S-T-I-K-S: Гильгамеш. Том I

Глава 9

Lū libbu šūlūtum pānšu.

Его мудрое сердце ищет друга.

— Эпос о Гильгамеше — Таблица I

Марк уже попрощался с жизнью, как вдруг чьи-то сильные руки вырвали его из всепоглощающей пелены и он свалился прямиком на многострадальные культи Горгона. Бородач в очередной раз спас ему жизнь. Калека застонал и спихнул Марка с себя, схватившись за разболевшиеся от таких издевательств обрубки ног.

Марк же распластался на полу. Сердце грозилось разорвать рёбра и выпрыгнуть из груди. Колотил озноб и все мышцы болели словно его опустили в чан с кислотой. Пустой желудок выворачивало наизнанку липкой желчью.

Горгон понимал, что сейчас его спутнику ничем не помочь. Слишком слаб и слишком истощён. Ему-то были не впервой забеги по подземным лабиринтам Приграничных Земель, да и жил он в этом мире достаточно долго. А может секундная разминка со смертью от перезагрузки оказала на новичка такое давление? Этот вопрос он припасёт для Института. Сейчас же у него было много других проблем.

Понимая, что им требуется место для отдыха, Горгон повернулся к Марку, достал из кармана несколько изумрудных кругляшей и ссыпал их в пристёгнутый к куртке чулок Марка.

— Рассасывай. Без этих пилюль ты долго не протянешь, — проговорил он, но Марк впал в беспамятство и Горгон сунул мешочек с шариками ему под язык.

После этого, хрипя от натуги, взвалил Марка себе на спину, удерживая зубами за ворот военной формы и, как таракан, перебирая сильными руками, медленно пополз к перегородке в торце станции, возле которой был навален разномастный мусор. Расстояние было невелико, но Горгон стремился к перегородке изо всех своих сил. Заражённые боялись перезагрузки, и потому шанс нарваться на тварь рядом с обновлённым сектором был минимален. Однако сразу после падения туманной пелены алчущие плоти мутанты хлынут неостановимым потоком в поисках растерянных вкусных людей. У них было немного времени перед началом такого «прилива». А пока дар Горгона перезаряжался и Марк был ни на что не годен, их могут сожрать даже ползуны.

За перегородкой находился кабинет дежурного по станции. Горгон знал о нём, потому что несколько раз водил группы через это место. Также как знал, что перегородка будет не заперта. Добравшись до толстых железных прутьев, он обнаружил, что мусорные кучи, на самом деле оказались обглоданными человеческими останками, и одеревенелой от крови одеждой погибших бедолаг. Между прутьями в одном месте висела застрявшая голова несчастливца, желавшего протиснуться сквозь толстые решётки. В ней суетливо копошились жирные личинки. Заражённые истерзали голову со всех сторон, но даже так у них не вышло выдернуть кусок вкусного трупа наружу.

Подобных картин за свою насыщенную жизнь Горгон насмотрелся немало. Однако, что-то в этой куче не давало ему покоя. Интуиция настойчиво шептала ему важную деталь, но он не мог расслышать её голос. Высыпав из капроновой ткани, закреплённой на его груди, шелуху от предыдущих виноградин, он бросил туда пару новых шариков и принялся рассасывать их. Уложив бессознательного Марка на более чистое место, Горгон пополз ближе к застрявшей в прутьях голове.

Ничуть не брезгуя, он взял несколько самых толстых личинок и направился к дверному замку. Прочный механизм надёжно защищал тихое место, где они наконец смогут отдохнуть. Горгон затолкнул личинок в замочную скважину и, наложив сверху руки, активировал дар. Поначалу ничего не происходило, но по мужчине было видно, какие усилия он прилагает. Капля пота, собирая грязь, прокатилась по напряжённому лбу, горбинке носа и упала на мраморный пол, покрытый кровяной коркой. В замке послышался скрежет раздвигаемой стали, но Горгон упорствовал и продолжал применять дар. Стоя на культях, он не замечал, как разбереждённые раны простреливало болью. Эту боль он знал, как старого друга, и давно научился её терпеть. Но вот боль от длительного применения дара каждый раз оборачивалась адским мучением. Поэтому, когда разросшийся на личинках камень выломал запорное устройство и дверь отворилась, он снова упал на живот, глубоко задышав. Рассасывая зелёные шарики, он восстанавливал силы, а мигрень понемногу отпускала.

Глянув на Марка, он удовлетворённо заметил, что приступ утих и теперь тот спал, не реагируя ни на трупную вонь, ни на трескотню ломаемого замка. Горгон подполз ближе и начал приводить Марка в чувство градом хлёстких пощёчин.

