Сделай сам – 1

Глава 15 Завод — это звучит гордо! А вот выглядит — удручающе

Харьков встретил нас нерадостно. А чего радостного может быть осенью в Харькове? Грязь и слякоть, слякоть и грязь. Везде! Снега и мороза ещё нет, а все дороги и направления из-за дождей уже развезло так, что не пройти, не проехать. Хоть сейчас езжай обратно в Санкт-Петербург и срочно изобретай утилитарный внедорожник.

Нет, так-то мне это вполне под силу. Того, чего ещё нет в металле, со временем спокойно можно изготовить, так как это есть в моей башке. Выйдет этакий гибрид между армейскими ГАЗ-67 из СССР и Додж ¾ из США. Почему не достопочтимый Джип Виллис? Да потому что тот маленьким совсем был. Крохотуличка. У меня силовые и трансмиссионные агрегаты слишком велики для него выйдут.

Но рано. Пока ещё рано народ такой вундервафлей баловать. Пусть сперва на обычных легковушках поездит. Помучается. Чтоб, значит, после в полной мере проникнуться очередной моей гениальной идеей.

Ну а пока ничего подобного нет, используем то, что есть — лошадок да собственные ножки, ботинки на которых уже вообще не видно из-за налипшей на них грязи. Учитывая же количество наличествующего вокруг копытного транспорта, мне даже не ясно, чего в той грязи больше — глины с песком или же гуано всякого с не переварившимся овсом.

Хорошо хоть Харьков — не Нью-Йорк американский. Там, как нынче освещают некоторые газеты, вовсе коллапс начался местами. Коммунальщики с ног сбились вывозить лошадиное «это самое» хотя бы с главных улиц города. Лопатами народ работать не успевает — столь там много транспорта копытного, который не может не гадить. На всяких третьестепенных мелких улочках, куда «чистильщики» не заглядывают вовсе, чуть ли не полуметровый утрамбованный слой уже образовался за многие-многие годы бездействия. Плюс мёртвые коняшки повсюду лежат постоянно. Разлагаются. Убрать-то труп — то денег стоит. А бросить прямо на улице, где животинка и подохла — бесплатно выходит. Экономные люди, видать, проживают в Нью-Йорке. Ну да оно и понятно! Финансовая столица страны, как-никак. Где-где, а там свои и чужие денежки считать умеют. Э-х-х-х. Денежки… Где бы их взять на всё, что надо?

Да, не только погода навевала на меня грусть-печаль-тоску. Мы ведь сюда отнюдь не загорать приехали. В октябре-то! В октябре уже и в Севастополе загорать не рекомендуется так-то. Мы же сюда приехали осматривать свои новые частичные владения и ставить в совет директоров своего человечка. А как без этого? Без этого никак! Мигом ставленники всех прочих акционеров нас облапошат и обведут вокруг пальца! Свои глаза, уши и пальцы на пульсе нужны от слова — «совершенно». Лучше-то, конечно, вовсе руки на шее держать и сжимать посильнее, начни кто там дёргаться. Но для того у нас пока собственные ручки коротковаты больно. Надо подрасти сперва! Хе-хе!

Приехали, в общем, прошлись по цехам. Не фонтан, должен отметить. Это я о насыщенности их оборудованием. Чуть более полутора сотен всевозможных металлообрабатывающих станков на весь завод. Но хоть инструментальный цех на должном уровне. И плюс литейка, конечно же. В которую ещё по-хорошему надо полмиллиона рубликов вкладывать срочно, чтобы самим лить и катать себе сталь, а не только чугун с бронзой.

Но это всё ладно. Лирика. Понимали, что брали. Мы ведь его ездили прежде осматривать, дабы не получить кота в мешке. Только вот социальную инфраструктуру в прошлый раз упустили совершенно из виду. Что было очень зря.

Лишь сейчас нам стало понятно, что кто-то очень «вумный» погрел себе мохнатые ручонки на строительстве жилых домов, что возводились для работников и служащих завода. Дома, построенные для инженерно-технического состава, до сих пор стоят на 90% пустыми, поскольку плату в них за проживание могли себе позволить лишь директора, которых аж целых 5 штук на 1 завод. Не дома, а особняки какие-то получились! Хоромы натуральные в 2 и 3 этажа! Эти бы деньги, что на них были потрачены, да в станочный парк вложить! Но уже поздно. Уже всё потрачено, построено, положено в карман.

