Reet-K

Глава 27

Летом по делам нашей фирмы я ненадолго ездила в Шэньян. Это была уже не первая поездка в Китай. Я о них не пишу, поскольку они никак не относятся к рассказу о Ритке. Но в этот раз мне позвонил брат. С тех пор, как три года назад он заявился в нашу с Верой квартиру на Коптюга, я с ним не виделась и не общалась. Он всё это время, как я уже говорила, жил в Архангельской области с гражданской женой и двумя её детьми. Я об этом знала от мамы, но никакими подробностями не располагала, а тут, когда я была в Шэньяне, раздался звонок с незнакомого номера и я ответила и услышала Вовкин голос:

— Привет, Тань! Узнала? Это Володя.

«Вот и прекрасно, что я не в Новосибе», — подумала я, решив, что Вовка, скорее всего, зачем-то опять заявился в Новосибирск.

— Привет. Узнала, — сухо ответила я.

— Ты же знаешь, что я теперь женат? — спросил брат. — Мамка говорила тебе?

— Да, говорила. Знаю.

— Её Света зовут, мою жену. Она психолог и занимается детьми, у которых отклонения в развитии.

— Ты зачем мне это говоришь? — спросила я. — Деньги нужны на что-нибудь? Пусть она сама со мной свяжется.

— Нет, — торопливо сказал Вовка. Голос у него был не такой, как обычно. Не такой, как раньше. Совсем другие интонации. — Просьба к тебе есть.

— Какая просьба?

— Она завтра в Новосибирск вылетает. Там у них, у психологов, конференция и мастер-класс. Три дня всего. Ты можешь её встретить и потом проводить? Жить она в гостинице будет, надо только встретить и проводить. Беспокоюсь я за неё, беременная она. Я бы сам с ней поехал, но ребятишки… А она очень давно с этой их психологиней хотела познакомится, которая мастер-класс даёт.

Я зависла. Никак я её встретить не могла. Если только Сомова попросить… Или Веру…

— Что молчишь, Тань? — подал голос Вовка. — Если нет, то нет. Я ей говорил, что у меня сестра в Новосибирске, но если нет, то я скажу ей, что ты не можешь.

— Хорошо, встречу, — сказала я. — Время и номер рейса мне сбрось, и фотографию её, и фамилию, имя, отчество. А то ведь я её не знаю.

— Спасибо, Тань! — услышала я радостный Вовкин голос. — Она тебе понравится! Её Света зовут. Она тебе картину привезёт. «Зелёная карета» называется. Помнишь, ты любила эту песню? Я для тебя нарисовал.

— Номер рейса и фото обязательно, — сказала я.

— Да, да, сейчас отправлю, — заверил Вовка. — Спасибо! И извини меня за всё, Тань. Я мудак был, прости. Я тебя люблю…

— Пока, Володь, — я отключилась, чтобы чего-нибудь лишнего не наговорить. Или, скорее, потому, что не знала, что сказать.

Спустя несколько минут смарт пикнул и я получила сообщение, где с фотографии на меня смотрела очень симпатичная молодая женщина с красиво вьющимися распущенными волосами и счастливой, весёлой улыбкой. Волошина Светлана Алексеевна. Здравствуй, Светлана. Подруга, жена и любимая женщина моего брата. Практически на автомате я ответила в мессенджере «ок», тут же переслала сообщение Вере и сделала вызов.

— Привет, сестричка, — тут же услышала я голос Веры. — Как дела? Это кого ты мне прислала?

— Привет, Вера. Это жена моего брата.

— Красивая, — сказала Вера.

— Она беременная и завтра прилетает в Новосибирск. Из Питера.

— Ясно. И что мне надо сделать?

— Можешь её встретить, будто ты, это я? Там номер рейса указан.

— Да, вижу.

Я рассказала Вере о Вовкином звонке.

— Если ты не сможешь, я Сомова попрошу. Но с тобой ей будет лучше и в свободное время ты город ей сможешь показать, свозить куда-нибудь…

— Хорошо, Танюша, всё сделаю.

Я даже и не сомневалась, что Вера всё сделает.

— Ключ от квартиры у тебя есть, самурайка у подъезда на своём месте, ключи от неё на шкафу в прихожей, и называй Свету сразу на «ты», а то ещё начнёшь выкать. Веди себя, как я, а она хоть и старше, но воспринимай её, как равную, поняла?

— Да, поняла. А что она беременная, это надо как-то особо учитывать?

— Ну, прям особо-особо не надо, тем более, она уже дважды мама. Просто, не давай ей поднимать ничего тяжёлого, не предлагай спиртного и не заставляй много и быстро ходить. Спрашивай, чего она хочет в плане еды и питья. Пожалуй, и всё.

— А у неё какой срок беременности?

— Я не знаю, не спросила. Обязательно спроси, да и сама по животу определишь, если он у неё уже есть, этот живот. Может там ещё ничего не видно. Это же мне Вовка сказал, что она беременная. Может там три недели всего.

— А с какого момента женщина чувствует, что она беременна?

— Откуда ж я знаю, Вера. Я же беременной ещё не была. Да и по-разному это может быть у разных женщин.

Мы ещё долго болтали и я давала Вере всё новые и новые инструкции. Она же будет мной, Таней. Я всё время болтаю обо всём на свете, шучу, хихикаю. Вера совсем другая и смеяться она не умеет, только улыбаться, да и то. Её улыбка с непривычки может показаться весьма странной. Хотя, Света же ни разу меня не видела. Может я действительно такая и есть, откуда ей знать. Вряд ли Вовка подробно рассказывал, как обычно ведёт себя его сестра. И уж тем более, наверно, не рассказывал, почему его сестра так его не любит.

