Три подруги и все-все-все

Глава 23

На часах было полтретьего ночи, когда мы, отключив сигнализацию, вошли внутрь здания, где располагалась моя небольшая и очень скромная фирма.

Ниса стукнула пальцами по кнопке выключателя, и под скучным офисным потолком вспыхнули лампы.

Подруга сунула руки в карманы лёгкого жакета, взятого из моего шкафа и чуть нервно спросила:

— Зачем мы прикатились сюда в такое время? Могли бы и до утра подождать. Ничего не случилось бы.

— Не могли, — отрезала я. И потопала в свой кабинет.

Горшок с растением, чьи цветочные лепестки напоминали присевших отдохнуть бабочек, стоял на подоконнике, рядом с другим, почти таким же, только другого цвета — розового.

— Ну, и? — появилась за моей спиной чрезмерно скептичная этой ночью банши. — Убедилась? Цветок на месте. Поехали назад, а? А ещё лучше в гостиницу. Или куда-нибудь на съёмную квартиру. У тебя мне… тревожно.

— Мне нужен не сам цветок, — я в два шага оказалась рядом с окном. Обхватила ладонями горшок с нежно-розовой орхидеей, крепко сжав. — А то, что внутри него.

И уронила горшок на пол. По пустынном ночному офису разнёсся звук разбивающейся керамики. И у моих ног оказалась кучка земли вперемешку с измятыми цветками, искорёженными стеблями и тёмно-красными осколками.

— А цветочек-то жалко, — пробормотала Ниса, которую мои действия застали врасплох.

Присев на корточки, я двумя пальцами поковырялась в земле.

И… ничего не нашла.

— Пусто, — разочарованно резюмировала я.

— Всё-таки ты истеричка, — покачала головой Ниса. — Можно было и без погрома обойтись. А теперь уборщице дополнительная работа.

— Выпишу ей премию, — пообещала я и сверилась с часами. — Как ты думаешь, четыре утра — это очень рано, чтобы заявиться в гости?

— Смотря к кому, — подружка пожала плечами и завалилась в кресло. — Но я с тобой к Даниэлю не пойду. До такой степени откровенности я ещё не доросла, чтобы смотреть, как вы там….

— Да я не о нём, — махнула я на неё рукой, перебивая. — А о Зонтикове, тьфу, Зотикове!

— Я же сказала, зови Зонтиковым, так привычнее, — проворчала Ниса и вдруг опомнилась. — Погоди, а он тебе зачем?

— Да так, пару вопросов задать, — расплывчато ответила я.

— Ну, если с вопросами, тогда четыре утра — самое время, — и Ниса решительно поднялась с кресла. — Поехали. И напугаем, и дома застанем. Не придётся под дверью его караулить в обнимку с дверным ковриком.

— А с этим что делать? — я указала на цветок, оставшийся лежащий на полу.

— А что с ним можно сделать? — флегматично поинтересовалась Ниса. — Ты его убила. Больше с ним уже ничего не сделаешь.

Стало как-то очень грустно…

— Пересажу, — решила я и бережно подняла орхидею, отряхнув от остатков земли.

Я перешагнула через осколки, и мы вышли из моего кабинета. Прошли мимо пустых офисных столов, которые пребывали в неприличном беспорядке, что было странно. Мысленно сделав пометку позвонить днём Инге и устроить нагоняй за разгильдяйское отношение к собственному рабочему пространству, я протянула руку к выключателю и уже собралась погасить свет, как взгляд зацепился за что-то ярко-жёлтое.

Обернулась. И в ту же секунду схватила Нису за руку, останавливая подругу, успевшую переступить порог.

— Что такое? — возмутилась она.

— Смотри, — прошептала я и кивком указала на ярко-жёлтую туфлю, выглядывавшую из-за стола.

Не знаю, сколько мы так простояли, но в какой-то момент подруга заметила:

— Надо подойти и посмотреть. Может быть, Инга просто оставила здесь свою обувь.

Она была права. Туфли принадлежали нашему психологу, которая обожала всё яркое и почему-то была убеждена, что канареечный оттенок, выжигающий сетчатку глаза, — цвет этого сезона.

Но кое в чём Ниса ошибалась.

— Туфля надета на лежащую на полу ногу, — проговорила я. — Или ты думаешь, что Инга и ногу здесь оставила?

