Рогалик в Хогвартсе

Глава 5. Третье попадание

Жестокое возвращение. Каждый раз оно становилось все невыносимее. Боль во лбу, отдающая тупыми ударами в виски, мерный, убаюкивающий стук колес Хогвартс-экспресса, который давно уже превратился для меня в звук похоронного марша. Я сидел, в очередной, в четвертый раз, в этом проклятом купе, глядя на беззаботно болтающих Рона и Гермиону. Их лица, их голоса, их наивность — все это вызывало во мне приступы почти физической тошноты. Три смерти. Три унизительных, бессмысленных провала. И каждый раз я возвращался сюда, в начало этого кошмара, с багажом новых, еще более жутких воспоминаний.

Воспоминание о третьей смерти — публичном позоре на арене, ревущей от смеха толпе, презрительном взгляде дракона перед тем, как он испепелил меня — жгло особенно сильно. Моя жалкая попытка использовать «Глациус Дуо», а затем и вовсе комичное «Инсендио»… Я сгорал не столько от драконьего пламени, сколько от стыда и бессилия. Мальчик-Который-Выжил-Чтобы-Стать-Всеобщим-Посмешищем.

— Гарри? Ты какой-то зеленый, — Гермиона обеспокоенно нахмурилась, отрываясь от своей «Теории маглорожденной магии». — Опять кошмары?

— Хуже, — пробормотал я, отворачиваясь. — Реальность.

Рон, как всегда, попытался разрядить обстановку своей обычной тупостью.

— Брось, Гарри! Скоро Хогвартс, квиддич, пиры! Что может быть плохого?

Что может быть плохого? Да все. Этот мир, эта школа, эти люди — все было пропитано ложью, алчностью и скрытой жестокостью. А я был в центре этого маскарада, обреченный на бесконечные страдания. Мой дневник смертей, который я исправно пополнял после каждого «возвращения», уже превратился в увесистую тетрадь. Три записи, три подробных отчета о моих фиаско. «Смерть номер три. Сожран Венгерской Хвосторогой на глазах у улюлюкающей толпы после демонстрации вопиющей магической некомпетентности». Холодные, отстраненные строки, за которыми скрывалась бездна отчаяния.

В этот раз я знал — обычные методы не сработают. Защитные заклинания, хитроумные планы, попытки воззвать к справедливости — все это было бесполезно. Меня либо убьют исподтишка, как лже-Муди, либо я сам себя опозорю и погибну, как в схватке с драконом. Этот мир не играл по правилам. Значит, и я не буду.

Если магия Света не может меня защитить, значит, нужно искать силу в другом месте. В Тени. И я знал, к кому обратиться. Это был самый безумный, самый рискованный план из всех, что приходили мне в голову, но после трех смертей чувство самосохранения притупилось, уступив место холодной, расчетливой ярости.

Северус Снейп. Мастер Зелий, глава Слизерина, бывший Пожиратель Смерти и человек, который ненавидел меня больше всех на свете, за исключением, возможно, самого Волдеморта. Он был моей единственной, пусть и призрачной, надеждой. Снейп знал Темные Искусства. И, что более важно, он был врагом Волдеморта, пусть и по своим, скрытым причинам. Двойной агент, вечно балансирующий на лезвии ножа. Может быть, именно такой союзник — или учитель — мне и нужен.

Прибытие в Хогвартс, распределение, пир — все это прошло как в тумане. Я едва замечал окружающих, мой мозг лихорадочно просчитывал варианты. Как подойти к Снейпу? Что ему сказать? Просто попросить научить Темным Искусствам? Он скорее отправит меня к Дамблдору с рекомендацией запереть в палате для буйных Святого Мунго.

Нужен был рычаг. Что-то, что заставит его выслушать. Что-то, что он не сможет проигнорировать.

Я дождался позднего вечера, когда гриффиндорская гостиная опустела. Выскользнув из башни под мантией-невидимкой (которая, к счастью, всегда оказывалась при мне в начале цикла), я направился в подземелья. Кабинет Снейпа. Холодный, сырой, пропахший травами и застарелой неприязнью.

Я снял мантию перед дверью и постучал. Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Несколько долгих, мучительных секунд тишины. Затем резкий, скрипучий голос:

— Войдите.