Когда дела в Шэньяне закончились, я поехала поездом в Пекин — вечером у меня оттуда был самолёт домой. Поездка на скоростном поезде не особо отличается от полёта на самолёте. Такие же кресла, такие же пассажиры. «Иллюминатор» побольше и вместо облаков в окне быстро мелькает придорожный пейзаж.

Позвонила Вера.

— Привет, китаянка, — услышала я её голос. — Что в Поднебесной говорят о нас с тобой?

— Привет! — радостно отозвалась я. — О нас с тобой ничего не говорят, помалкивают. Завтра я уже прилечу. Как у тебя дела?

— У нас всё хорошо, — сказала Вера дежурную фразу, как я учила. — Свету я проводила и вот докладываю. Вчера вечером сводила её в зоопарк и в театр. Сегодня были в Академе, показала ей наш Университет, Технопарк, и прикупила гостинцев и подарков детям. Потом дома на Учёных попили чаю, а по дороге в аэропорт посмотрели на наш офис, а с дамбы полюбовались Обским морем. Она такая активная, радостная трындычиха, рта не закрывает. Я лишь улыбалась и поддакивала. Всё время спрашивала её, не устала ли она, никуда далеко не водила, как ты и говорила, а больше возила, спиртным не поила. Надеюсь, я справилась.

— Спасибо, Вера. Меня тут мама задрала вопросами про неё. Вовка маме сказал, что Света в Новосибе. Я боялась, чтобы мама вдруг не собралась приехать знакомится. Она не знает, что я в Китае.

— Света говорила, что мама ей звонила, спрашивала, как мы тут общаемся.

— Вот блин, — воскликнула я. — Я-то ей сказала, что лишь встретила и потом провожу, а так все заняты, мол, не до общения.

— Как я поняла, Света маме фотки отправляла. Мы в зоопарке фотографировались вместе.

— Ладно, сейчас позвоню, что-нибудь насочиняю. А про Вовку она что-нибудь говорила?

— Говорила, что он ей сильно помогает в творческом плане, детишек любит и возится с ними. Они часто и много ездили в Карелию, на Онегу, на Двину, на Ладогу. Даже на Белом море были. Про дом свой в деревне рассказывала, про книжки детские.

— Не пьёт он?

— Вроде не жаловалась. Я про такое не спрашивала. Про срок у неё спросила. Шесть месяцев, говорит. Ну, ты видела, я тебе фото отправляла. Животик заметный уже, но он же ещё больше будет. Так необычно.

После звонка Веры я позвонила маме и отчиталась, что Свету проводила, что водила её в театр и в зоопарк, что гостинцев собрала. Специально не тараторила, как обычно, ссылаясь на загруженность и вечную занятость. Мама сказала, что, наверное, после Светиных родов они с папой поедут попроведовать Вовку с семьёй и познакомиться.

— Как она тебе? — спросила мама.

— Нормально. Не я же с ней живу, — сказала я. — Нормальная она. Не каждая нынче на такое пойдёт — третьего родить, да ещё и от другого мужика… Да ещё и от Вовки. Ты со своим сыночком такой снохе радоваться должна.

— Я и радуюсь, — сказала мама. — А ты его так и не простила, смотрю. Вот будут у тебя свои дети, поймёшь, что это такое.

— Ой ладно, мам! Пойму! Давай, пока.

— Пока, Танюш…

Вот и поговорили.

Я не люблю летать на самолёте. У меня нет клаустрофобии от тесноты салона, хотя каким бы самолёт большим ни был, он всё равно мне тесный и людей в нём много. И самого факта полёта я не боюсь, хотя порой всё же думаешь, какую катастрофу предпочесть, если она случится. Просто не нравится мне несколько часов сидеть неподвижно в кресле, а от сна в полёте я скорее устаю, чем отдыхаю, да и засыпаю обычно с трудом и тут же просыпаюсь от малейшего шума, чьего-то шевеления, даже от смены режима работы двигателей. Это не сон, а мучение. Тело затекает, поясница, шея и ноги начинают ныть. Первое, что я делаю после взлёта и отстёгивания ремня, это разуваюсь. В обуви совсем невмоготу. И ещё всегда стараюсь надеть какие-нибудь штанишки на резиночке и что-нибудь с короткими рукавами, чтобы одежда не стесняла и нигде не давила. В полёте почти никогда ничего не ем. Лишь йогурт и леденцы. Пью минеральную воду средней газированности. И читаю. Без чтения в автобусе, поезде или самолёте я могу кого-нибудь убить. Потому у меня на смартфоне всегда есть хорошая, удобная и настроенная под меня читалка и большая библиотека отечественной и мировой классики, детективов, публицистики и юридической литературы — чтобы на любой вкус и настроение.

Вот и теперь я расстегнула ремень и под креслом стянула с ног кроссовки. С наслаждением пошевелила пальцами ног. Моё кресло было у прохода, а слева от меня сидели китайцы, уже пожилые муж с женой, судя по тем обрывкам разговора, которые я могла понять.

Китаец при посадке пытался со мной говорить, предложив сесть у иллюминатора, если я желаю, но я озабоченно поулыбалась, разведя руками, и давая понять, что я не понимаю по-китайски. По-английски, если он вдруг попытается поговорить на английском, я тоже решила не понимать, а по-русски он скорее всего не говорил. Таким образом обезопасив себя от дорожного общения, я ещё раз мило улыбнулась, достала свой смартфон, выбрала в библиотеке «Игру в бисер» Германа Гессе и стала читать.

