Предельный квант (Владимир Беленко) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Глава 15. Безопасное место

Мир девять. Планета АК2-3.

Советник Трунгх несколько раз громко чихнул, содрогаясь всем телом. Как же он ненавидел эти гигантские ромашки, пропитавшие всю атмосферу планеты своей мерзкой пыльцой! Он быстро огляделся и двинулся по слишком большим каменным ступеням, выдолбленным прямо в скале. Советник Ивао в любом начинании не упускает возможности утрированно напомнить о своём пренебрежении к окружающим. Лестничный пролёт для великанов закончился возле проёма в скале, в который Трунгху пришлось протискиваться боком и пригнувшись. Проклиная про себя Ивао всеми возможными словами, советник, наконец, пробрался в большой кубический зал с цельнометаллическими стенами.

— Дряхлеешь, Карди, — донеслось сверху из парящего в воздухе металлического трона.

— Приветствую, советник Ивао, — устало произнёс Трунгх дежурную фразу, запрокинув голову.

В помещении царил полумрак, и фигура на троне оставалась лишь тёмным силуэтом.

— Ну рассказывай, — в голосе Ивао послышался лёгкий призвук смеха. Не доброго, а холодного и пронзительного.

— Паршивая у тебя планета, вот что.

— Планета не паршивая, а откровенная. Сразу указывает прибывшим их место. Но не будем тратить время. Как поживает моя к тебе маленькая просьба?

Трунгх скривился:

«Маленькая просьба! Ага, как же?! Всего-то выкачать из целой планеты свободное инфопространство. Делов-то!»

— Работы идут согласно плану. Можешь не переживать. Я сделаю всё, о чём договаривались.

— Переживать? А-ха-ха-х! Ты мне нравишься, Карди. Есть в тебе эта замечательная слабость — эмоциональность. Это даже мило.

Внезапно помещение заполнил резкий больничный свет, и трон опустился на пол. На троне восседал старик с длинной бородой в алом плаще и в чёрных перчатках. Демонический взгляд изучал Трунгха, испуская ощущаемые физически волны холода.

— Сроки? — продолжал Ивао.

— Катализатор инфополя запустили год назад. Трансформатор уже заработал. На полный цикл потребуется около пяти лет.

— Риски?

— Нет рисков, на планете живут лишь туземцы.

— Это не ответ. Какие риски выявлены? Каковы вероятности? Каковы плановые действия?

Трунгх поморщился, достал из кармана голокуб и небрежно бросил Ивао. Тот открыл отчёт и принялся внимательно изучать параметры на голопроекции.

— Неплохо, неплохо. А у тебя, оказывается, есть сотрудники с мозгом не обезьяны. Времена нынче не спокойные. Пошли нездоровые шевеления в совете. Аномальные шевеления, — Ивао выделил слово «аномальные», и подмигнул Трунгху. Тот содрогнулся от догадки.

— Ладно, с этим разобрались. Как продвигается проект «щит»?

Трунгх жестом показал, что ему нужен голокуб. Ивао так же небрежно бросил тот советнику.

— Вот, — Трунгх вывел трёхмерное изображение мегаполиса Фейн, — мы установим генератор силового поля в центре города, — он показал на огромную пирамиду, — Поле при достаточной мощности может замедлить стирание. Вероятно, и вовсе предотвратить. На данный момент производиться моделирование катастрофоустойчивости.

— Каков принцип работы силовой установки? — Ивао впервые искренне заинтересовался.

— Теория Унно-Сида предполагает, что полная изоляция инфопространства в определённом месте создаёт некий аналог локального независимого инфополя. На такое локальное поле не действует запущенный механизм стирания во внешнем поле планеты.

— Как технически изолируется часть инфопространства?

— По всей сфере силового поля генерируются сигналы, обратные естественным флуктуациям инфополя. Аналог активного шумоподавления в акустике.

— Смело. Теорию на практике планируете проверять прямо в Фейне?

— Столица — единственный возможный вариант. Только инфраструктура Фейна позволит разместить и запустить эту энергоёмкую машину.

Ивао задумался, переваривая информацию. Трунгх не сомневался, что тому было совершенно плевать на жителей Фейна, даже если в результате эксперимента все до единого сгинут в мучениях.

