В глубинах неба

Глава 23 Что-то в разгаре

Первым же рейсом отправился обратно не Центральную станцию. У меня не было даже мысли, за что хвататься в первую очередь. Но ведь действовать нужно, и действовать быстро! Снова включив связь, попробовал запросить информацию по перемещению батискафов в тот день, когда Федоров подстроил свою гибель, но прежде, чем пришел ответ, поступил вызов от неизвестного абонента. Я услышал голос Караваева. Тот запыхался и глотал слова, на фоне раздавался треск выстрелов и крики.

– Это Караваев! Господин следователь, у меня новая информация…

– Что у вас там происходит? Где вы?

– На Европе, у нас тут… у нас стреляют… Коваль и Пруглов убиты… Я должен рассказать…

– Да, я слушаю!

– Когда погибла Ева, недалеко всплывал батискаф с манипуляторами и вернулся, наверное, на нем все и вывезли, я уверен… фух… да что же это…

Судя по звукам, он упал и теперь пытался встать. Треск выстрелов затих, но голоса приближались. Я закричал, заставив двоих торопливо шагающих рядом со мной морфов отшатнуться:

– Держитесь! Я сейчас вызову помощь, вы слышите?!

– Не успеете… Бегите! Мы не ус…

Связь оборвалась. Я застыл посреди дороги, сжав кулаки. Начинается? Да, скорее всего, уже началось. Хаммер ответил сразу, сейчас в его голосе не было ничего, кроме усталости.

– Господин следователь, с вашей стороны было ошибкой нарушать договор.

– Не понимаю, о чем вы. Да и не поздно ли? Я так понимаю, я уже ни на что не влияю.

– Так и есть, – ответил Хаммер с усталым вздохом. – Хорошо, что вам опять нужно?

Я быстро рассказал ему о звонке Караваева. Выслушав меня, он ответил сухо:

– Мне уже доложили. Мы ничем не успеем помочь.

– Понимаю... Бьянка об этом меня предупреждала?

– Да, Вячеслав Сергеевич, это оно. Лучше бы вам совсем не появляться у нас.

– И это мне уже говорили. Удалось поймать хоть кого-то на Плавучей?

– Нет. Помещения вычищены, остался только мусор. Что-то еще, господин следователь?

– Нет. Вы тоже улетите?

– Прощайте, Вячеслав.

Я остановился посреди улицы. Она была совершенно пуста. Накатила вдруг странная холодная жуть, что-то прямиком из детства, когда остаешься один в пустом доме. Из всех звуков – только призывы рекламных щитов, реальных и тех, что по сети идут прямо на слуховой нерв. И от того я дернулся, когда раздался новый вызов. Войцех.

– Твои бунтуют, – сказал я вместо приветствия.

– Твою мать! Ты где пропадал? Зачем отключался? – заорал он, потом заговорил тише, но с плохо сдерживаемой радостью: – Сообщили, что в гостинице твоей кого-то убило, разбираются, я уж было решил, что до тебя добрались!

– Нет, я сейчас не там, – ответил я холодно.

– Да в курсе уже! Я первым делом туда… Где ты был?

– Не имеет значения… Слушай, мне пора. И… ты там сильно не воюй.

– Давай. – Войцех помолчал несколько долгих секунд, но все понял сразу и правильно. – Ты это, ничего так, хоть и норм. Береги себя.

Он отключился, и я остался посреди опустевшей улицы. Поискал в сети местные новости, и теперь перебирал каналы, торопливо шагая в сторону полицейского участка и здания Совета. Ничего, ничего, снова про Марс, там тоже что-то началось, во всю идут задержания… Вот.

«…двенадцать часов назад. Горничная спускалась по лестнице, когда случился прорыв трубы системы охлаждения. Струей перегретого пара женщине обожгло пятьдесят процентов тела. К счастью, экстренные службы получили вызов очень быстро, и потому…»

Камера захватывала морфов в комбинезонах экстренных служб, девушку, покрытую толстым слоем антисептического геля, залитые водой ступени. Затем переключилась на дыру в стене, уже загерметизированную, рядом с которой тоже возились специалисты. Я остановил воспроизведение. По краям отверстия четко виднелись темные подпалины там, где стену обожгло направленным взрывом.

Ловушка, и совершенно точно – для меня. Наверняка я единственный, кто пользовался лестницей постоянно, и они решили, что проще всего достать меня там. Я вспомнил эту девушку, невысокая, почти на голову ниже меня, это ее и спасло: основной удар, рассчитанный на мой рост, прошел над ее головой.

