Рогалик в Хогвартсе

Глава 14. Шестой раунд. Поцелуй Иуды от чемпиона Дурмстранга

Комната для чемпионов после выбора. Людо Бэгмен лебезил, источая фальшивый энтузиазм. Мадам Максим и Каркаров смотрели на меня с откровенной враждебностью и подозрением. Каркаров, бывший Пожиратель Смерти, кажется, чувствовал во мне нечто такое, что заставляло его нервно потирать свою левую руку, где когда-то была Темная Метка. Седрик Диггори, «настоящий» чемпион Хогвартса, старался держаться от меня подальше, его обычная добродушная улыбка выглядела натянутой и испуганной. Флер Делакур смотрела свысока, но в ее прекрасных глазах вейлы я уловил отголосок того же страха, что и у остальных.

А Виктор Крам… чемпион Дурмстранга, знаменитый ловец, угрюмый и неразговорчивый. Он единственный не выказывал явного страха или враждебности. Он просто смотрел на меня своим тяжелым, пронзительным взглядом, словно пытаясь разгадать, что скрывается за моей ледяной маской. В его взгляде было что-то… изучающее. И это меня насторожило. Я занес его в свой Архив с пометкой: «Потенциальная угроза. Недооценивать нельзя. Мотивы неясны».

Возвращение в гриффиндорскую гостиную было предсказуемым. Обвинения, крики, истерика Рона, который на этот раз превзошел сам себя в своей завистливой ярости. Гермиона пыталась что-то говорить о правилах, о честности, но ее голос тонул в общем гвалте. Я не стал ничего объяснять. Я просто обвел их всех своим ледяным взглядом, от которого они невольно попятились, и молча прошел в спальню. Моя аура дементора, пусть и невидимая, сделала свое дело — комната погрузилась в звенящую тишину. Пусть боятся. Страх — лучший инструмент контроля.

Последующие недели превратились в один сплошной марафон подготовки и наблюдения. Я почти не спал, проводя ночи в Выручай-комнате, которая трансформировалась то в древнее святилище для изучения запретных ритуалов, то в тренировочный зал для отработки новых, смертоносных заклинаний, то в библиотеку, полную фолиантов, которых не было даже в Запретной секции. Мои познания в магии Хаоса и магии, воздействующей на душу, росли с каждым днем. Я научился создавать нестабильные, но мощные энергетические конструкты, подчинять своей воле низших духов стихий, вызывать краткосрочные искажения реальности. Это была опасная магия, она вытягивала из меня силы, оставляя чувство глубокой внутренней опустошенности, но одновременно давала ощущение почти безграничного могущества.

Мои артефакты также совершенствовались. Я вплетал в них элементы магии Хаоса, делая их непредсказуемыми для противника. Мой кулон-отражатель теперь не просто отклонял проклятия, он мог поглотить их и выпустить обратно в искаженном, усиленном виде. Кольцо-усилитель холода научилось создавать вокруг меня зону абсолютного нуля, где замерзала сама магия.

Отношения с «Муди» — Краучем-младшим — превратились в сложную игру. Он явно был заинтригован мной, моей силой, моими знаниями. Он пытался выведать, откуда у меня такие способности, намекал на Темного Лорда, на возможность «сотрудничества». Я играл с ним, как кошка с мышкой, подбрасывая ему обрывки информации, иногда правдивой, иногда лживой, наблюдая за его реакцией, изучая его повадки. Я знал, что он — ключ к Волдеморту, и я собирался использовать этот ключ в своих целях. Но я также знал, что он опасен, и что он, скорее всего, попытается меня убить, как только сочтет это нужным. Мой Архив содержал подробный план его нейтрализации, но время для этого еще не пришло.

Особое внимание я уделял другим чемпионам. Флер и Седрик были для меня не более чем помехами, легко устранимыми при необходимости. Но Крам… он был другим. Угрюмый, молчаливый, он держался особняком, и в его глазах я видел не только силу и решимость, но и какую-то затаенную тьму. Каркаров, директор Дурмстранга, явно оказывал на него давление, но мне казалось, что у Крама есть и свои, скрытые мотивы.

Несколько раз мы сталкивались с ним в коридорах или в библиотеке. Он не пытался заговорить первым, но и не избегал моего взгляда. Однажды, когда я в очередной раз погрузился в изучение какого-то особенно темного гримуара в укромном уголке библиотеки, он подошел ко мне.

— Это опасные книги, Поттер, — его голос был низким, с сильным болгарским акцентом. — Они могут поглотить тебя.