Потом хозяин планеты с морозной ухмылкой спросил:

— Ты уже выработал позицию на будущее заседание совета?

— Выработал.

— Ну и? Ты со мной? Или опять будешь играть в маленького упрямого ребёнка?

— Я озвучу свою позицию на совете.

Ивао расхохотался. Громкий хохот отражался от металлических стен, превращаясь в лязг. Противный лязг, словно палач затачивает свой топор.

— Ты правда мне нравишься, Карди. Ну что же, до встречи на этом балагане. А ты подумай над моими словами. Ещё есть немного времени, Карди. Пока, Карди.

Свет резко погас, и трон взмыл вверх, обдав Трунгха воздушной волной. Он вышел из здания и прищурился от ядовито-жёлтого света здешнего неба. Непроизвольно сплюнул, достал из кармана мультипер и дал команду на сборку. Вокруг советника побежали искры. Как растения в видео на ускоренной перемотке, потянулись щупальца металлических и полимерных конструкций. Замерцали огни приборов. Через минуту Трунгх уже сидел в кресле своего личного космического корабля.

— Прочь отсюда! — закричал советник что есть мочи.

Искусственный интеллект распознал привычную команду и запустил программу автопилота.

Осторожно шагая по узкому карнизу — одному из витков бесконечного серпантина, я пытался структурировать сумбур, который всё множился в голове с момента старта похода. На очередном из крутых разворотов дороги пришлось спешиться: слева скала шла вверх под отрицательным углом, нависая над карнизом-тропой. Какой уж там путь верхом, с нашими ездовыми «мамонтами»? Сами лошади, которых мы вели на привязи, периодически тёрлись макушками о каменную кромку. Впрочем, не выказывая недовольства. Макушки были что надо, — не хуже камня.

Когда я гостил в Эльтаине, всё окружающее воспринималось как забавный спектакль. Где я, городской житель, спокойно наблюдал за событиями из мягкого кресла кинозала, пожёвывая попкорн. Эдакая экогостиница с фермерскими активностями. Было весело и уютно. Курочки, овечки, птички и пропалывание грядок. И, хм, приятным бонусом — Эль. Впрочем, бонус это или проклятие, мне ещё предстоит разобраться.

«Как, интересно, у неё дела?» — я совсем уж замечтался и чуть не вылетел с обрыва, споткнувшись о большой острый камень.

Кили бросила на меня хмурый и усталый осуждающий взгляд.

Когда мы отправились в поход, я стал воспринимать происходящее как длительный турпоход с приятелями. С комарами, сыростью и жёсткой постелью. Но, всё же — как временные неудобства в приятной компании. И так это продолжалось вплоть до посещения руин Фейнера. Несмотря на вездесущий, наглый, немилосердный, мерзкий, злобный, адский дождь. Там же меня: гостя, путешественника и зрителя, — качественно макнули в грязь. Макнули знатно, окончательно испарив иллюзии, что я в отпуске, турпоходе или просто читаю книжку.

Мои природные податливость и детская наивность помахали крыльями вослед. Будто морально очнувшись, я осознал, что не в игрушечки играюсь здесь, в Таин. Это настоящий мир. Мир опасный. Мир без скорой помощи и номера сто двенадцать. Собственно, я уже доигрался с рукой. И чуть не доигрался фатально с тем чудищем в руинах. Нужно стать максимально осторожным. Взвешивать слова, не болтать лишнего. Но и научиться доверять спутникам.

Несмотря на инцидент в руинах, я всё больше проникался симпатией к алсинам. Изучая догматические записи о пути Ин, я невольно находил параллели с земными течениями. Духовное развитие пропитывало, так или иначе, почти все ветки земных религий. Путь Ин же мне казался шире, глубже и, наверное, — более всеобъемлющим. Да и религией его называть я бы не стал. Течением, набором принципов — да. Каждый из аспектов развития: духовный, физический, эмоциональный и интеллектуальный, на мой взгляд — был естественным и необходимым для цельного развития личности. Особенно мне импонировал упор на расширение навыков эмпатии. В наше время, да что говорить, — всю историю человечества, как же нам не хватало именно эмпатии. Люди — создания алчные и хладнокровные, практически всегда считали этот навык слабостью. И для правителей — даже чертой откровенно вредной.

