Таких не берут в космонавты. Часть 3

Глава 17

В третий раз за сегодняшний день Черепанов поднялся на сцену уже не испуганный — с улыбкой на лице. Хотя его щёки всё ещё пылали румянцем. Внешне невозмутимо Черепанов уселся за пианино, неспешно отыскал в нотной тетради нужные страницы. Демонстративно размял пальцы. Сообщил мне о готовности. Я отметил, что в зрительный зал Алексей по-прежнему смотрел редко. Он будто бы всё ещё опасался: наше выступление слушателям не понравится, и они прогонят нас со сцены сердитым свистом.

Но свист мы не услышали и на этот раз. Наше появление на сцене гости школы встретили овациями. Они прослушали музыку и мой Голос, затаив дыхание. Затем проводили нас с Черепановым до двери служебного хода дружными аплодисментами. На своё место у стены в коридоре Лёша уселся степенно — не плюхнулся в него, как после предыдущих выступлений. Он принял из рук Нади стакан с водой, сделал полдюжины маленьких глотков. Выслушал хвалебные речи, которыми наградила наше выступление Иришка.

Четвёртый и пятый раз Лёша ходил на сцену уверенным шагом. В шестой — Черепанов поднялся на подмостки уже словно с ленцой. Он точно заслуженный артист дежурной улыбкой отреагировал на ставшие уже ему привычными аплодисменты. «Ленин всегда с тобой» мы исполнили чётко, как на финальных репетициях. Публика встретила эту песню хорошо. Мы уступили сцену хору «Дети Октября», по ходу обменялись улыбками с ведущей концерта. Вернулись к своим местам в коридоре — Лукина и Тюляев там беседовали о кино.

Лёша поблагодарил Степанову за вновь поданный ему стакан с водой, смахнул со лба капли пота.

Черепанов взглянул на меня и заявил:

— Никогда не думал, что у артистов такая тяжёлая работа.

Он покачал головой.

— Я устал, — сообщил Лёша. — Такое ощущение, что я сегодня в одиночку поле вспахал. Хотя раньше считал: все эти порхания на сцене — сплошное развлечение.

Я заметил, что Тюляев и братья Ермолаевы ухмыльнулись.

— Соберись, Лёша, не раскисай, — сказала Иришка. — Вася в два раза чаще тебя сегодня выступал. Но молчит, не жалуется.

Черепанов ухмыльнулся.

— Ну, ты сравнила, — ответил он. — Вася же прирождённый артист. Вон, как публика на него реагирует. Он на сцене чувствует себя, как рыба в воде. А я уже мечтаю о тишине. Всё же, сцена — это не моё. Я бы лучше тридцать контрольных по математике сейчас решил. Вместо оставшихся трёх выходов на сцену.

Алексей покачал головой.

— Нет, сцена — это точно не для меня, — заявил он. — Уже ненавижу это пианино. Ноги устали от ходьбы по ступеням. До сих пор не по себе, когда на меня смотрит такая толпа народа. Уже не страшно, но… неприятно. Вот что вам кажу: я человек умственного труда. Я правильно сделал, что бросил эту музыкалку.

Он устало вздохнул, поднял на меня глаза и пообещал:

— Вася, но концерт я сегодня доиграю. Выдержу. Честное слово.

Черепанов выдержал, как и обещал.

Финальный номер концерта мы с Лёшей исполнили энергично.

— … Надо верить, любить беззаветно… — подпевали нам тоже подуставшие гости.

Сменившая нас на сцене ведущая толкнула небольшую речь, поблагодарила работников тракторного завода за посещение нашего праздничного мероприятия. Зосимова пожелала всем счастья и удачи — высказала эти пожелания идеологически грамотно, помянув коммунистическую партию и Ленинский комсомол.

Объявила об окончании концерта.

