Таких не берут в космонавты. Часть 3

Глава 12

Я прикрыл дверь и невольно отметил, что в кабинете директрисы прохладно. Увидел, что около стола Клавдии Ивановны открыта нараспашку форточка (рядом с форточкой покачивалась штора). Почувствовал в воздухе ещё не выветрившиеся запахи табачного дыма и валерианы. Взглядом отыскал спрятанное на столешнице за большим дыроколом блюдце с тремя сигаретными окурками. Невольно взглянул на портрет Ленина — мне показалось, что Владимир Ильич чуть насупился. Я опустил взгляд на директрису (нервно постукивавшую пальцем по столу) и на Лену Засимову (которая следила за моим приближением, хмурила брови).

Клавдия Ивановна выглядела, как обычно: собранные на затылке в пучок седые волосы, серый пиджак. Директриса посмотрела на меня строго, но без неприязни. Она сказала, чтобы я прихватил стоявший у стены стул и присел рядом с Зосимовой. Я выполнил её распоряжение: установил в полушаге от Лены скрипучий стул. Присел — деревянная спинка стула чуть покачнулась при встрече с моей спиной. Я снова коснулся взглядом блюдца с окурками. Отметил, что запах табачного дыма я почувствовал в этом кабинете впервые. Посмотрел на лицо комсорга. Увидел, что Лена нервно покусывала губы и теребила пальцем манжету на платье.

— Василий, у нас ЧП, — сказала директриса. — Возможно, ты уже знаешь: Света Клубничкина из десятого «А» класса заболела. Мы выяснили: в сегодняшнем концерте она участия не примет. Уже точно. А это ставит под угрозу весь концерт.

Клавдия Ивановна покачала головой.

— Без исполнительницы главной роли театральное представление не состоится, — сказала она. — Я уже уточнила этот момент у наших театралов. Заменить Светлану Клубничкину сегодня некому. Ребята из театральной студии расстроены. Мы тоже.

Зосимова сообщила:

— Василий, я только что была у Клубничкиной дома. У Светы сильные головные боли. Вчера весь день и сегодня ночью у неё была высокая температура. Сейчас температура спала, но Светлана чувствует слабость, почти не встаёт с кровати. На концерт она не придёт.

Лена качнула головой.

— Театральная постановка составляет примерно половину сегодняшнего концерта, — сказала она. — У нас почти не осталось времени, чтобы найти ей замену. Сам понимаешь: если постановки не будет, то концерт станет похож… на жалкий огрызок.

— М-да, — выдохнула Клавдия Ивановна.

Она вынула из ящика письменного стола сигарету. Взглянула на меня. Секунду директриса словно раздумывала, затем всё же закурила.

Я увидел, как табачный дым покружил над столом и устремился через приоткрытую форточку на улицу.

Клавдия Ивановна постучала кончиком сигареты по блюдцу и заявила:

— Отменить концерт мы не сможем. Уже поздно: приглашения розданы. Да и скандал с отменой концерта нам не нужен. Особенно сейчас, когда ещё не утихла связанная с Поповым шумиха. Поэтому концерт состоится. Какой бы он ни получился.

Директриса взмахнула рукой — в воздухе над столом закружили чешуйки пепла.

— Мы с Леной только что обсудили доступные нам способы исправить ситуацию, — сказала Клавдия Ивановна. — Их не так много, как нам бы хотелось. Поэтому мы и позвали тебя, Василий. Решили, что именно ты станешь нашей палочкой-выручалочкой.

Директриса печально улыбнулась.

Лена Зосимова развернулась ко мне, накрыла тёплой ладонью мою руку.

— Василий, мы с Клавдией Ивановной рассмотрели много вариантов изменений в сегодняшнем концерте. Кое-что придумали. Уже договорились с ребятами-балалаечниками. Они исполнят один дополнительный номер. Школьный хор добавит в сегодняшний репертуар песню, подготовленную для концерта на восьмое марта. Вот только этого мало, это не заменит спектакль.