— Чего ревёшь? — удивлённо прожестикулировал Иги.

Я и не заметил, что, размышляя, пустил слезу.

— В глаз что-то попало, — отмахнулся я.

— Ага, — он сочувственно улыбнулся.

Утомительный серпантин, наконец, закончился, и мы вышли на широкое плато. Внизу, под обрывом, всё было скрыто мокрым туманом. Может, облаками.

— Привал, — устало скомандовала Кили.

Я бросил рюкзак на каменное крошево и с удовольствием плюхнулся в его не особо мягкие объятия. Спутники натянули над лагерем непромокаемую ткань и уселись на отдых. Рина достал Сай и принялся медленно наигрывать песнь заката. Лошади расхаживали по окрестностям в поисках редких клочков сухой колючей травы. Я прикрыл глаза и попытался вздремнуть.

— Выучил! Выучил полностью! — прокричал Рина голосом.

Члены экспедиции уставились на парня. Кто-то осуждающе, но, в основном, с тёплым одобрением.

— Давай, исполни, птичка, — попросил я, разминая ступни.

Рина прикрыл глаза и сыграл безукоризненно всё произведение. Прямо бальзам на душу. Аплодисментов не последовало, хотя все были в восторге. Не принято такое у алсинов.

— Ну что, теперь дело за малым? Сгонять к стеле и вернуться в Эльтаин. И ты — посвящённый?

Рина радостно кивнул.

Пошёл ливень. После привала мы всё ещё шли пешком: мокрые камни не позволяли безопасно передвигаться даже рысью. Компания зашагала вдоль кромки плато на север, огибая широкие расселины. Рина брёл первым, воодушевлённый своей музыкальной победой.

Возле одной из расселин тропа опасно подходила к обрыву. Я не особенно переживал за парня, помня, как он сам прошёл здесь с тяжёлым грузом. И зря. Окрылённый Рина чуть ли не бежал вприпрыжку. Длинный скользкий камень. Парень потерял равновесие. Не растерялся и сгруппировался. Но приземлился неудачно на другой, ещё более скользкий, камень. Проскользил по нему, полностью потеряв ориентацию в пространстве, и улетел прямо в туманную расселину, выпустив поводья из руки.

— Рина!

Я скинул вещи и бросился к расселине. В плотном тумане было хоть глаз выколи. Рядом очутились Иги и Пал.

— Рина!

Ответа не последовало.

— Что делать будем? — с надрывом гаркнул я.

— Ты уж точно туда не должен лезть, убьёшься.

Иги немного поколебался и стал ловко спускаться, через пару секунд полностью растворившись в тумане. Подбежала Кили. Быстро сориентировавшись, с обезьяньей лёгкостью нырнула вслед за Иги.

Я не стал долго ждать, схватился за ветку небольшого куста и начал медленно спускаться, ощупывая туманный склон. Он оказался не очень крутым. Я принялся выискивать, за что зацепиться и медленно продвигался вниз. Видимость была нулевой. Как в этом молоке искать Рину было совершенно неясно.

«Есть же фонарик!» — пришла первая здравая мысль.

Я поднялся обратно на плато и подбежал к рюкзаку. Пал и Ула стояли у кромки расселины, безуспешно высматривая Рину в туманном озере. Фонарик нашёлся. И был заряжён. Бинго!

С лучом света видимость от полуметра расширилась до трёх. И то — хлеб. Я уже уверенно, привычными движениями принялся сползать вниз по склону. Расселина оказалась неглубокой, метров десять. По её нижней части бежал небольшой ручеёк.

— Рина! — услышал я обеспокоенный и такой родной сердцу голос.

«Эль!»

Я побежал вдоль ручья к голосу и, наконец, обнаружил Рину. Он лежал на животе, возле большого валуна. Над парнем склонилась Эль, по щекам струились слёзы. Она безуспешно пыталась его потрогать, но фантомные кисти рук проходили сквозь тело, не встречая сопротивления.

— Живой?

Я забылся на пару мгновений, глазея на Эль. Потом очнулся, перевернул парня и вздрогнул: в груди торчал острый осколок толстой ветки.

— Рина! Нет! Сюда! Скорее, он здесь!

Через пару мгновений подбежали Иги с Кили. Иги посмотрел на Рину и обречённо покачал головой. Парень был совершенно точно мёртв. Призрак Эль испарился. Я сел рядом и разрыдался.

