S-T-I-K-S: Гильгамеш. Том I

Глава 23

Amēlū scorpīūti ṣēru šūšu, ittīru šūnūti, ittīru šūnūti mūti.

Люди-скорпионы стерегут их ворота,Грозен их вид, их взоры – гибель.

— Эпос о Гильгамеше — Таблица IX

Марк сидел и пытался понять важность полученной информации. По итогу выходило, что и у гороха, и у жемчуга есть свои сильные и слабые стороны. Но принимая во внимание тот факт, что выживаемость в Стиксе на первых порах выше у людей с боевыми и полезными дарами, а скорость развития приоритетней рисков от приёма жемчужин, то становится понятно, почему жемчужины считаются великой ценностью. Наверное, он бы сам решился на такой шаг, если бы почувствовал, что им не выбраться из какой-нибудь безвыходной ситуации, а таких случаев за последние дни было как грибов на старом пне. Возможно, будь у него чёрная жемчужина, он бы принял её в момент, когда они с Оскаром не могли закрыть дверь или когда за ними гнался молодой элитник, но сейчас рассуждать об этом нет смысла. Всё равно жемчужины у них нет и в ближайшем будущем не предвидится.

За этими мыслями Марк закончил с салатом, а Горгон разогрел сытное рагу и довёл до ума живчик с гороховым раствором. Для этих целей он использовал концентрат вишнёвого и гранатового сока в кубиках. Бросив первый в очищенный от алкоголя живец, он размешал его ложкой, а кубик зашипел, словно озёрный уж, и мгновенно окрасил жидкость в бордовый цвет. Гранатовый брикет аналогичным образом выпустил маленькое сладкое облачко и без следа исчез, превратив чуть солоноватую воду с разведённым горохом во вкусный и питательный сок.

Как только они сели за стол, к мужчинам вышел заспанный Оскар. По нему было видно, что отдача от преждевременного использования способности не прошла для него даром. С трудом концентрируя разбегающийся взгляд и протирая веки, он, опираясь на дверную раму, поднял вторую руку, с которой уже снял бинты в приветственном жесте. Левая ладонь местами была покрыта младенчески-розовым эпителием, сквозь который просвечивала ветвистая система вен.

— Не могу в себя прийти, есть что взбодриться?

— Держи, — протянул Горгон стакан с гороховым раствором.

Оскар сел за стол, с удовольствием выпил сок, после чего потянулся и прохрустел шею, поворачивая её на все стороны.

— А есть ещё гранатовый нектар?

— Сегодня больше нельзя, раствору гороха тоже надо знать меру. Если не использовать дар, то безопасно пить одну горошину в два с половиной дня, а если всё время использовать силу Стикса по откату, то можно делать это чаще, но лучше не больше полутора горошин. Всё же дозировку нужно подбирать индивидуально для личной паразитической системы.

— Ладно-ладно, старина, не грузи, дай сначала прийти в себя, а то ты, как заведёшься и будешь часами говорить и говорить, а ещё мне рот заклеивал. Я, кстати, тогда чуть от этого не помер.

— Что же, будем мудрее обидчивости, пускай это станет уроком каждому из нас в той мере, которая каждому доступна, — смиренно ответил Горгон.

На это молодой человек показательно закатил глаза. Он уже знал, что старожил в той же степени серьёзен в своих речах, в какой сознаёт иронию, возникающую в словах из-за контраста его мудрости и хитрости.

— Оскар, объясни, как ты себя чувствуешь, — задал вопрос Марк. Ему было важно узнать любую мелочь касательно даров. Очень уж было интересно, как это всё работает, как чувствуешь себя во время первого применения и какие у этого последствия.

— Лучше, чем раньше: голова не болит, сердце стучит ровно, но покачиваюсь будто пьяный. Однако чувствую, что появилось нечто новое в ощущении дара. Сейчас точно знаю, что не могу его применить. Он будто спит, — старательно пытался объяснить свои чувства молодой одарённый.

— Следи за этим. Как проснётся, запиши время. В идеале надо бы вести дневник развития даров, но их, как правило, оставляют в стабе, и мы с большой вероятностью просто потеряем его через несколько дней, когда наступит нужда бросить все припасы.