И, да. Плату. А вы полагали жильё даётся за бесплатно тут? Не-е-е! Шалишь! Это вам не Союз, чтобы получать служебную квартиру или комнату в общежитии. Тут везде дикий капитализм с акульими зубами и деньги, деньги, деньги.

Короче, владельцы ХТЗ уперлись рогом, что сдавать эти домины за деньги менее согласованной ими изначально цены — не комильфо и лучше вовсе не сдавать их, чем идти навстречу своим же собственным сотрудникам. Отчего эти самые сотрудники проживают уже не первый год не здесь, в рабочем посёлке — считай под рукой, а расползлись по всему Харькову, кто где себе подешевле уголок нашёл.

С семейными рабочими примерно такая же точно ситуация. Лишь самые-самые — те, что ещё зовутся «рабочей аристократией», смогли себе позволить проживать в квартирах единственного выстроенного многоквартирного дома. Все же прочие наотрез отказались заселяться в подготовленный для них барак. И я бы тоже отказался! Как раз сейчас на него глажу и понимаю, почему ни у кого не возникло желания тут жить. В общем, отказались и тоже рассосались все по городу. Не увольняются хотя бы, и то хлеб. На ХПЗ хоть заработную плату платят без обмана.

В бараке же казарменного типа живут сейчас одни бобыли. Самые низкооплачиваемые работники из числа вчерашних крестьян, которые ничего, кроме как таскать круглое или же катить квадратное, пока не умеют. Этим деваться уже некуда. На те деньги, что они получают у нас, даже угол с койкой снять проблематично. Вот и ютятся всей сотней душ в одном общем помещении.

Понятно откуда тут скоро возьмутся революционеры, если их уже тут нет в большом количестве. Я бы тоже взялся с такого отношения к трудящемуся!

С другой стороны, и своего нынешнего брата, проклятого капиталиста и эксплуататора, понять тоже можно. Вытащить из своего кармана ещё минимум 450 тысяч рублей на постройку жилых домов с бюджетными малосемейками — считай современные вариации хрущёвок, далеко не каждый собственник себе позволить может. А именно столько и нужно вложить в местный заводской городок, чтобы разместить уже имеющихся на нашем заводе рабочих. Всё уже посчитано до муллиметра!

Почти полмиллиона, блин! Как с куста! При том, что чистая прибыль завода в ближайший год планируется в размерах 120 — 150 тысяч рублей. И в дальнейшем получать свыше двухсот тысяч в год особо не планируется. Выхлоп меньше, чем от вклада в любой банк уже потраченных на предприятие денег!

Вот и считай тут капиталист и эксплуататор, что тебе ближе — дальнейшее развитие завода в плане технического довооружения новым оборудованием, чтобы он, наконец, начал окупаться, или же некоторое снижение социальной напряжённости.

Причём последнее отнюдь не гарантированно! Люди-то постоянно желают чего-то большего. По себе знаю! Я тоже желаю много чего!

В общем, не сошлась у нас с отцом арифметика. Полмиллиона туда, полмиллиона сюда, семьсот-восемьсот тысяч на цех для сборки тракторов и производство их двигателей. Итого выходит тот самый кассовый разрыв уже у нас в имеющемся бюджете. Уже трети миллиона на всё необходимое недостаёт! Плюс про дополнительные оборотные средства мы ведь тоже забыть никак не можем, поскольку они воспоследуют. А это ещё, как минимум, миллион рубликов замороженных в металле, угле и прочих ресурсах. Как результат — мы банкроты.

Вот и покупай после такого новейшие заводы! Причём, даже не целиком, а лишь одной четвертью!

— Что думаешь, сын? — Папа́ тоже хорошо считать умеет и всё сразу понял. Он не Кази, ему на пальцах объяснять не надо.

— Думаю, надо нам ехать в Штаты. К господину Кейсу. И смотреть на месте, как он всё устроил у себя. Подметить все ошибки, недочёты, использованное оборудование. И только после рыпаться самим. — А вот действительно! Что ещё нам остаётся делать? Только смотреть, как другие работают! Хе-хе! На огонь во Франции успели насмотреться. Ещё, как полагается, необходимо ждать чего-то от воды. — Иначе точно надорвёмся.

— Да. Мысль здравая — учиться на чужих ошибках, — согласно покивал отец. Он у меня вообще за здравый смысл… ровно до тех пор, пока дело не начинает касаться его излишне патриотических чувств. Но мы с мама́ над последним потихоньку работаем. Она, как и я, понимает, что труд отдельных европейцев и американцев в нашу пользу, он их облагораживает. И заодно идет на пользу нам, как бы очевидно это ни звучало. — Ну а с заводом-то чего надумал? Есть идеи что улучшить?