— Как же так! Долбаный мир!

Этого непосредственного, и при этом настолько сильного духом парня не стало! Разве такое может случиться? Может, ещё как может. Здешний мир не менее жесток, чем другие. И такой же холодный и безэмоциональный.

Я в исступлении заколотил кулаками по валуну, быстро разбив их в кровь. Рину этот дикий жест, ожидаемо, не вернул. Смахнул слёзы и вопросительно посмотрел на спутников. Те поняли немой вопрос, сняли с Рины походный мешок и чехол с саем. Обернули тело в непромокаемую ткань и обступили саван.

Я произнёс несколько бессмысленных слов прощания:

— Покойся, друг. Ты бодро сыграл свою песню заката! Я всегда буду с теплом вспоминать наши беседы. Да ты любил эту долбаную жизнь, как и не снилось местным чёртовым снобам! И в отместку, она так скоро тебя покинула… Спасибо, что сделал этот мир чуточку прекраснее! Лети, и играй свою песню. Не только этому жалкому миру, но и всем другим, они ждут!

Я аккуратно повесил чехол с саем на плечо. Мы постояли ещё минут десять и поднялись к остальным. Тем не пришлось ничего объяснять: всё было видно по выражениям наших лиц. Понимая, что обсуждать что-то нет смысла: Рину это не вернёт, надел рюкзак, схватил поводья и молча поплёлся вперёд, проигрывая в голове песню заката. Дождь прекратился. Совсем.

Я корил себя за то, что даже в такой чудовищной ситуации был счастлив. Счастлив, что вновь увидел любимую. И ничего не мог с собой поделать. Эх, какое же человек — примитивное создание!

В пятидесяти километрах на запад от гряды Сагард Ота держал слово на семейном чаепитии. Вдруг его голос дрогнул. Будто сумасшедший мясник одним ловким и безжалостным движением отрезал кусок прямо от сердца.

Армант не мог оторвать взгляда от гладкой выбритой головы Элеосина. Бледная кожа там, где раньше были волосы, настолько контрастировала с загорелым лицом, что, казалось, глава надел какую-то странную шапочку.

Каждую встречу в этом саду Армант находил покой и умиротворение. Даже для неразрешимой проблемы всегда находились возможные решения. Но сегодня яблоневые посадки казались холодными и недружелюбными.

— Вы приболели, учитель? Не были на Собрании, волосы…

Элеосин пристально посмотрел на Арманта и широко улыбнулся.

— Я чувствую себя лучше, чем когда-либо, друг. Ворота пути Ин открываются, я нашёл тот самый ключ.

— Вы о чём, учитель?

— Всему своё время. Тебе нужно немного подождать, и ворота откроются. Это чудо!

Армант не нашёл, что ответить и хмуро побрёл по тропинке вслед за Элеосином.

— Учитель, есть ряд неотложных вопросов. Изменения спустились в долину и захватили поля с картофелем. Нужно искать новые подходящие места на западе. Экспедиция к стеле отклонилась от плана и зачем-то заходила в руины.

— Вдохни поглубже аромат этих прекрасных яблонь, друг, и расслабься. Эти вопросы уже не имеют значения. Всё изменится. Я услышал голос ветра! Он говорил со мной! И тебя научу языку стихии.

Армант непонимающе взглянул на главу и глубоко вдохнул. Но аромат яблонь не принёс спокойствия.

— Учитель, я ничего не понимаю. Расскажите о воротах Ин и ветре. Это метафора? Мне сложно уловить её смысл.

— Тсс, — прошептал Элеосин, — Он снова заговорил! Ты слышишь?

Разумеется, никакого голоса ветра обескураженный Армант не слышал. Проблемы множились, как снежный ком, а теперь ещё это…

Мы подошли к западному краю плато Разделяющей Гряды. С этой стороны деревья росли лишь изредка. Горный склон разделялся на несколько широких террас, поросших травой. У подножия начиналась бескрайняя степь — земли Суин, теряясь в дымке горизонта. И прямо впереди небо пронзала та самая стела, соперничая в величестве с огромной луной — неизменные атрибуты здешнего фантастического пейзажа. Если в мои первые дни пребывания в Ин стела казалась прекрасным архитектурным сооружением, то сейчас — зловещим клеймом, поставленным так, чтобы каждый житель её видел за сотни километров и каждый раз ёжился.