Я поймал карт и вскоре уже входил в полицейский участок, миновав огромную тварь, не спускавшую с меня тяжелого взгляда, пока я шел к дежурному. Атмосфера здесь, как и на всей станции, царила гнетущая. Полицейские разбились на группы и разбрелись, поглядывая друг на друга и о негромко переговариваясь. И разделение это мне не понравилось. Оно проходило четко по линии «человек – морф», и коллеги, еще вчера занятые одним делом, теперь напряженно ждали от бывших товарищей подвоха. Я подошел к дежурному, молодому русоволосому парню с тяжелым усталым взглядом.

– Следователь Коростылев. У вас здесь где-то размещают командировочных, мне нужна комната.

– Посмотрю, – дежурный побарабанил по виртуальной клавиатуре, кивнул, не глядя на меня: – Есть, пройдите на второй этаж, там вас проводят.

Комната оказалась на одного, совсем крошечная, похожая на гроб. Моя сумка осталась в отеле, но судя по тому, что вот-вот случится, она может мне еще долго не понадобиться. Я растянулся на кровати, заложив руки за голову, закрыл глаза и проверил комнату на жучки. Ничего, только стандартные камера наблюдения и пожарная сигнализация.

Я постарался расслабиться, хоть немного отдохнуть перед началом бури. Вот только голова гудела, перебирая факты, прикладывая один к другому, не впишется ли в общую картину. Федоров инсценирует смерть, пересаживаясь на чей-то корабль с отключенным маячком. И у этого кого-то достаточно связей, чтобы запись о маршруте скрытого батискафа затерялась. И если это сработало один раз, то почему не может повторяться снова? Например, забрать Ромашина? Подобрать Еву с поверхности Европы? После Федоров оказался на плавучей станции, где проводились работы по мнимому омоложению... А кто из фигурантов специалист в подобном? Сюда же – связь и координация, оставшиеся незаметными даже для специалистов. Готов поставить все на то, что все трое – живы, вполне здоровы и активны. И, к сожалению, очень высока вероятность, что возросла их активность именно из-за меня. Хоффман и Новотный здесь – жертвы. Управляющий мастерскими продал оборудование, которое Ромашин собирался перевезти на Плавучую станцию. К тому же, я теперь знал, что Хоффмана убрали за то, что принял сигнал.

Я поймал себя на том, что уже давно сижу на краю кровати и тру лицо. В глазах плавали цветные круги, кожа под шершавыми ладонями разогрелась, я втянул воздух носом, медленно выдохнул. Все уже поздно, если эти трое в центре заговора. Или можно еще…

Сигнал тревоги резанул по нервам, подбросил на ноги, искусственный голос прогрохотал:

– Внимание, это не учебная тревога! Код стоодин, массовые беспорядки. Всему персоналу пройти в оружейную и собраться для получения инструкций. Внимание, это не…

Началось! Я вытащил пистолет: всего два патрона, так что «пройти в оружейную» – это и про меня в том числе. Вышел из комнаты, включив новостной канал, и едва не упал от увиденного, споткнувшись о порог. Съемка велась где-то в трущобах, там, где склады переходили в город бедноты. В центре расчищенной площади высился наспех собранный из ящиков помост. И на том помосте в красивой сильной позе замер Сергей Ромашин, морф-механик двадцати девяти лет. Он совершенно не рисовался, было видно, что поза эта не наиграна ни на грамм. Позади него на импровизированную трибуну поднималась Ева Фишер собственной персоной, в легком экзоскелете русалка двигалась удивительно легко. Она подошла к Ромашину и встала рядом, горящим взглядом окинув начавшую собираться толпу. А за их спинами… Ха! А вот этого человека я никак не мог представить среди зачинщиков мятежа! Курт Шмитц, бледный, мелко трясущийся всем своим толстым телом, он вытирал платком лицо и шею и выглядел при этом совершенно потерянным.

Возле оружейной и по дороге к ней замерли полицейские, сейчас все смотрели новости. Я успел протолкаться к окошку и запросить через терминал патроны к своему пистолету, когда Ромашин наконец заговорил. Тишина вокруг стала абсолютной.

– Началось, – произнес он медленно и торжественно. – По всей системе Юпитера и на Марсе сейчас поднимаются наши братья. Те, кого уже полвека бьют, презирают, боятся, но без которых не могут обойтись нигде. Они породили нас, создали из таких же, как они сами, сделали сильнее – а потом от страха и зависти прогнали с родной планеты. Заставили ютиться в грязных куполах, жить впроголодь, не позволяя даже на день вернуться к близким в том виде, который сами нам придали!

