думал, что внушение Гурова будет спадать постепенно, что у меня будет время разобраться. Но оно исчезло сразу, и теперь эти звери, лишённые моральных ориентиров, но не контроля, решили, что им никто не указ.

Я уже собирался броситься вниз, помочь военным, как вдруг что-то изменилось. Из другого здания, метрах в трёхстах от меня, из ещё одного общежития выбегала толпа людей. Нет, не людей. Щиты.

Во главе их колонны я заметил знакомый силуэт. Виктор. Он двигался уверенно, с той же механической точностью, что и остальные, но что-то в нём отличалось. Может, осанка? Или едва заметное напряжение в плечах?

И куда же вы, ребята? — я прищурился, наблюдая за ними.

Ответ пришёл сразу. Щиты бросились в бой. Они не пытались защитить солдат, не закрывали их. Нет. Они целенаправленно шли к Гончим.

Они хотят уничтожить их первыми.

Я всмотрелся внимательнее. Щиты двигались быстро, слаженно, как единое целое. Их атаки были выверены до автоматизма — ни единого лишнего движения, ни капли ярости в их действиях. Сразу была видна выучка: они разделились на группы по пять человек. Двое впереди принимали атаки, с флангов работали ещё двое, а замыкающий, чья способность была бесполезна в бою, поддерживал их, координируя действия и прикрывая раненых.

Они шли вперёд, как каток, методично истребляя Гончих. Один из них, двигаясь с нечеловеческой скоростью, выкручивал шеи врагам, не останавливаясь ни на секунду. Другой, массивный, с сероватой кожей, обладал аномальной гравитацией вокруг своих рук — стоило ему схватить Гончего, как тело жертвы мгновенно сжималось, ломаясь под собственным весом, словно высушенный фрукт.

Но в их движениях не было ярости. На их лицах не отражалось ничего. Ни гнева, ни ненависти. Они просто делали то, что считали правильным. Эмоции до сих пор им были не подвластны.

Щиты использовали способности с точностью машины. Один из них вспыхнул ярким светом, ослепляя сразу несколько Гончих. Другой, с вытянутыми пальцами, будто когти, вспарывал их с хирургической точностью, оставляя минимальные повреждения в окружающей среде. Они не кричали. Они не говорили. Они просто работали.

Контроль Черняка всё ещё держит их. Их эмоции подавлены. Но их разум свободен.

И они сделали выбор.

Возможно, впервые за всё время с момента создания этой армии они приняли решение, которое не было внушено им кем-то свыше. Они выбрали цель, исходя из своего опыта, своих наблюдений.

Они ненавидели Гончих. Даже без эмоций.

Главное, чтобы после Гончих они не начали убивать солдат. Одарённые люди сейчас нужны, жалким остаткам человечества без них не выжить.

Я тяжело выдохнул. Значит, они справятся. Это была не моя битва.

Пора было двигаться к Князю.

Щиты продолжали свою безэмоциональную резню, а я наконец оторвал взгляд от кровавой бойни и сделал шаг назад. Это не моя битва. Здесь я был не нужен. Щиты разберутся. Их было в десять раз больше, чем Гончих, и меня это радовало. Я помнил психологические тесты, которые нам устраивал мозгоправ, и знал: людей с нормальной моралью оказалось в разы больше, чем тех, кто готов убивать и резать других с радостью. В этом был смысл. Даже после всего кошмара, творившегося на острове, большинство всё же оставалось людьми.

Я развернулся и двинулся к выходу. Лагерь встретил меня тишиной. Неестественной, удушливой, будто весь этот городок вымер за считанные минуты. Огонь пожирал здание общежития, вдалеке слышались взрывы и грохот разрушений, но между строениями царила пугающая пустота.

Костры, ещё недавно согревавшие небольшие группы людей, теперь тлели в одиночестве. Где-то у палатки валялась перевёрнутая кружка, рядом с ней — брошенная сумка, из которой торчали продукты. Кто-то бросил всё и просто сбежал.

В переулке мелькнули две тени. Люди. Они бежали, остервенело оглядываясь. Я уловил обрывки фраз:

— …чёрт, чёрт, чёрт… что происходит?!

— Они взбесились! Гончие — они… они режут всех подряд!

Они не заметили меня, скрытого в тени здания, и я не стал привлекать внимание. Пусть бегут. Их страх был вполне оправдан.

Но меня не волновали паникёры. Меня волновал “Князь”.

Гостиница виднелась впереди, её массивный силуэт резко выделялся на фоне остального лагеря. Президентский люкс находился наверху, в самой роскошной части здания, и теперь мне предстояло туда добраться.

Когда я вошёл внутрь, воздух ударил в лицо застоявшейся роскошью. Здесь ещё пахло кожаными диванами, парфюмом дорогих постояльцев и чем-то сладковато-спиртовым.

Лобби было пустым. Никого. Ни администратора, ни гостей, ни охранников.

Я медленно двинулся вперёд, внимательно осматриваясь. В воздухе висела тревожная тишина, нарушаемая только гулкими шагами по мраморному полу. В одной из урн догорала сигарета, оставленная кем-то в спешке. На стойке регистрации валялась недопитая чашка кофе, жидкость в ней уже остыла. Всё говорило о том, что люди бежали отсюда внезапно.

