Предельный квант

Глава 1. Безмолвное утро

«Выбор не может быть ошибкой, в этом весь его смысл.» — Максим Фёдоров.

День 1

Пронзительный свист больно шарахнул по барабанным перепонкам.

— Да ёлки-палки, дайте поспать, — пробурчал я.

Свист резко прекратился, но боль не ушла. Почему кровать такая жёсткая? Я окончательно проснулся и открыл глаза. Пространство вокруг застилал плотный едкий дым. И лежал я вовсе не в кровати, а на земле, покрытой серым пеплом. В горле першило, я закашлялся.

Противные частицы гари успели залезть и в рот. Я раздражённо сплюнул. Поднялся. Спину ломило. Дым разъедал глаза. Бегло осмотрев себя на предмет ран и прочих неприятных неожиданностей, я убедился, что цел, и аккуратно двинулся вперёд. Куда бы то ни было, главное — выбраться из этого гиблого места. Продвигался осторожно, невольно разводя дым руками. Голова раскалывалась, глаза слезились.

Эх, вот каково это — стать ёжиком в тумане. Во рту чувствовался противный привкус гари, на лёгкие будто закинули пудовую гирю.

Постепенно в сплошной структуре дыма начали появляться прозрачные островки, через которые проглядывало множество ярко-зелёных тонких треугольных пластинок. Дышать стало заметно легче, и через минут пять по внутренним часам я вырвался из горячего смрада. Только что задыхался и уже прощался с жизнью. Но сделав шаг, очутился на небольшой полянке, метров десять в диаметре. С чистым свежим воздухом и голубым небом. Я с облегчением глубоко вдохнул, гоня остатки дыма из лёгких.

Под ногами тонким слоем лежал всё тот же вездесущий пепел, взлетающий облаками пыли при каждом движении. Поляну обступили причудливые растения, похожие на деревья. Высокие стволы, ветки, крона, листья, мощные корни — все нужные атрибуты присутствовали, но… Пластинки, которые я видел сквозь дым, оказались листьями. Каждый из них представлял собой треугольник с идеально ровными прямыми сторонами и такими же идеально ровными жилками. Стволы, ветки и корни были правильными трапециями различных размеров. Неумелое оригами какое-то.

Я подошёл к ближайшему «дереву» и осторожно провёл рукой по трапеции-стволу. Поверхность оказалась шершавой, по ощущениям больше походила на бархат, нежели на древесную породу. Листья, впрочем, на ощупь оказались самыми обычными. Я сорвал один из них, понюхал. Пах он как привычный мне лист, да и выглядел вполне живым.

Ещё раз жадно вдохнув, я поднял голову. По голубому небосклону, слегка белеющему на горизонте, медленно плыли редкие кучевые облака и несколько розоватых перистых. Похоже, сейчас вечер.

В центре поляны обнаружился трапециевидный пенёк. Я осторожно присел на него, с опаской поглядывая на границу дымки, которая так и стояла серой недвижимой стеной метрах в пяти. «Как же меня угораздило попасть сюда? Да и куда это — сюда?»

Вчера вечером, как порядочный представитель офисного планктона, я принял душ, почистил зубы и залёг в кровать, вяло перелистывая новый выпуск фантастическо-героических рассказов. После насыщенного рабочего дня ресурса мозга на само чтение уже не хватало, поэтому я, зевая, разглядывал картинки с фантастическими пейзажами. Всегда особенно любил пейзажи. Не помню, как уснул. Очнулся среди дыма, наглотавшись пепельного песка и без малейшего понимания, что вообще со мной происходит. И заснул ведь, как обычно, в футболке и трусах. А здесь вдруг обнаруживаю себя в тёмно-зелёном походном комбинезоне, высоких горных ботинках и с рюкзаком на спине. Сюрреализм, да и только.

Наверняка всё еще сплю. В детстве пару раз снились похожие сны. Очень реальные. Помню, как иду вдоль берега моря и вдруг осознаю, что, на самом деле, лежу сейчас дома в кровати. А всё окружающее — лишь сон. И какой живой! Взял горсть песка, видимый так отчётливо и медленно пропустил сквозь пальцы, ощущая как песчинки слегка пощипывают кожу. Поразительный был тогда уровень погружения, скажу я вам!