Но и на этом их ненависть не иссякла! Тем из нас, кто честно отработал свой контракт, они все же позволили вернуться. Но какой ценой?! У каждого остаются метки в виде шрамов! Тонкие белые печати, которые кричат: я не человек! Я посмел вернуться из ада, чтобы своим видом напоминать, кто лучше, сильнее и умнее! И началась травля… Вот этот человек, – Ромашин решительно придвинул Курта, поставив его рядом с собой, – его многие из вас знают, он честный работник, он поднялся с самых низов! Три срока – а потом снова вернулся к нам, потому что… Потому что не мог иначе. И жена этого человека тоже была одной из нас. Они строили планы, мечтали о будущем!.. Ее убили фанатики на выходе из центра реабилитации. Просто потому, что она приносила пользу виду, который мы ошибочно продолжали считать своим, но посмела вернуться…

Ромашин замолчал, склонив голову. Толпа перед ним не издавала ни звука, я видел сплошь хмурые, полные решительности лица, блестящие глаза, в которых разгоралась злая радость. А он продолжил, резко вскинув подбородок:

– Но выход есть. Он появился недавно, и вот кто станет проводником в новую жизнь!

Простучали твердые механические шаги. Подчиняясь его жесту, Ева вышла вперед и встала на краю помоста, с рукой на перевязи, все в том же старом рабочем комбинезоне. Я усмехнулся: постановщики у спектакля были профессиональные. Зная скорость регенерации у морфов и время, прошедшее после мнимой смерти русалки, неужели ей все еще нужно ходить в рванине и лечиться? Но – работает. Я видел, как меняется выражение лиц не только у людей по ту сторону камеры, но и у тех, кто стоял рядом со мной. Даже у нормов. Черт, и ведь даже мне были понятны мотивы Ромашина! А Ева тем временем рассказала о своей работе, и о том, что благодаря ей морфам теперь не придется выпрашивать милости у Земли. Ее основой стали разблокировка половых клеток и воссоздание репродуктивных органов. Рассказано было словами, доступными даже работягам. Если вкратце – найденные в глубинах Европы организмы натолкнули ее на открытие биологического механизма обхода клеточной блокировки, которую создали на Земле и вот уже сорок пять лет считали невзламываемой. Теперь я посмотрел на Еву другими глазами. Все-таки, маленькая девочка, едва не погубившая свою подругу, вынесла из той ситуации пару уроков.

– Второе Кольцо – наш личный рай! – воскликнула она, а у меня в голове раздался громкий щелчок, когда на место встала последняя деталь паззла. Тем временем Ева отступила на несколько шагов, снова уступая место Ромашину. Он вскинул голову, в голосе его звучало торжество:

– Случившееся с марсианским Кольцом – часть плана и наша малая победа. Оно закрыто для приема земных составов, и десятки челноков все это время под прикрытием спасательной операции свозили на него оборудование и все, что может нам понадобиться в новой жизни. Они уже отправились в новый мир, как и сотни наших друзей отсюда, и нам сейчас предстоит последовать за ними. Мы готовы взять с собой любого норма, который обещает не злоумышлять против нас и поклянется в верности новому миру! Остальные будут беспрепятственно отпущены на Землю, чтобы рассказать остальным…

В мое сознание вторгся знакомый по событиям прошлого звук. Я заглушил голос Ромашина и вдруг понял: ревет и шумит толпа. Многоголосая какофония наполняла круговую улицу, окна мелко дрожали. На картинках с личных камер по ущелью между домами катилась однородная масса. А перед ней бежали, падая, хватаясь друг за друга, ежесекундно оглядываясь, обычные люди, не успевшие или вовремя не сообразившие убраться на Кольцо. Теперь бежать им было некуда. С противоположной стороны точно такая же волна гнала перед собой других не успевших. Люди стучали в витрины, дергали двери, но им никто не открывал. Только у входа в здание Совета охрана и полицейские, несущие там вахту, ощетинились стволами и пропускали беглецов внутрь. Люди в участке зашевелились, потянулись к окнам, вынимая оружие, сразу трое бросились к прозрачным дверям, но тут раздался низкий громоподобный рев, заставивший всех пригнуться:

– Стоять! Оружие на пол, отойти к стене!