«…нет ничего, что меньше поддавалось бы слову и одновременно больше нуждалось бы в том, чтобы людям открывали на это глаза, чем кое-какие вещи, существование которых нельзя ни доказать, ни счесть вероятным…» — прочитала я и опустила руку со смартом. Всё так.

Мне вдруг стало понятно, что Зиве надо всё рассказать. Надо прямо завтра договориться с Верой, чтобы она организовала нашу с Зивой встречу и рассказать Зиве про старую программу с киборгом Аритой, про нашу «диверсию» и про моё попадание в новый Тамп.

Она, конечно, может счесть это моим воспалённым бредом или Вериным сном, но и пусть. Сначала сочтёт, а потом Вера её убедит. У Веры есть расшифровки схем из игры, и расшифровки инструкций, полученных из нового Тампа. В пульте управления главного генератора осталась наша вставка-вирус, а я знаю все пароли доступа и управления тамповским гиперлупом. Зива не сможет от этого отмахнуться, она умеет в логику.

Иначе уже просто невозможно жить, зная, что всё это есть и совершенно не понимая, как это связано одно с другим. От этого можно сойти с ума.

Им-то хорошо. Зива об этом ничего не знает, а Вера умеет беспокоиться и переживать, не теряя аппетита — она сама так говорила. Понятно, что не об аппетите речь, но я так больше не могу. Я не хочу, чтобы каждый был сам по себе и чтобы три Тампа были каждый сам по себе. Я хочу, чтобы это было одно. Пусть очень сложное, в миллиард раз сложнее теперешнего, но одно. Я хочу знать, где я живу, хочу представлять этот мир весь, целиком, связанным воедино, а не когда он распался на бесконечное количество состояний, непонятно как друг на друга влияющих. Я не хочу быть разорванной на бесконечное количество частей, я хочу быть целой. Я хочу всю себя, даже если вдруг исчезну с поверхности Земли, как сейчас…

В багаж я ничего не сдавала, потому в Толмачёво после посадки я со своим маленьким чемоданчиком чуть ли ни первая вышла в зал и тут же увидела Веру. Я так обрадовалась.

— Привет, сестричка!

— Привет!

Мы обнялись и поцеловались.

— Решила тебя встретить, — сказала Вера, перехватывая мой чемоданчик.

— Я так рада, — я двинулась к выходу, держась за Верину руку.

— Как съездила?

— Всё хорошо. Ты на самурайке?

— Ага. Мы вдвоём тебя встречаем.

На стоянке перед зданием аэропорта мы поставили чемоданчик в салон самурайки на заднее сиденье.

— Сама поведёшь? — спросила Вера.

— Нет, лучше ты.

Я уселась на пассажирское место, Вера сходила, расплатилась за стоянку и мы поехали.

— Ну и как у тебя прошло со Светой? — спросила я. — Понравилась я ей?

— Понравилась, — улыбнулась Вера. — Она сказала мне, что ты хорошая и поцеловала тебя, когда мы прощались в аэропорту.

— А она тебе понравилась?

— Понравилась, — сказала Вера. — Она совсем не похожа на тебя и Зинаиду Васильевну.

— В каком смысле, на меня и на Зиву?

— В том, что я же очень мало общалась с женщинами. Гораздо меньше, чем с мужчинами. И кроме тебя и Зивы практически никого не знаю.

— А Лариса, а Оля, а Ульяна твоя, а мама, — принялась перечислять я.

— С Ульяной Валерьевной у нас общение чисто по работе, как и с Ларисой и с Олей было. А с мамой мы мало общались и всегда при тебе. Ни разу наедине. И мама со мной была всегда сдержанной.

— А Зива?

— А с Зивой… Она, кажется, лишь со мной иногда и разговаривает о чём-то, не связанном с работой. Но она, я так поняла, не совсем типичная женщина. А Света типичная, как я это себе представляю. А дети для неё, хоть свои, хоть те, с которыми она занимается по работе — это главная её забота и тема. Она о них может бесконечно говорить. Я заметила, что женщины почти все без исключения могут говорить о своих детях практически бесконечно, если проявлять к этому интерес.

— И Зива?

— И Зива, — кивнула Вера.

— А я?

— А у тебя ещё нет детей.

— Ну да, — согласилась я, смеясь. — Вот стану мамочкой, замучаю тебя рассказами о присыпках, прививках, о режущихся зубках и о том, срыгнул мой ребятёнок или нет. Научу тебя пеленать и менять подгузники.

— А ты сама-то умеешь?

— Мне мама, другие женщины и инстинкт подскажут.

После некоторой паузы Вера спросила:

— Может куда-нибудь заехать перекусить? Есть хочешь?

— Нет, едем домой, — сказала я. — Сначала туалет, душ, а потом всё остальное.

Мы въехали в город и свернули на Станиславского.

— Давай по этому берегу через ГЭС поедем? — сказала я.

— Хорошо, — кивнула Вера.

— А тебя Хома не гнобит, что ты по городу на самурайке в рабочее время мотаешься? — спросила я, оглянувшись назад и пытаясь в потоке машин угадать машину сопровождения.

— Борис мне не начальник, — сказала Вера. — И я согласовываю с ним свои поездки. А на работе я оформила отпуск на неделю по личным обстоятельствам. У меня ещё два дня есть. Это ты прогульщица.

— Я в командировке! — возмутилась я.

— Это в «Арите» ты в командировке, а в университете? — спросила Вера.