Лена пристально посмотрела мне в глаза.

— Вася, я помню, что вы с Алёшей Черепановым готовили для сегодняшнего концерта ещё одну песню. Ту, которая не втиснулась в регламент. Я рассчитываю, что сегодня вы исполните и её. Сделаете?

Я ответил:

— Разумеется.

Зосимова поощрила мой ответ вымученной улыбкой.

Она прижала ладонью к столешнице мою руку.

— Одна дополнительная песня, — сказала Лена, — это уже хорошо. Но всё равно, этого мало. Понимаешь, Вася?

Зосимова бросила взгляд на директрису — та кивнула в ответ на не озвученный Леной вопрос.

— Василий, мы с Клавдией Ивановной посовещались и решили, что всё освободившееся время концерта предоставим для твоего выступления. Если ты, разумеется, не возражаешь. Мой брат рассказал, как вы вместе с ним ехали в трамвае. Веня остался в восторге от твоих песен. Сказал, что ты больше получаса развлекал публику пением и игрой на гитаре.

Лена чуть склонилась в мою сторону — дохнула на меня запахом мятной зубной пасты.

— Дополнительные полчаса репертуара, — сказала она, — это как раз то, что нам сейчас нужно. Заметь, Вася: хорошего, правильного репертуара — не дворовых песен. Веня мне сказал, что в субботу ты именно такие песни и пел: красивые, популярные — тебе подпевали пассажиры трамвая. Мы понимаем, что времени на подготовку у тебя почти не осталось…

Зосимова вновь нахмурилась и спросила:

— Вася, ты нам поможешь?

Лена замолчала, не сводила с меня глаз.

Клавдия Ивановна затянулась табачным дымом.

— Что скажешь, Василий? — поинтересовалась директриса. — Осилишь эту задачу? Как твой голос? Он выдержит такую нагрузку? Мы с Леной прикинули: четыре уже одобренные нами песни и десяток дополнительных. Плюс номер балалаечников и повторное выступление хора. Уже это здорово бы улучшило нынешнюю ситуацию. Вот только… справишься ли ты, Василий?

Зосимова сжала мою руку.

Я заглянул в её голубые глаза, кивнул.

Ответил:

— Справлюсь, Клавдия Ивановна. Конечно, справлюсь.

Со лба Зосимовой исчезла морщинка.

Лена улыбнулась.

Директриса решительно затушила сигарету.

— Что тебе понадобится для подготовки, Василий? — спросила она. — Окажем тебе любую посильную помощь.

Клавдия Ивановна сдвинула блюдце с окурками за дырокол.

Я развёл руками и ответил:

— Мне понадобится время, Клавдия Ивановна. Хотя бы пять часов. И Лёша Черепанов. Я выясню, какие мелодии он разучивал в своей музыкальной школе. Очень надеюсь, что он там играл не только музыку Моцарта, Шопена и Бетховена. Часов через пять я вам точно отвечу, сколько песен мы исполним. Предоставлю вам список на согласование.

Клавдия Ивановна постучала пальцем по столу.

— Через пять часов… — задумчиво повторила она.

Посмотрела на стоявшее в углу кабинета красное знамя.

За окном директорского кабинета прозвучал громкий детский смех.

— Десять дополнительных песен будет гарантировано, — сказал я. — Подготовлю больше. Сделаю хороший список. Из него через пять часов составим мой репертуар. Постараюсь, чтобы все музыкальные композиции соответствовали духу праздника и сегодняшней повестке. Отдам предпочтение песням из наших советских кинофильмов: только известным песням.

Директриса и Зосимова переглянулись.

Лена кивнула.

Клавдия Ивановна посмотрела на меня.

— Прекрасно, Вася, — сказала она. — Ты нас очень выручишь. Жду от тебя, Василий, список новых песен…

Она бросила взгляд на стену поверх моей головы.