Эх, зря в своё время не прочитал «Искусство Сновидения» Карлоса Кастанеды. Ладно. Что-то совсем в сторону ушёл. Нужно разбираться с ситуацией здесь и сейчас. А ситуация, мягко говоря, паршивая. Хотя…

Я снял рюкзак, облегчённо расправив плечи. Надо сказать, тот оказался объёмным и увесистым. Посмотрим, что у нас тут. В недрах моего невольного приобретения обнаружились: жестяная фляга с водой, фонарик с солнечной батареей, верёвка, компас, спальный мешок, зажигалка и непонятный прибор, похожий на миниатюрную видеокамеру. Покрутив его в руках, я отложил исследование до лучших времён.

Отхлебнул пару глотков, медленно вдохнул и выдохнул. На всякий случай ущипнул себя за руку. Сон, если это он — определённо не собирался меня покидать.

Повинуясь вдруг подступившему дикому желанию, во весь голос прокричал:

— Э-ге-ге-гей! Есть здесь кто-нибудь?

Само собой, никто не ответил.

В дальнем конце поляны обнаружилась тропинка, петляющая между деревьями. Стояла плотная тишина, птиц в этом, так называемом, лесу, либо не водилось, либо они предпочитали молчать. Я ухмыльнулся, представив треугольную птицу, собранную как оригами и безмолвно машущую крыльями в вышине. Воздух будто застыл. Создалось ощущение, что я нахожусь в огромном павильоне, где декораторы пожалели денег на инсталляцию реалистичных растений.

Чем глубже я стал заходить в лес, тем меньше оставалось пепла, появился чернозём. Под деревьями, особенно по сторонам тропинки, то и дело попадались пучки треугольных травинок. Они напоминали ощетинившихся дикобразов. Впрочем, на ощупь были вполне приятными. Я сорвал и стал жевать одну из них, выдавливая сок. По вкусу оказалось что-то вроде подорожника. Я понимаю, что любой адекватный человек на моём месте и не притронулся бы к таким подозрительным растениям. Но есть нормальные люди, а есть я.

Я брёл, провалившись в свои мысли, и не заметил, как наступили сумерки. Кучевые облака окрасились в светло-розовый цвет, а перистые стали мутно коралловыми. Конца у тропинки явно не предвиделось, и я стал размышлять: где же остановиться на ночь. Вроде спальник есть, да и температура комфортная. Тишина продолжала заполнять ушные раковины плотной ватой, пепел под ногами окончательно исчез.

Прошагав ещё около часа, уже почти в полной темноте, наедине с треугольным безмолвным лесом, я начал искать место ночлега. Отошёл сторону на полкилометра. Проверять, кто здесь ошивается по ночам, вовсе не было желания, но далеко от тропинки отходить было глупо. Мог легко её потерять и никакой компас бы не помог.

Собрал траву из треугольных дикообразных пучков и равномерно разложил под спальником. Страшно хотелось есть, но благодетельный рюкзак явно заботился о моей фигуре, не удосужившись положить в себя хотя бы корочки хлеба. Ничего не оставалось, как просто улечься, закрыть молнию спальника и глазеть сквозь треугольные листья деревьев на угасающие оттенки красных и оранжевых цветов высоко в небе.

Проснулся я, когда солнце было уже почти в зените, изрядно подивившись своей беспечности. Что должен сделать путешественник ночью в незнакомом фантасмагорическом лесу? Конечно — просто взять и задрыхнуть.

Не без труда отыскал тропинку. Да, признаюсь, по ориентированию на местности я, мягко говоря, не эксперт. И побрёл по ней быстрым шагом. Воды во фляге оставалось на донышке, а в плане еды я вынужден был ограничиться лишь рассасыванием стеблей треугольного «подорожника». Деревья вдоль тропинки стали заметно реже, ниже и раскидистей. Чаща сменилась пролеском. За очередным поворотом я вышел на широкую опушку и ахнул.

Вокруг, насколько хватало глаз, раскинулась огромная зелено-фиолетовая долина с небольшими мягкими округлыми холмами, покрытыми пушистым одеялом деревьев с фиолетовыми вкраплениями — цветочными лугами. На вершинах самых высоких холмов просматривались небольшие белые конусообразные постройки. Через всю долину змеёй извивалась широкая река, во впадинах поблёскивали овалы озёр. Справа вдали туманные силуэты величественных гор увенчивались снежными пиками. Прямо впереди, далеко на западе, за ещё одной горной грядой, вздымалась к небу невероятных размеров белоснежная стела, вершина которой терялась в облаках. И над всем этим в небе плыла огромная луна, полупрозрачная и сливающаяся с глубокой синевой.