— Как это, конец⁈ — крикнули из зала. — А когда мы узнаем результаты конкурса⁈

Зосимова замерла на сценке, не дошла до ступеней. Её глаза растерянно блеснули. Озадаченно хрюкнул стоявший рядом со мной у стены (под портретом Карла Маркса) Лёша Черепанов. Застыли и уже поднявшиеся на ноги гости. Все посмотрели на Наталью Андреевну Иванову, жену учителя физкультуры из сорок восьмой школы.

— Нет, это как называется⁈ — снова воскликнула Иванова. — Когда моего мужа награждать-то будут⁈

Лена взглянула на меня — словно с упрёком. Я усмехнулся и пошёл на сцену. Поднялся по ступеням, остановился около Зосимовой (чья пилотка устало склонилась к левому Лениному уху). Я поднял руки — привлёк к себе внимание. Улыбнулся и объявил, что произошло «маленькое недоразумение»: мы не поздравили победителя конкурса.

Детали «конкурса» я не объяснил. По улыбкам на лицах вновь усевшихся в кресла гостей я понял: многие из работников тракторного завода сообразили, о каком именно конкурсе я сказал. Отметил, что женщины не сохранили в секрете от своих коллег мои визиты к ним с портретами физруков. По залу прокатились насмешливые шепотки.

Я объявил:

— В честь бесспорного победителя нашего шуточного конкурса…

Указал рукой в зал, где сидел рядом с женой Илья Муромец.

— … Ильи Фёдоровича Иванова…

— Моего мужа! — уточнила Наталья Андреевна.

— … Я исполню песню, впервые прозвучавшую в Концертном зале Чайковского в Москве, где её исполнил Дважды Краснознамённый ордена Красной Звезды ансамбль песни и пляски Советской армии.

Я подошёл к пианино, поднял клап.

Повернулся лицом к зрительному залу и сообщил:

— Музыка композитора Анатолия Новикова, стихи поэта Якова Шведова. Песня называется: «Смуглянка».

Я сыграл короткое вступление и запел:

— Как-то летом на рассвете заглянул в соседний сад, там смуглянка-молдаванка собирает виноград…

Гости покидали сорок восьмую школу неохотно и в хорошем настроении. Почти все они подходили к стоявшей в вестибюле директрисе и выражали ей восхищение состоявшимся концертом. Многие из гостей особенного выделяли «того мальчика, Васю, который прекрасно пел» — об этом мне рассказала Лена Зосимова, провожавшая работников тракторного завода вместе с Клавдией Ивановной. Некоторые гости похвалили меня «лично». Они уже в верхней одежде заглянули в актовый зал (где старшеклассники раздвигали ряды кресел, создавали танцплощадку), пожали мне и Лёше Черепанову руки. Они сказали, что мы с Алексеем «большие таланты».

Пожала мне руку и Наталья Андреевна Иванова — она всё же пожурила нас за то, что мы «чуть не забыли» о победе на конкурсе её мужа. Иванова оказалась разговорчивой женщиной. Она нам рассказала: её муж «по часу в день» ухаживал за своими усами и каждое утро делал зарядку, чтобы не обзавестись «пузом». Поведала она нам и о том, что песню «Вечер на рейде» впервые услышала ещё во время войны, в родном Ленинграде. Пожелала мне удачи и счастья. Заверила, что у «такого красивого сладкоголосого парня» с любовью проблем не возникнет. Она подмигнула стоявшей рядом с нами Иришке. Иванова вновь испачкала мне щёки помадой.

— Ладно, — сказала Наталья Андреевна, — побегу я. Поищу своего Смуглянку. Пока этого красавца-мужчину не увели наглые бабы.

Она снова улыбнулась нам и поспешила прочь из зала.

Лукина хмыкнула и объявила:

— С сегодняшнего вечера наш Илья Муромец стал Смуглянкой.