— То, что уже работает, сейчас трогать не следует вовсе, — да, есть такое правило у находящихся в мыле производственников — «Работает — не трожь!». Типа потом когда-нибудь руки дойдут, когда «мыла» вокруг поменьше станет. То есть в большинстве случаев — почти никогда. — Сам знаешь, завод только-только вышел на тот уровень производства, который должен был начать показывать ещё 2 года тому назад. Потому… Работает. И пусть работает, — махнул я рукой в сторону паровозосборочного цеха. Повертев же головой по сторонам и убедившись, что сопровождающий нас директор завода находится вне зоны звуковой досягаемости, приблизился поближе к отцу и принялся шептать. — Нам же лучше пока озаботиться увеличением своей доли в предприятии за счёт финансовых вливаний из своего кармана. Пусть допечатывают акции. И раз уж правление напрочь зарубило проект обустройства жилья для рабочих, пока остаётся только одно — вложиться деньгами в литейный цех с дополнительной электростанцией. Сам ведь говорил, что пора нам уже обзаводиться своими новейшими сталеплавильными электропечами. Здесь же и лонжероны для рам наших машин начнём постепенно катать и рессоры делать. Всяко дешевле выйдет, чем мы сейчас берём у Нобеля.

— Всё? — кивнув в знак того, что мою точку зрения он услышал, немногословно уточнил мой батя.

— Почему всё? Ещё предложим нашим партнёрам начать делать мотовагоны для пассажирских перевозок. Всякую маневровую мелочь для перетаскивания вагонов на сортировочных станциях. На своих автомобильных движках мы и не такое можем построить! — принялся загибать я пальцы, перечисляя то, на чём именно мы сможем заработать больше прочих. Движки-то чисто наши — яковлевские будут. От местных же прожжённых перцев нам понадобятся лишь связи на железной дороге. А они, эти самые связи, точно есть. И неслабые. Иначе бы хрен кто дал данному предприятию путёвку в жизнь. Рука, что называется, тут руку моет чётко. — Во! Идея! — аж спохватился я. — Сделаем проект блиндированного моторизированного вагона и предложим их к покупке Охранной страже КВЖД. Сам ведь в газетах уже не единожды читал, что там хунхузы всякие взялись им козьи морды строить. А тут, представь себе, выезжает такая небольшая коробчёнка, совершенно игнорируя вражеский ружейный огонь, и кладёт всех вражин из пулемёта. А то и из двух! Ей ведь, в отличие от того же паровоза, не надо постоянно стоять под парами, чтобы сорваться с места куда-либо. Плюс ехать будет куда тише. Получили сигнал о нападении, завелись и спустя минуту уже стартовали. А бегать она, будь уверен, сможет отлично. Под полсотни верст в час точно сможет выдавать, если не больше.

Почему я говорю так уверенно? Так видел и то, и другое, и третье своими глазами в музеях. Как раз на агрегатах от ЗИС-5 в СССР строились. Так что будущие гипотетические наши экземпляры, может быть, даже получше выйдут. Культура производства в этом плане тут, так сказать, культурнее, нежели в Союзе образца 30-х годов.

— Это надо серьёзно обдумать, — не сказать, что лицо у папа́ прям вытянулось. Но сильно-сильно задумчивым стало. Он-то всё сейчас витает мыслями в тракторах, а посмотреть по сторонам слегка не догадался. Завод-то этот паровозостроительный. Так пусть и строит то, что может и умеет, но с нашей небольшой изюминкой. Видать родитель мой совсем с делами замотался, раз начал так тупить. — И, непременно, обсудить с нашими партнёрами. Сам ведь понимаешь, без их согласия мы тут ничего решить не сможем. Нужен полный кворум всех собственников. Но уверен, что подхватят предложенное тобою начинание. Идея-то дивно стоящая.

Как оказалось, связей у «наших» банкиров и даже у французских братьев Буэ имелось в избытке. Причём где-то близко к уху и карману Сергея Юльевича Витте. Вместо того, чтобы взять и поехать в далёкую Америку, дабы, наконец, начать перенимать у «Кейса» опыт налаживания массового производства тракторов, мы все оба двое с отцом почти на год оказались выключены из всей прочей жизни за исключением железнодорожного дела.