Правую руку уже не просто кололо — мизинец полностью онемел. Я было обратился к спутникам, может ли кто-нибудь помочь с онемением. Но те лишь напряжённо молчали. После гибели Рина разговоры в хмурой компании свелись к минимуму. Коня почившего парня повёл Иги.

Дождь больше не начинался, уступив бразды правления яркому солнцу. Сезон дождей завершился. Земля жадно впитывала остатки влаги.

На привале я покрутил в руках металлический куб и прибор, похожий на видеокамеру. Так и не найдя каких-либо триггеров запуска, плюнул и забросил безделушки в рюкзак. Перебрал в голове события, которые произошли со мной с момента прибытия на планету Ин. Не найдя новых объяснений происходящему, закинул и эти мысли в глубину рюкзака и поехал, безэмоционально глазея на, надо сказать, прекрасный пейзаж.

Петляющая между валунов дорожка, влившись в степь, превратилась в просторный тракт. Сырая после дождей земля была сплошь утыкана маленькими ямками от копыт.

— Нужно что-то знать про суинцев, прежде чем мы с ними встретимся? — обратился я к Палу, с который поехал в паре.

— Внимательнее следи за карманами, — ухмыльнулся тот, — ну и язык не распускай.

Мы бодро двинулись вперёд, разбавив тишину острым цокотом копыт. Вокруг росла низкая жёлтая трава, перемежаясь с редкими кустарниками, вернее, колючками, которые клонились к земле. Встречались серые валуны и чёрный слоистый щебень, похожий на вулканическую породу. Интересно, действительно ли поблизости есть вулкан? Я огляделся, но кроме гряды сзади и бесконечной степи ничего не увидел.

Стал напевать себе под нос «Степь, да степь кругом…». Впрочем, степь была совсем не такая, как в песне.

Примерно через час мы приблизились к группе шатров, вокруг которых взбивали пыль десятки лошадей.

— Остановимся на обед, — прожестикулировала Кили.

Мы спешились и привязали скакунов к специальной деревянной конструкции, вбитой в землю. В этом поселении явно не было табу на разговоры вслух. Отовсюду разносились хохот, брань и громкие возгласы. Вокруг шатров бегали ребятишки в длинных платьях, как девочки, так и мальчики. Взрослые, в отличие от алсинов, носили расписные платья и кафтаны. На головах красовались вышитые золотом маленькие шапочки. На ногах — яркие сапоги с узким вздёрнутым носком.

Возле одного из шатров Кили подняла ткань-дверь и пригласила нас жестом пройти внутрь. Над входом была пришита табличка с изображением чашки чая. А может, и чего покрепче.

В центре шатра под большим дымовым отверстием была организована зона готовки с очагом, обставленным камнями. Возле стенок — несколько обеденных зон с коврами-столами и низкими лавками, обитыми красной тканью. Мы уселись в одной из таких зон, неудобно скрестив ноги, Кили пошла в центр. Перекинулась вслух парой слов с пожилой женщиной в синем платье и выложила на прилавок пять бронзовых монет.

— В Суин в ходу деньги? — изумлённо спросил я.

— Само собой, — откликнулась Ула, — для суинцев монеты: и способ товарообмена, и радость, и смысл жизни.

— А алсины откуда деньги берут?

— Мы торгуем. В основном, бартером. Но и немного с помощью денег. Как раз для таких целей, когда приезжаем сюда, например.

— Как здешняя валюта называется?

— Основная единица — «ро», железная крупная монета. В одном «ро» — двадцать «вал», маленьких медных монет. За один «вал» можно купить полноценный обед. За один «ро» — полностью перековать лошадь.

Вернулась Кили с подносом, на котором стоял высокий железный ароматный чайник и низкие кружки без ручек. За ней подошла женщина в синем платье и большим подносом, на котором ещё шкварчали свежеиспечённые лепёшки с сыром.

Когда мы набили урчащие животы, я откинулся на спинку лавки и продолжил расспросы:

— Вкуснота! Как называется это поселение?