— Некоторые из нас не боятся темноты, Крам, — ответил я, не отрываясь от чтения. — Некоторые находят в ней силу.

— Сила имеет цену, — он помолчал. — Иногда слишком высокую.

Этот разговор показался мне странным. Он не угрожал, не пытался выведать мои секреты. Он словно… предупреждал? Или это была очередная уловка? Я занес этот разговор в Архив, снабдив его многочисленными вопросительными знаками.

Церемония взвешивания палочек. Олливандер, старый мастер, долго рассматривал мою палочку, затем посмотрел на меня своими выцветшими глазами, в которых мелькнуло что-то похожее на страх.

— Эта палочка… она изменилась, мистер Поттер. Она чувствует вашу силу… и вашу тьму. Будьте осторожны. Гармония между волшебником и палочкой — великая вещь. Но дисгармония может привести к катастрофе.

Рита Скитер, эта назойливая журналистка-анимаг, попыталась взять у меня интервью. Я наградил ее таким ледяным взглядом и несколькими тихими, но полными скрытой угрозы, фразами о том, что бывает с теми, кто сует свой нос не в свои дела, что она поспешно ретировалась, бормоча извинения. Ее статья обо мне, вышедшая на следующий день, была на удивление нейтральной, почти испуганной. Еще одна маленькая победа.

Приближался день первого испытания. Драконы. В прошлых петлях я либо позорно проигрывал им, либо справлялся с помощью стандартных методов. На этот раз я собирался устроить шоу. Шоу, которое заставит содрогнуться и Дамблдора, и Волдеморта, и всех остальных.

В палатке для чемпионов царило напряжение. Седрик нервно теребил свою мантию. Флер пыталась сохранять невозмутимость, но ее бледность выдавала ее страх. Крам сидел в углу, погруженный в свои мысли, его лицо было непроницаемо.

— Поттер, — неожиданно обратился он ко мне, когда Бэгмен в очередной раз вышел, чтобы подогреть интерес толпы. — Драконы — опасные твари. Не стоит их недооценивать. Даже с твоей… силой.

— Я никого не недооцениваю, Крам, — ответил я. — Особенно тех, кто пытается давать мне советы.

Он усмехнулся. Впервые я увидел на его лице что-то похожее на улыбку. Хищную, недобрую.

— Возможно, мы могли бы… помочь друг другу. В этом испытании. Четыре чемпиона — это несправедливо. Особенно когда один из них… такой, как ты.

Я посмотрел на него. Это было предложение союза? Или ловушка? Мой внутренний холод подсказывал — второе. Но я решил подыграть.

— Что ты предлагаешь?

— Дурмстранг и Хогвартс всегда были соперниками, — он понизил голос. — Но иногда общий враг… или общая несправедивость… могут объединить. Если мы будем действовать сообща, у нас будет больше шансов. Против драконов. И против… тех, кто устроил этот балаган.

Он говорил убедительно. В его глазах читалась какая-то затаенная обида, возможно, на Каркарова, или на саму ситуацию. Я почти поверил ему. «Почти» — ключевое слово.

— Я подумаю над твоим предложением, Крам, — сказал я так же тихо. — Но знай, я никому не доверяю.

Моя очередь. Венгерская Хвосторога. Самая свирепая из всех. Она ждала меня на арене, ее черная чешуя тускло поблескивала, из ноздрей вырывались клубы дыма. Толпа замерла в ожидании.

Я вышел на арену. Спокойно. Уверенно. Палочка в руке. Я не стал вызывать метлу. Я не стал использовать простые защитные заклинания. Я поднял руку, и воздух вокруг меня похолодел. Ледяные кристаллы начали образовываться прямо в воздухе, окутывая меня мерцающим саваном. Мое кольцо-усилитель вспыхнуло тусклым светом.

Драконица издала яростный рев и шагнула ко мне. Я не двинулся с места. Я просто смотрел на нее, концентрируя свою волю, свою темную энергию, свои запретные знания. Я начал шептать слова на древнем, забытом языке — слова, которые заставляли саму ткань реальности содрогаться. Это было заклинание подчинения воли, одно из тех, что я нашел в самом темном гримуаре. Оно действовало на примитивные инстинкты, на животный страх.

Хвосторога замерла на полпути. Ее яростный рев сменился растерянным рычанием. Она тряхнула головой, словно пытаясь избавиться от невидимых пут. Я усилил напор, вкладывая в заклинание всю свою ледяную ярость, все свое отчаяние, накопленное за семь кругов ада.