Стоявшая до сего момента неподвижно громадина подняла все четыре руки с тяжелыми многоствольными пулеметами, предназначенными для разгона толпы. Вот только при стрельбе с такого расстояния шансы уцелеть после удара резиновой пулей все равно почти нулевые. Остальные морфы, носящие форму, переглянулись и тоже направили оружие на своих коллег. Я застал все это уже на пороге. Люди бросали пистолеты, поднимали руки и отходили к стене. Но если попасть громиле в глаз, то появится возможность склонить ситуацию на свою сторону. Только подобраться поближе…

Меня рванули за воротник. Рубашка впилась в горло, лишая возможности крикнуть, я вскинул руки, одной стараясь оторвать застежку, зажатым во второй пистолетом пытался задеть волокущего меня противника. Тот легонько ударил меня в плечо, рука повисла плетью, оружие выпало. Когда мы оказались за углом, хватка немедленно ослабла, в ту же секунду я оказался на ногах, хватая ртом воздух и пытаясь найти на поясе пистолет, который сейчас лежал на полу в паре шагов от меня. Нападавшим оказался Хаммер. Форменный комбинезон был в пыли и саже, через все лицо тянулись черные разводы, он тяжело дышал.

– Спокойно, господин следователь! – сказал он, выставив перед собой ладони. – Нет времени объясняться, вы должны идти за мной!

Он дернул головой в сторону внутренних помещений, зашагал первым, стараясь двигаться бесшумно. Я поспешил следом, но все же успел подобрать пистолет и проверить обойму. Ну конечно же, коробка с патронами осталась в оружейной! Я выругался вполголоса, но сделать уже ничего было нельзя. За спиной раздавались громкие уверенные голоса, кто-то звал меня, и уж наверняка это были не нормы.

Мы дошли до туалетов, свернули в подсобку, панель замка на которой светилась красным, но дверь не была заперта. За ней открылось тесное помещение, заставленное стеллажами с ящиками и коробками так плотно, что свет из потолочных светильников едва мог пробиться к полу. Хаммер нырнул куда-то за стеллажи, позвал:

– Давайте быстрее, вас уже ищут!

Пробравшись следом, я увидел темную щель прямо в обшивке стены. Хаммер выглядывал оттуда, прикрикнул раздраженно:

– Быстрее, господин следователь! Шевелитесь!

Я нырнул в проем, который тут же закрылся за нами. В абсолютной темноте перед глазами поплыли цветные фантомы, но впереди с секундной задержкой вспыхнул фонарь.

– Берегите голову и за мной!

Хаммер пошел первым, его угловатая фигура резко выделялась на фоне дрожащего белого света. Он заговорил снова только несколько минут спустя, когда по моим расчетам мы уже выбрались за пределы полицейского участка. Безопасник пошел медленнее, дыхание вырывалось из его груди со свистом, он с отвращением бросил через плечо:

– Ну, и как вам все это?

– Что именно? – уточнил я.

– Явление воскресших, конечно же! Какие слова! Какая подача! Вы обратили внимание, во что одета наша русалка?

– Конечно. – Я шел, прикрыв ладонью глаза от света чтобы видеть, куда наступаю. – И это наверняка подействует.

– Уже действует! – Хаммер обернулся, я увидел кривую усмешку, глаза блеснули. – Мы старались фильтровать новости с Марса… пока там не решат вопрос, но что-то просачивалось. А потом еще и вы на нашу голову!.. А ведь все шло неплохо, я почти докопался! Но и вы хороши, господин следователь, разворошили муравейник! Говорил я, не нужен здесь никто лишний… но разве меня стали слушать?

Он остановился перевести дыхание, привалился к стене. Я поступил так же. Металл под спиной был горячим и слабо вибрировал.

– Это моя работа, вы должны понимать.

– Да, работаете вы хорошо, признаю. Ха! Знаете, ведь вам почти дали допуск в лаборатории, где работал профессор! Едва сумел помешать… Что вы так на меня смотрите?

– Именно: едва.

Он вскинул голову. В глазах был только интерес, он посмотрел на направленный в его сторону пистолет, сказал:

– А, вот значит куда вы пропадали… Не нужно в меня целиться, я не враг. Раньше вы бы не долетели: те, кто отвечал за разрешение, и те, кто устроил этот заговор – одни и те же люди. Так что считайте, я спас вас.

– Но я бы докопался до всего раньше, и сумел бы все это предотвратить.

– Нет. Все было решено еще до того, как вас к нам вызвали. Мы почти пришли, но я постараюсь обрисовать все кратко.

Хаммер отлепился от стены. На металле остался четкий влажный контур.