Предельный квант

Глава 9. Прикосновение

Сагард Ота, глава семейства, подошёл к белой юрте с войлочной крышей. Здание было окружено острыми деревянными кольями, вбитыми в землю на расстоянии пары шагов друг от друга. На нескольких были насажены черепа животных. Он осторожно приблизился к входу и громко произнёс:

— Желаю знать.

После небольшой паузы войлочная занавеска откинулась, и на пороге показалась пожилая женщина в длинной фиолетовой мантии, расшитой жёлтыми цветами и высоким воротником. В густые волосы был вплетён десяток небольших металлических украшений, а на шее висело ожерелье из зубов.

Сагард протянул женщине краюху хлеба и ветку можжевельника. Та быстро схватила подношение и бросила в огонь под большим котлом в центре юрты.

— Мать огня, очисти просящего знания, — прошептала она и обернулась к Сагарду.

— Нет в тебе уважение к духам, опять пришёл в час зайца, — посетовала женщина, указывая взглядом на полосу света, которая падала на восточную перекладину юрты через дымовое отверстие.

Сагард задумчиво наблюдал, как краюха хлеба и ветвь можжевельника всё больше чернеют в огне. По юрте разносился еловый аромат вперемешку с едким запахом гари.

— Говори, что желаешь знать, истинное дитя природы.

Женщина несколько раз клацнула зубами.

— Мой внук, Рина Ота, сбежал в долину Таин. Как семья только его не отговаривала. Даже лук грозились сломать. Юноша ещё, недавно исполнилось пятьдесят пять оборотов. Вбил себе в голову, что должен следовать пути Ин. Или кто-то из этих пришлых шайтанов алсинов «несущих свет Ин» запудрил ему мозги. Не знаю. Это несмываемый позор и чёрное клеймо на семье.

Сагард вздохнул. Хлеб уже полностью почернел, а ветка можжевельника рассыпалась пеплом, как и надежды вернуть внука.

— Я желаю знать, что скажет дух сокола. Как нам поступить. Семья не может проглотить это позор и сидеть сложа руки, будто ничего не произошло. Дух предков воинов клокочет внутри и жаждет крови.

— Давай своего сокола, дитя. Ваннора поговорит с ним.

Сагард протянул тушку птицы.

— Давно отправил его в мир духов?

— Десять пин назад.

— Значит, его дух ещё на пути в инфополе, думаю, успею с ним пообщаться, — Ваннора опять громко клацнула зубами.

Она выдернула перо и вставила себе в волосы. Потом стала медленно выдёргивать другие и бросать в огонь. Когда опахало сгорало, она кидала следующее. Зубы Ванноры начали выбивать хаотический ритм, понятный только ей одной. Когда огненная стихия поглотила перьев двадцать, шаманка прикрыла глаза и застыла, казалось, не дыша.

Сагард напряжённо наблюдал за ритуалом, не замечая, что дым полностью наполнил юрту, и дышать было совершенно нечем.

Ваннора резко открыла глаза, и в них промелькнул безумный огонёк. Выдержав долгую паузу, перевела взгляд на Сагарда.

— Я говорила с духом, и он ответил. А после растворился в блаженном море инфополя.

Тон шаманки сменился на грудной, и она продолжила:

— Нет имени тому, кто верен

Не миру Духов, а пустым словам.

Будь он хоть трижды милосерден, —

Но не войдёт в природы храм.

Бесчестие, болезнь и скверна:

Детей из лона забирать.

Прощенья нет, и грусть безмерна.

Лишь кровью можно виру взять.

Ступай, дитя, ты верен Духам.

В природы храм входи легко.

Я уже слышу стук копыт и силу лука.

Неверных плач пусть не смутит — то их заслуга.

И знай, что твоё солнце высоко.

Сагард вздохнул и тут же закашлялся, осознав, что вся юрта пропитана дымом.

— Благодарю. Я узнал что нужно. Хоть это знание и безрадостно.

— Доверься слову Духа. Оно истинно.

Глаза Ванноры растеряли сумасшедшие огоньки и стали глазами простой женщины степи.

— Ритуал проведён, и теперь я не шаманка, а просто твоя хорошая подруга. Расскажи, как дела, как жена. Чаю?

— Пожалуй, да, — в глубокой задумчивости ответил Сагард.

— Скара, в общем, хорошо, но в последнее время сильно кашляет и боли в ногах. Показать бы её тебе. Посмотришь?