Магнитофон в актовый зал принесли Генка Тюляев и братья Ермолаевы. К тому времени школьники уже развернули ряды кресел и сдвинули их к стенам (освободили в центре зала площадку для танцев). Я не без удивления взглянул на здоровенный ящик, весивший под тридцать килограмм. Видел, как Ермолаевы не без труда взгромоздили магнитофон на сцену. Парни со знанием дела установили на нём катушки с плёнкой. При первой проверке звучание магнитофона показалось мне не самым приятным. Но громким. Я заметил, как улыбнулись собравшиеся в стайку около сцены девчонки, едва только в актовом зале прозвучала музыка.

— А как же Вася? — воскликнула Надя Веретенникова (она явилась на танцы в коротком голубом платьице — то и дело одёргивала его подол, словно силилась дотянуть его до колен). — Вася нам тоже споёт?

— Я хочу песню про медведей! — поддержал вопрос Веретенниковой девичий голос.

— Вася обещал, что про чёрного кота споёт!

Делегация девчонок двинулась в мою сторону. Я заметил, как побледнел стоявший рядом со мной Черепанов. Увидела Лёшину реакцию и Надя Степанова.

Она заявила:

— Девочки, Вася и Лёша устали. Они сегодня уже много песен исполнили.

— Вася обещал, что споёт! — заявила Веретенникова.

На моём лице скрестились взгляды уже явившихся в зал старшеклассниц. Посмотрела на меня и Лена Зосимова, скромно стоявшая в стороне от других школьников.

Я поднял руки и ответил:

— Конечно, спою. Раз обещал.

Услышал девичьи голоса:

— Про медведей!

— Про кота!

— И про медведей, и про кота!

Я улыбнулся, сказал:

— Будут вам коты с медведями.

Заметил, как наряженная в платье своей мамы Иришка стрельнула глазами в сторону Тюляева.

— Я бы уже сейчас станцевала, — сказала Лукина. — Чего мы ждём-то?

Она оглянулась на Зосимову.

— Я не возражаю, — ответила Лена. — Давайте начнём.

Она указала на Ермолаевых и сообщила:

— Мальчики пообещали, что обеспечат музыку.

— Сперва Пиняев споёт! — воскликнула Веретенникова.

Старшеклассники снова скрестили взгляды на моём лице.

Я пожал плечами и уже привычным маршрутом поднялся на сцену.

Повернулся к смотревшим на меня снизу вверх школьникам, объявил:

— Впервые на этой сцене!‥

Мои слова спровоцировали смешки в зале.

— … Ученик десятого «Б» класса Василий Пиняев! — сказал я. — Товарищи, давайте поприветствуем это юное дарование!

Похлопал в ладоши — школьники поддержали меня аплодисментами.

Я прошёл к пианино. Уселся на стул, поднял крышку.

Сказал:

— Музыка Арно Бабажданяна, слова Леонида Дербенёва. Песня называется «Лучший город Земли». Исполняет пока ещё не народный артист СССР Василий Пиняев.

Я коснулся пальцами клавиш — пианино послушно ожило.

По залу полилась бодрая мелодия.

На лицах школьников сверкнули улыбки.

— Ты никогда не бывал в нашем городе светлом, — пропел я, — над вечерней рекой не мечтал до зари…

Танцевальный вечер начался без официального объявления о его начале. Лена Зосимова не взяла на себя роль ведущей — эта роль поначалу досталась мне. Я спел одну за другой три песни. После «Лучший город земли» я исполнил «Песню о медведях» и «Чёрный кот». Пел; смотрел, как собравшиеся в центре зала старшеклассники танцевали твист. Плясали в основном девчонки. Они делали вращательные движения ногами, размахивали локтями. Я видел, как вытанцовывали Иришка, Лена Зосимова, Надя-маленькая и Надя-большая. Заметил и парней: компанию школьницам в центре зала составили Черепанов, Тюляев и Ермолаевы.