Надёжно вцепившись друг в друга, мы мелкими шажками подобрались к столу, за которым обычно сидел Стас, просунулись в проход между стеной и принтером, и…

Ниса громко, очень грубо выругалась, помянув все известные человечеству формы и виды ползучих гадов. А я просто остолбенела, не в силах отвести глаза от двух тел.

Они лежали рядом, на полу, испачканном кровью. В таких же красных брызгах и разводах была вся бежевая стена за ними и часть рольставней, закрывавших окно.

— Будем звонить Мише? — отведя душу, спросила Ниса.

— Проклянёт, — чуть шатаясь, пролепетала я.

И Инге, и Стасу перерезали горло. Сквозь ровные, чистые порезы можно было рассмотреть внутреннее наполнение их шей.

Подруга наклонилась и прикоснулась к щиколотке Инги, чьи веки были полуприкрыты, а рот распахнут в немом крике.

— Слушай, а лежат они здесь не так давно, — банши выпрямилась. — Даже остыть не успели, — она схватила меня за руку с такой прытью, что я шарахнулась и натолкнулась на принтер, едва не обрушив его вниз. — А что, если убийца ещё здесь?

— Где здесь? Спрятался в туалете? — и сразу осознала, что не такая уж это и глупая мысль.

— Звони Мишке, — распорядилась Ниса и схватила со стола дырокол. — А я пойду, пару дырок сделаю.

— В ком?

— А кого найду — в том и сделаю, — хищно облизнулась подруга.

Мише я позвонила, выслушала тираду из отборного мата, потом он подробно рассказал, как я ему надоела и что он хотел бы со мной сделать. На прощание пообещал приехать так быстро, как только сможет, с учётом того, что сперва ему придётся организовать собственный побег из больницы.

Закончив разговор, я прислонилась бедром к столу, покрепче прижала к себе орхидею и стала ждать возвращения подруги.

Пока ждала, шарила глазами вокруг, смотрела куда угодно, лишь бы не на тела Инги и Стаса. Они умерли страшной смертью, и, скорее всего, причиной тому стала я.

Внутри что-то мелко-мелко дрожало, наверное, желудок, но ровно до тех пор, пока взгляд не зацепился за калькулятор, небрежно оставленный на краю стола среди прочей кучи канцелярской ерунды. Простенькая электронная модель, одна из самых дешёвых и примитивных, но не это меня заинтересовало.

Стас был аккуратистом, его стол всегда пребывал в идеальном порядке. Инга была уверена, что наш красавчик страдает обсессивно-компульсивным расстройством и постоянном порывалась его вылечить. Стас же настаивал, что у него просто любовь к чистоте. Не знаю, кто из них был прав, но рабочий стол парня всегда выглядел так, словно его готовили к фотосессии.

— Он бы никогда не оставил после себя такой разгром, — пробормотала я, сделала шаг с протянутой рукой, чтобы отодвинуть калькулятор от края, и увидела цифры, набранный на прямоугольном экране.

— Три, шесть, восемь, одиннадцать…

Она появилась неожиданно, возникнув мрачным силуэтом на фоне чёрного дверного проёма.

Я вздрогнула, едва не выронила настрадавшийся цветок и спросила у подруги:

— Ну, что? — голос дрогнул, показывая, что не такая уж я и сильная, какой так часто стараюсь казаться. Ситуации, подобные этой, полностью выбивали меня из колеи.

— Нет здесь никого, — разочарованно проворчала подруга, возвращая непригодившийся дырокол на место. — Мишку будем ждать или как?

— Или как, — решила я после секундного размышления, и мы ломанулись на выход.

Телефон начал беспокойно вибрировать в кармане возле дома журналиста. Это могло означать только одно: Мишка добрался до нашего офиса, а, значит, и до трупов.

— Выключи, — посоветовала подруга.

— Нет, — мотнула я головой, — а вдруг что-то важное?

— Сейчас очень важно не столкнуться с Романовым, потому что он нам головы отвинтит за такие дела. Вызвали на два трупа, а сами удрали.

— Не отвинтит, чтобы отвинтить надо догнать, а он пока не бегун. С капельницей наперевес особо не побегаешь.

Всё это мы обсуждали, глядя на обычный девятиэтажный дом в типичном спальном районе, который был погружен в глубокий сон. Редко кто бодрствует в начале пятого утра.

— Если я правильно определила его окна, то парень спит. Свет не горит.