— Мой профиль — беседа с духами и получение знаний. Лечением занимаются другие шаманки. Обратись к Доките, она может помочь.

— Спасибо, так и сделаю. А у тебя как дела?

— Хорошо, в последнее время Духи всегда отвечают, хоть я и часто их тревожу. Кстати, у меня заканчиваются запасы еды, — Ваннора посмотрела на Сагарда с картинным укором и улыбнулась.

— Я позабочусь, чтобы тебе принесли всё, что нужно.

— Да уж, с Риной ситуация неприятная вышла. Мальчик был многообещающий. Даже думала позвать его в ученики.

— Не просто неприятная, а кошмарная ситуация, — нахмурился Сагард.

Ваннора налила чай, и они еще долго сидели молча, глядя на костер сквозь уже исчезающую пелену дыма.

«Чьё сердце — Ваше ли, моё ли летело вскачь?» — М. И. Цветаева.

В последние несколько дней меня не покидали, а только сильнее раскручивали эмоциональные качели. То я радовался каждой травинке и каждому новому бытовому знанию, как ребёнок. То апатично смотрел в пространство, будто все желания отрубили гильотиной. То романтизировал мир, в котором я очутился, представляя себя мощным героем в самом центре событий приключенческой повести. То ненавидел и этот мир, и себя, мечтая вернутся в московскую суету, где о чём-то поразмышлять просто нет времени. То сокрушался, что с Эль всё как-то не складывается, а потом по телу бежали мурашки от предвкушения встречи. То вспоминал, как моих знакомых парализовало, как меня схватили дикие, то, что этому миру приходит конец. Отчего накатывал такой лютый страх и чувство безысходности, что хотелось накрыться одеялом и спрятаться под кровать.

В последний раз я испытывал такие яркие эмоции лет в пятнадцать. Когда ты ещё юн, но уже не мальчик и взрослая жизнь прямо впереди, осталось сделать лишь несколько шагов. Именно в это время в левое полушарие мозга навсегда впечатываются те вещи и события, о которых потом с ностальгией вспоминаешь всю взрослую жизнь. Та самая песня, которую слушал ещё на пластинке. Те самые вечера на лавочке с гитарой, где не знаешь никого из окружающих, но вы — одно целое. Тот самый фильм, вспоминая который на душе становится грустно, но легко. Ту самую девушку с большими глазами, к которой ты боялся подойти, а потом переехал в другой город. И те самые первые размышления о смысле жизни, о Боге и о том, что родители не вечны.

Я вспомнил, как примерно в этом возрасте сел на старенький дедушкин велосипед и помчался по спальному району. Только прошёл дождь, остудив знойный летний день. Я бодро рассекал лужи и наслаждался тем, как влажный ветер обдувает лицо, даря желанную прохладу. Пахло сладкой липой, и я, как дурачок, широко улыбался каждому из редких прохожих. И что самое забавное: они улыбались в ответ!

И вот сейчас, попав сюда, я будто заново родился. Эмоциональный спектр расширился. Стал чувствовать себя по-настоящему живым. Словно пустота, которая копилась внутри, перестала сопротивляться и наполнилась десятками настроений. Невольно вспомнил, как Элеосин рассказывал, что следование Пути Ин — это в том числе и эмоциональное развитие. Неужели и я, сам того не осознавая, стал проникаться их учением? Или, наоборот, это учение, этот Путь, эта планета изменяют меня? Ох уж эти вопросы…

Интересно, что местные с их догматическим стремлением к развитию эмоций, сами эти эмоции не особенно проявляют. За исключением Эль и Асы. Хотя, Бог знает, что у них творится внутри. Может быть, эмоциональность принято развивать, но при этом не выставлять напоказ?

Ладно, оставим рефлексию. Сколько ещё неизведанного впереди! Я мысленно потёр руки в предвкушении приключений и боязливо поёжился от предстоящих опасностей.

Сегодня весь день накрапывал мелкий дождь, чего раньше в этом мире я ни разу не наблюдал.

Мы встретились с Палом у моего дома-гостиницы и отправились к одной из городских библиотек. Здание расположилось в центре Рунтаина. Широкое, раза в два больше домика, который мне выделили в Эльтаине.

Внутри стояло несколько столов со стульями, почти все были заняты сосредоточенными читателями в кимоно. По периметру растянулись высокие, в полтора человеческих роста, полки с книгами.