— Это фамильное поселение семьи Ди. Они редко переходят с места на место — очень уж удачно расположились, на пересечении торговых дорог. Здесь можно покушать, переночевать, подковать или сменить лошадей, и многое другое по мелочи. Семейству за это капает монетка, все довольны.

— А чем суинцы торгуют?

— Всяким, — Ула слегка поморщилась, — В основном: шкурами, кожей, оружием и тканями. Немного — деревянными и глиняными изделиями.

— Дерево-то откуда берут? Здесь же степь сплошная.

— Раньше привозили с западных склонов разделяющей гряды, но сейчас, как видишь, там уже всё вырублено. Теперь ездят далеко на север за пихтой и дубом. Целый цикл получается с промышленными масштабами. Жители севера рубят лес, продают его за бесценок в полустационарных поселениях чуть южнее. Предприимчивые южане снаряжают обозы с десятками повозок, покупают в этих селениях дерево и везут по тракту на юг. Как раз вот здесь проезжают, обогащая семейство Ди. И уже на юге продают втридорога то же дерево.

— Серьёзно, — многозначительно протянул я, — Иги, а ты знаешь, откуда Рина был родом?

— Знаю только, что из семейства Ота. А где они живут здесь, без понятия.

— Родных надо бы оповестить о смерти. Жалко парня.

— Я же просил держать язык за зубами! — яростно прожестикулировал Пал, мотнув головой в сторону группы запылённого вида суинцев, сидящих в соседней обеденной зоне.

Те бросали на нас хмурые взгляды и о чём-то перешёптывались.

— Да молчу я, молчу! Что ты резкий-то такой. Парня же, и правда, жалко.

Усталый Гровелин возвращался домой после долгого обсуждения последних событий в администрации. Наступили сумерки, длинные тени деревьев вытягивались наперегонки с широкими тенями домов. Заговорили цикады. В воздухе стоял ускользающий запах сырой земли, наследие окончившегося сезона дождей. Скомканные мысли перебивали одна другую, никак не собираясь выстраиваться в стройный ряд. Неутешительные промежуточные результаты похода к стеле, тёмная лошадка — Иван, настораживающие вести о душевном состоянии Элеосина. Казалось, в этом сумбурном потоке Гровелин упускает что-то очень важное.

Перед его домом стояло несколько человек, периодически стуча в дверь.

«Да это же наша экспедиция! И что они здесь делают? Как?»

Гровелин ускорил шаг. Члены похода, видимо, устав колотить в дверь, зашли внутрь.

— Да куда вы? Стойте!

Компания скрылась внутри. Гровелин забежал за ними и обнаружил, что дом совершенно пуст. Выскочил через заднюю дверь, никого не нашёл и во внутреннем саду. Вернулся на дорогу и огляделся. Никого!

«Ну не могло же такое померещиться! Совсем заработался, видимо. Нужно хорошенько выспаться».

Гровелин ещё раз внимательно посмотрел по сторонам, вздохнул, и пошёл на задний двор к солнечному камню вскипятить чайник и собраться с мыслями.

«Ну и дела! Ну и дела…»

После шатрового города мы бодро поскакали на запад по расширившемуся тракту. Грунтовая дорога была хорошо утоптана. Мы стали встречать одиноких путников на конях и даже целые обозы с товарами: шкурами, кожей и древесиной. Стела стояла прямо впереди и быстро увеличивалась в ширину: верхушка уже давно скрылась за облаками.

— Примерно через десять пин прибудем на место, — прожестикулировала Кили.

«Так, получается, два с половиной часа», — подсчитал про себя я.

— Если у стелы найдутся надписи на русском — кинете меня в неё?

— Непременно! Видишь русскую строчку — кидаешь Ивана. Это же древний завет, — улыбнулась Кили.

«Шутим, это хорошо. А то после смерти Рины совсем уж раскисли. Человек — существо простое: как бы ни горевал, рано или поздно приходит в норму. Хотя шутим ли…» — меня передёрнуло при воспоминании о руинах.

— Слушай, Пал, давно хотел спросить. Вот эти твои модные приборы: для измерения колебаний инфополя и прочего, от электричества же работают?

— Измеритель колебаний инфополя, он же «инфограф», работает на энергии самого инфополя. Ему не требуется дополнительная подпитка. А с другими да, сложнее. Нужны аккумуляторы. У меня есть такие, заряжаю от солнечной батареи. Но это наследие древних. Сам бы пока не смог сделать ни батареек, ни зарядного устройства.