— Ну да, в универе прогульщица, — была вынуждена признать я. — Скажу, что болела. Справочку бы вот только…

— Давай, я у Ульяны Валерьевны спрошу на счёт справки? — предложила Вера. — Наверняка у неё есть знакомые коллеги, кто может тебе справку выдать.

— Ага, что у меня шизофрения или какой-нибудь психоз, — хихикнула я.

— Она невролог, а не психиатр, Тань.

— Ну тогда сотрясение мозга, — заявила я. — Как у Панарина тогда. Поскользнулась на банановой кожуре и ударилась головой о планету. Планете хоть бы что, а у меня сотрясение.

Вера глянула на меня и сказала:

— Хорошо, что это я со Светой общалась, а не ты. Она бы тебе сейчас прочитала большую лекцию о сотрясении мозга. С примерами из жизни.

— Ужас какой! — хихикнула я.

— А ты как съездила? Успешно?

— Вполне. Сброшу тебе завтра документы и отчёт. Я тут другое надумала. Я хочу Зиве про твою Ариту из игры и про новый Тамп рассказать.

— Нас могут слушать, — заметила Вера.

— Вот и поэтому тоже хочу, — сказала я. — А то действительно, как шпионы.

— А ещё почему?

— Потому что страшно и непонятно. Вернее, непонятно и страшно. Почему они не связываются друг с другом, не контактируют?

— Там надо было спрашивать, по каким причинам так делается?

— Спрашивала. Сказали, здесь ещё не созрела политическая обстановка. Сегодняшний мир ещё не готов и такой внезапный технологический прорыв в России может послужить причиной неуправляемого обострения и привести к катастрофе.

— Всё, давай помолчим, — сказала Вера. — Потом.

Я поняла, что она не хочет продолжать этот разговор из-за возможной прослушки. Я замолчала, просто глядя в окно, потом достала смарт и стала читать дальше начатую в самолёте «Игру в бисер».

Перед поворотом на плотину ГЭС я полюбовалась церковью Архистратига Михаила, а на дамбе Вера, свернув с трассы на обочину, остановила самурайку.

— Пойдём, подышим, — сказала она, отстегнув ремень. — Не бери с собой ничего.

Мы вышли из машины, подошли к берегу и спустились по бетонному откосу к воде. Перед нами расстилалась Обское море. Впереди в туманной дымке виднелся остров Тань-Вань, а правее водная гладь простиралась до горизонта — прямо-таки настоящее море, только вода пресная.

Мы сели на откосе метрах в двух от лениво набегающих небольших волн. Я обхватила колени руками и наблюдала за разноцветными парусами маленьких спортивных яхт, лавирующих в километре-полутора от берега.

— Рассказывай, что задумала, — сказала сидевшая рядом Вера.

— Да ничего конкретного я не задумала, — сказала я. — Просто, хочу рассказать Зиве про старую игру со схемами Тампа, и что я побывала в новом Тампе, и что уже сейчас нам доступны алформационные переходы.

Повисло молчание. Мы слушали плеск волн и крики чаек.

— Ну и что ты про это думаешь? — наконец спросила я.

— Думаю, что ты только что в машине об этом уже рассказала. Не Зиве, конечно…

— Да ничего я там такого не сказала, — упрямо мотнула я головой. — Мало ли что я болтаю. Не станет же Хома нас пытать, чтобы выяснить, о чем это там я пробурчала.

— Откуда нам знать, станет или нет, — сказала Вера. — Он лицо подневольное. Он не станет, другие станут. Не от него зависит.

— А ты? — спросила я, посмотрев Вере в глаза. — Ты тоже лицо подневольное. Откуда мне знать, что там в твоих инструкциях написано? Может ты меня устранить должна, чтобы я не проболталась. Сама говорила, человека убить легко, он очень уязвим.

— Нет у меня таких инструкций, — сказала Вера. — И даже если бы были. Я не робот, я киборг, Таня! Уж ты-то должна понимать разницу. Нельзя заставить человека сделать что-то, если он этого по-настоящему не хочет. И киборга нельзя.

— Купсу заставили, — сказала я. — Не спросили, хочет или не хочет.

— Меня заставить нельзя, — твёрдо сказала Вера. — Я никогда не причиню тебе вреда.

— А если я тебя захочу убить? — спросила я. — Что, даже защищаться не будешь?

— Не буду, — сказала Вера. — Если ты чего-то опасаешься с моей стороны, могу прямо сейчас в воду кинуться и утопиться.

Я невольно рассмеялась.

— Вера, тебя же нельзя ни задушить, ни утопить! Вот глупая…

Я обняла её и притянула к себе.

— Ну и как поступим? — спросила Вера, когда наши обнимашки закончились. — Вводим Зинаиду Васильевну в курс дела? А Хомянина?

— И Хомянина тоже, — сказала я с каким-то внутренним облегчением. — А они пусть решают, что дальше со всем этим делать. А то я уже устала думать об этом и таиться, как партизан, боясь лишнего слова сказать. Мы с тобой две маленькие девочки, которые просто хотят беззаботно и радостно жить, а не решать судьбы мира. У нас своих забот полно, правда же?

— Знакомьтесь, это мой сын Олег, — сказала Зива, когда мы с Верой вошли в гостиную.

Олег привстал с дивана и кивнул.