— Это библиотека с технической литературой, — доверительно поведал Пал.

Его глаза смотрели в разные стороны, создавая впечатление безумного учёного.

— Пропадаешь здесь? — усмехнулся я.

— А то! Эти книги — моя стихия. Многие из них проштудировал от корки до корки по несколько раз. Бывало, засыпал прямо за этим столом.

— Расскажи, чем занимаются техноархеологи.

— Мы изучаем артефакты, которые остались от древних. Сейчас, конечно, в основном, по книгам. А раньше частенько находили их в самых неожиданных местах. Больше всего артефактов сохранилось в Суин. Не удивительно, что именно там появилась стела.

В глазах Пала загорелся жадный пытливый огонёк, присущий только тем учёным, которые всю жизнь отдаются своему делу без остатка.

— Исследуем, описываем всё, что можем разобрать. Детально изучаем теоретическую физику. Проводим эксперименты. Я вот, несколько дней назад закончил собирать динамо-машину.

— И как, работает?

— Работает, только непонятно куда её применить. Собирал этот прибор двадцать оборотов, — вздохнул Пал.

— А ты сам находил какие-нибудь артефакты?

— Нет, только читал о них. Наткнуться хотя бы на маленькое наследие древних — моя давняя мечта. А вот отец находил. И не раз. Но в последнем походе это плохо для него закончилось, — Пал нахмурился.

— Что произошло?

— Эх, не люблю об этом вспоминать. Сейчас.

Пал прошёлся вдоль полок, достал тонкий блокнот в кожаном переплёте. На обложке было написано: «Походные заметки Сатта». Открыл его на одной из последних страниц и протянул мне.

— Вот, здесь отец описал тот поход.

Я провёл рукой по исписанной аккуратным почерком странице и стал читать:

«Третий период пятнадцать тысяч четыреста седьмого оборота от восхода Ин.

Несколько периодов назад из Глотатна пришли тревожные новости о загадочном явлении на осыпи в Разделяющей Гряде. Я и мои верные помощники, Рон и Оку, узнав об этом, тщательно подготовились, и, полностью экипированные, двинулись в поход.

Глава Глотаина, Симерон, любезно предоставил нам проводника, лошадей и мешок с провизией. Через пару дней мы были на месте. Недалеко от осыпи жителями Глотаина уже был разбит лагерь, в котором нас встретили обеспокоенные алсины.

Прибыли мы в темноте. Рядом с палатками вокруг костра в полном молчании сидели четверо хмурых глотаинцев.

— Доброй ночи, я Сатт, техноархеолог из Рунтаина. Мои спутники: Рон и Оку.

— Доброй ночи, да, нам присылали сообщение, что вы приедете. Я Пеул, — откликнулся один из мужчин.

Он был явно напуган.

— Расскажи, что вы здесь обнаружили.

— Обнаружили не мы, а Кор. Когда скала обвалилась, он решил сходить сюда, и посмотреть, какие полезные породы открылись. Еле доплёлся обратно, в Глотаин. И два периода назад умер от неизвестной болезни. Как ни старались, не смогли ему помочь. Этот плотный молодец, который поднимал руками камни размером с лошадиную голову, растаял за несколько дней.

Пеул сокрушённо поводил головой из стороны в сторону.

— А нас Симерон прислал сюда огородить гиблое место и встретить вас.

— Ясно. Соболезную. Что удалось выяснить про артефакт?

— Не подходили мы к нему, нехорошее там место. И сны здесь снятся странные. Огородили и вот, вас ждали. Похоже, раньше артефакт был внутри скалы. Когда она обвалилась, вышел наружу. Выглядит как маленькая железная пирамидка пол ари в высоту. Больше ничего не знаю.

— Понятно, проводишь к нему?

— Ночью ни за что. С утра пойдём.

Снилось мне действительно нечто странное. Под палящим красным солнцем по выжженной равнине от горизонта до горизонта тянулась бесконечная цепочка одинаковых мужчин с голубой кожей. Они безмолвно и синхронно шли вперёд. Через мгновение цепочка начала редеть. Каждый второй синекожий стал пропадать, просто растворяться в воздухе. Потом ещё и ещё. В итоге рядом остался только один. Он повернулся ко мне и оскалился в беззубой улыбке. В глазах не было зрачков. Кожа стала осыпаться прахом, и я с ужасом осознал, что он как две капли воды похож на меня. Через пару мгновений он рассыпался, став частью того пепла, которым была покрыта равнина. Я посмотрел на свои руки, они посинели и тоже стали осыпаться пеплом. А потом резко проснулся.