Всё же, автомобиль автомобилем, трактор трактором, а вот поезд — это уже свой отдельный сферический конь в вакууме. Тут тонкости моментов понимать сильно надо. Причём не всегда технического характера. Циркуляров-то и правил у российских железнодорожников за многие годы скопилось, что блох у бродячей собаки. И ни в одном их них не фигурируют никакие моторисы, мотовозы, мотоброневагоны или же просто мотовагоны. Механиков, что могут работать с ДВС, вообще нет опять же, как класса.

Пришлось разориться на покупку в столице целого здания, чтобы открыть в нём школу автомехаников и иже с ними. Плюс школу вождения организовать. Гараж опять же для ремонта начавших потихоньку сыпаться первых машин.

Короче, не до тракторов нам резко стало. Мы ведь не трёхголовые семирукие восьминоги, чтобы быть везде и всюду, да думать разом о трёх разных вещах. Нас в семье так-то две светлых и замученных головы, тогда как ещё две — моего старшего брата и маман, находятся на подхвате.

А тут ещё это вечное противостояние флотских с армейскими. Папаня-то у меня флотский всё же. Пусть и давным-давно в отставке. А инженерные войска, куда составной частью входят железнодорожники, те со всех сторон армейцы.

В общем, первым получили мы заказ от Витте. Не от него напрямую, конечно. А от дирекции КВЖД. Но все всё поняли совершенно правильно. Он-то, Сергей Юльевич, полагал отмыть себе деньжат на приобретении за бугром артиллерии для своих «башибузуков» из охранной стражи. И вдруг на горизонте появились мы. Уже в России и на всё готовые. Точнее не всё, а лишь делиться денежкой. Но то без нас, без Яковлевых, обкашляли как надо и кто надо. Не тех высот полёта мы пока что птицы, чтобы на государственном уровне бабло пилить. И даже личное знакомство с императором тут ничего не стоит. Знакомство знакомством, а денежки денежками.

К этому времени Артиллерийский комитет уже успел постановить считать все находящиеся на складах 2,5-дюймовые скорострельные пушки Барановского совершенно негодными и в результате небольшой интрижки их выкупили по цене металлолома.

Почему именно их и откуда вообще вдруг взялись пушки? Их — потому что именно на этих орудиях вышло присвоить немалую сумму денег. Купили-то их у армии на слом совершенно левые люди, которые их тут же перепродали Охранной страже КВЖД за полную цену орудия, да и исчезли с денежками в своих карманах. Экие хваткие хитрованы попались! Это официально. Не официально же, а так, среди своих и шёпотом, рассказывали, что за «реализацию» всех 43 орудий лично Витте смог положить себе в карман аж 70 тысяч рублей. Считай наша, яковлевская, прибыль с продажи полусотни шасси лимузинов! Лихо! Лихо! Не просто так он министр финансов!

Взялись же они, эти пушки, с того, что проект БТД — то есть тяжёлой бронедрезины, я изначально делал с башней. Танковой. Универсальной. Пригодной также и для тяжелого броневика. Пусть никого из них ещё нет даже на бумаге.

Противниками-то у стражников выступали не армейские подразделения, а собравшиеся в крупные шайки бандиты и потому там не было нужды в стрельбе за горизонт с закрытых позиций особо крупным калибром. Как бы совсем наоборот — требовалось бить прямой наводкой, отваживая тех от железнодорожных путей и строителей с тем, чтобы после налетающая кавалерия добивала драпающих сломя голову лишенцев.

А кроме этих самых пушек Барановского взять было попросту нечего. Всё прочее, за исключением старья дульнозарядного, продолжало оставаться на вооружении армии и флота. Вот батя и ткнул мне пальцем именно в их сторону. На флоте-то они тоже имелись в качестве десантных. Оттуда он про них и ведал изначально.

Таким вот образом уже в октябре 1900 года первая «БТД-1200» — то есть «Блиндированная тяжёлая дрезина весом в 1200 пудов», степенно выкатилась из ворот паровозосборочного цеха ХПЗ на испытания. А вместе с ней за компанию юрко выскочила и первая «БЛД-500» — то есть «Блиндированная лёгкая дрезина весом в 500 пудов». Уже чисто пулемётная козявка.

Господи! Кто бы знал, как я скучаю по тоннам, килограммам, метрам, сантиметрам и всём прочем! Пора в своей жизни что-то менять и отвлечься. А то что-то успел задолбаться я так пахать и сеять в свои 13 лет.