— Угу, — глядя в ту же сторону, промычала я. — Пойдём, что ли?

— Пойдём, — тяжко вздохнув, согласилась подруга. — Раз уж мы с тобой всё равно последовали учений Винни Пуха…

— А ты зачем цветок с собой приволокла? — заметила подруга, когда мы подошли к домофону.

— Попрошу в воду поставить, — я поправила чуть примятые нежные лепестки. — Иначе загнётся.

— Вот и всё у тебя так: сперва угробила, потом страдает, — разозлилась Ниса. И ткнула пальцем в кнопку на домофоне с соответствующим номером.

Ждать пришлось долго, слушая назойливые переливы.

Когда я уже почти сдалась, дверь щёлкнула и распахнулась, вынудив нас с подругой посторониться. Из тёмного подъезда появился мужчина. Высокий силуэт, крупное телосложение, которое лишь подчёркивал чёрный спортивный костюм. Таинственности, которой и так было с избытком ввиду ночи и отсутствия уличного освещения, добавлял капюшон, натянутый на голову и полностью скрывающий личность мужчины.

Он заметил нас не сразу, а как заметил — остановился. После странно пошевелил плечами и прошёл мимо, не оглядываясь, а даже наоборот, ниже наклоняя голову. Подняв руку, парень одёрнул приподнятый до локтя рукав, и что-то в этом жесте, естественном и выполненным автоматически, показалось мне знакомым.

— Извините, — позвала я, делая шаг за ним.

Неизвестный замер, оставаясь к нам спиной, и медленно повернул голову.

— Зонтиков! — выдохнула я, когда знакомый профиль выглянул из-за капюшона, чётко прорисовавшись на фоне чёрной ткани.

Мой восклицание сработало как спусковой крючок. Журналист сорвался с места и побежал. Я тоже побежала, на ходу вопя:

— Ниса, он удирает!

Подруга недолго оставалась в арьергарде, легко обогнала меня и развила сумасшедшую скорость. Но проблема была в том, что Зотиков тоже оказался олимпийским атлетом под прикрытием, потому что мчался вперёд с немыслимой прытью.

Мы выбежали со двора, пробежали по переулку, дружно огибая ямы. Свернулись направо, где вся улица была практически одним торговым рядом из-за бутиков на первых этажах и вытянутых вдоль многоэтажек павильонов. Сейчас из-за позднего времени, все лавки, аптеки и салоны были закрыты, лишь одиноко мигал зеленым фармацевтический крест, нагоняя уныние лапочками, которые вот-вот перегорят.

Силуэт в спортивном костюме метнулся вправо, Ниса за ним, срезая прямо по летней террасе закрытого кафе и ловчее кенгуру перепрыгивая через столики. Я так не умела, а потому, когда добралась до угла, то поняла, что погоня для меня закончилась. Темнота и тишина одинокой ночи, которая только что стала ещё более уединённой, обрушилась так неожиданно, что некоторое время я просто стояла, пытаясь отдышаться и сообразить, куда делась подруга и удравший журналюга. Но даже когда дыхание выровнялось, а грудь перестала подниматься едва ли не до ушей, я продолжала топтаться на месте, посматривая по сторонам. Взгляд скользил по серым панельным стенам, по ряду зелёной растительности, высаженной вдоль узкого и неудобного тротуара, по череде машин, подсвеченных одиноким уличным фонарём, под которым мне повезло остановиться.

Я ждала.

Пять минут, десять, тридцать.

Но никто так и не появился.

Я была одна. И будто бы во всём городе, а не только в этом районе, для которого требовалась отдельная карта для ориентирования в хитросплетении переулков, тупиков и тайных закоулков. Ещё не помешали бы дополнительные ноги, потому что свои можно было оставить в канавах, с которыми здешние обитатели боролись традиционным способом — засыпая щебнем. Вот только каждый следующий дождь вымывал очередную насыпь из асфальтовых щербин, разнося повсюду вместе с грязью, сползшей с чахлых газонов.

Размышляя так, я вернулась к машине. Подобрала цветок, который уронила, когда погналась за Зонтиковым, и села за руль. Но уезжать не спешила. Надо было дождаться Нису. Куда бы она ни делась, подруга должна была вернуться. Я сидела, глядя перед собой и нервно постукивая пальцами по рулю. Вскоре тишина стала невыносимой, и я включила радио. Устроив голову на руках, прикрыла веки и… не заметила, как задремала.