Утром Пеул привёл нас к «гиблому месту», и сразу же развернулся назад в лагерь. Мы аккуратно, чтобы не поехать по осыпи, подобрались к артефакту. На острых камнях лежала небольшая металлическая пирамидка с отполированными гранями. С виду ничем не примечательная. Такую без труда сделал бы мастер средней руки из Мэтаина.

Рон и Оку расставили оборудование. Я рассмотрел артефакт вблизи. Не было видно швов. Казалось, прибор сделан из цельного куска металла. Попробовал поднять. Безрезультатно. Даже немного сдвинуть не получилось. Артефакт будто прилип к камням.

Но мы были отлично подготовлены.

— Оку, что по электромагнитному полю?

— Штиль, — отрапортовал Оку, сосредоточенно глядя на стрелку измерителя.

— Инфополе тоже спокойно, — вставился Рон.

— Давайте понаблюдаем.

Я достал из мешка горсть орехов и отсыпал понемногу спутникам.

— Да это просто тяжёлая железка, учитель. А местные выдумали ерунду какую-то про гиблое место, — ухмыльнулся Оку.

— Возможно, но я так не думаю.

Вдруг пирамида подёрнулась и загудела.

— Инфополе штормит! — прожестикулировал Рон, заворожённо глядя на стрелку.

— Отходим на безопасное расстояние. Живо! — скомандовал я, ринувшись в сторону.

Но Оку и Рон уже не шевелились.

— Ребята, отходим!

Оба моих спутника застыли. Через половину пин гудение смолкло, и я подбежал к помощникам. Они стояли как вкопанные. А потом как по команде повалились на землю. Я попытался нащупать пульс. Его не было. Оба не дышали. Стремглав понёсся в лагерь. Когда мы вернулись к артефакту уже с глотаинцами, мои друзья были мертвы.

Я приказал засыпать артефакт камнями и срочно сворачивать лагерь. По прибытии в Глотаин, у меня началась сильная лихорадка».

Здесь аккуратный до этого почерк размяк и превратился в невнятный набор нечитаемых символов. Я перевёл взгляд на Пала.

— Через два дня отца не стало. — с убитым видом сообщил он.

— Да уж, сочувствую. И много таких гиблых мест в Ин?

— Не знаю, как уже говорил, я не встречал ни одного. А записей не так уж много. Вот то, что осталось от отца и есть ещё заметки деда. Это дело семейное, больше никто в Таин не занимается именно техноархеологией. В нашей семье с детства изучают физику, историю артефактов и инженерное дело. Вот и я дочь пытаюсь подтянуть. Но пока не очень получается. Её больше интересно лазить по деревьям и играть в кронк.

— Кронк?

— А, ты же, наверное, не знаешь. Это такая настольная игра, очень популярная в Рунтаине. На поле из клеток ставятся фигуры, у каждой из которых свой тип передвижения. Игроки ходят по очереди. Выигрывает тот, кто повергнет главную фигурку противника.

— А, наверное, что-то вроде наших земных шахмат.

— Наверное, — вздохнул всё ещё грустный Пал.

— Слушай, а почему такой опасный артефакт просто засыпали камнями? А не огородили и не поставили какую-нибудь табличку с предупреждением?

— Люди разные бывают. Тех, кто следует Пути Ин, такая табличка, конечно же, бы остановила. Но есть и разные безмозглые авантюристы и искатели приключений. Такие, как дикие и суинцы. Для них это место стало бы притягательной туристической достопримечательностью. Назвали бы его местом силы и совершали паломничества. Так что пусть уж лучше никто не узнает про артефакт.

— Ясно. А ты знаешь, откуда берутся все эти артефакты? Остатки древних цивилизаций Ин?

— В основном, да. Но этот явно чужой. Не из нашего мира. Мы достаточно хорошо знакомы с технологиями предков. А это — нечто совершенно другое.

— То есть, артефакт инопланетян?

— Не думаю, что инопланетян. Скорее, цивилизации другого мира.

— Что за другие миры? Не первый раз об этом слышу. Хочется знать поподробнее.

— Как-нибудь в другой раз, нам уже пора на обед.

Пал развернулся и побрёл в сторону выхода из библиотеки.

Ух, как же местные любят прерывать разговор на самом интересном месте.