Очнувшись, Марк встрепенулся и осмотрел пространство вокруг. Они находились в метрополитене. Станция «Пижменская» была искусно отделана мрамором и красным гранитом. Живописно ветвились керамические пальметки, переходя в цветистые переплетения лавра и шафрана. В высоких потолках величественно разместились нарядные канделябры, и с их многочисленных жирандолей свисали бородавчатые струйки металла, воспроизводившие плавленый воск. Отливали золотом фригийские колпаки и ликторские связки.

Так еще несколько дней назад этот памятник стиля и мастерства мог расписывать молодой экскурсовод. Сейчас же голова этого экскурсовода висела, зацепившись за канделябр, а тухлые ошмётки от группы туристов слоем кровавой мастики покрывали произведения великих гениев, ради которых они приехали в этот край. Огромные колонны были исполосованы острыми когтями, а некоторые и вовсе разбиты в мраморную крошку. Узкий перрон был охвачен сетью трещин, словно опутанный неводом кашалот. Заражённые провели на станции воистину Варфоломеевскую ночь, изукрасив её в единственный цвет, приходившийся им по душе - цвет смерти. Разглядеть в этой мясницкой бойне следы былого величия не смог бы ни один именитый галерист.

Марк силой воли подавил рвотный рефлекс. Потом подавил снова, но тот лишь наступал. Слишком много мерзопаскостной вонищи, прелой, гнилой, резкой застойной вони было повсюду. Это был не запах, а настоящая химическая атака. Довершал всё это тошнотворный вид. И Марк всё же не выдержал и желудок стал выгибаться в болезненных спазмах. Это было бесполезно, ведь в последние часы поесть было невозможно. Может это и к лучшему. Спустя ещё несколько секунд, Марк всё же адаптировался к ситуации, приподнялся и вытирая от вязкой слюны рот кивнул Горгону в знак благодарности, после чего задал вопрос.

— Тут есть укрытие?

— Верно мыслишь. За этой решёткой дверь в кабинет, там и передохнём.

Помогая Горгону, Марк прошёл за перегородку и прикрыл за собой скрипучую дверь. Тварей было не слышно, но предчувствие говорило ему, что скоро они явятся по двум заплутавшим душам. Это было не место для человека, это был край голода, царство страха.

Кабинет закрывала толстенная металлическая дверь. Марк постучал по ней, чтобы возможные заражённые обнаружили себя. Не церемонясь, они толпой налетели бы на дверь и путники не угодили бы в ловушку. Но после минуты ожидания внутри всё ещё было тихо. Горгон дал знак и Марк толкнул дверь плечом, тут же ощутив, как изнутри дверной ход блокирует какое-то препятствие. Вложив больше сил, он надавил ещё. Дверь чуть поддалась, образовав узкий проём. В тот же момент рядом с головой Марка прозвучал выстрел и пуля лязгнула по металлу. Марк ушёл за стену, чертыхнувшись на очередную неприятность.

— Убью суки! — провизжал голос из кабинета.

Горгон, чуть прокашлившись, сходу заговорил с человеком за дверью:

— Я — капитан Арсений Самусев, начальник спецотряда «Феникс». Мы прибыли сюда, чтобы спасти пострадавших от заражения. Прошу опустить оружие и говорить тише, мы пришли с миром.

На протяжении всей речи Горгон бросал неуверенные взгляды то на молчащий эскалатор, то на пустынные лестничные пролёты. Лицо его досадливо морщилось, будто вот-вот проиграет в покер огромные деньги. Марк же удивлённо глянул на Горгона и оценил его актёрские способности. Хотя может тот и был когда-то капитаном? Или актёром?

— С вами нет озверелых, не кусали? — пронзительно крикнул парень, не очень-то поверивший незнакомцам, — Если я открою, а вы наброситесь, то размажу бошку, каждому! — слышался фальцет незнакомца из-за двери.

— Будет, как ты скажешь, — ответил Горгон, — только пусти внутрь, у нас есть и лекарства от головной боли, и продукты.

Последние слова подействовали лучше других аргументов, и за дверью послышался скрежет металлических ножек о кафель.

Горгон скривился от шума, снова глянув на эскалатор, но подавил недовольство. Марк поднял товарища и они оба ввалилсь в открывшуюся дверь.

Перед ними стоял нетрезвый молодой человек с серенькими впавшими глазёнками. Сухопарый и шадровитый, он напоминал голодного лишаистого пса. Глаза его нервически помаргивали, и в их нездоровом блеске лихорадочно отражались недоверие, страх, беспокойство и злоба. Пиявистые губы дёрганно поджимались, будто пытались найти приют в обезвоженном рту. Под носом стелился реденький веерок юношеских усов. Чёрные волосы были простёганы нитями внезапной седины. Выдернутые в припадках яростной паники локоны отбрасывали стылую тень на серо-зелёную плитку. Элегантный кашемировый костюм свалялся, пропитавшись мочой и потом. Бледное лицо паренька вдруг скривилось от лютой вони, вошедшей в распахнутую дверь вместе с двумя незнакомцами.