Ещё во время концерта Надя Степанова мне сообщила, что Клубничкина вновь «почувствовала слабость и головокружение» — одноклассники проводили Свету домой. Ушёл и Митрошкин. В актовом зале сейчас находились только школьники. Иришка мне сказала: видела, как учителя собрались в кабинете литературы — «праздновали». Я пел и посматривал в зал. Отметил, что большинство парней расселись на сдвинутых к стене креслах и наблюдали за танцующими школьниками со стороны. Они поглядывали на девчонок, словно коты на сметану. Но близко к ним пока не подходили: набирались решимости и поджидали «медленных» танцев.

Я решил, что время для первого медленного танца наступило.

Отыграл финал песни «Чёрный кот», повернулся лицом к раскрасневшимся от плясок школьникам и сообщил:

— Музыка Александры Пахмутовой, стихи Михаила Матусовского. Песня из кинофильма «Девчата». «Старый клён».

Я опустил руки на клавиши и запел:

— Старый клён, старый клён, старый клён стучит в стекло, приглашая нас с друзьями на прогулку…

Отметил, что первой танцующей парой стали Надя-маленькая и Лёша Черепанов. Надя положила руки на плечи Алексея — заметно смутившийся Черепанов прижал ладони к Надиной талии. Они посмотрели друг другу в глаза, улыбнулись. Примеру Нади и Лёши с небольшой задержкой последовали Тюляев и Лукина: Геннадий взял Иришку за руку… — уже через секунду вторая пара покачивалась в такт музыке рядом с первой. Не растерялись и Ермолаевы. Братья быстро отыскали себе партнёрш для танца среди замерших в ожидании девчонок. Высокий блондин из одиннадцатого «А» тоже нашёл себе партнёршу: свою одноклассницу.

— … Оттого, что ты идёшь по переулку…

Не приглашённые на танец девчонки печально побрели к стоявшим у стены лавкам — в сторону, противоположную той, где восседали ещё не созревшие для танцев парни. Вместе с другими школьницами к стене пошла и Лена Зосимова: парни наблюдали за ней, но на танец с красавицей комсоргом не отважились. Я наблюдал за Леной со сцены — она не показалась мне расстроенной или обиженной, точно подобная ситуация происходила с ней не впервые. Зосимова спрятала руки за спину, улыбнулась; наблюдала за тем, как танцевали другие школьники. Изредка она посматривала и в мою сторону.

— … Снегопад, снегопад, снегопад давно прошёл…

В воздухе актового зала ещё витали оставленные здесь работниками тракторного завода запахи парфюма. Запашок табачного дыма усилился: потянуло дымком от сидевших на креслах у стены парней. За онами уже стемнело. Зал сейчас освещали лишь лампы, спрятанные в шарообразных плафонах люстр. Я нажимал пальцами на холодные клавиши пианино, чуть раскачивался. Стул подо мной поскрипывал. Музыка заглушала скрип пола под ногами танцующих пар. Я пел, не обращал внимания на усталость. Хотя и чувствовал, что сегодняшний концерт отнял у меня много сил и энергии.

— … Посмотри, посмотри, посмотри на небосвод…

Я заметил, что Иришка и Геннадий почти не разговаривали. Они смотрели друг другу в глаза, будто гипнотизировали друг друга взглядами. Они не прижимались друг к другу — контактировали лишь их руки и взгляды. Иришка и Гена двигались в такт музыке, не медлили и не торопились. Черепанов и Надя тоже сохраняли между собой «пионерское» расстояние. Вот только Лёша (в отличие от Генки) не умолкал — он шевелил губами, вываливал на свою партнёршу ворох информации. Надя Степанова слушала Черепанова с интересом. Она то и дело кивала: соглашалась с Лёшиными утверждениями.

— … Оттого, что кто-то любит гармониста.

Я замолчал.

Стихла музыка.