Марк решил напомнить Горгону свой вопрос касательно того, зачем в гидравлике Глухаря циркулирует споровый раствор и как он вообще туда попадает.

Горгон не медлил с ответом и принялся отвечать в свойственной ему манере:

— О спорах — содержимом споранов, мы знаем немного. Но одно мы знаем наверняка: эти «атомы» после раскрытия оболочки спорана не вступают в химическое взаимодействие ни с чем, кроме паразитической системы иммунных. В каком-то смысле эти частицы абсолютно инертны вне человеческого тела. В споровом растворе они не образуют соединений ни с водой, ни с алкоголем и вообще не реагируют ни с какими веществами.

Эксперименты показывают, что реакция возникает лишь при касании паразитической системы иммунного, после чего атом бесследно поглощается, не оставляя и следа.

Также в каком-то смысле атомы неразрушимы. Термические воздействия на отдельные споры не приводили к их изменению и также неудачно оканчиваются попытки разделить их на более мелкие составляющие. Нулевая реакционная способность и условная неразрушимость дают возможность использовать споры в промышленности в качестве стабильных защитных покрытий гидравлических систем, а также они помогают в деле контроля текучести потока жидкости.

— Подожди, — перебил его Марк, — ты же сказал, что они инертны. Как же тогда они обволакивают стенки трубопровода?

— Хорошее замечание. Но тут есть лазейка. Оказалось, что частицы спор хорошо реагируют на силы Ван-Дер-Ваальса — слабые электростатические взаимодействия. Прилипая, они образуют тонкий защитный слой, который препятствует взаимодействию жидкости с материалом трубы, снижая вероятность механического износа или коррозии. А для усиления этих взаимодействий мы подбирали сплавы с большой полярностью и диэлектрической проницаемостью. К примеру, в качестве покрытия основных труб были использованы платиново-иридиевые и платиново-кадмиевые сплавы. В Стиксе недостатка с материалом нет, если знаешь где искать. Спора к ним липнет как банный лист, отлично повышая износостойкость!

Весь этот диалог Оскар смотрел на Горгона с Марком как на безумцев, осуждающе потирая веки. Он не понимал, на кой чёрт Марку вообще понадобилось выспрашивать об этом. И на кой чёрт Горгон залез в такие дебри, прочитав чуть ли не лекцию по физико-химическим свойствам инертных частиц, когда у них было ещё столько всего, что надо обсудить вместо гидравлических систем «Глухаря», а они тратят время на малополезную чушь, будто его у них его вагон и маленькая тележка. Поэтому решив поставить точку в этом бесконечном разговоре, он произнёс:

— Довольно про споры, Старый! Объясни, зачем нам куда-то отсюда идти. В «Глухаре» лучше, чем в доме, где я жил до Стикса, — всё под защитой, заражённые не доберутся. К чему нам торопиться наружу?

Лицо Горгона, бывшее ещё секунду назад одухотворённым интересной беседой, вдруг посуровело и посерело. Толстокожий лоб, который подпирала пара цепких глаз, съехал вниз подобно тому, как скатывается с карниза весенней порою снежная морщь. Сами глаза, светящиеся внутренним пламенем, потухли, будто огонь сжался, забился в дальний угол. Губы напружинились подобно бицепсам легкоатлета, подобравшись кверху, словно пытаясь дотянуться до сомкнутых бровей, образовать защитную маску и скрыть лицо старожила от чего-то очень страшного. Впервые спутники смогли заметить, проступивший возраст Горгона, понять, что за добродушным и оптимистичным мужчиной средних лет скрывается глубокий, почти древесный старец.

Со вздохом и нежеланием отвечать на резонный вопрос юноши, Горгон всё же собрался с силами и стал пояснять:

— Из далёкого Пекла, края, куда заносит исключительно густонаселённые города, раз в несколько месяцев или лет приходят орды: волны из десятков миллионов заражённых всех мастей и видов, сметающих всё на своём пути.

— Типа большие стаи? — уточнил юноша.