Ощущение павильона с декорациями сразу же улетучилось, здесь ветер вступил в свои законные права. Я бы ещё долго смотрел на это чудо с открытым ртом, как вдруг явственно ощутил напряжённый взгляд за спиной…

На меня смотрело три пары глаз. Мужчина лет пятидесяти, со смуглым лицом, раскосыми карими глазами и роскошной бородой. Одет он был в хлопковые серые штаны и в простую рубаху, подвязанную верёвкой на поясе. Второй мужчина, помоложе, лет тридцати, с длинными тёмными волосами, но уже без бороды. Также был смуглым, кареглазым, азиатской внешности, носил нечто наподобие кимоно цвета ультрамарин. На щеке у него был нарисован синий треугольник. Третьим незнакомцем оказался то ли волк, то ли собака — довольно опасного вида зверь с длинной серой шерстью и голубыми глазами. Все трое с интересом разглядывали меня в абсолютном молчании.

— Привет, — максимально дружелюбно выдавил из себя я. Троица никак не реагировала, продолжая смотреть на меня синхронными непроницаемыми, но изучающими взглядами.

— Хеллоу, — ноль реакции.

— Гутен таг.

Я исчерпал свой небогатый запас иностранных слов приветствия, но результата так и не добился.

«Ага, как же, будут аборигены в незнакомом мире говорить на земных языках», — очередной раз подивился я собственной наивности.

— Иван, — приложив руку у груди, представился я.

Бородач молча мотнул головой, приглашая следовать за ними. Я не стал пытаться и дальше продолжать свой бессмысленный монолог и побрёл за троицей. Мы начали медленно спускаться с высокого утёса по тропинке-серпантину. Треугольно-трапециевидные деревья сменились обычными соснами с порослью можжевельника и колючей иглицы. С удовольствием вдыхая воздух, пропитанный фитонцидами, я вспомнил прогулки по крымскому Ай-Петри. Флора сильно напоминала эту субтропическую полосу.

Эх, сейчас бы сменить толстющий комбинезон на футболку и лёгкие шорты. По мере спуска в долину стало заметно припекать. Я постоянно стряхивал пот со лба. Мои спутники, не проронив за всё это время ни слова, с пластмассовыми лицами двигались по усыпанной камнями тропинке, через которую пробежала крохотная зелёная ящерица. На её спине вместо бесформенных пятнышек окраски красовался фрактальный узор из ровных равнобедренных треугольников.

Спуск занял около часа. Я изрядно утомился, но для моих попутчиков он явно был обычной прогулкой. Серпантин завершился и тропинка привела нас к небольшому грубо сколоченному бревенчатому мостику через ручей. За мостом расширилась и превратилась в большой тракт. Сосны по обеим сторонам дороги сменились ухоженными посадками плодовых деревьев, многие из которых были мне не знакомы, но встречались и привычные: яблоневые, грушевые и сливовые деревья. Стали появляться небольшие скромные хижины из бамбука с соломенными крышами. Возле них трудились в земле мужики в простых препоясанных рубахах, таких же, как у бородача. Возле хижин бродили, пощипывая траву, рогатые животные с белой вьющейся шерстью и длинными вытянутыми мордочками, чем-то похожие на овец.

За это время я не услышал ни одного слова. Немые они, что ли, все? Или говорить считается дурным тоном? Впрочем, разгадка этой тайны была для меня явно не первым приоритетом. Ещё примерно через час мы подошли к небольшому поселению. Справа и слева от дороги расположились аккуратные цилиндрические бамбуковые хижины, вокруг каждой из которых неизменно росли ухоженные плодовые деревья и бережно выстриженные концентрические круги из розовых кустов, петуний и фиалок вездесущего в долине фиолетового цвета. Казалось, город был спроектирован и построен с привлечением команды высококлассных архитекторов и ландшафтных дизайнеров. И только после этого сюда зачем-то заселились простые деревенские жители.

От одной из хижин донеслись неспешные плотные звуки духового инструмента, похожего на флейту. Я слышал что-то подобное в горах возле Красной Поляны, когда там выступал ансамбль этнической музыки.

«Если люди здесь и говорят, то определённо не словами, а мелодически», — с ухмылкой подумал я.