И дракон… подчинился. Медленно, неохотно, он опустил голову, его огромные желтые глаза смотрели на меня с первобытным ужасом. Он сделал несколько шагов назад, освобождая доступ к кладке яиц.

Я спокойно подошел, взял золотое яйцо и, не оборачиваясь, направился к выходу. Хвосторога оставалась неподвижной, словно парализованная.

На трибунах царила мертвая тишина. Ни аплодисментов, ни криков. Только шок. Я видел лицо Дамблдора — он был бледен, как полотно, его глаза расширены от ужаса. Каркаров что-то испуганно шептал мадам Максим. Снейп… Снейп просто смотрел на меня, и на его лице впервые за все время я не смог прочитать ничего. Абсолютная пустота.

Это была победа. Полная, безоговорочная, устрашающая. Я не просто прошел испытание. Я продемонстрировал силу, которой они не ожидали. Силу, которая пугала их до глубины души.

После испытания, в палатке для чемпионов, ко мне снова подошел Крам. На его лице было странное выражение — смесь восхищения и… чего-то еще.

— Впечатляюще, Поттер, — сказал он. — Я никогда не видел ничего подобного. Ты действительно… другой.

— Я просто делаю то, что должен, чтобы выжить, — ответил я.

— Возможно, ты прав, — он кивнул. — Нам действительно стоит держаться вместе. Против них всех. У меня есть информация… о следующем испытании. И о тех, кто пытается манипулировать нами. Встретимся сегодня вечером, у кромки Запретного Леса. У старого дуба. Я расскажу тебе больше.

И вот здесь… вот здесь я совершил ошибку. Роковую ошибку. Несмотря на весь мой цинизм, на весь мой опыт, на мой Архив Предательств, что-то в его словах, в его поведении, заставило меня на мгновение… поверить? Нет, не поверить. Скорее, рассчитать, что такой союз, пусть и временный, может быть выгоден. Я недооценил его хитрость. Или его отчаяние. Или степень влияния на него Каркарова и, возможно, Волдеморта. Я решил, что смогу его контролировать, что смогу использовать его в своих целях. Я согласился на встречу.

Вечер. Запретный Лес. Старый дуб. Я пришел один, как и договаривались. Мои артефакты были при мне, мои ментальные щиты — наготове. Но я был слишком уверен в себе. Моя победа над драконом, мой контроль над ситуацией, как мне казалось, притупили мою бдительность.

Крам уже ждал меня. Он был один.

— Я рад, что ты пришел, Поттер, — сказал он. — Я не ошибся в тебе.

— Говори, что ты хотел сказать, Крам, — я не собирался тратить время на любезности.

И тут он напал. Без предупреждения. Без единого слова. Это не было заклинание. Он просто рванулся вперед, и в его руке блеснуло что-то острое — короткий, зазубренный кинжал, покрытый темными рунами. Я успел отшатнуться, но кинжал все же полоснул меня по руке, оставив глубокую, кровоточащую рану. Боль была жгучей, нестерпимой. Кинжал был отравлен.

— Что ты делаешь, ублюдок?! — я выхватил палочку, но он был слишком близко. Он снова ударил, целясь в сердце. Я едва успел выставить кулон-отражатель. Вспышка света — кинжал отлетел в сторону, но удар был такой силы, что меня отбросило к дереву.

— Ты слишком много знаешь, Поттер! — прорычал Крам, его лицо исказилось от ярости. — Слишком много можешь! Таким, как ты, не место в этом мире! Лорд Каркаров будет доволен! И Темный Лорд… он тоже оценит мой дар!

Он снова поднял кинжал. Я попытался использовать свою ауру страха, но яд уже действовал, затуманивая сознание, ослабляя волю. Мои запретные заклинания требовали концентрации, которой у меня уже не было.

Крам занес кинжал для последнего удара. Я закрыл глаза.

«Записать в Архив… — промелькнула последняя, горькая мысль. — Смерть номер… семь. Причина: предательство Виктора Крама. Отравленный кинжал. Особые обстоятельства: собственная непростительная глупость и доверчивость. Вывод: даже самые изощренные планы и величайшая сила ничто, если ты забываешь о человеческой подлости и собственной уязвимости. Крам… он заплатит».

Удар. Боль. И тьма. На этот раз особенно черная, особенно горькая. Под аккомпанемент удаляющегося, торжествующего смеха.