Наверняка же вы видели антрополога Дробышевского? Если не видели, посмотрите. У него отличнейшие ролики в интернете. Я всегда их с удовольствием смотрю. Так вот, Олег на Дробышевского был совершенно не похож. Дробышевский тоненький, маленький, худенький, косматенький, бородатенький и симпатичный. А тут с дивана поднялся этакий Добрынюшка в два с лишним метра ростом и, что называется, в теле. Нет, он не был «бодипозитивным», как Сомов, он был просто здоровенным! Про таких говорят «кровь с молоком». Мощнейшие ручищи, широченные плечи, шея шире головы, голубые глаза, курносый нос, чистое, без волосинки лицо, короткий рыжий ёжик на круглой голове и тоже симпатичный. Он добродушно улыбался, глядя сверху вниз на трёх пигалиц, каждая из которых была ростиком едва ему по грудь.

— Олег, это Вера и Таня, мои сотрудницы.

— Ого! — не удержавшись воскликнула я. — А можно мне тебя потрогать?..

— Что, большой? — улыбнулся Олег, вновь садясь на диван. — Трогай.

Я села на диван рядом с Олегом, а Вера села в кресло, изящно положив ножку на ножку. Я двумя руками обхватила Олегов бицепс. Мои пальцы даже близко не сходились.

— Представляешь?! — я восхищённо посмотрела на Веру и на стоящую тут же Зиву. — Вот это я понимаю, достойный потомок питекантропов, не то что мы, мелюзга какая-то.

Зива улыбалась, явно довольная.

— Ошибаешься, — рассмеялся Олег. — Вы для питекантропов тоже высоковаты. Они то и были всего полтора метра ростом. Ну ладно, допустим метр семьдесят гигант какой-нибудь. Вот, как мама. Но ноги кривые, сам сутулый, позвоночник наклонен, шея вытянута вперёд. А таких, как я, скорее всего вообще не было, хотя маменька говорит, что возможно и были.

— Огромная маломаневренная мишень, — сказала Вера. — Брони нужно, как на целый бронетранспортёр.

Олег громко захохотал.

— Таких комплиментов мне ещё не говорили! Хотя, согласен — с манёвренностью прямо беда. Может потому и не было таких питекантропов. От какого-нибудь саблезубого котика не убежать и какой-нибудь фейхуёй не насытиться.

Он был весёлый и очень мне понравился. Давно за собой заметила, что большие мужчины мне нравятся.

Проводив Олега, Зива вернулась в комнату. Вера к тому времени перебралась с кресла на диван, и теперь мы сидели рядышком.

— Ну вот, — Зива опустилась в кресло. — Не ждала его сегодня, а он как раз перед вашим приходом явился. Привёз мне наполнитель для кота. Просила его. Как раз кончился у Боньки. Это его кот, и Олег каждый раз у меня его оставлял, если куда уезжал дольше, чем на три дня, а потом Бонька так и прижился и с тех пор постоянно у меня и живёт. Ой, Вера, давайте, я хоть чаю организую, а то как-то неудобно. Таня?

— Нет, Зинаида Васильевна, не беспокойтесь, — сказала я. — Сейчас не до чая будет. Мы с Верой хотим вам кое-что рассказать.

— Это что-то личное? — спросила Зива, немножко растерянно глядя на Веру. — С этим, наверное, к Борису… к Борису Анатольевичу лучше обратиться.

— Нет, не личное, — сказала я. — Это с проектом Тамп связано. Бориса Анатольевича в это тоже придётся посвятить, но позже. Сначала, как руководитель, должны узнать вы.

Я повернулась к Вере.

— Расскажи Зинаиде Васильевне про программу. Чётко, как ты умеешь.

— Хорошо, — кивнула Вера.

Слушала Зива очень внимательно. Пока Вера не закончила, Зива ни разу не пошевелилась и не задала ни одного вопроса, но всё равно по её лицу и глазам было видно, что она удивлена.

Когда Вера замолчала, Зива отмерла и несколько раз поочерёдно сжала пальцы одной руки другой.

— И у тебя есть эта программа и эти схемы? — спросила Зива.

— Да, есть, — сказала Вера. — Завтра я их вам отдам. Но там вряд ли есть что-то новое для вас, ведь Тамп уже построен. Невозможно доказать, что эти схемы были созданы раньше, а игра может быть всего лишь чьей-то мистификацией, призванной уверить всех, что была написана в 1980-м году, хотя она вполне могла быть написана и вчера.

Зива встала, прошлась по комнате, трогая пальцем лоб, и снова села.

— Пусть так, — деловито сказала она. — Но если это не ваша мистификация, девушки, не знаю пока зачем инспирированная, то чья? Как схема Тампа вышла наружу? К полной схеме Тампа имеет доступ очень ограниченный круг людей. И с этим должно разбираться ведомство Бориса. Я думаю, нам не стоит ждать до завтра. Нам нужно сегодня, сейчас же поехать в лабораторию, вызвать Бориса и ввести его в курс дела.

Вот что значит волевая женщина-учёный. Мозг, как компьютер. Вера ни словечка пока не сказала ни про код «девять-девять-пять-восемь — спасите», ни про контроллер-вирус, ни про нашу «диверсию», ни про новый Тамп. Только про программу, в которой есть схема устройства Тампа. Действительно, если иметь доступ к схеме Тампа, эту игру легко можно написать. И при таком положении вещей главным было выяснить, кто эту игру написал.

— А как к тебе попала игра? — задала Зива ключевой вопрос.

Вера кивнула, словно подтверждая свою уверенность, что Зива обязательно об этом спросит.

— В игре упоминается слово «алформация», — сказала Вера. — Игра попала ко мне, когда я в интернете делала поиск по слову «алформация», а этого слова там быть не могло, ведь я тогда его ещё не ввела в оборот.

— То есть, в игре было слово «алформация» ещё до того, как оно появилось в интернете в твоих блогах? — спросила Зива.