Вымазанные в крови, кишечном содержимом и дерьме, облепленные жиром, грязью и пылью, они напоминали монстров гораздо больше, чем виденные пареньком обращённые. Только когда высокий мужчина усадил на кресло бородатого старика, парень осознал, что бородач не имел ничего ниже колен. И подозрительность всколыхнула его разум с новой силой. Только что опущенный пистолет снова уставился на вошедших.

— Спецотряд из безоружных калек, насмешливо начал он и снял с предохранителя пистолет, — вы бы ещё назвались отрядом супергероев, тогда я бы вам хоть немного поверил, — ехидно продолжил он, наводя пистолет на закрывшего дверь Марка. Тот про себя подумал, что паренёк не так далеко ушёл от истины. Горгон действительно казался ему настоящим сверхчеловеком. Без его дара Марк так бы и погиб в каменном мешке. Очень хотелось спросить Горгона, что бы их убило, да и в целом вопросов накопилось немало, но молодой человек был взвинчен до предела, а потому, он нехотя остановился, делая как можно более спокойный вид.

— Стоять, я сказал, стоять не двигаться иначе нашпигую свинцом, — шатаясь прошипел выживший. Он отступил назад, чтобы держать в фокусе обоих людей.

Марк поднял руки и медленно проговорил:

— Мы выжившие как и ты, и сможем унять твою головную боль. Мы не зомби, сам видишь, говорим. Пистолет можешь не убирать, но давай закроем входную дверь, пока на твои крики сюда не прибежали озверелые, ты же видел их, верно? Вижу, что видел, а значит знаешь, что будет, когда одному из них станет известно, что мы тут. Оповестит всю округу и вскроют нас, как консервную банку. У них для этого будет и время и упорство. Поэтому скажи, где ключи от замка перегородки?

Паренёк слушал речь незнакомца и понимал, что тот прав. Но мандраж не отпускал его, и ни спокойные лица и ни видимое отсутствие у незнакомцев оружия не успокоили его. Резко кивнув Марку, он пролепетал надорванным голосом:

— Ключ был у начальника, а сам он где-то снаружи валяется. Жирный такой был, хотел попасть внутрь так сильно, что чуть не пролез через прутья, — Паренёк истерически посмеивался, не убирая оружия.

Марк, понимал, что тело начальника должно быть где-то рядом в куче костей и потому выглянул наружу. Было тихо, как раньше, но интуиция шептала, что стоит поторапливаться.

Молодой человек остался в кабинете, из которого он мог одновременно целиться в Марка, шарящегося в кровавых ошмётках, и Горгона, смежившего веки в минуту кратковременного отдыха и не обращающего ни на что внимания.

Всё это время Горгон отдыхал, прислонившись к резному креслу, произведению талантливого краснодеревщика. Он в любой момент мог убить мальца тонкой петрификацией. Для обращения гипофиза или центральной артерии в камень требовалось минимальное воздействие, и пускай голова разболится от столь частого использования дара, он готов был стерпеть боль ради спасения жизни себе и своему напарнику. Хотя он знал Марка едва ли сутки, тот ни разу не подвёл его и верил всем его словам. Был собран и самоотверженно шёл на риск. Марк пришёлся ему по душе и Горгон, дотронувшись до шестигранного амулета рукой, решил про себя, что сделает всё для их выживания. Тем более, что старый отряд Горгона... С ним всё было сложно. И думать об этом он будет, когда выберется из подземелий Приграничья. Сейчас были куда более важные дела. И главное из них - отдохнуть. Последние три дня Горгон не смыкал глаз, если, конечно, не считать кратковременные потери сознания от перенапряжения дара. Но они никогда не могли заменить спокойный сон.

Не боялся он юноши с Вальтером П-38 ещё и потому, что не видел в пистолете тонкого штифта — индикатора патрона в патроннике. Обойма была пуста, а потому он наслаждался минутами спокойного ожидания. Марку повезло и связка ключей была найдена практически сразу. Подойдя к юноше, он удивил его вопросом:

— Есть тут бензин, эфирные масла, парфюм, специи?

На это парень лишь егозливо пожал плечами и дёрнул подбородком в сторону шкафов, мол там можно поискать. Однако поинтересовался зачем.

— У мертвецов надо отбить нюх. Иначе со всей округи сбегутся.