Я заметил, что дома понемногу становятся всё выше и выше. Причём увеличение было плавным, будто команда тех самых дизайнеров планировала нарисовать крышами домов в поселении аккуратную дугу окружности с высшей точкой в его центре. От обилия цветов в воздухе стоял приятный аромат по всему поселению, лишь слегка играя оттенками от дома к дому.

Прошагав около километра по дороге, насколько я понял, радиальной, увидел большую деревянную полусферу, сложенную из тщательно отполированных и лакированных брусьев. И такое здесь бывает, оказывается! Здание, очевидно, было административным. Возникла ассоциация с планетарием. Время от времени с разных сторон строения открывались раздвижные деревянные двери. Входили и выходили смуглые мужчины и женщины представительного, но сдержанного вида в кимоно ультрамаринового, изумрудного и серого цветов. У некоторых на щеках красовались голубые и зелёные отметки. Только, в отличие от татуировки у моего спутника, все они были в виде круга. Я отметил про себя, что в этом месте люди явно как-то особенно относятся к простейшим геометрическим фигурам. Нужно будет обязательно во всём этом разобраться.

Меня здешние будто не замечали. К тому же, я так и не услышал ни слова, что начало порядком беспокоить. Есть, конечно, вероятность, что они предпочитают изображать из себя рыб именно в моём присутствии. Но очень уж сомневаюсь, что молчание стольких людей могла вызвать моя скромная персона широкоглазого бледного парня с рюкзаком. Кроме того, должны же здесь быть дети? Если у взрослых присутствует какой-то непонятный запрет или традиция молчать, то дети, особенно совсем маленькие, так не могут! Как минимум, младенцы просто обязаны пищать, да и дети постарше просто вынуждены упрямо капризничать.

Мои спутники обогнули главное здание поселения по широкой дуге и свернули на одну из небольших радиальных улочек. Высота типовых круглых домов ожидаемо начала плавно уменьшаться. Вдруг сбоку донёсся громкий визг. Парень с коротко стриженными волосами в стандартной серой рубахе тащил за верёвку «овцу», которая яростно блеяла и извивалась, пытаясь освободиться. На её левом боку я заметил что-то вроде родимого пятна строгой треугольной формы. Судя по натужному выражению лица парня, её явно не вели на новое вкусное пастбище. Здесь, в спокойном деревенском мирке, этот эпизод так и сквозил какой-то неправильностью и чуждостью.

Наш путь завершился около одного из типовых участков с цилиндром-домом высотой примерно в полтора моих роста. Я посмотрел на спутников вопросительно. Бородач еле заметно мотнул головой в сторону входа, и вся троица, неспешно развернувшись, стала удаляться.

Несколько минут я рассеянно смотрел им вслед. Столько вопросов… Что ж, будем осматриваться. Я аккуратно протиснулся между кустами роз, растущих в концентрической окружности вокруг дома. И как местные здесь вообще проходят в своих широких кимоно? Раздвижная дверь легко поддалась. Внутри было совершенно пусто, не считая сложенного на полу комплекта из рубахи и штанов.

— М-м-да, — это была первая изречённая мной глубокомысленная фраза после безуспешной попытки знакомства со спутниками на утёсе. Что ж, будем адаптироваться. Ноги изрядно ныли, ну не привык я к таким горным походам. Сбросил надоедливые комбинезон и ботинки. Разложил спальник и грохнулся в его мягкие объятья, уже через несколько секунд полностью погрузившись в дрёму.

Как и обычно по четвергам, утром у менеджера на столе должен лежать подробный отчет с анализом прибыльности компании «Персонал Айти Системс». Глаза отказывались подчиняться и изображение на экране расплывалось. Как назло, доставка еды уже не работала, а от девятой за сегодня чашки кофе изрядно тошнило.

Документация была почти готова, осталось лишь немного поработать: всего-то добавить восемнадцать диаграмм, четырнадцать графиков, приложение с пятнадцатью сводными таблицами и создать итоговую интерактивную презентацию.

Я неосторожно провёл рукой по столу, отчего бумажный стакан с капучино предательски покачнулся и пролился на клавиатуру, отчего-то напомнив мне морскую пену.

«Да чтоб тебя!»

Вздохнул и поплёлся на кухню за тряпкой. За окном мартовская промозглость только подкидывала дров в костёр моего уныния.