— Стая отличается от орды, как вулкан от супервулкана. Обычный вулкан может уничтожить город, извергаясь в течение нескольких минут или дней, а супервулканы способны уничтожать всю биосферу планеты, все земные генофонды, извергаясь годами и тысячелетиями. Орда — это и есть супервулкан, способный снести весь обитаемый пояс отдельного региона Стикса со всеми лесами, полями, городами, стабами и иммунными, превратив окружающий мир в марсианскую пустошь.

Не каждая орда способна на такое, и, как правило, она рассеивается естественными путями и усилиями иммунных, но порой случаются и апокалиптические орды, справится с которыми не хватит всего суммарного ядерного запаса всех стабов. Изучением естественной миграции заражённых занимается разработанная Институтом наука под названием кинезиносология и в рамках неё существует раздел, посвящённый исключительно миграции орд под названием скоподромика. Иногда орда идёт плотной массой, иногда накатами, а порой клином или дугой, одним словом, орда бывает разной, но объединяет любую орду то, что заражённые, как правило, перестают активно враждовать меж собой, и в особенности это касается элиты Пекла. Огромные многоэтажные монстры весом в десятки тонн и чертовски развитыми дарами, десятилетиями бороздящие самое опасное место Стикса, направляют свои взоры на хлипкие постройки обитаемого пояса. Тот молодой элитник с базовым даром силового поля был бы даже не в свите такого гиганта, а максимум на позиции младшего стайного офицера.

— С этим понятно, но ты же сам хвалился, какой ты с друзьями забабахал классный бункер. На кой чёрт тогда он расположен под землёй, если не для пережидания этого локального апокалипсиса? — опротестовал необходимость уходить Оскар.

— Есть у Блокнота на эту тему подходящее стихотворение и, прежде чем ответить голую правду, позволь поэзии помочь смягчить её мудростью древних мира сего, — ответил Горгон и задумчиво, будто и не своим голосом, стал начитывать стих:

Им нет числа,

И нет конца их формам и различьям.

Ночная блесть — ничто

Перед бескрайностью даров.

Куда ни глянь:

Восток иль Приграничье —

Внутри иммунных Стикса жив первоостов.

Но Стикс не друг — палач, баланс, обитель.

Коль раз помог — так дважды навредил.

Он заражённых тоже не обидел,

И наивысших силой одарил.

А потому запомни, мой приятель,

Небезопасен сердцу милый стаб.

Иди вперёд, покуда воли хватит.

Так с хищным светом обнаружишь лад.

Когда бородач затих, Марк внутренне поаплодировал ему. Этот стих запал ему в душу. В нём и правда чуялось родство древнего иммунного с этим миром. Он чувствовал Стикс не как злую, безумную мясорубку, а как вечную дорогу, по которой надо постоянно идти, чтобы получить хотя бы шанс на долгую жизнь. В этом было одновременно что-то смиренное и не смирившееся.

— Стикс, Стикс, Блокнот, заражённые, снова Стикс, дары — всё понятно. Теперь говори начистоту, в чём дело и чем конкретно нам грозит шествие элитных тварей Пекла, — нетерпеливо попросил Оскар, явно не впечатлившийся поэтическим талантом Блокнота и исполнением старожила.

— Хорошо, теперь о конкретике, — начал рассказ старожил. — Над нами пройдёт множество элитников, и они будут обладать множеством непредсказуемых даров. В одной из орд был старый элитник Пекла, не отличавшийся особыми боевыми дарами, но жутко огромный и прочный, а самым страшным у него был дар, который позволял монстру телепортировать всех иммунных в радиусе сорока метров к себе в желудок — как вспоминаю, так сразу мороз по коже.

Также надо принять во внимание все виды даров, позволяющих почувствовать нас через каменную толщу, такие как обнаружение жизни, сейсмочувствительность, обнаружение человеческих теней, сенсор иммунитета, сквозное зрение и прочие возможные вариации, способные подсветить нас для монстра с даром большого радиуса действия. Они могут простимулировать его походя проломить потолок подземной парковки и стену в наше убежище. Это не займёт у такого быстрого и сильного чудовища больше тридцати секунд.