— Да, — подтвердила Вера. — Именно поэтому я эту игру и нашла. Иначе никак.

— Так, дайте мне сообразить… — Зива снова встала. — Таня, тебе принести попить? — спросила она, выходя из комнаты, видимо, на кухню за водой.

Даже если бы я ответила «да», вряд ли Зива меня услышала бы — все её мысли были заняты другим.

Вскоре она вернулась со стаканом воды в руке.

— Значит, твоя затея с посланием в будущее твоего местоположения удалась? — остановилась Зива перед Верой.

— Да, значит, удалась, — подтвердила Вера.

— Вы представляете, что это значит? — воскликнула Зива, снова плюхнувшись в кресло. Она поискала взглядом, куда бы поставить стакан, и поставила на пол. — Это значит, что информацию в прошлое можно передавать в огромных объёмах с приемлемыми затратами энергии! Это значит, что наша работа не напрасна и ведётся в правильном направлении! Или вы мне не говорите всего и это всё ваша мистификация? Тогда я не понимаю, что вы затеяли.

— Да, Зинаида Васильевна, мы вам рассказали ещё не всё, — сказала я. — И это не наша мистификация. Наверное, это вообще не мистификация. Но мы не знаем, что это. Потому и решили всё вам рассказать. Расскажи про контроллер, — кивнула я Вере.

— Кроме схемы Тампа в игре есть инструкция по сборке контроллера. Это такая электронная плата, которая содержит в себе набор различных элементов и в том числе запоминающее устройство, позволяющее записать на него программный код.

— Да, Вера, спасибо за пояснение. Я в целом представляю себе, что такое контроллер, — сказала Зива.

— Необходимый программный код в игре тоже есть, — уведомила Вера.

— И для чего предназначен этот контроллер? — спросила Зива. — На счёт этого есть указания?

— Да, есть, — ответила Вера. — Контроллер предназначен для изменения режима работы главного генератора Тампа.

— Вот как! И в чём же суть изменений? — Зива подалась на кресле вперёд.

— Этого я не знаю, — сказала Вера.

— Чтобы это понять, надо быть физиком, а не охранником или юристом, — вставила я свою реплику.

— Понимаю, — кивнула Зива. — Прекрасно понимаю. Мы этим немедленно и займёмся.

Она снова задумалась и немного помолчав, сказала:

— Контроллер и программа, это уже серьёзно. Это уже не просто чья-то мистификация. Если это пустышка, то сразу будет понятно. Верочка, я просто не могу ждать до завтра! Я прошу, даже настаиваю, чтобы мы немедленно поехали и ты мне передала все материалы по этой игре. Их нужно тщательно изучить и выяснить, что это такое.

— А мы уже выяснили, — сказала я.

— Что ты имеешь в виду? — Зива пристально на меня посмотрела.

— Я имею в виду, что мы с Верой уже интегрировали контроллер в генератор Тампа и сделали запуск.

— В каком смысле интегрировали? Какой запуск?

— Подожди, Таня, — Вера положила руку мне на колено, словно придерживая меня. — Зинаида Васильевна, мы всё сделали. Мы, согласно инструкции, изготовили контроллер, прописали в него программу, потом проникли в подземный Тамп, вставили контроллер в управляющий контур, опять же, согласно инструкции, и запустили генератор.

— Когда? — только и смогла спросить Зива.

— Ночью 21-го октября. Точнее, во втором часу 22-го.

— Девочки, это невозможно! — воскликнула Зива. — Процедура запуска очень сложна и требует длительной подготовки. И как вы туда попали? Да ещё и ночью…

— Мы запустили его, Зинаида Васильевна! — твёрдо сказала Вера. — Он проработал не более секунды. Наверное, гораздо меньше, я этого не фиксировала, так как не знаю, что и как там фиксировать, но мы его запустили. Я уверенна в этом. Мы уверенны.

— Кстати, контроллер всё ещё там, в блоке управления, — сказала я.

— Нет, — возразила мне Вера. — Я его забрала. Я не знала, что должно произойти при запуске генератора. Я думала, что, скорее всего, генератор должен отправить куда-то в будущее некий сигнал о том, что миссия с игрой выполнена. Я ведь тогда ещё не знала, что это не просто сигнал. Я даже не поняла, сработало включение или нет и потому инициировала пуск ещё раз, но ничего не произошло. И вдруг я заметила, что ты уже не держишь вилку, а наклонилась или упала. Потому я побежала к тебе, а контроллер забрала.

Зива смотрела на нас, высоко вскинув брови.

— Постойте, — она подняла руки в останавливающем жесте ладонями вперёд. — О чём вы говорите?

— Было включение генератора, — очень чётко сказала Вера. — Таня попала в будущее и пробыла там год и три месяца.

Зива перевела взгляд с Веры на меня.

Это был не вечер, а самый разгар рабочего дня. Я сидела в своём кресле за своим столом, а передо мной сидел Хомянин. Он приехал к нам в офис без предварительного звонка.

Я терпеть не могу столов для подчинённых или посетителей, приставленных к столу босса в виде ножки буквы «Т». Хочешь говорить на равных, иди в переговорную за круглый или овальный стол. Хочешь говорить интимно, иди в библиотеку или вообще куда-нибудь вне офиса. Хочешь, чтобы твой визави тебя слушал, как самого себя, посади его в своём кабинете на своё место. Но в этот раз Хомянин сидел на стуле, приставленном к моему столу. Это ничего не значило. Обычно я встаю со своего места, обхожу стол и сажусь на точно такой же второй стул и мы с посетителем сидим лицом к лицу. Переключать звонки на меня, если кто-то позвонил, когда у меня посетитель, нельзя и Оля это знает. Мобильный телефон в таких случаях я обычно тоже не беру, сбрасывая звонок или отключая телефон. А в этот раз я осталась сидеть на своём месте. И мобильный не выключила.