Я толкнул тяжелую дубовую дверь. Снейп сидел за своим столом, заваленным пергаментами и склянками с ингредиентами. При свете одинокой свечи его лицо с крючковатым носом и сальными волосами казалось еще более зловещим. Он поднял на меня свои темные, непроницаемые глаза, и в них мгновенно вспыхнула знакомая волна презрения.

— Поттер. Какая… неожиданная честь. Что привело знаменитость в мои скромные апартаменты в столь поздний час? Заблудились по дороге в спальню? — Его голос сочился ядом.

— Профессор Снейп, — начал я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. — Мне нужна ваша помощь.

Он усмехнулся, кривой, неприятной усмешкой.

— Моя помощь? Поттер, вы, должно быть, перегрелись на солнце. Или это очередная идиотская выходка, достойная вашего никчемного отца?

Упоминание отца было ожидаемо. Я должен был сохранять спокойствие.

— Это не выходка, профессор. Это вопрос жизни и смерти. Моей жизни и смерти.

Ах, да. Вечные драмы Мальчика-Который-Выжил, — протянул он, лениво откинувшись на спинку стула. — Боюсь, мой запас сочувствия иссяк еще на вашем первом курсе. Если вас что-то беспокоит, обратитесь к профессору Дамблдору. Он обожает выслушивать ваши героические стенания.

Я сделал глубокий вдох.

— Дамблдор не поможет. Он не видит всей картины. Или не хочет видеть. А вы… вы знаете, что такое настоящая опасность. Вы знаете, на что способен Волдеморт.

При упоминании имени Темного Лорда Снейп слегка напрягся. Его глаза сузились.

— Не смейте произносить это имя в моем кабинете, Поттер. И откуда такая осведомленность о моих… знаниях?

— Я знаю больше, чем вы думаете, профессор, — я решился пойти ва-банк. — Я знаю, что он возвращается. Я знаю, что кто-то в этой школе помогает ему. Кто-то очень могущественный и хитрый, кто носит чужое лицо. — Я смотрел ему прямо в глаза, пытаясь прочесть хоть какую-то реакцию.

На несколько секунд в кабинете воцарилась тишина, нарушаемая лишь треском свечи. Лицо Снейпа оставалось непроницаемым, но я заметил, как едва заметно дрогнул мускул на его щеке.

— Смелые заявления, Поттер, — наконец произнес он тихим, ледяным голосом. — Очень смелые. И совершенно бездоказательные. Вы пришли сюда, чтобы поделиться со мной своими параноидальными фантазиями?

— Я пришел просить вас научить меня, — сказал я твердо. — Научить тому, чему не учат в Хогвартсе. Тому, что поможет мне выжить. Я знаю, что вы владеете… определенными знаниями. Знаниями, которые могут дать мне шанс против тех, кто хочет моей смерти.

Снейп медленно поднялся. Он был выше меня, и его темная фигура нависала надо мной, создавая ощущение угрозы.

— Вы просите меня обучать вас Темным Искусствам, Поттер? — в его голосе прозвучало откровенное изумление, смешанное с подозрением. — Вы, золотой мальчик Дамблдора, надежда магического мира?

— Золотой мальчик уже трижды умер, профессор, — вырвалось у меня прежде, чем я успел подумать. Я тут же прикусил язык, но было поздно.

Снейп замер. Его глаза впились в меня с новой, пугающей интенсивностью.

— Что вы сказали?

Я понял, что оговорился, но отступать было некуда.

— Это… метафора, — попытался я выкрутиться. — Я имел в виду, что я был на волосок от смерти. Несколько раз. И я понял, что стандартные методы защиты — это детские игры против того, с чем мне предстоит столкнуться.

Он молчал, изучая меня долгим, пронзительным взглядом. Я чувствовал себя как насекомое под микроскопом. Казалось, он пытается заглянуть мне прямо в душу, прочесть мои самые потаенные мысли.

— Даже если предположить, — медленно начал он, — чисто гипотетически, что я обладаю некими… специфическими познаниями, почему я должен делиться ими с вами? С сыном Джеймса Поттера, который сделал мою жизнь в этой школе невыносимой? — Его голос снова наполнился застарелой горечью.

— Потому что если я умру, Волдеморт победит, — сказал я прямо. — Вы ведь этого не хотите, профессор? Несмотря на все ваше прошлое… вы ведь не хотите, чтобы он вернулся к власти? — Я намекал на его роль двойного агента, на его предательство Темного Лорда. Это был рискованный ход.