Эх, бросить бы всё и махнуть на пару недель в Сочи…

Разбудил меня осторожный стук. Я протёр глаза, покряхтывая, встал и отодвинул дверь. На пороге стояла маленькая пожилая азиатка с широким бамбуковым подносом в руках. Передав его мне, тихо удалилась. На подносе обнаружился большой сырой кусок мяса, несколько грибов, пучок зелени, десяток клубней, похожих на картофель, две маленьких плошки с какими-то жидкостями и баночка, видимо, со специями.

— М-м-да, — похоже, мой лексикон значительно сократился за последнее время. Древний пещерный предок внутри, желудок которого уже два дня не посещала и крошка хлеба, готов был вцепиться зубами в мясо и съесть сырым.

Так, нужно с этим что-то делать. Я на всякий случай оторвал маленький кусочек мяса и попытался его прожевать, сразу же с отвращением его выплюнув. Да, действительно сырое. Либо здешние ребята — некий вид мясных сыроедов, либо мне ненавязчиво намекают, что приготовить всё нужно самому.

Я, не найдя более подходящего места, поставил поднос со своим маловероятным будущим ужином на татами. Даже стола не предоставили, негодяи. С противоположной от входа стороны была другая дверь, за которой оказался небольшой сад и даже нечто вроде огорода. Ни на одном из трёх плодовых деревьев, как назло, не оказалось даже самого захудалого червивого фрукта, а в огороде росла аккуратными пучками та же петрушка, которую мне принесли.

Разыскав несколько сухих палок под деревьями, я соорудил из высохшей травы и маленьких палочек основу для костра. Зажигалка оказалась рабочей, было сухо, и пламя скоро схватилось. Я уже принялся ломать об ногу чересчур длинные палки и подкидывать в стремительно разгорающийся костёр, как откуда-то сбоку на него набросился лысый субъект, быстро затоптал и залил водой из принесённого с собой крупного глиняного кувшина.

Я ошарашенно смотрел на это безобразие с разинутым ртом. Субъектом был молодой курносый парень лет двадцати, с полностью отсутствующей растительностью на теле, заметно более светлой кожей по сравнению с остальными жителями поселения. Убедившись, что пламя полностью потушено и угли не разгорятся от ветра, он бросил беглый хмурый взгляд в мою сторону и указал на большой белый камень, рядом со входом в дом, где я остановился. Камень почему-то мне напомнил кусок древнего греческого храма.

Я непонимающе развёл руками.

— Что ты хочешь мне сказать? Причём здесь этот булыжник?

Устного ответа ожидаемо не последовало, но парень ещё раз указал на камень, а потом на кусок мяса, которое я уже успел до этого насадить на тонкий зелёный прут с острым концом.

Я взял палку с мясом и подошёл к камню. Воздух над ним дрожал, и при приближении стало жарко, как в бане. Я аккуратно протянул руку над поверхностью камня и тут же отдёрнул, жар был невыносимым. Ну и ну! Ладно, разбираться с технологическими особенностями камня-печки в тот момент совершенного не хотелось.

Держа мясо над камнем и периодически поворачивая, я с удовольствием наблюдал, как оно покрывается аппетитной корочкой. Живот урчал безудержно. Парень смотрел на меня как на малахольного, но в данный момент мне было на это совершенно плевать. Не дождавшись готовности, я хищно вгрызся в сочный кусок и очнулся, лишь когда на пруте ничего не осталось, а я с завидным аппетитом грыз уже саму палку, пропитанную мясным соком.

Парень улыбался во весь рот. Надо сказать, это было первое существенное проявление эмоций у жителей посёлка. Ведь все местные, как и двое, сопровождавшие меня от утёса, ходили с неизменно застывшими лицами.

— Смешно тебе? Смейся, смейся. Мне не жалко. Как, кстати, тебя звать? — расслабившись, спросил я.

Парень на мгновение задумался, после чего показал пальцем на себя, а затем в неопределённом направлении и кивнул вопросительно в мою сторону.

— Иван.

А этот парень мне нравится. Возможно, он именно тот, с кем можно будет построить конструктивный диалог, если, конечно, безмолвный обмен жестами можно считать таковым.

— А тебя буду звать Фёдором, — доверительным отеческим тоном с плохо скрываемой улыбкой поведал я.

Впрочем, новоиспечённый Фёдор был не против. А не против, потому что согласен или просто меня не понимает — уже было незначительной мелочью для сытого и довольного Ивана.