— … К пяти часам. За это время мы с Леной немного перетасуем последовательность концертных номеров. Чтобы твой голос в паузах отдыхал. Разбавим твои выступления выходом на сцену других наших школьных артистов. Но в уже оговоренной очерёдности. Надеюсь, это не внесёт в сегодняшний концерт большую неразбериху.

Директриса взглянула на Зосимову.

— Всё будет хорошо, Клавдия Ивановна, — сказала Лена. — Я тоже потяну время. Концерт пройдёт не хуже, чем обычно. Если не лучше: я уверена, что Васино пение прекрасно заменит спектакль.

— Я очень на это рассчитываю, — произнесла директриса.

Она посмотрела на меня и сказала:

— Спасибо за понимание, Василий. Очень на тебя надеюсь. Мы все на тебя надеемся.

Я бодро заявил:

— Не подведу, Клавдия Ивановна.

— Знаю, Вася, знаю, — сказала директриса. — Помню, что выступлением перед публикой тебя не напугать. Да и у нас всего лишь школа, а не Кремлёвский дворец. Ты справишься. Поэтому мы с Леной к тебе и обратились. Потому и доверим тебе судьбу нашего концерта. А пока ступай домой, Василий. Прихвати с собой Лёшу Черепанова. Я предупрежу педагогов, что освободила вас сегодня от занятий.

Лена убрала пальцы с моей руки.

Я встал со стула.

— Жду тебя и Черепанова в своём кабинете в семнадцать часов, — сказала директриса.

Она прижала ладони к столешнице.

— Всё будет хорошо, Клавдия Ивановна, — заверил я. — Это всего лишь ещё один концерт. Для меня и для вас он не первый и не последний. Уверен, что он пройдёт хорошо. Гости будут довольны. Если и случатся огрехи в наших концертных номерах — ничего страшного. Мы же не народные артисты. Я уверен, что шефы отнесутся к нашим оплошностям с пониманием.

Лена кивнула — её заплетённые в косу волосы покачнулись, подобно маятнику.

— Я тоже на это рассчитываю, Вася, — сказала директриса. — Мы справимся.

Она едва заметно улыбнулась (лишь чуть-чуть сдвинулись в стороны уголки её губ).

Я сделал шаг в сторону двери, но тут же остановился.

Обернулся к Зосимовой и спросил у неё, придёт ли сегодня в нашу школу на концерт Фёдор Митрошкин.

Лена заметно смутилась. Она спросила, почему меня заинтересовал визит Митрошкина.

Я повторил свои же слова:

— Это не последний концерт, Лена. Будет ещё Международный женский день и День космонавтики. Да и много других праздников. Я поучаствую во всех этих концертах, если меня позовут. Сделаю это, что бы помочь школе, и чтобы меня заметили. Потому что я с удовольствием выступил бы и во Дворце культуры во время праздничного концерта в честь юбилея нашего города.

Я развёл руками, взглянул на директрису и сообщил:

— Клавдия Ивановна, я с тысяча девятьсот шестьдесят первого года не стоял перед заполненным залом. С того самого случая, когда сломался мой детский голос. Я соскучился по большой сцене. Уверен, что на концерте в честь юбилея города моё пение придётся как нельзя кстати. Хочу, чтобы сегодня меня услышал Фёдор Митрошкин. Чтобы он сообщил обо мне организаторам майского концерта.

Клавдия Ивановна посмотрела на Лену.

Мне показалось, что Зосимова смутилась.

— Фе… Фёдор придёт, — сказала Лена. — Он обещал.

Зосимова пожала плечами и сообщила:

— Вася, я передам ему твоё условие…

— Это не условие, Лена, — поправил я. — Это всего лишь просьба.

Зосимова кивнула.

— Хорошо, Вася. Я скажу ему.

— Спасибо, Лена.

В кабинет математики я вернулся за пару минут до окончания урока.

Сразу после звонка сообщил Наде Степановой и Лёше Черепанову о болезни Клубничкиной.

Сказал я и о том, что спектакль сегодня не состоится.

— Это плохо, — сказала Надя. — Гена расстроится. Да и другие ребята тоже. Они много репетировали.