Лицо Снейпа исказилось.

— Не смейте судить о том, чего не понимаете, Поттер! — прошипел он. — Мои мотивы — не вашего ума дело.

— Возможно, — согласился я. — Но наши цели в данном случае совпадают. Я хочу выжить. Вы хотите, чтобы Волдеморт был повержен. Я могу стать оружием против него. Но мне нужны знания. И сила. Которую вы можете мне дать.

Он снова замолчал, медленно прохаживаясь по кабинету. Я ждал, затаив дыхание. От его решения зависело все. Если он откажет, я не знал, что буду делать.

— Допустим, — наконец произнес он, останавливаясь напротив меня, — я соглашусь. Это будет нелегко, Поттер. Я буду требовать от вас полного подчинения. Абсолютной дисциплины. И никаких жалоб Дамблдору. Если вы пророните хоть слово о наших… занятиях, я лично позабочусь о том, чтобы ваша жизнь в Хогвартсе превратилась в сущий ад, по сравнению с которым ваши предыдущие неприятности покажутся вам детской прогулкой.

В его голосе не было и тени сочувствия. Только холодный расчет и скрытая угроза. Но я был готов на все.

— Я согласен, — сказал я твердо. — Любые ваши условия.

— Хорошо, — кивнул он. — Занятия начнутся завтра вечером, после отбоя. Здесь. И не опаздывать. А теперь — вон из моего кабинета. И чтобы никто не видел, как вы отсюда выходите.

Я кивнул, чувствуя одновременно и облегчение, и растущий страх. Я получил то, чего хотел. Но какой ценой?

Первые «уроки» со Снейпом были настоящей пыткой. Он не щадил меня. Ни физически, ни морально. Он заставлял меня часами практиковать сложные, энергозатратные заклинания, многие из которых были на грани — а то и за гранью — дозволенного. Это были не просто боевые чары. Это были проклятия, предназначенные для причинения боли, для подчинения воли, для высасывания жизненной силы. Некоторые из них вызывали у меня отвращение, но я стискивал зубы и продолжал. Каждое успешно выполненное заклинание было маленькой победой, шагом к выживанию.

Снейп был безжалостным учителем. Он высмеивал мои ошибки, осыпал меня сарказмом, но при этом давал точные, выверенные инструкции. Он не объяснял теорию так, как это делали другие преподаватели. Он показывал. И требовал немедленного повторения. Он учил меня не только самим заклинаниям, но и тому, как мыслить как темный маг — хитро, расчетливо, безжалостно.

— Темные Искусства, Поттер, — сказал он однажды, когда я, совершенно измотанный, рухнул на пол после очередной неудачной попытки выполнить сложное проклятие, — это не просто набор заклинаний. Это философия. Это понимание того, что цель оправдывает средства. Что мораль — это роскошь, которую не каждый может себе позволить. Особенно тот, за кем охотится Темный Лорд.

Его слова находили отклик в моей душе, искалеченной повторяющимися смертями и предательствами. Я начинал понимать эту мрачную философию. Мир уже показал мне свое истинное лицо. И оно было далеко не прекрасным.

Помимо практических занятий, Снейп заставлял меня читать древние фолианты по Темным Искусствам, которые он доставал из своих личных запасов. Многие из них были написаны на мертвых языках, и мне приходилось часами корпеть над словарями. Я узнавал о таких аспектах магии, о которых раньше и не подозревал. О ритуалах, требующих кровавых жертв. О проклятиях, способных сводить с ума или медленно убивать. О существах Тьмы, с которыми можно заключать сделки.

Это знание меняло меня. Я чувствовал, как внутри нарастает что-то холодное, чужое. Моя прежняя наивность, остатки веры в добро — все это постепенно уступало место цинизму и расчету. Я становился похожим на своего учителя. И это пугало меня. Но страх смерти был сильнее.

Тем временем, приближался Хэллоуин и выбор чемпионов. Я знал, что мое имя снова вылетит из Кубка. Но на этот раз я был готов. По крайней мере, я так думал.

Параллельно с обучением у Снейпа, я начал искать и другие, нетрадиционные источники силы и информации. И тут мне на ум пришли вейлы. Флер Делакур, чемпионка Шармбатона, была частично вейлой. Их магия была древней, могущественной и малоизученной. И, как я смутно припоминал из «канона», вейлы могли быть весьма опасными и непредсказуемыми существами.