Ну и напоследок можно вспомнить о неизвестной твари, по вине которой я сам, скорее всего, под каким-то её гипнозом вышел на поверхность, по пути скинув с себя все вещи и снаряжение. Ментальных даров подобного действия у элиты может быть сколько угодно. Может быть, пронесётся над нами элитник и заденет нас даром, который инвертирует траектории движения каждого из нейронов у нас в мозгах, и останемся мы лежать овощами в этой навороченной каменной могиле, и таким образом, может случиться любая не предугадываемая пакость.

Все описанные мной примеры взяты из реальных ситуаций, и потому на «Глухаре« и подобных стабах действует правило — не оставаться внутри во время шествия орды. И это негипотетическая мера предосторожности. Правила стабоустроения писаны на крови тысяч отважных иммунных, и если мы и не успеем дойти до по-настоящему защищённого стаба, к которому наш отряд и держит путь, то уж точно отойдём подальше от «Глухаря-, чтобы он не пострадал во время нашествия.

Спокойное выражение лица после открытия страшных перспектив сошло с Оскара, и он тут же побледнел. Не думал он, что заражённые, которых они так опасались всё это время, оказывались безобидными в сравнении с ходячими истребителями человеческой расы, подобно ледоколам, рассекающим далёкие страшные земли где-то далеко отсюда, от «безопасного» Приграничья.

Марку тоже стало не по себе. Особенно когда Горгон стал подробно описывать дары тех монстров, на которые было трудно не то что найти, а даже вообразить управу. Но тренированный на решение задач мозг вместо бестолкового беспокойства тут же стал встраивать новую информацию в картину мира. Баланс сил в этом мире вдруг резко изменился, а сложность выживания подскочила до астрономических показателей. Однако это, в свою очередь, с новой силой возбудило в нём желание раскрыть свой первый дар, маленький осколок самого Стикса, который ждёт, пока его обладатель проторит к нему тропу. Поэтому, найдя в своём сердце решительность и почву под ногами, Марк задал свой вопрос:

— Тогда какой у нас план и какие сроки?

— Над планом я работаю с момента нашего прихода на «Глухарь». Весь наш путь, историю, особенности изменения кластеров я внёс в общую бункерную базу данных, чтобы те, кто имеет доступ к стабу, например, понимали, что кластер с коллектором имеет рядом глубокое озеро, периодически обрушивающее преграду. Также обновил свои данные от других рейдеров. Много кластеров, которые я знал, сменились на новые, и мы потеряли один тройник, через который я планировал вести нас дальше, поэтому за эти дни я долго продумывал, как нам лучше двигаться с учётом всех изменений и временем, которым мы располагаем.

— Сколько у нас есть? — затаив дыхание спросил Оскар.

— До начала нашествия полтора месяца. Может, чуть меньше или больше. Скоподромика не точная, а скорее аналитическая наука. Помогает определять вероятности через найденные в поведении толп заражённых закономерности. За счёт знаний рельефа и текущей кластерной конфигурации моделировать движение орды. Однако этот прогноз старый, и я получил его, когда мы ещё выходили с группой на вылазку в лабиринт. Он был скорее основан на статистике предыдущих набегов, а не на конкретных данных. Поэтому я и не хочу засиживаться в этом месте. Только собравшись вместе с тысячами других иммунных, можно увеличить свои шансы пережить орду.

Несколько минут все молча сидели, переваривая информацию. Старожил в это время выпил стакан горохового раствора и смотрел куда-то далеко за пределы кластера. Он чувствовал, что выход в Подземелье Приграничья за полтора месяца до орды было плохой идеей, но тогда по выполнению миссии ему предложили слишком большую награду, чтобы он смог от неё отказаться. Да и группа была сильной, а маршрут изведан. Риск всё же был, но не выше обычного. Однако история не знает сослагательного наклонения, и Стикс дал ему очередной урок, сделав ещё немного мудрее. Больше он не будет гнаться за неуловимой, как падающая звезда, идеей и найдёт новый смысл в этой жизни, а по пути, возможно, сумеет помочь найти свой смысл другим.