Я подошёл к стенду с планом здания, пробежался взглядом по этажам. Президентский люкс — верхний этаж. Как и ожидалось.

Лифт, конечно, не работал.

— Ещё бы, — пробормотал я, разглядывая погасшую панель.

Я направился к лестнице, держась в тени, и начал подниматься. Ступени были чистыми, но кое-где попадались следы. Чьи-то запылённые ботинки оставили тёмные полосы, как будто кто-то торопился сбежать. Я замер у первой площадки, вслушиваясь. Тишина.

На втором этаже в дверной проём одной из комнат торчал чей-то ботинок. Я прищурился и, держась ближе к стене, заглянул внутрь. Гончая. Я помнил этого ублюдка, один из самых сильных одарённых. Если не ошибаюсь, он мог управлять водой, сжимая её под огромным давлением — лазеры на его фоне нервно курили в сторонке. Но теперь он мёртв. Его тело было небрежно отброшено к стене, а глаза смотрели в пустоту. Кровь уже начала засыхать.

Кто-то прошёл здесь раньше меня. И явно не особо церемонился.

Но кто?

Я медленно отошёл и пошёл дальше, на пятый этаж. Здесь пахло сильнее — смесь пыли, дорогого парфюма и слабого запаха крови. Чувствовалось, что здание ещё хранит следы жизни, но людей в нём уже не было.

Где-то в глубине этажей что-то глухо скрипнуло. Я замер, прислушиваясь, но повторного звука не последовало. Может, сквозняк. Может, нет.

Президентский люкс находился в конце коридора. Я сделал глубокий вдох, проверил клинки и двинулся вперёд.

Я остановился перед массивной дверью. Деревянное полотно, покрытое тёмным лаком, выглядело совершенно обычным, если не считать мелких трещин на дверной ручке — будто кто-то сжал ее слишком сильно. Может, от злости. Может, от нетерпения.

Я толкнул дверь.

Она не была заперта.

Первое, что я увидел, — это кровь. Тёмное пятно растекалось по белоснежному ковру. В центре комнаты, чуть скособочившись, лежал труп. Мужчина в военной форме. Точнее, от формы остались лишь брюки и расстёгнутая кобура. Грудь зияла чёрной дырой — будто сердце просто вынули. Лицо застывшее, перекошенное в судороге.

А перед этим зрелищем, расслабленно откинувшись на кресле, сидел Князев.

Он выглядел так, будто происходящее его совершенно не касалось. В одной руке он лениво крутил бокал, в другой держал сигару, едва тлеющую в тусклом свете ламп. Ему даже не нужно было поднимать взгляд, чтобы почувствовать моё присутствие.

— Ты, конечно, упрямый, — он сделал небольшой глоток и ухмыльнулся. — Хотел бы сказать, что удивлён, но… нет. Где-то глубоко внутри я знал, что ты не сдохнешь так просто.

Я не ответил. Мой взгляд скользнул по комнате. Пятеро Гончих стояли у стен, замерев, как мраморные статуи. Совершенно неподвижные, без малейшего намёка на жизнь. Только один из них — стоял чуть дальше, ближе к трупу офицера.

— Не спрашивай, — Князев лениво вздохнул. — Он решил, что может меня убить. Какой-то момент я даже восхищался его смелостью. Пока не заставил его вырвать своё собственное сердце из груди.

Он равнодушно щёлкнул пальцами, сбрасывая пепел на пол.

— Жаль. Грамотный был человек. Да и способность у него была полезная — невозможно было ему соврать, очень удобный кадр.

Я нахмурился.

— Он был твоим?

— Ну, раньше — да, — Князев махнул бокалом. — Но сейчас, видимо, решил, что его больше нужен новый порядок. Или анархия. Или что там ещё греет душу слабым.

Он наконец взглянул на меня. Глаза у него были бледно-голубыми, почти прозрачными. И что-то в этом взгляде было не так.

— Надеюсь, ты не хочешь проделать то же самое, Марк? Видимо, ты виноват, что наши марионетки вышли из-под контроля? Гуров мёртв, верно?

Я ухмыльнулся, наклонив голову.

— Ой, неужели в твоём идеальном королевстве что-то пошло не по плану? Какие ужасы. Может, тебе ещё платочек дать, чтобы слёзы вытереть? Или сам справишься, великий и ужасный Князь?

Князев слегка приподнял брови, но его улыбка не дрогнула.

— Я смотрю, ты в хорошем настроении. Прямо сияешь. Что, факт того, что всё рушится, тебя так вдохновляет?

— Не поверишь, — я пожал плечами. — Но да, чертовски вдохновляет.

— И да, ваше главное оружие выведено из строя, — добавил я, кивнув на бокал у него в руке. — Что, отмечаешь? Или так, для храбрости перед неизбежным?

Князев довольно хмыкнул и пригубил коньяк.

— Тогда расскажи мне. Ты, должно быть, пришёл с пафосной речью о справедливости? Или просто хочешь меня убить? Какой у тебя план, неучтённый фактор?