Я накрыл клавиши пианино крышкой и объявил о том, что моё сегодняшнее выступление закончено. В зале раздалось разочарованное мычание. Я поднял руки и сказал, что все свои обещания выполнил. Заявил, что тоже намерен танцевать. Встал со стула и пошёл к ведущим вниз ступеням. Сцену я покинул без сожаления. Подошёл к замершим посреди зала старшеклассникам, выслушал адресованные моему Голосу комплименты. Пропустил мимо ушей просьбы спеть ещё — внимание школьников переключилось на братьев Ермолаевых, которые поспешили к стоявшему на сцене магнитофону.

Вскоре в зале вновь зазвучала музыка.

Голос Нонны Сухановой запел:

— Нам бы, нам бы, нам бы, нам бы всем на дно. Там бы, там бы, там бы, там бы пить вино…

Танцевальная площадка вновь заполнилась танцующими школьниками.

Я выплясывал рядом с Черепановым и Иришкой.

Вместе с собравшимися в зале старшеклассниками подпевал:

— … Эй, моряк, ты слишком долго плавал!‥

Сегодня я сообразил, что не танцевал уже много лет. Особенно: популярные сейчас в СССР танцы. Но моё нынешнее молодое тело не растеряло наработанные на занятиях по хореографии и на московских танцплощадках навыки. Я самозабвенно дёргался под бодрую музыку; даже вспомнил названия тех движений, которые выполнял. Танцы давались легко, двигался я уверенно. Кировозаводские старшеклассники посматривали на меня с интересом и с завистью. Они не стеснялись — копировали мои движения.

Я слышал звучавший в актовом зале смех — радостный, незлой. Мелькали девичьи колени, сверкали волосы в уже чуть растрепавшихся причёсках, топали каблуки. Девчонки по-прежнему на танцплощадке были в большинстве. Но и парней стало больше: не все они усидели в креслах у стены. Образовались кружки танцующих школьников: старшеклассники поделились на группы — по классам. Лишь в нашей компании смешались представители разных классов: я, Степанова, Черепанов, Иришка, Тюляев и братья Ермолаевы.

Медленная мелодия снова чувствительно проредила ряды танцующих. Часть прежних пар не распались — снова танцевали вместе Лёша и Надя-маленькая, Иришка и Генка. Блондин из одиннадцатого «А» и Ермолаевы нашли себе новых партнёрш. Мне в руки буквально свалилась Надя-большая. Веретенникова повисла у меня на шее, пригласила на танец. Я улыбнулся, положил руки ей на талию. Заметил, как Надя-большая победно взглянула на рассматривавших нас старшеклассниц — те понуро побрели к креслам.

Снова уселась в кресло и Лена Зосимова. Я снова поразился тому факту, что ни один школьник не отважился на танец с комсоргом школы. Хотя видел: парни на Зосимову посматривали. Неужели ждали, когда она сама их пригласит? Я усмехнулся, закружил прильнувшую к моей груди партнёршу в танце. Посмотрел в радостно сияющие глаза Веретенниковой — невольно вспомнил, как вот так же танцевал со своей второй женой: она всегда смотрела мне в глаза, будто не замечала никого вокруг.

За медленным танцем последовали три «быстрых». Центр зала вновь стал многолюдным. Снова слышался перестук каблуков, звонкий смех. Я танцевал лицом к пристроившейся в наш «круг» Наде Веретенниковой; следил за тем, как в паре шагов от меня покачивались заплетённые в косу волосы Лены Зосимовой. Заметил, как будто бы случайно соприкасались в танце руками Лукина и Тюляев. Видел, как не сводили друг с друга глаз Лёша Черепанов и Надя Степанова.

В зале снова прозвучала неспешная мелодия.

В мою сторону метнулись сразу несколько девчонок. Я поднял руки, и заявил, что «танцую сейчас с другой». Догнал вновь направившуюся к креслам Зосимову, взял её за руку.

Лена остановилась, обернулась. Удивлённо вскинула брови.

Я улыбнулся и сказал:

— Потанцуем.