— У меня есть пара бутылок абсента, — неожиданно спокойным голосом заговорил долговязый юноша, — вернее уже бутылка. Мои пинчеры ненавидят когда я его пью. Эти тоже наверное не любят, — предложил он Марку, но Горгон тут же перебил его, сказав, что абсент пригодится для другого. Старик достал из кармана петарду и бросил ее Марку.

— Твёрдый эфир, дёрнешь за верёвку и брось подальше. По всей платформе вонять будет так, что у нюх отобъёт часов на шесть.

Марк сделал как сказал Горгон. Выдернул шнур и откинул петарду за решётку. Твёрдый эфир задымился, распространяя вокруг стойкие полынные ароматы, мигом затмив трупные миазмы. Удовлетворённый временной защитой, Марк закрыл перегородку и дверь на ключ, после чего привалился на какое-то тряпье, а парниша развалился на стуле, пускай не направляя пистолет на людей, но и не убирая, держа ствол наготове. Свободной рукой он потирал виски. Ему приходилось также плохо, как и Марку, до приёма тех зелёных виноградин.

— Что, тяжко? — чуть улыбнувшись, спросил юношу Горгон, — на вот, положи под губу, рассасывай и боль утихнет, — протянул он уже не раз спасавший Марка от головной боли мешочек с плотным зелёным кругляшом. Откуда он только их берёт?

Парень недоверчиво взял протянутую вещицу и начав развязывать мешочек, угрюмо спросил:

— Что это ещё за хрень?

Горгон спокойно ответил ему:

— Ты не смей капронку драть, а суй её в рот как есть и рассасывай, да смотри кожурку не жуй, её потом выкинуть надо. Для того капрон и нужен. Сок тебе нужен, а шкурка-то нет. Она для нас ядовита. Коньки сразу отбросишь.

Парень, не дослушав до конца, уже сунул вещицу в рот, но как понял, что добровольно принял смертельный яд, выплюнул и стал плеваться, наводя на Горгона пушку.

— Да тише ты, полоумный. Не грозит тебе ничего, на кой чёрт нам тебя травить, если у тебя в патроннике ветер гуляет. Я когда говорил, что мы спасать тебя пришли, не лукавил. Так что, коли хочешь ещё день походить под этим небом, слушай мои советы, да на ус мотай.

Юноша глянул на свой пустой пистолет и, поняв, что патронов больше нет, со злостью бросил его в угол. Но тут он отчётливо понял, что мучительная резь, осаждавшая мозг, вдруг поутихла. Взгляд прояснился и он тут же подобрал подарок Горгона и с жадностью кинул его под язык.

— То-то, — добродушно улыбнулся Горгон, — Марк, найди-ка нам одежду и тряпье, чтоб обтереться. Проверь воду в бачках. Там дальше по коридору кухня, думаю разберёшься что да как. Накормить стоит этого бедолагу, да и мы с тобой на одних споранах долго не проживём.

«Спораны»... покрутил на языке новое слово Марк. Переспрашивать он не стал. Догадался, что Горгон имел ввиду зелёные кислинки, которые спасали его всю дорогу.

Когда обед из холодных консервов и воды из туалета был готов, Марк с Горгоном привели себя в порядок и переоделись в чистое. Их тела всё ещё благоухали, словно приманки для мясных мух, но теперь, без корки крови и грязи, они смогли впервые разглядеть лица друг друга.

Паренёк сомлел, клевал носом и не издавал ни звука. Спорановый сок избавлял от мигрени, и теперь юношу клонило в сон. Больная голова порождала бессонницу, с которой Марк был знаком. С момента падения самолёта он ни разу не проваливался в крепкий, здоровый сон. Засыпал он под транквилизаторами, а будил его стимулятор. Это не могло не сказаться на его здоровье, и, сидя возле Горгона, он смотрел на свои руки. Бывшие такими сильными, они напоминали двух костлявых кляч — не могли ни ворваться с хозяином в бой, ни пропахать целину.

Марк сжимал и разжимал свои посечённые пальцы, напоминавшие ветки молодой бузины. Смотрел на них, не отводя глаз. Он сжал их изо всех сил, пока не проступила кровь, и наконец улыбнулся. Он почувствовал, что ещё жив и силён. И не дай Бог, что-то ещё заставит его почувствовать слабость в этом мире. С первого свободного вздоха монстры пытаются отнять у него жизнь, победу над смертью в чёрной пустоши, его первый триумф. Марк пропитался к мутантам столь уродливой ненавистью, что захотел очистить от них все видимые земли. Перестать убегать, остановиться и убить каждого, кто пытается его сожрать. Но для этого сил его немощных рук недостаточно. Для этого он обязательно выживет и станет сильнее. Гораздо сильнее.