Бросать университет, закрывать нашу «Ариту-К» и переходить на работу в Тамп, как настаивали Зива и Хомянин, я категорически отказалась. Меня снова, как в новом Тампе и как в самом начале Веру, осматривали, обнюхивали, брали анализы и бесконечно опрашивали, опрашивали и опрашивали. У меня и так-то всегда было очень мало времени, а теперь его не стало вовсе.

За последние три месяца у меня было всего три дня и две ночи выходных и те мне дали лишь потому, что приезжал Ваня. Вот я и взбунтовалась.

— Борис Анатольевич, я же не киборг, я так жить не могу. Я замуж хочу! Я свой дом хочу! Я учиться хочу! Я интересные книжки хочу читать! Я путешествовать хочу! Мне скоро уже двадцать четыре года, а я всё какие-то сказки вашим аналитикам рассказываю, начиная с детского садика, будто на свете больше заняться нечем.

— Татьяна, не бузи! — легонько похлопал ладонью по столу Хома. — Кто же тебе виноват, что кроме тебя там пока никто не бывал.

— Ой, — досадливо махнула я рукой. — Все мы там давно побывали и ещё будем! Правда, я не знаю, как это так, но вы лучше Зинаиду Васильевну спросите, она вам всё по полочкам разложит.

— Разложит-то разложит… — заметил, вздыхая, Хома. — Раскладывала уже, только мне моего физического образования не хватает, чтобы её расклады как следует понять, а вот путешествия я тебе обещаю. Там тебя поди уже заждались.

Я знала, о чём он говорит. Готовился эксперимент, целью которого было повторить нашу с Верой «диверсию». Не срасталось что-то у Зивы и Юрия Альбертовича с кисками и собачками, а значит и с человечками — не работал алформационный переход.

В результате исследований, проведённых в Тампе после получения Зивой от Веры контроллера и программы-вируса выяснилось, что при переходе была задействована спектральная локализованность Веры. Как получить чьи-то ещё показатели этого самого спектра пока никто не знал. Вера, по каким-то там алформационным канонам в переходе участвовать не могла, хотя к нам-то она как-то попала? А при «диверсии» под переход попала я. Оказалась, что наши с Верой спектральности каким-то образом одновременно хоть и разные, но представляют собой одно. Одно, но разное самому себе — я не знаю, как это объяснить с точки зрения физики, а вот с точки зрения моего восприятия всё так и есть и мне понятно. Потому Зива и Юрий Альбертович задумали эксперимент, чтобы снова отправить меня в новый Тамп и там выяснить, как позиционироваться в иные локации, а конкретно именно в ту, откуда Вера, или в ту, откуда Вере была отправлена игра про Тамп. С этой игрой — чья она — к определённым выводам пока так и не пришли, ведь в новом Тампе, как мне сказали, они её не отправляли, так как информацию передавать по алформационному каналу без самоосознающего объекта тоже не умеют и им далеко не все локации доступны, а лишь какие-то определённые. Про это Зиве я тоже ничего вразумительного поведать не могла, а про Сур мы с Верой ещё в самом начале решили ничего не говорить. Вернее, я решила, а Вера согласилась. Даже на фоне уже всего рассказанного эпизод с Суром выглядел слишком уж фантастичным.

— Угу, — хихикнула я на реплику Хомянина о путешествиях. — Вот там я в какой-нибудь Вьетнам или хотя бы на берег турецкий позагорать и съезжу. С детства в Чили хочу, между прочим. На другой край земли. Вот вы где, кроме Москвы, бывали?

— Был я однажды в одном интересном месте, но так до сих пор и не знаю, где оно, — загадочно сказал Хомянин.

— Что за место?

— Да какой-то палеонтологический музей с питекантропами, — хрюкнул, засмеявшись, Хома. — Была когда-нибудь в палеонтологическом музее?

— Да, была, — сказала я. — С Верой ходили в наш на Вокзальной магистрали, динозавров смотрели. Купила там себе брелок из бивня мамонта. Вот, — я вынула из кармана и показала самурайкин ключ с дистанционкой и брелоком на цепочке. — Кстати, водку «Мамонт» когда-нибудь пили? Хотите, угощу? Мы с Верой папе покупали.

— Не пью я водку, здоровье не позволяет, — буркнул Хома. — Похоже, вы с Верой уже переделали всё, что только можно. И когда только успеваете.

— Не всё, — сказала я. — Мы ещё в космос не летали.

— Вот-вот, — кивнул Хомянин. — Чую, однажды мне доложат, что вы на космодроме ракету угнали и предлагаете моим операм вместе на Луну слетать, потому как у них под рукой своего подходящего транспорта нет.

— Неплохая идея, — заметила я. — Надо будет предложить Вере.

— Предложи, предложи… А я предлагаю разгрузить тебя прежде всего здесь, в «Арите», — сказал Хомянин.

— Уже предлагали, — сказала я. — Не согласна я «Ариту» ликвидировать. Здесь люди работают. Я их сюда набирала и обещала, что всё у них будет с этой работой хорошо.

— Ну и что ты предлагаешь?

— Я предлагаю расширяться.

Хомянин кивнул:

— Так я и думал.