— М-да, тяжело вам. Я сам не особо в технике разбираюсь и вряд ли смогу рассказать, как он внутри работает, но всё же, держи. Это фонарик на солнечной батарейке. Глянь на досуге, может, поможет разобраться со всем этим.

— Спасибо! — Пал схватил фонарик с жадным выражением лица исследователя.

Коротая время в праздных разговорах, мы взобрались на пологий холм. Стела стояла на равнине прямо под ним. Огромная махина, метров двести в ширину и глубину, облицованная белыми панелями десять на десять метров. Почему-то стало заметно теплее. По периметру строения воздух мерцал голубыми всполохами и полностью отсутствовала любая растительность. Только песок и камни. Силовое поле какое-то? Возле этой мерцающей границы медленно прохаживались люди в чёрных капюшонах. С нашей стороны мы насчитали десять человек.

— Это Суинцы? Охраняют? — спросил я, не получив ответа.

— Так. Мы с Палом и Улой спускаемся, вы остаётесь, — скомандовала Кили.

Троица спешилась, оставив провиант с оборудованием, и стала медленно спускаться. Пятеро из человек в капюшонах двинулось им навстречу. Метрах в ста от стелы обе процессии встретились. Последовал долгий, оживлённый со стороны Кили, разговор. Беседовала она одновременно и жестами, и голосом. Я ухватил только несколько слов:

— …Исследователи…

— …Катастрофа…

— …Глупые жестянки…

Потом Кили со спутниками развернулись и поднялись обратно. К нам добрались в совершенно подавленном состоянии.

— Ерунда какая-то! Это самые настоящие роботы. Человекоподобные. Кто такие и откуда взялись — не отвечают. Про стелу и её назначение тоже ничего не удалось выяснить. Не пропускают дальше, твердят «запрещено». Кем и почему — не говорят. Вокруг стелы, действительно, силовой барьер неизвестной нам природы. И ещё: там ужасно жарко. Чувствуешь себя, будто сидишь вплотную в солнечному камню.

Кили принялась нервно разминать запястья.

— План такой: устанавливаем и запускаем оборудование прямо здесь. И не спорить, — она грозно посмотрела на Пала, — Снимаем показания до вечера. Ночью делаем повторную вылазку к стеле. А сейчас — перекус.

— Прямо нашествие роботов! Робот, или как ЭТО можно называть, в руинах. Роботы здесь. Не Ин, а планета роботов, — прыснул я.

— Лучше помоги расставить приборы, — пресное выражение лица Кили явно не было расположено к дешёвым шуткам.

— Это датчик электромагнитных колебаний, — Пал вынул из рюкзака прибор, напоминающий амперметр, — А это инфограф, — он достал чёрную коробку и прикрепил её к компактной треноге.

Мы провозились ещё минут десять. Потом достали из рюкзаков съестные пожитки и принялись их с удовольствием уплетать.

— Может, мы с Иги сходим к роботам и хакнем по-быстрому? — прожестикулировал я, с улыбкой прожёвывая сушёное яблоко.

— Не смей! — окрысилась Кили.

— Не буду, не буду. Шучу ж! — я поднял обе руки.

— А бинокля у вас нет, или чего-нибудь в этом роде?

— Нет. И тепловизора тоже, — ухмыльнулся Пал.

— И что, теперь сидеть здесь и до ночи куковать?

— Если скучно, можешь сгонять за водой. Вон, ручей, — Кили указала на противоположный от стелы склон холма.

— А и схожу! — воодушевился я, — Иги, айда со мной.

— Пошли, я бы тоже прогулялся.

Мы похватали местные «бурдюки», мою флягу, и молча двинулись вниз по склону. Вечерело. Резвый ручеёк радостно сбегал в низину, журча и огибая серые валуны. Я начал наполнять ёмкости и спросил:

— Иги. Скажи мне, что ты обо всём этом думаешь?

— Хм. О чём, «этом»?

— О походе, его цели и посещении руин со всеми вытекающими. О роботах, наконец.

— Да ничего не думаю. Есть задание — выполняю. А что?

— Тебе не кажется, что рунтаинцы чего-то не договаривают? Уж много странностей, в том числе и в их поведении.