Найти подход к Флер оказалось непросто. Она была высокомерна, окружена свитой таких же красивых и неприступных подруг из Шармбатона. Мои первые попытки заговорить с ней были встречены ледяным презрением. Я был для нее просто «маленьким мальчиком», одним из многих, кто пялился на нее с глупым обожанием.

Но я был настойчив. Я подкарауливал ее в коридорах, в библиотеке, во дворе. Я не пытался флиртовать или заискивать. Я говорил прямо: мне нужна информация о магии вейл, об их способностях, об их… врагах и союзниках. Я намекал, что обладаю некими знаниями, которые могут быть полезны и ей в Турнире.

Поначалу она лишь смеялась мне в лицо. Но моя настойчивость, а возможно, и что-то в моем взгляде — отчаяние, смешанное с какой-то недетской решимостью — заставили ее обратить на меня внимание.

— Почему я должна тебе что-то рассказывать, маленький англичанин? — спросила она однажды, когда я в очередной раз перехватил ее у входа в Большой Зал. Ее французский акцент делал ее слова еще более язвительными.

— Потому что у нас общий враг, — сказал я тихо. — Тот, кто стоит за этим Турниром. Тот, кто хочет моей смерти, а возможно, и не только моей. И я знаю, что обычные школьные заклинания против него бессильны.

Она удивленно вскинула свои идеальные брови.

— Общий враг? Ты говоришь загадками, Поттер.

— Я говорю о Волдеморте, — я произнес это имя шепотом, но твердо. — И о его слугах, которые уже здесь, в Хогвартсе.

Лицо Флер на мгновение утратило свое обычное высокомерие. В ее глазах мелькнул страх. Вейлы, как и многие магические существа, остро чувствовали присутствие Темной магии.

— Откуда ты… — начала она, но я ее перебил.

— Неважно, откуда я знаю. Важно то, что я ищу союзников. Или, по крайней мере, тех, кто может поделиться знаниями. Магия вейл… она ведь не только в очаровании, не так ли? В ней есть и другая, более темная сторона-.

Флер долго смотрела на меня, ее взгляд стал задумчивым.

— Ты очень странный, Гарри Поттер, — наконец сказала она. — Не такой, как другие. В тебе есть… тьма. И отчаяние.

— В каждом из нас есть тьма, Флер, — ответил я. — Вопрос лишь в том, как мы ее используем.

Она не согласилась мне помогать открыто. Но она дала мне несколько намеков, указала на некоторые редкие книги в библиотеке Шармбатона (делегация привезла с собой часть своей библиотеки), посвященные истории и магии вейл. И, что самое главное, она познакомила меня со своей младшей сестрой, Габриэль, когда та приехала навестить ее перед Первым Испытанием.

Габриэль была еще ребенком, но в ее огромных синих глазах уже читалась мудрость и сила, присущая вейлам. Она, в отличие от своей старшей сестры, отнеслась ко мне с каким-то детским любопытством и доверием. Мы провели несколько часов, разговаривая о магии, о Турнире, о страхах. И Габриэль, сама того не ведая, дала мне ключ к пониманию некоторых аспектов магии вейл — их связь с природой, с эмоциями, их способность влиять на разум и чувства других. Это были не Темные Искусства в чистом виде, но это была магия, основанная на инстинктах, на древней, почти первобытной силе. И она могла быть не менее опасной.

Мои «странные знакомства» с вейлами не принесли мне конкретных заклинаний или артефактов. Но они дали мне нечто большее — понимание того, что магия многогранна, что существуют силы, выходящие за рамки стандартных классификаций «Свет» и «Тьма». И что иногда самые неожиданные союзники могут оказаться там, где их меньше всего ждешь.

Приближался день Первого Испытания. На этот раз я чувствовал себя иначе. Я не был так напуган, как раньше. Во мне жила холодная, звенящая пустота, которую Снейп назвал бы «контролем над эмоциями». Я знал, что меня ждет дракон. Я знал, что должен выжить. И я был готов использовать любые средства для достижения этой цели. Даже если для этого придется погрузиться во тьму еще глубже. Даже если придется пожертвовать остатками своей души.

Мой дневник смертей лежал под половицей, ожидая своей следующей записи. Но на этот раз я был полон решимости сделать все возможное, чтобы эта запись не появилась. Или, по крайней мере, чтобы она была написана не моей кровью.