— Ну а что? — вскинулась я. — Чтобы меня от работы в «Арите» освободить, нужно нанять управляющего. Чтобы нанять управляющего, нужно ему платить. Значит, нужно расшириться и увеличить доход. А раз нужно расширяться, то ещё нужен бухгалтер, а то и два. Ларисе одной не справиться. А Лариса главбухом станет, как я ей и обещала. Ещё нужен свой автомобиль и водитель. Нужна охрана на проходную. Хватит Оле двери всем открывать, у неё и так дел невпроворот. Сделаю её помощником руководителя, и отдельно введу должность завхоза, чтобы Олю по хозяйственной части разгрузить. Штатом юристов и аудиторов пусть новый управляющий и займётся. Уварова управляющим назначу, он очень даже не плох. Правда, у него с языками никак и надо бы ему помочь из Бердска в Академ перебраться…

— Я смотрю, ты уже все распланировала, — прервал меня Хома. — А от меня-то тогда что нужно?

— Крыша и заказчики, — сказала я. — И можно с этим сильно не таиться, а даже наоборот. Не каждый может такой непротекаемой крышей похвастаться. Это хорошая реклама в нужных кругах. А Сомова я учиться заставлю. Заочно. У моего админа должно быть высшее образование.

— Хорошо, — согласился Хомянин. — Доложу начальству свои предложения по расширению твоей «Ариты». Причин для препятствий вроде как нет — возражать скорее всего не будут.

— Спасибо, Борис Анатольевич! Обрадую завтра всех грядущими изменениями и повышениями.

— Могу на должность завхоза человечка порекомендовать, — вкрадчиво сказал Хомянин.

— Ага, какого-нибудь прапорщика из конторы?

— Не прапорщика, а майора. Только он на пенсии сейчас по состоянию здоровья. Хороший человек, мой ровесник, однокашник, орденоносец. Ты же знаешь, я бы тебе плохого не посоветовал.

— Как зовут?

— Пиров Владимир Владимирович.

— ВВП, — хихикнула я. — Человеку с такими инициалами я отказать не могу.

Я, в голубом комбинезоне, надетом на голое тело, и в оранжевых резиновых перчатках на руках стояла на четвёртом уровне Тампа в зале главного генератора. Вокруг суетилось много народу, а Вера стояла рядом со мной и держала в руке вилку.

Она уже столько времени здесь со мной — в мире, который мой, в мире, в котором меня окружает всё моё, знакомое мне, привычное. В этом мире многое вызывает удивление, восторг, многое для меня понятно или, наоборот, необъяснимо, но всё равно оно моё, оно такое, каким и должно быть. Закономерное оно. А для Веры здесь всё другое, странное, непонятное, чужое и даже наверное враждебное. Я здесь живу, а она учится жить. Мы обе приспосабливаемся, но по-разному. Я приспосабливаюсь, как к должному, а она, как к неизведанному. Мы обе опираемся друг на друга.

И вот сейчас я снова попаду в мир, где я чужая, пришлая, побочная. Кто меня будет там вести? На кого мне опираться?

Мне вдруг так захотелось держать Веру за руку, прикоснуться к ней, чтобы наши пальцы, наши ладони соприкасались. Я посмотрела на Веру, а она в этот момент о чём-то тихо разговаривала с Зивой. Я совсем не слышала их слов, лишь видела, что Зива кивнула, потом что-то говорила, потом говорила Вера и Зива кивнула ещё раз.

Потом Зива повернулась, поймала мой взгляд и улыбнулась.

— Ну что, Таня, готова?

Я кивнула.

— Да, Зинаида Васильевна.

— Ты не волнуйся, — похлопала она мена по руке. — Я уверена, всё будет хорошо.

— Я с Верой не боюсь, — сказала я и посмотрела на Веру.

Она смотрела на меня.

Как же мне было страшно…

— Ну что, коллеги, поехали? — громко сказала Зива, хлопая ладонями и оглядываясь кругом.

Народ из зала генератора стал выходить, и вскоре нас осталось трое — я, Зива и Вера.

— А для чего эти капсулы? Они что делают? — спросила я Зиву. Мне так не хотелось оставаться одной.

— Ни для чего, Таня, — сказала Зива. — Это датчики. Ты переместишься и тут же, в следующее мгновение окажетесь здесь же. В другом состоянии конечно, но с точки зрения нас практически в том же.

— А если не появлюсь? — спросила я.

— Тогда капсулы в то же мгновение должны оказаться пустыми.

— А если они постоят пустыми, а я вернусь через час?

— Нет, так не может быть. Ты вернёшься мгновенно.

— Прямо как та зелёная лампочка на фанерном Тампе-один, — попыталась пошутить я, чтобы хоть как-то прикрыть свой страх. — Нажали на кнопку, лампочка загорелась. Если ничего не изменилось, значит всё хорошо. Я как стояла, так и стою. Вы заходите и спрашиваете, ну как, Таня? А я говорю — пробыла в будущем год и три месяца и фантазирую, что я там делала и узнала.

— Именно так, да, — улыбнулась Зива.

А вот выражение Вериного лица было очень сосредоточенным. Как при стрельбе. Вера левой рукой взяла мою правую руку в перчатке, повернула её ладонью вверх и вложила в пальцы вилку.

— Держи, Танюша. Двумя пальцами, как тогда.

Я изо всех сил сжала пальцами вилку.

— Я тебе кивну и ты прислони её к вон тем двум жёлтым клеммам. Хорошо?

Я кивнула. Вера притянула меня к себе и поцеловала в нос.

— И не бойся, сестричка. Я буду с тобой. Мы по друг другу даже соскучиться не успеем…

Новосибирск

Академгородок

2025.