Степанова покачала головой.

Добавила:

— Жалко их.

Вздохнула.

— Это Клубничкина Генке и нам так отомстила, — сказал Алексей. — Точно вам говорю. Светка и Тюляеву, и нам испортила праздник. Она его всей школе испортила. Даже шефам.

— Концерта совсем не будет? — спросила Надя. — А танцы тоже отменили?

Степанова затаила дыхание, сложила на груди ладони.

Черепанов неуверенно повёл плечом, взглянул на меня.

— Концерт будет, конечно, — ответил я. — На Клубничкиной свет клином не сошёлся. Есть и другие артисты. Например, я и Лёша. Так что не переживай, Надя. Мы с Алексеем обязательно спасём праздник.

Я улыбнулся и сообщил:

— Всё будет хорошо. Потому что Лёша Черепанов и Вася Пиняев уже спешат на помощь.

Лёшу Черепанова порадовала возможность прогулять сегодняшние уроки.

Но расширение нашей концертной программы его взволновало.

Я заверил Алексея, что причин для волнения нет. Пояснил Лёше, что не взвалю на него исполнение незнакомых ему музыкальных композиций.

По пути к Иришкиному дому я расспросил Черепанова, музыку к каким советским песням он учил в своей «музыкалке». Выслушал Лёшины ответы, сделал в уме пометки. Пришёл к выводу, что «всё» лучше, чем я рассчитывал: репертуар выступления получится не столь ярким, как мне бы хотелось, но я не проведу за клавишами весь концерт.

Иришка удивилась нашему раннему возвращению. Она сходу повторила утверждение Черепанова о том, что Клубничкина своей внезапной болезнью подпортила праздник «всей школе». Заявила, что Света почти наверняка чувствует себя прекрасно. Сказала, что Клубничкина лишь изобразила для Лены Зосимовой симптомы болезни (по системе Станиславского). Лукина посочувствовала Генке. Порадовалась тому, что концерт всё же состоится (а значит, будет и танцевальный вечер после концерта). Мы выпили по чашке чая. Затем Лёша уселся за пианино: он репетировал в гостиной под присмотром Лукиной.

Я же расположился в спальне за письменным столом.

«Эмма, найди мне ноты к песне…»

«Конечно, господин Шульц…»

Первым делом я записал музыку, которую исполнит Черепанов. Тут же отнёс нотную тетрадь в гостиную, вручил её Алексею. Вдвоём с Иришкой мы изобразили строгую комиссию: выслушали музыкальные композиции в Лёшином исполнении. Две песни я одобрил сразу. Ещё две Черепанов отыграл трижды, пока мы с Лукиной его исполнение не «засчитали». Пятую и шестую композиции я забраковал: Лёша не исполнил их сносно ни с третьего, ни даже с пятого раза. Я пометил в нотной тетради отобранные для Лёши композиции — потребовал, чтобы Лёша отыграл каждую ещё как минимум дважды.

Иришка отправилась в парикмахерскую.

Черепанов снова повернулся к клавишам.

Сам же я вернулся за стол и загрузил свою виртуальную помощницу поисками пригодных для концерта песен. Моя память один за другим выдавала «отличные» варианты. Вот только едва ли не все эти песни были написаны после шестьдесят шестого года. Поэтому я их с печальным вздохом вычёркивал и репертуара и снова спрашивал у Эммы, когда была премьера той или иной музыкальной композиции. Выбирал я из тех песен, которые неоднократно исполнял в прошлой жизни — не тратил время на изучение новинок. Между делом я прислушивался к музыке, что доносилась из гостиной. То и дело недовольно кривил губы.

Командовал Черепанову:

— Лёша, эту мелодию повтори ещё разок! Обрати внимание на…

Или заявлял:

— Молодец, Лёша! Приступай к отработке следующей композиции!

Я записал слова и ноты очередной песни (больше по памяти, лишь изредка запрашивал помощь Эммы).