— Не заметил ничего такого. Да и не моего ума это дело. И не твоего. Нас просто взяли в помощь. Слушай командира, и всё будет по плану.

«Какая замечательная пассивная позиция!»

— Ну а насчёт роботов. Как думаешь, кто они? Откуда?

— Да откуда же мне знать, — Иги развёл руками, — спроси чего полегче.

— Смотри, у меня есть предложение. Мы с тобой ночью аккуратненько спустимся к стеле в месте, где этих железяк нет. Я уже заметил: они обходят территорию раз в несколько пин. И появляются белые пятна. Посмотрим и саму стелу поближе, и поле это силовое. А если и наткнёмся на роботов — так же аккуратненько с ними побеседуем. Я уверен, что Кили недостаточно качественно выпытывала из них информацию. Наверняка можно ещё вытащить массу полезного. А «нашим» говорить не будем, чтобы не нервничали. Это будет чисто эльтаинский поход. Ну что, ты со мной?

— Иван. Прекрати. Ты же знаешь: если пойдёшь самовольно, я должен буду всем сообщить. Так что давай без глупостей, хорошо?

— Какой ты, Иги, скучный и инертный, уж извини за правду. Ладно. Как скажешь, буду сидеть в нашем лагере на попе ровно.

— Правильное решение, — Иги одобрительно кивнул.

Когда мы вернулись в лагерь, нагруженные водой, Ула и Пал эмоционально переговаривались жестами, что-то быстро рисуя на листе бумаги.

— О, карандаши, эксклюзив, — ухмыльнулся я.

— Да говорю тебе, это силовое поле никак не связано с инфополем! Явно электромагнитная природа — ну посмотри ты на показания приборов! — Пал аж вспотел от напряжения.

— Ты со своими приборами и в кровати спишь? Вообще не можешь без них? Попробуй смотреть шире! Поле в Фейнере очень похоже по свойствам и точно имеет инфополевую природу. Ну да, здешнее поле не скрывает то, что внутри. Но это уже нюансы. Принцип явно тот же!

— Ох, ты, научные дебаты! — показал я Кили набор жестов.

— Скорее, научная склока, — улыбнулась та в ответ.

С жадностью зрителя футбольного матча я пытался вслушаться в оживлённый разговор, но вскоре совсем потерял его нить за незнакомыми терминами.

Когда спор окончился ничьей, уже совсем стемнело. После сезона дождей чуть ли не впервые надо мной раскинулось небо глубокого чёрного цвета и миллионами звёзд, даже самые блёклые из которых хорошо просматривались, не замутнённые огнями города. Интересно, какие здесь созвездия? Вон, почти полный круг из ярких звезд — сто процентов какое-нибудь «созвездие Пути Ин». А этот треугольник — точно «созвездие Силы». Ух, да я знаток, оказывается. Скоро и в школе смогу преподавать, вы только попросите.

— Пора, — нарушила молчание Кили.

Троица отправилась к стеле, я же, дождавшись, когда они спустятся с холма, ринулся южнее и вниз.

— Куда, неугомонный?! — только и успел прокричать мне вслед Иги.

Как я уже заметил ранее, группа патрульных обходила стелу по расписанию. Первая половина была с той стороны, куда спустились Кили, Пал и Ула. Вторая — с противоположной. Удалось выкроить минут пять на южной стороне без патруля. Я осторожно приблизился к мерцающему полю. Ух, как жарко! Как в бане. Помня о своей поражённой руке, ближе подходить не стал. Взял небольшой камень и бросил в полупрозрачную преграду. Тот отскочил со стуком, как от бетонной стены. Высота поля была с двухэтажный дом. Никак не залезешь. М-да, похоже, здесь ловить нечего.

Послышались шаги, из-за угла вышла группа товарищей в плащах. Не знай я, что это роботы — не отличил бы от обычных людей в темноте. Группа ускорила шаг, десять «человек».

— Здесь находиться запрещено, — безэмоциональным, но вполне человеческим голосом на языке алсинов заявила особь, подошедшая первой.

Из-под плаща вместо лица на меня смотрела серая маска с чёрными провалами глаз и слегка шевелящимися в такт словам нарисованными губами. Овал лица предполагал, что это мужчина.

— Почему?