Услышал, как щёлкнул в прихожей замок.

Я мысленно отметил, что вернулась из парикмахерской Иришка. Взглянул на список — поставил галочку напротив очередного названия. При этом я тихо напевал под музыку, которую сейчас исполнял Черепанов. Покачал головой: Лёша снова допустил ошибку, на которую я уже дважды обращал его внимание. Я потёр чернильное пятно на пальце. Сделал новый запрос виртуальной помощнице.

Поднял голову, когда вдруг умолкло в гостиной пианино.

Скомандовал: «Эмма, стоп».

«Конечно, господин Шульц…»

Я положил авторучку, выбрался из-за стола. Прошёл мимо шкафа и зеркала к выходу из комнаты. Ещё с порога заметил замершего на стуле около пианино Черепанова. Лёша не рассматривал ноты — он смотрел в сторону прихожей. Я подошёл к дивану в тот самый момент, когда в гостиную вошла Иришка. Почувствовал незнакомый запах парфюма.

Иришка взглянула на меня и сообщила:

— Я вернулась.

— Вижу, — ответил я.

Лукина настороженно замерла. Она прикоснулась к своим волосам.

— Что такое? — спросила Иришка. — Почему вы так на меня смотрите?

Она посмотрела на меня, затем бросила взгляд на Черепанова.

— Вам не нравится, как меня подстригли? — спросила Иришка. — Мне не идёт эта стрижка?

Черепанов мотнул головой. Затем он кивнул.

— Эээ… — простонал Алексей.

— Всё замечательно, — сказал я. — Стрижка превосходная.

Подошёл к сестре, взял её за плечи; развернул Лукину сперва в одну сторону — затем в другую.

Мне показалось, что Иришкины волосы стали чуть темнее.

— Превосходно, — заявил я. — Просто бомба. Генка обречён.

— Да, — поддержал Черепанов.

Лёша прокашлялся и сообщил:

— Лукина, я тебя сразу и не узнал. Даже растерялся поначалу.

Иришка взглянула на Черепанова и спросила:

— Так, плохо или хорошо?

Алексей глуповато улыбнулся, вытянул перед собой руку и показал моей сестре поднятый вверх большой палец.

— Ты клёвая! — заявил он. — Честное комсомольское!

Лукина чуть сощурила глаза, снова впилась в Лёшино лицо взглядом.

— Я теперь похожа на Клубничкину? — спросила она.

Черепанов растеряно моргнул.

— Причём тут Клубничкина? — спросил он.

— У нас теперь причёски похожие, — ответила Иришка.

— Сестрёнка, ты в зеркало на себя смотрела? — спросил я.

Иришка дёрнула плечом.

— Смотрела.

— Ты увидела в зеркале Клубничкину?

— Ну, — произнесла Лукина, — причёска немного похожая…

Иришка вздохнула.

— Если только совсем немного, — сказал Алексей.

Он случайно прикоснулся к клавишам — пианино будто поддакнуло ему.

— Ты похожа на кинозвезду, — заявил я. — Парни в школе при виде тебя просто обалдеют. Гарантирую!

— Точно, — сказал Черепанов. — И Генка тоже обалдеет.

Алексей хмыкнул.

Я покачал головой.

«Эмма, похоже, я своей идеей с причёской заложил мину замедленного действия. Иришка похожа не на Клубничкину. Она сейчас — вылитая Нина из фильма 'Кавказская пленница».

— Сестрёнка, — сказал я, — ты у нас теперь «студентка, комсомолка, спортсменка и просто красавица».

— Почему… студентка? — спросила Лукина.

Она поправила пальцем чёлку.

Я улыбнулся и сказал:

— Сколько тут до окончания школы осталось, три месяца? А там уже: лето, экзамены и первый курс университета.

Черепанов кивнул.

— Точно, — сказал он. — Ты теперь выглядишь взрослой и серьёзной.

— Старой? — уточнила Иришка.

Она нахмурила брови.

Лёша качнул головой и ответил:

— Нет. Красивой.